Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Том 7: Посмей приказать солнцу и луне сиять над новыми небесами

 

Я прошлое помню смутно и проклинаю его,

Дом я давно оставил, тридцать два года назад.

С тех пор рабы и крестьяне восстали под знаменем красным

И, взяв оружие в руки, разбили тирана войска.

Их жертвы лишь укрепили решимость нашу и волю,

И мы зажигаем звезды на небосклоне новом.

Мне радостно видеть нивы, бегущие вдаль волнами,

И тружеников-героев, идущих домой в ночи.

 

- Приезд в Шаошань, Мао Цзэдун, 1959

 

Глава 1046: Она говорит

На стол была поставлена чашка чая. Ее содержимое давно остыло.

Чэнь Чаншэн тихо сидел на стуле. Он определенно не намеревался говорить первым.

Как и в том году. Казалось, как будто ничего не изменилось.

В действительности, все очень давно изменилось.

Тот юный даосист, входящий в столицу в первый раз для разрыва помолвки, сейчас был Попом.

К счастью, как и в прошлом, Сюй Шицзи не присутствовал, иначе настроение было бы еще более неуклюжим.

Занавес из бусин защелкал, когда Сюй Южун прошла сквозь него.

Вернувшись в поместье Божественного Генерала, Сюй Южун не придавала ему особого внимания. Оставив его в холле, она ушла умыться.

Это было самое обыденное действие, как и черные волосы, опускающиеся за ее спиной.

На ее влажных волосах было видно несколько капель воды. В паре с ее безупречным лицом, прекрасным, как цветок, она представляла очень трогательное зрелище.

Чэнь Чаншэн был очень доволен красотой своей невесты, и еще больше любил обыденный способ, как она относилась к нему. Он хотел продолжать так наблюдать за ней, но это все еще было Поместье Сюй. Кроме того, он должен был многое сделать.

Он встал и сказал Сюй Южун: «Тогда я уйду первым».

Удивленная Сюй Южун спросила: «Ты не планируешь есть?»

Это был ее дом, а Чэнь Чаншэн был ее женихом. Она обыденно относилась к первому и второму, так что задала этот вопрос совершенно естественно. Только когда она заметила странную атмосферу в приемном зале, она поняла причину. Сюй Южун улыбнулась, говоря: «Тогда иди».

«Я завтра приду за тобой», - сказал Чэнь Чаншэн.

Он развернулся, прощаясь с Мадам Сюй, и не забыл кивнуть в приветствии Няне Хуа и Шуан’эр.

В нем было нечего критиковать, как в вежливости, так и в его отношении.

Видя подобную собранность, Мадам Сюй и другие вспомнили его приход несколько лет назад.

Казалось, как будто прошлые несколько лет не повлияли на него. Как молодой даосист из прошлого, так и Поп настоящего, относились к миру и людям в нем с одинаковой собранностью и безразличием.

Выйдя из поместья Божественного Генерала и пройдя вдоль того непримечательного ручья, можно было быстро достичь грубой арки каменного моста.

Когда Чэнь Чаншэн ступил на мост, он не повернулся, как и в прошлые несколько лет, чтобы посмотреть на прекрасное поместье.

Вернувшись в столицу спустя три года, он пошел не во Дворец Ли или в Ортодоксальную Академию, а в Поместье Сюй. Не потому, что он хотел сделать что-то, а потому что его невеста хотела, чтобы он сопроводил ее домой. Причина была настолько простой.

В прошедшие года он был гостем дважды в Поместье Сюй. Чувствовал ли он себя гордым и обрадованным? Нет. Чувствовал ли он, что все было, как и много лет назад? Нет.

Он и Сюй Южун оба все еще были очень молоды, и их ждала долгая жизнь впереди. Они все еще должны были многое сделать, побывать во многих местах.

По сравнению с будущим прошлое вовсе не было важным.

Поэтому он оставит все это в прошлом. Возможно, именно поэтому и существовало прошлое.

Вдруг вниз опустилась снежинка.

Чэнь Чаншэн открыл Желтый Бумажный Зонтик и растворился в толпе.

.....

.....

‘Пусть прошлое останется в прошлом’. Это была простая фраза и простой принцип, но не все могли сделать это.

Как, например, Сюй Шицзи.

Вернувшись в поместье и услышав, что произошло днем, он искривился в лице. В конце концов, он ничего не сделал.

Он даже не сломал фарфоровую винную чашу.

Потому что Сюй Южун в настоящее время отдыхала в заднем внутреннем дворике.

Все поместье Божественного Генерала было тихим, как древняя и удаленная горная гряда.

В прошлые несколько лет Сюй Шицзи уже признал тот факт, что его статус в Династии Великой Чжоу был полностью благодаря его дочери.

Будь это при Божественной Императрице Тяньхай или сейчас, ничего не изменилось.

Трудно было признать этот факт, но он все равно признал его.

Он просто не представлял, как предстать перед своей дочерью.

Мадам Сюй тоже не могла забыть эти дела прошлого. Она удрученно сказала: «Как я тогда могла представить, что он станет Попом?»

Сюй Шицзи строго ответил: «И что из того? В конце концов, он все еще зять Сюй Шицзи!»

.....

.....

«Видя, как зять уходит в такой легкой манере, действительно сложно узнать, насколько гордым он был в своем сердце».

Шуан’эр в заднем внутреннем дворике держала миску мяса синего омара перед Сюй Южун, говоря с некоторым негодованием.

Сюй Южун легко ответила: «Ты тогда упоминала в своем письме, что он ушел также. Чем он тогда мог гордиться?»

Шуан’эр задумалась, а затем сказала: «Он тогда... был слишком фальшивым или, возможно, неразумным?»

Сюй Южун подняла голову, окинув легким взглядом Шуан’эр.

Шуан’эр занервничала, поспешно говоря: «Юная леди, я была неправа».

Сюй Южун спросила: «Ты знаешь, в чем ты была неправа?»

Пока Шуан’эр думала о своих крайне недовольных оценках Чэнь Чаншэна в то время и думала о глубоких чувствах ее юной леди к нему, она начинала все больше и больше нервничать. Она дрожащим голосом сказала: «Я не смогла увидеть хорошие качества зятя, и сделала много комментариев про него».

«Твою проницательность действительно нельзя считать хорошей, но сколько людей тогда могло видеть его хорошие качества?»

Сюй Южун вдруг вспомнила, как по возвращению в столицу она посетила ночью Ортодоксальную Академию, где неожиданно встретила Мо Юй в его комнате.

Затем она вспомнила, что Мо Юй вот-вот собиралась выйти замуж, и как она потребовала, чтобы он прибыл и провел свадьбу. Она нахмурила брови и подумала, что ее можно было назвать проницательным человеком.

«И какие же у него хорошие качества?»

Сюй Южун легко ответила: «Я люблю, как, с чем бы он не столкнулся, даже если это ужас смерти, он никогда не впадает в депрессию, и определенно не потеряет самообладание, как кто-то, кто сдался. Он остается сосредоточенным и целеустремленным, настойчивым и спокойным».

Шуан’эр не могла понять, но она слышала истинную любовь в словах ее юной леди, что ошеломило ее.

Свадьба Чэнь Чаншэна и Сюй Южун сейчас была уверенностью, но даже сейчас она все еще не верила, что ее юная леди действительно любила Чэнь Чаншэна.

Так как, по ее мнению, ее юная леди была, как Феникс: врожденно благородной, гордой и возвышенной. Как она могла любить человека?

В этот миг прибыла служанка с докладом. Прибыл Сюй Шицзи.

Ворота во внутренний двор открылись, и на снегу появились следы.

Двое сели напротив друг друга, и на стол между ними были поставлены две драгоценных чайных чашки.

Все было вежливо и учтиво. Они казались не отцом и дочерью, а как будто кто-то посещал гостя.

Сюй Шицзи посмотрел на свою дочь. Он хотел начать говорить, но не знал, что сказать, так что колебался.

В итоге он только выразил беспокойство, как она питалась, перед уходом. Только вот, он не смог скрыть свою тревожность перед уходом.

Сюй Южун знала, что ее отец хотел сказать, или, возможно, что он хотел, чтобы она сказала Чэнь Чаншэну.

Когда она была маленькой, у ее отца был такой же вид, когда он хотел войти во дворец и увидеть Божественную Императрицу.

Она не хотела слушать, потому что не намеревалась ничего говорить Чэнь Чаншэну.

Также, как и когда она была маленькой. Она никогда не желала говорить об этом с Божественной Императрицей.

С того мгновения, как кровь Небесного Феникса пробудилась, и она начала культивировать, она находила это очень скучным и утомительным.

Сегодня она испытывала раздражение, так что забралась на крышу, поместила руки за спину и начала наблюдать за звездами.

Темные облака закрыли ночное небо, из-за чего было невозможно увидеть неисчислимые звезды вверху. Но они не могли преградить путь ее духовному чувству.

Она наблюдала за морем звезд, сравнивая их со перерисовками Монолитов Небесных Томов. Она тихо познавала, постепенно успокаивая свое сердце Дао.

Рядом с Сюй Южун в вихре ветра и снега приземлилась девушка в черном.

Свет был довольно тусклым, но киноварная родинка между ее бровей все еще оставалась яркой и выделяющейся.

Сюй Южун уставилась на нее и увидела два глаза.

Девушка в черном раздраженно спросила: «Тебе так интересно?»

Сюй Южун искренне ответила: «Конечно. Когда я была маленькой, я однажды пошла к Новому Северному Мосту. Я действительно намеревалась прыгнуть в колодец и найти тебя».

Девушка в черном ухмыльнулась: «Тогда почему я тогда не видела тебя? И почему ты все еще жива?»

Сюй Южун уставилась на снег, падающий с неба, и улыбнулась: «Императрица спасла меня».

 

 

Глава 1049: Возвращение в Ортодоксальную Академию

Чэнь Чаншэн повернулся к Сюй Южун.

Она выглядела очень красивой со стороны.

Настолько же красивой, как и с любого другого угла.

Она была настолько же спокойной, как и всегда.

Но Чэнь Чаншэну по какой-то необъяснимой причине показалось, как будто он увидел холод осени на ее лице.

Возможно, из-за того, что Мо Юй вчера сказала ему?

С прошлой ночи он провел долгое время думая и колеблясь, а сейчас он наконец-то спросил.

«Ты... Хочешь сказать что-то?»

Удивленная Сюй Южун спросила: «Сказать что?»

Но выражение ее лица и то, как она повернулась к нему, казались совершенно естественными.

Чэнь Чаншэн вдруг не знал, как продолжить тему. Его взгляд пал на соседнюю траву.

На губах Сюй Южун появилась улыбка: «Ты говоришь об Императрице?»

Чэнь Чаншэн кивнул.

Ее улыбка сошла с лица, и она мягко сказала: «Она всегда была, как моя мать».

Чэнь Чаншэн посмотрел в то место и спросил: «Ты собиралась что-то сделать?»

Сюй Южун спокойно посмотрела на него и сказала: «Мо Юй сказала тебе что-то прошлой ночью?»

Чэнь Чаншэн искренне признал: «Она думает, что ты отомстишь за Божественную Императрицу».

Сюй Южун спросила: «Ты будешь волноваться, если я сделаю это?»

Ответ Чэнь Чаншэна все еще был искренним: «Да».

Сюй Южун легко сказала: «Разве это не то, что будет более уместно для нее? Она та, о ком ты должен беспокоиться».

Чэнь Чаншэн ответил: «Прошлой ночью она сказала мне, что убив Чжоу Туна, она вернула привязанность Императрицы к ней».

Сюй Южун затихла на некоторое время, после чего сказала: «То, что позаимствовано, будет возвращено. Это естественный ход вещей».

Чэнь Чаншэн не мог видеть, о чем она действительно думала, так что спросил: «О чем думаешь?»

Сюй Южун вернула: «А о чем думаешь ты?»

«Хотя я и Учитель сейчас относимся друг к другу, как незнакомцы, именно из-за этого, касательно этого дела, я не знаю, кто прав, а кто - нет».

Чэнь Чаншэн добавил: «Если я учитываю тот факт, что они все использовали Чжоу Туна, то я думаю, что они все были неправы».

Сюй Южун сказала: «Так ты думаешь, что нет причин использовать ошибку, чтобы справиться с другой ошибкой».

Чэнь Чаншэн ответил: «Я просто нахожу невозможным убедить себя».

Сюй Южун спокойно вернула: «Это разумно, но тебе не надо пытаться убеждать меня и не надо волноваться обо мне, так как я не планировала ничего делать. Я культивирую Великое Дао, а Императрица тоже культивировала Великое Дао. Если крупица ее души в море звезд все еще обладает сознанием, то она определенно не захочет, чтобы я думала над этими мелочными делами».

Чэнь Чаншэн ничего не сказал.

Логически говоря, так как Сюй Южун только работала вместе с Шан Синчжоу, Чэнь Чаншэн не должен был ни о чем волноваться. Но ему все еще казалось, что что-то было не так.

Сюй Южун добавила: «Если я действительно планирую сделать что-то, я определенно скажу тебе. Кроме того, как почтенный даосист мог не заметить?»

Чэнь Чаншэн испытал некоторое облегчение, потому что знал, что Сюй Южун не станет обманывать его.

Сюй Южун прекратила обсуждение этой темы. Глядя на стену в глубинах леса, она спросила: «Ортодоксальная Академия на той стороне?»

Чэнь Чаншэн был очень хорошо знаком с этим лесом: «Она на другой стороне стены».

Так как они отправились в Сад Сотни Трав, у них не было причин идти в Ортодоксальную Академию.

Чэнь Чаншэн подошел к стене.

Сюй Южун была на шаг медленнее.

Потому что окинула тот участок травы последним взглядом.

У нее были очень спокойные глаза.

Божественная Императрица была похоронена в очень, очень глубоком месте.

В ее сердце тоже было глубокое, очень глубокое место.

.....

.....

Серо-черная стена была довольно высокой и очень старой. Было сложно сказать, сколько лет ветра и дождя она испытала.

Но дверь в стене явно была довольно новой. Судя по пыли в ее щелях, она не могла быть старше нескольких лет.

С концом стены за областью видимости внезапное появление этой двери посреди этой серо-черной стены выглядело почти как рот, открывающийся в смехе.

Чэнь Чаншэну почти показалось, как будто та девушка распахнула дверь и прошла через нее, так что он не смог сдержать улыбку.

Он толкнул дверь и вошел в Ортодоксальную Академию.

На другой стороне не было деревянной емкости, из которой шел пар.

Танг Тридцать Шесть много лет назад покинул Академию Небесного Дао, после чего жил в Ортодоксальной Академии. Если ему снова придется бежать в его промокшей одежде, куда он пойдет, чтобы позаимствовать набор одежды?

Тот дом все еще был в изначальном месте.

Чэнь Чаншэн очень долгое время жил в этом доме, так что он был довольно хорошо знаком с ним, входя внутрь.

Если войти на первый этаж, можно было сразу же увидеть комнату. Это была комната Чжэсю.

В ней было невероятно тихо, как будто никого не было дома.

Как коридоры, так и окна - все было таким же, как и три года назад.

Су Моюй и Танг Тридцать Шесть жили этажом выше.

Его собственная комната была на третьем этаже.

Комнаты тоже не изменились, но было ясно, что их регулярно убирали. Их даже можно было описать безупречными.

Тот ряд простых даосских роб в различных оттенках все еще висел в его шкафу. Книги все еще были в книжном шкафу, а его кровать все еще была опрятной.

Как будто он никогда не уходил, как будто тех трех лет не существовало.

Сюй Южун указала на пустое место на книжной полке и спросила: «Где та маленькая побрякушка, которую я дала тебе, когда мы были маленькими?»

«Уходя, я забрал ее с собой».

Чэнь Чаншэн выудил пальцами очень старую бамбуковую стрекозу.

Сюй Южун осторожно взяла ее, положив на книжную полку.

Видя это, Чэнь Чаншэн почувствовал себя довольно тепло, но и немного странно.

Он вспомнил, что Сюй Южун не должна была приходить в его комнату, но как она знала, куда положить бамбуковую стрекозу?

Он повернулся к Сюй Южун, желая спросить, откуда она знала.

У Сюй Южун было очень спокойное лицо, но ее щеки немного покраснели. Она опередила его, говоря: «Она довольно старая. В будущем я сделаю для тебя новую».

Чэнь Чаншэн понял, что уже не мог спрашивать, и засмеялся.

Выйдя из дома, они пересекли поляну и вышли к дому.

Большой баньян был покрыт белым снегом. Он выглядел очень красиво, но и заставлял волноваться, сможет ли он выдержать холод.

Подул порыв ветра. Чэнь Чаншэн и Сюй Южун стояли на толстых ветвях дерева, пока снег устремлялся вниз.

«В прошлом, стояли ли вы тут, глядя на столицу?»

«Это верно. Мы думали, что было превосходно вот так смотреть на пейзажи».

«Что на другой стороне?»

«Маленькая кухня. Позже Уцюн Би уничтожила ее, а затем она была отстроена. Сейчас никто ее не использует, но я слышал, что ее запасли дровами и кухонными приспособлениями».

«Она просто ждет возвращения Сюаньюань По?»

«Ждет его следующего визита в столицу. Он, вероятно, станет великим генералом к тому времени»*.

.....

.....

Столица была очень тихой в легком снегу, как и Ортодоксальная Академия. Издалека был слышен шум, и если внимательно прислушаться, было слышно, как много людей одновременно зачитывало книгу.

Ортодоксальная Академия была очень большой. В прошлом Чэнь Чаншэн оставался только в ее малой части, но он знал, что все перестало так быть очень много времени назад.

Он хотел приблизиться и посмотреть, и у Сюй Южун, естественно, не было возражений.

Они последовали за звуками учащихся, пройдя мимо библиотеки, мимо ворот, где Цзинь Юйлу однажды жарил трех оленей, мимо наконец-то отремонтированного фонтана, а затем они вошли в лес.

Большая часть зданий Ортодоксальной Академии была на другой стороне этого леса.

Звуки зачитывания становились громче и громче.

Что интересно, лес становился тише и тише.

Они вдруг услышали плач перед собой.

Чэнь Чаншэн посмотрел туда.

Юноша прислонился к дереву, вытирая слезы.

У этого юноши была обычная одежда. Он не был отпрыском богатой семьи, но он, вероятно, не был из бедных.

У юноши распухло лицо. Было очевидно, что кто-то избил его.

Сюй Южун собралась подойти и спросить.

Вдруг из леса раздались шаги, сопровождаемые смехом.

«Сегодня я определенно изобью Сюэ Ецзиня!»

«Верно, мы не можем дать ему убежать».

«Да, да, да, посмотрим, посмеет ли он показываться в нашей Ортодоксальной Академии!»

______________

* В следующей главе автор признает, что допустил ошибку, так как Чэнь Чаншэн уже проводил Сюй Южун по Ортодоксальной Академии. К тому же, Чэнь Чаншэн знал, что Сюй Южун однажды посещала его комнату ранее, так что она, естественно, знала, где должна быть бамбуковая стрекоза. Но автор решил не делать изменений ради романтической части истории.

 

 

Глава 1050: Новая ситуация Ортодоксальной Академии

Юноша услышал голоса из леса, и на его лице появилось выражение страха. Как только он собрался уходить, он осознал, что был слишком медленным.

Десяток молодых людей в спешке шагов поспешили в лес и окружили юношу.

Видя избитое лицо и покрытую пылью одежду юноши, один из молодых людей посмотрел на него с выражением презрения. Большинство молодых людей, с другой стороны, начали разъяряться, а их глаза засияли. Похоже, что они намеревались избить этого юношу в еще более плохое состояние.

Чэнь Чаншэн и Сюй Южун тоже были в лесу, но оставались необнаруженными в укрытии нескольких кустов малины.

Когда он увидел жалкий внешний вид юноши, лицо Чэнь Чаншэна потемнело.

Когда он услышал имя этого юноши и увидел тех молодых людей в форме академии, его лицо потемнело еще сильнее.

Юноша рукавом вытер слезы на лице и пробормотал: «Если вы продолжите делать это, я доложу учителю».

«Разве ты уже не доложил об этом в прошлом месяце? И разве ты не ходил только что?»

Юный студент поддразнил: «Какой учитель побеспокоится о тебе?»

Юноша набрался храбрости и сказал: «Его Святейшество Поп вернулся! Он придет в Ортодоксальную Академию!»

Казалось, что несколько молодых учеников было задето этими словами, в их глазах появилось беспокойство, но оно быстро превратилось в жестокость.

Молодой студент сурово упрекнул: «Ты думаешь, что у тебя появилась поддержка с возвращением Его Святейшества в столицу? Насколько могучая фигура - Его Святейшество, что он станет беспокоиться о таких мелочах? Кроме того, ты - сын предательского министра. У тебя нет права учиться здесь!»

На лице юноши появилось болезненное выражение. Он умудрился сказать: «Мама сказала, что Его Святейшество Поп позволил мне учиться здесь!»

«Можно ли верить бреду твоей матери? Твое нахождение здесь только добавляет проблем Ортодоксальной Академии. Мы хотим выгнать тебя ради Ортодоксальной Академии, и никто не станет винить нас. Ты также не должен винить нас за безжалостность. Ты можешь винить только свою глупую мать».

Молодые студенты начали окружать юношу, поливая его руганью.

Сюй Южун посмотрела на Чэнь Чаншэна и сказала: «Я планирую осмотреться».

Сказав это, она ушла.

Она знала, что Чэнь Чаншэн не желал видеть эти вещи, и что он не хотел, чтобы кто-либо еще видел их, даже если это была она.

Это было дело Ортодоксальной Академии.

Ортодоксальная Академия принадлежала ему, Лоло, Сюаньюань По, Тангу Тридцать Шесть и Су Моюю.

Молодой студент пнул юношу.

Послышался хруст, и камень полетел через воздух, с точностью ударяя студента в колено.

Юный студент согнулся в боли, хватаясь за ногу и катаясь по земле.

Другие студенты были глубоко встревожены. Помогая своему собрату встать, они посмотрели в лес и закричали: «Кто здесь?»

Кусты малины зашелестели, и мимо них подул ветер.

Чэнь Чаншэн прибыл на место действия. Он посмотрел на юношу по имени Сюэ Ецзинь и спросил: «Ты - сын Божественного Генерала Сюэ?»

Услышав слова ‘Божественный Генерал Сюэ’, юноша замер на несколько мгновений до того, как смог кивнуть.

Все молодые студенты были ошеломлены.

В ночь переворота Мавзолея Книг Сюэ Синчуань был отравлен до смерти Чжоу Туном.

Как самый могущественный генерал правительства Тяньхай, он даже не мог найти мира в смерти. Его тело было выставлено за городом на десяток дней.

В течение последних трех лет, каждый раз, когда упоминался Сюэ Синчуань, никто не смел называть его Лордом Сюэ.

Офицерам, которых он лично продвигал, и его старшим подчиненным, естественно, было очень сложно жить под новым правительством, и они проводили тяжелые дни в Провинции Цун.

Что касается Мадам Сюэ и ее наследника, оставшихся в столице, они тоже жили очень сложной жизнью. Если бы Дворец Ли иногда не отправлял людей, Мо Юй не совершила визит дважды после возвращения в столицу с имперским указом, и Принц Чэнь Лю не помогал бы им в тайне, они определенно давно были бы изгнаны из Дороги Мира.

Но было совершенно очевидно, что Молодой Хозяин Сюэ жил очень трудной жизнью в Ортодоксальной Академии.

Молодые студенты беспокойно спросили: «Кто ты?»

Чэнь Чаншэн проигнорировал их, говоря Сюэ Ецзиню: «Ты должен был проинформировать учителя об этой ситуации».

Сюэ Ецзинь почувствовал себя опозоренным, его глаза покраснели, и он сказал дрожащим голосом: «Я сделал это, но учителям было все равно, а затем они еще сильнее избили меня».

Чэнь Чаншэн подумал о том, что слышал ранее, и подтвердил, что все действительно было так, но... почему все было так?

«Если учителей это не беспокоит, ты должен был найти кого-то, кто управляет учителями, например, Заместителя Директора Су».

В последние несколько лет, в отсутствие его, Лоло, Танга Тридцать Шесть и Чжэсю в столице, Ортодоксальная Академия была под полным управлением одного Су Моюя.

Су Моюй сейчас был Заместителем Директора Ортодоксальной Академии.

Сюэ Ецзинь почувствовал себя еще более обиженным, думая про себя, что он был просто обычным студентом. Не то чтобы он мог встретить Директора Су, когда ему пожелается.

Чэнь Чаншэн сказал: «Ты должен рассказать об этих вещах своей матери. Твоя мать, естественно, сможет встретиться с ним».

Сюэ Ецзинь ответил: «Как сын, как я могу беспокоить свою мать?»

Чэнь Чаншэн был очень доволен таким ответом. Он улыбнулся и сказал: «Тогда следуй за мной. Я отведу тебя увидеть его».

Сказав это, он вышел из леса с Сюэ Ецзинем.

Десяток юных студентов хотел остановить его, но они осознали, что их ноги не могли двигаться, и они не смели бежать за парой.

По их мнению, хоть этот человек и казался ненамного старше их, у него было умиротворенное благородство, которое нельзя было недооценивать.

Ортодоксальная Академия не была местом, в которое можно было входить и выходить, как пожелается. Они были уверены, что среди них не было такого студента или молодого учителя.

Тогда кем же был этот человек?

К ним в головы вдруг пришла возможность.

Студенту, чьё колено было ранено камнем, помогли встать товарищи, и он сейчас с трудом стоял. Его ноги вдруг обмякли, и он рухнул на землю.

Другие студенты вмиг побледнели, а их лица стали белее снега.

.....

.....

Глубоко в здании в западной части Ортодоксальной Академии.

Су Моюй посмотрел на учителя перед собой, и в его глазах промелькнули эмоции отвращения и злости. Он постепенно умудрился подавить их, поворачиваясь к окну и говоря: «Через некоторое время будет проведено собрание академии. Эти студенты получат выговор согласно правилам академии».

Учитель опустил голову, непрерывно вытирая пот с лица. Он иногда поднимал голову, глядя на окно.

За окном стоял юноша.

Оказывается, что Поп действительно был таким молодым. Оказывается, что Поп действительно был в хороших отношениях с Поместьем Сюэ.

Все в столице знали о вовлечении Чэнь Чаншэна в похороны Сюэ Синчуаня, но многие люди считали, что это было просто желание мгновения.

Учитель испытал глубокое сожаление.

Чэнь Чаншэн повернулся и посмотрел на Су Моюя. Его лицо оставалось неизменным, но он мысленно был немного удивлен.

Наказание Су Моюя было немного легким, но это все еще можно было понять. Он никогда не хотел, чтобы его появление вынудило этого учителя и тех учеников понести еще большее наказание. Но он был в недоумении, как такое могло случиться в Ортодоксальной Академии во время спокойной, верной, строгой и внимательной заботы Су Моюя.

Су Моюй должен был очень хорошо осознавать, что сын Сюэ Синчуаня поступил в Ортодоксальную Академию на учебу, и что это было его распоряжение.

Обсуждая тип наказания, которое было необходимо дать, Су Моюй, казалось, столкнулся с какими-то трудностями.

Это место было Ортодоксальной Академией. Что могло быть сложного в наказании учителя и десятка студентов?

Чэнь Чаншэн повернулся к учителю и вдруг нашел его довольно знакомым.

А затем он вспомнил одно старое дельце.

Три года назад Ортодоксальная Академия была окружена тяжелой кавалерией. Ученики Храма Южного Ручья и Су Моюй защищали врата. Обе стороны были в тупике, а ситуация была невероятно напряженной.

Когда Евнух Линь собрался прорваться через врата, десяток студентов и несколько учителей покинули Ортодоксальную Академию через задние врата.

В то время Су Моюй подметил имена этих студентов и учителей, и Чэнь Чаншэн тоже видел этот список.

Если он правильно все помнил, учитель перед ним был одним из этих людей.

Этот человек вернулся в Ортодоксальную Академию?

Все те учителя и студенты вернулись в Ортодоксальную Академию?

Что же случилось в Ортодоксальной Академии?

Чэнь Чаншэн повернулся к Су Моюю и спросил: «Кто позволил им вернуться?»

Су Моюй знал, что он уже узнал учителя. Он вздохнул, собираясь объяснить.

«Мэй Чуань, Наблюдатель Образования Ортодоксальной Академии, отдает дань уважения Его Святейшеству Попу».

Снаружи комнаты раздался голос.

Чэнь Чаншэн повернулся к Су Моюю.

Су Моюй кивнул с выражением смешанных эмоций на лице.

 

 

Глава 1053: Заявление новой Ортодоксальной Академии

Танг Тридцать Шесть прибыл немного поздно.

Он вернулся в дом взять меч, а затем ушел через тихие коридоры и море бамбука, так что к тому времени, как он добрался до леса, там уже было полно людей.

Кусты малины были в ужасном состоянии, так как на них наступило много людей. На снегу был труп Епископа Мэй Чуаня, окруженный толпой, а также несколько выделяющихся кровавых пятен.

Видя это зрелище, он естественным образом убрал Меч Вэньшуй и спросил учителя: «Что здесь происходит?»

Учитель побледнел, говоря дрожащим голосом: «Я слышал, что образовательный наблюдатель проявил неуважение к Святой Деве... так что...»

Танг Тридцать Шесть был ошеломлен на мгновение. Он не знал, что Сюй Южун тоже пришла в Ортодоксальную Академию, и он определенно не ожидал, что она убьет Мэй Чуаня.

Он спросил: «А Святая Дева?»

«Она уже ушла, - учитель думал, что Танг Тридцать Шесть не поверил его словам, так что поспешно добавил, - принц Чэнь Лю тоже присутствовал. Он был свидетелем».

Танг Тридцать Шесть не понимал, почему молодой принц, которого он так презирал, пришел в Ортодоксальную Академию. У него была назначена встреча с Сюй Южун?

Он посмотрел на тело Мэй Чуаня и сказал: «Вот как. Тогда он и правда должен был умереть».

Голос Су Моюя раздался из-за леса, так что учителя и студенты поспешно разошлись.

В какой-то миг также прибыл Чэнь Чаншэн.

Он тихо смотрел на труп Мэй Чуаня в течение очень долгого времени.

Танг Тридцать Шесть спросил: «Когда ты планируешь вернуться во Дворец Ли?»

Поп, естественно, должен был вернуться во Дворец Ли.

Он не мог вечно оттягивать этот момент.

Когда Чэнь Чаншэн вернется во Дворец Ли, он должен будет прямо столкнуться с внутренними проблемами в Ортодоксии.

Смерть Епископа Мэй Чуаня не упростит проблемы, только упрощая методы, используемые для их решения.

С определенной перспективы Сюй Южун уже сделала выбор за Чэнь Чаншэна.

Су Моюй, стоящий в стороне, сказал: «Сегодня будет проведена Конгрегация Света».

Танг Тридцать Шесть спросил: «Каким будет ответ Департамента Духовного Образования?»

Су Моюй сказал: «С тех пор, как Директор Мао начал уединение, Департамент Духовного Образования управлялся тремя кардиналами».

Танг Тридцать Шесть спросил: «Все они на той стороне?»

Су Моюй подтвердил: «Да».

Последовала пауза, после чего Танг Тридцать Шесть сказал: «Тогда мы не можем выбирать из них».

Чэнь Чаншэн и Су Моюй понимали, что он имел в виду.

Мао Цююй был близок к прорыву в Божественность. Через несколько десятков дней или, возможно, даже за более короткое время, он достигнет успеха.

Согласно обычаям Ортодоксии, когда придет это время, Мао Цююю будет формально даровано святое имя. Его статус станет даже более почтенным, и он уже не будет Архиепископом Зала Прославленных Персон и не сможет занимать какой-то другой пост.

Все понимали причину для этого.

Проблема была в том, кому стоило дать невероятно важную позицию Архиепископа Зала Прославленных Персон.

«Если мы исключим этих трех кардиналов невероятно высокого старшинства, наиболее квалифицированным для управления Департаментом Духовного Образования будет Директор Чжуан».

Чэнь Чаншэн и Танг Тридцать Шесть впали в раздумья.

Директор Чжуан, упомянутый Су Моюем, был текущим Директором Академии Небесного Дао, Чжуан Чжихуанем.

У Академии Небесного Дао был очень высокий статус в Ортодоксии, а сам Чжуан Чжихуань был достаточно квалифицированным как в культивации, так и в старшинстве. Более того, его всегда высоко ценил Мао Цююй.

Хотя Департамент Духовного Образования принадлежал к консервативной фракции, Чжуан Чжихуань поддерживал беспристрастную и нейтральную позицию в последние несколько лет, эффективно исполняя задания, данные ему Дворцом Ли.

Он с любого угла был лучшим выбором в качестве наследника Мао Цююя, и у Чэнь Чаншэна не было возражений.

Но все знали, что его сын, Чжуан Хуаньюй, умер.

Танг Тридцать Шесть хотел возразить, но нашел невозможным говорить. Чжуан Чжихуань был хорошим другом его родителей, и когда он впервые прибыл в столицу, тот заботился о нем.

Чэнь Чаншэн взял Сюэ Ецзиня с собой и покинул Ортодоксальную Академию, но Танг Тридцать Шесть остался разбираться с последствиями.

Он попросил кого-то доставить труп Мэй Чуаня в Департамент Духовного Образования, после чего созвал собрание учителей и студентов Ортодоксальной Академии.

Су Моюй вынул довольно старый лист бумаги и передал его Тангу Тридцать Шесть.

Это был список, составленный три года назад.

Танг Тридцать Шесть посмотрел на имена на листке бумаги и пожаловался: «Почему это, когда дело доходит до оскорбления людей, эта задача всегда дается мне?»

«Потому что ты опытен в оскорблении людей и не боишься оскорблять их, - Су Моюй искренне добавил, - и ты любишь делать это».

Танг Тридцать Шесть задумался, после чего заключил: «Хотя эти слова звучат так, как будто ты пытаешься вывести меня из себя, если хорошенько задуматься, в них действительно есть основание».

Собранные учителя и студенты Ортодоксальной Академии стояли на каменной площади перед воротами академии, нервно слушая этот разговор.

Поп посетил Ортодоксальную Академию, а Святая Дева убила образовательного наблюдателя. Все видели, что сегодня что-то происходило в Ортодоксальной Академии.

Что намеревались делать Заместитель Директора Су и давно отсутствующий управляющий?

Танг Тридцать Шесть начал зачитывать имена в списке.

«Чжан Линьтао».

«Хуан Цзэчэн».

«Хэ Шую».

«Гуо Синь».

«Лу Ю».

.....

.....

Учителя и студенты, названные Тангом Тридцать Шесть, начали выходить из толпы в невероятном беспокойстве.

Три года назад, в самый опасный миг Ортодоксальной Академии, они решили уйти. Впоследствии все они получили разрешение вернуться от Департамента Духовного Образования.

Они не знали, что Танг Тридцать Шесть сделает с ними.

«Идите уже, чего вы ждете?»

Танг Тридцать Шесть вдруг потерял весь интерес, добавив: «В будущем не позволяйте мне видеть ваши лица в Ортодоксальной Академии».

Десяток учителей и студентов опустили головы, выходя из академии с потупленными лицами. Хотя они испытывали некоторое нежелание, они не смели выражать это.

Танг Тридцать Шесть вдруг вспомнил что-то и сказал: «Учителя, не забудьте вернуть всю зарплату, которую вам выплатят завтра».

После этих слов ноги учителей, идущих к воротам академии, обмякли.

Один из изгнанных студентов наконец-то не смог сдержаться, и злобно сказал: «Тогда вы тоже вернете наши расходы на учебу?»

Танг Тридцать Шесть улыбнулся студенту и сказал: «Если ты посмеешь принять их».

Несколько из учителей были напуганы до глубин души. Они поспешно схватили студента и утащили его из академии, боясь, что Танг Тридцать Шесть передумает, если они промедлят.

Снаружи Ортодоксальной Академии Аллея Сотни Цветений, которая обычно была довольно оживленной, сегодня была наполнена зрителями.

Видя, как этих удрученных учителей и студентов изгоняли из Ортодоксальной Академии, особенно двух более молодых студентов, которые непрерывно плакали, толпа почувствовала к ним симпатию.

Танг Тридцать Шесть никогда не оставлял места для ошибок в своих действиях, так что он не мог упустить эту деталь. Он давным-давно отправил умного и красноречивого учителя, который стоял у ворот академии и громко рассказывал причину изгнания этих учителей и студентов, пересказывая осаду Ортодоксальной Академии трех лет назад так живо, что толпе показалось, как будто она происходила прямо перед их глазами.

Взгляды, направленные толпой на этих учителей и студентов, вмиг изменились, и некоторые из них даже проклинали и плевали перед собой.

Танга Тридцать Шесть не особо волновало, насколько жалкими будут будущие жизни этих учителей и студентов.

Он очень хорошо осознавал, что другие пять Академий Плюща и обычные академии не посмеют принимать этих людей.

Он больше беспокоился о том факте, что Ортодоксальная Академия в настоящее время была не той Ортодоксальной Академией трех лет назад, и что это была не та Ортодоксальная Академия, которую хотели видеть он и Чэнь Чаншэн.

Врата были закрыты, блокируя ругань и разговоры на Аллее Сотни Цветений. Дрейфующие снежинки упали на невероятно тихую территорию академии.

Сотня учителей и студентов стояла в снегу, не шевеля даже мышцей.

Танг Тридцать Шесть был весьма доволен видеть это.

«Несколько лет назад, когда Его Святейшество Поп вошел на Аллею Сотни Цветений, это было очень тихое место. Имя ‘Ортодоксальная Академия’ было полностью покрыто плющом, школа была в сорняках, и повсюду были сломанные стены. Это место было еще более мирным, чем снаружи, с чувством мира смерти. Ортодоксальная Академия того времени действительно была просто могилой».

Он посмотрел на учителей и студентов, говоря: «Позже Принцесса Лоло, Сюаньюань По, а затем я пришли один за другим, и это место постепенно начало оживать. Я без стыда могу сказать, что мы и Его Святейшество Поп изменили все это, позволив Ортодоксальной Академии получить новую жизнь».

Су Моюй почувствовал себя довольно эмоционально, вспоминая истории тех времен.

Танг Тридцать Шесть добавил: «Так как это новая жизнь, это, естественно, не старая жизнь».

Учителя и студенты пялились на него, не понимая, что он подразумевал под этими словами.

«Я надеюсь, что вы все можете понять это».

У Танга Тридцать Шесть было спокойное и твердое выражение лица.

«Ортодоксальная Академия сейчас и Ортодоксальная Академия нескольких десятилетий назад не имеют ничего общего друг с другом».

 

 

Глава 1055: Время мудреца

За каменными колоннами был Божественный Проспект, ведущий в сердце Дворца Ли.

Учителя и студенты Академии Дворца Ли, Академии Жрецов и Тринадцати Отделений Зеленого Сияния выстроились вдоль проспекта, кланяясь в уважении.

Чэнь Чаншэн не проводил время, вспоминая истории, имевшие место на этом Божественном Проспекте. Он продолжал двигаться вперед.

Он поднялся по длинной лестнице, прошел мимо Зала Чистой Добродетели, наконец-то достигая тихого и уединенного холла.

Ночное небо было вырезано в колодец света крышей, как и всегда, но у бассейна воды больше не было деревянного ковша, так как здесь уже не было Зеленого Листа.

Ань Хуа поклонилась в уважении, ее белые одеяния развевались на холодном ночном ветру, беспокоясь, как и ее сердце.

Чэнь Чаншэн кивнул в приветствии и сказал ей встать.

Ань Хуа подошла к нему за спину и помогла ему надеть Божественную Робу, после чего затратила много времени, убеждаясь, что все было идеально.

Чэнь Чаншэн посмотрел на то узкое окно в небе, посмотрел на бесчисленные звезды на дне колодца, а затем вспомнил свои познания, когда он смотрел в море звезд в Городе Белого Императора.

Через некоторое время он посмотрел вдаль и сказал: «Пойдем».

Сопровождаясь мягким журчанием воды, которое могло очистить сердце, он пошел в самую глубокую часть уединенного зала, к каменной стене.

Каменная стена медленно расступилась, и излился пылающий свет вместе с бесконечными брызгами волн.

Брызги волн были звуком одежды кланяющихся людей, звуками взволнованной толпы и звуками восхваления божественности.

«Отдаем дань уважения Его Святейшеству Попу».

Бесчисленные священники поклонились на полу, выглядя, как приливная волна.

С Божественной Короной на голове и Божественным Посохом в руке, Чэнь Чаншэн умиротворенно рассматривал зрелище перед собой.

Начиная с той маленькой деревни у подножья Горы Хань, подобное зрелище начинало появляться чаще и чаще.

Оно обычно описывалось ‘как волна’.

Ничто из этого ни было для него новым.

Он привык видеть море людей.

И это был не первый раз, когда он стоял здесь.

Он стоял на платформе внутри Великого Зала Света.

Это место определенно не было самым высоким местом во Дворце Ли, но это определенно была самая высокая и недостижимая позиция в континенте.

Это место было только в десятке каменных ступенек от земли, но они могли аналогично считаться бесчисленными ли, а место, в котором он стоял, - Божественным Королевством в море звезд.

Пока благочестивые восхваления божественности и зачитывания писаний продолжались, величественная и божественная атмосфера окутала весь Великий Зал Света.

Теплый Священный Свет осветил все в холле до впечатляющих деталей. Здесь не могло существовать даже малейшей крупицы темноты.

В Великом Зале Света существовал огромный каменный холл.

Образы былых мудрецов, героев, рыцарей и Святых были высечены на этой стене. Под Священным Светом была раскрыта каждая деталь, из-за чего казалось, как будто они оживали.

Мудрецы, герои, рыцари и Святые прошлого смотрели вниз на людей мира.

Их взгляды не были взглядами безразличия, а содержали множество настоящих эмоций.

Чэнь Чаншэн стоял перед камнем, стоял в Священном Свете.

Он был под этими взглядами.

Он смотрел на людей мира.

Это было несравненно божественное зрелище.

.....

.....

Чэнь Чаншэн поднял Божественный Посох.

Зачитывание постепенно прекратилось, и священники медленно начали вставать, снова, как волна.

Великий Зал Света вдруг был окутан тишиной. Все в холле даже могли слышать завывания ветра, которым как-то удалось пробраться мимо массива на стенах.

Возможно, потому что, когда Божественный Посох опустился, море людей в холле разделилось надвое.

Линхай Чживан, Архиепископ Ань Линь, Даосист Сыюань и Ху Тридцать Два - четыре Префекта Ортодоксии - стояли по правую сторону.

Несколько сотен епископов Дворца Ли и епископов, которые поспешили обратно из различных даосских церквей, стояли за их спиной.

Намного меньше епископов стояло на другой стороне, и среди них не было ни одного архиепископа Священного Зала, но тут было много кардиналов.

Единственной общей чертой этих епископов были их пожилые лица.

Где бы человек не находился, его зрелая внешность указывала на года и старшинство, и сама по себе была силой.

Епископы Департамента Духовного Образования были среди толпы. Более важно то, что там были все из Академии Небесного Дао, Тринадцати Отделений Зеленого Сияния и Академии Жрецов.

Только Академия Дворца Ли, в которой Линхай Чживан обладал невероятным влиянием, стояла на правой стороне. Ее директор и Су Моюй стояли в толпе, намеренно ведя себя тихо.

Чжуан Чжихуань и три епископа, возглавляющие Департамент Духовного Образования, стояли перед их толпой, не делая попыток скрыть свои мысли.

Чэнь Чаншэн взглянул на Чжуан Чжихуаня, а затем посмотрел на определенное место за холлом.

Священный Свет окутал весь холл, и некоторая его часть пала наружу.

В плотной темноте за холлом была прорвана дыра, раскрывая определенное место.

Там был Епископ Мэй Чуань.

Насколько бы теплым ни был Священный Свет, он никогда не мог изгнать холод на его теле.

Потому что он был мертв.

.....

.....

В то время, когда Чэнь Чаншэн стал Попом, он был почти мгновенно изгнан из столицы Шан Синчжоу.

Он был первым изгнанным Попом.

Три года спустя он вернулся во Дворец Ли, и во время первой Конгрегации Света, в которой он выступал Попом, он столкнулся с невероятно тернистой проблемой.

Священники Департамента Духовного Образования, Чжуан Чжихуань, и те пожилые кардиналы смотрели на него.

В глазах этих епископов консервативной фракции были ясно заметны ярость и грусть.

Конечно же, они все еще поддерживали достаточное уважение к Чэнь Чаншэну, все еще держали свои эмоции под контролем.

Иначе труп Мэй Чуаня не был бы за холлом, а был бы внутри Великого Зала Света, прямо перед ними.

Линхай Чживан бесстрастно посмотрел в ту сторону невероятно холодными глазами и с довольно темным выражением лица.

С того мгновения, как он узнал о произошедшем в Ортодоксальной Академии, он внимательно следил за Департаментом Духовного Образования и этими пожилыми священниками.

Он не ожидал, что они действительно доставят труп Мэй Чуаня во Дворец Ли и даже продемонстрируют его снаружи Великого Зала Света.

Он воспринял это, как неприкрытый вызов к себе. Конечно же, это также было предупреждение.

Это означало, что Дворец Ли не был монолотически целым.

Нельзя было недооценивать силу консервативной фракции Ортодоксии. Некоторые люди все еще могли поддерживать их из теней.

Линхай Чживан прищурил глаза, метаясь взглядом между Ху Тридцать Два и Архиепископом Ань Линь и раздумывая, кто же это мог быть.

Сегодня была первая Конгрегация Света, проводимая Попом. Подобное происшествие было невероятным неуважением, которое он не мог принять.

Но он знал, что сейчас для него будет неуместно делать что-либо, и он определенно не мог сказать кому-то забрать тело Мэй Чуаня.

Слишком много людей наблюдало, и слишком грубый метод решения ситуации мог заставить некоторых священников потерять контроль.

Конечно же, он был уверен, что позаимствовав престиж Попа и свой собственный статус, он мог силой подавить ситуацию.

Проблема была в том, что раскол не исчезнет. Наоборот, он будет становиться глубже и глубже.

Было очевидно, что это было не то, чего хотел Поп.

Линхай Чживан повернулся к Чэнь Чаншэну, вдруг испытывая желание узнать, что уже он предпримет.

Многие епископы в холле видели Чэнь Чаншэна впервые. У них не было мнения насчет нового и консервативного. Они тоже проявляли интерес в ожидании.

Как Поп решит эту ситуацию?

Да, Святая Дева была убийцей Епископа Мэй Чуаня. Принц Чэнь Лю был свидетелем этого.

Все знали об отношениях между Святой Девой и Попом. Она помогла Его Святейшеству принять выбор, так что она, естественно, приготовила причину для Его Святейшества.

Логически говоря, Чэнь Чаншэну понадобится только озвучить причину, чтобы разрешить всю ситуацию.

Но по какой-то необъяснимой причине многие священники, включая Линхай Чживана, и даже некоторые из консервативной фракции не хотели, чтобы он делал это.

У этого желания не было причины или основания. Возможно, истории прошлых лет давным-давно доказали, что он не станет делать подобного.

 

 

Глава 1056: Решение дьявола

Все выжидающе ждали, пока Чэнь Чаншэн даст идеальное решение, даже самый стойкий епископ из консервативной фракции.

Пожилые епископы смотрели на Чэнь Чаншэна с довольно сложными взглядами.

Он был студентом Шан Синчжоу, юношей, воспитанным Мэй Лиша, неоспоримым членом родословной Синин, наследником традиционной линии Ортодоксии. Логически говоря, он должен был стоять на их стороне, но он не сделал этого.

Он дал Линхай Чживану и Даосисту Сыюаню важные роли, и после того, как Даосист Байши погиб в Городе Вэньшуй, он никогда не успокаивал консервативную фракцию. Вместо этого он позволил Ху Тридцать Два, епископу новой фракции с ужасной репутацией, заменить Даосиста Байши.

Именно это вызвало невероятное недовольно консервативной фракции, приводя к сегодняшней ситуации.

Но даже сейчас никто не думал и не смел думать об изгнании Попа с его трона.

Они все еще удерживали надежду насчет Чэнь Чаншэна.

Но они и сами не знали, на какие действия Чэнь Чаншэна они надеялись.

Тело Мэй Чуаня все еще было в темноте за холлом.

Это был выбор Сюй Южун.

Чэнь Чаншэн мог плыть по течению, но не стал делать этого.

Потому что Дао, которое он культивировал с детства, означало, что он никогда не сможет обмануть себя или других.

Хоть это и могло быть одной из необходимых характеристик, требуемых, чтобы стать тем, кто мог преуспеть в больших начинаниях.

Он вдруг вспомнил слова Бе Янхуна в Городе Белого Императора.

Естественно, между ними была огромная разница, но это все еще могло послужить аналогией.

А затем он вспомнил последние слова Архиепископа Мэй Лиша перед его смертью.

«Когда я шел по Божественному Проспекту, я вспомнил кое-что, произошедшее много лет назад, прямо перед Великим Испытанием того года».

На лице Чэнь Чаншэна появилась ностальгическая улыбка.

Все знали, что он ссылался на то, как Архиепископ Мэй Лиша объявил всему континенту, что Чэнь Чаншэн хотел заполучить первый ранг первого баннера в Великом Испытании.

Эти воспоминания не продолжились. Атмосфера, которая могла согреться, снова стала напряженной.

Толпу прорезал холодный и кусачий голос.

«А затем Ваше Святейшество убил его единственного племянника!»

В большом холле стало невероятно тихо.

Чэнь Чаншэн ничего не говорил.

Да, кто-то сделал Мэй Чуаня Образовательным Наблюдателем Ортодоксальной Академии именно ради создания проблем для него.

Убьет ли он его или нет, это приведет к сложностям.

Так что Танг Тридцать Шесть не колебался. Он покинул дом, чтобы взять меч и убить Мэй Чуаня.

Так что Сюй Южун убила Мэй Чуаня.

Они были двумя самыми близкими к нему людьми, кто больше других понимал его мысли и сердце, так что они не позволят ему выбирать, не позволят ему нести это бесславие.

Он тогда не остановил Танга Тридцать Шесть, так что это тоже был его выбор.

Пространство над морем звезд принадлежало Божественному Королевству.

Всё под грязью принадлежало к пыли.

«Я понесу все преступления, которые должен понести».

Чэнь Чаншэн спокойно сказал толпе.

Он не использовал теплые воспоминания, чтобы закрыть расщелину между новым и консервативным, и не давал достаточно убедительных причин.

Не было объяснения, так что, естественно, не было решения.

Он решил спокойно понести это.

Великий Зал Света наполнился шокированными криками.

Священники постоянно менялись в лицах, раскрывая всевозможные эмоции.

Некоторые люди были разочарованы, другие - расслаблены. Некоторые были в подозрениях, другие - в догадках.

Чэнь Чаншэн был готов понести все преступления.

Проблема была в том, кто под звездным небом желал обвинять Попа в каких-то преступлениях?

Это была не самокритика Святого, а самое вызывающее заявление.

В толпе послышалось несколько отчаянных вздохов, а также несколько фраз критики.

Чэнь Чаншэн сжимал Божественный Посох и тихо стоял, более не говоря ни слова.

Линхай Чживан подошел к платформе и вынул давно приготовленный свиток. Он раскрыл его двумя руками и начал читать.

Когда его ледяной голос называл имя за именем, шум в холле постепенно затих.

Единственными звуками остались тяжелое дыхание и нарастающее количество шагов.

Бледнолицые и ненавистные исполнители в черной одежде Зала Небесного Правосудия вывели десяток епископов из толпы.

Один из кардиналов, отвечающий за Департамент Духовного Образования, был снят с должности.

В голосе Линхай Чживана по-прежнему не было эмоций, он был ясным, как самый острый нож.

Он зачитал преступления этого кардинала.

Эти преступления никак не были связаны с событиями этой ночи, но обвинения были исключительно ясными, а доказательства - неопровержимыми.

Кардинал не сопротивлялся. Он спокойно последовал за этими черными исполнителями из холла.

Выражения лиц Чжуан Чжихуаня и других кардиналов дрогнули, когда они уставились на эту немного несчастную фигуру.

Атмосфера в холле становилась все более и более давящей. Наконец, в ней была прорвана дыра.

Епископ, которого уже провели через двери холла, с силой повернулся и закричал к платформе: «Планирует ли Ваше Святейшество быть жестоким правителем!»

Толпа узнала по голосу, что этот епископ первым начал критиковать Чэнь Чаншэна.

Чэнь Чаншэн не ответил. Держа руку на Божественном Посохе, он тихо стоял на платформе.

Чжуан Чжихуань наконец-то вышел из толпы. Спокойно кивнув, он спросил: «Будет ли окончательное решение отложено до тех пор, пока Архиепископ не выйдет из уединения?»

Бесчисленные взгляды пали на него.

Все понимали, что он подразумевал.

Департамент Духовного Образования был под прямым управлением Мао Цююя.

Мао Цююй вот-вот станет единственным экспертом Ортодоксии в Божественном Домене.

Вопрос Чжуан Чжихуаня был предупреждением, возможно, даже угрозой.

Линхай Чживан окинул его бесстрастным взглядом, ничего не говоря, но в его холодных глазах появилось нескрытое намерение убийства.

Чжуан Чжихуань оставался равнодушным. Он только смотрел на Чэнь Чаншэна.

В этот миг заговорил неожиданный человек.

Архиепископ Ань Линь сказала с серьезным выражением лица: «Святой путешествует по морю звезд, как перед бездной...»

«Из последней секции общих комментариев по Эссе по Истокам Дао».

Чэнь Чаншэн не дал ей закончить.

Он повернулся к ней и сказал: «Эта часть писания говорит об уважении».

Архиепископ Ань Линь поклонилась и ответила: «Да».

Чэнь Чаншэн сказал ей: «В этом аспекте я лучше тебя».

Ань Линь выглядела немного ошеломленной, так что повернулась посмотреть на несколько фигур в темноте за холлом.

Этой ночью труп Мэй Чуаня был транспортирован во Дворец Ли при помощи этих людей.

Что же надо было уважать? Море звезд? Великое Дао? Или, возможно, жизни родственников или подчиненных?

Она замолчала на долгое время, а потом вздохнула: «Как Ваше Святейшество узнал?»

Чэнь Чаншэн не отвечал.

Ранее, за каменным холлом, пока Ань Хуа поправляла его одеяния, она рассказала ему дрожащим голосом.

Архиепископ Ань Линь прекратила допрос. Она немного хриплым голосом спросила: «Что Ваше Святейшество планирует делать со мной?»

Чэнь Чаншэн ответил: «Я уже раньше сказал, что готов понести все преступления».

Ань Линь вздохнула: «Я понимаю. Я уступлю свой пост Архиепископа Священного Зала».

Она не предала намерения Попа.

Сегодня был первый раз, когда консервативная фракция убедила ее помочь им с парой дел.

Потому что она хотела посмотреть, как Поп решит это дело.

Результат, увиденный ей, вызвал у нее грусть, немного разочаровав ее.

Не потому, что раскрытие ее преступления привело к потере ее должности Префекта. А потому, что Чэнь Чаншэн был слишком твердым и вызывающим в решении этой ситуации.

Она мягко сказала: «Это бессердечность Святого?»

«Нет. Некоторые люди хотят, чтобы я был безжалостным тираном. Некоторые хотят, чтобы я был героем. Некоторые хотят, чтобы я был мудрецом, а другие хотят, чтобы я был Святым».

Чэнь Чаншэн сделал паузу, а потом продолжил: «Но, в действительности, я все еще тот молодой даосист, входящий в столицу для участия в Великом Испытании».

Ань Линь искренне спросила: «Учитывая это, зачем проходить через такие проблемы?»

Лоб Чэнь Чаншэна нахмурился, а его дыхание стало более грубым.

Только самые близкие к нему люди могли сказать, что он был в крайне ужасном настроении.

«Вы не задумывались об определенной проблеме? Я никогда не желал стать Попом».

«Я не знаю, кто принял это злобное решение. Возможно, это был Боевой Дядя, или, возможно, это был Архиепископ Мэй, или, возможно, Учитель?»

«Это они хотели, чтобы я был Попом. Прежде, чем принять это решение, они не спросили, желал ли я».

«Так что они надеялись, что я сделаю эти вещи».

Он сделал паузу, а затем продолжил: «Но у меня нет желания делать эти вещи».

«Если Поп должен делать такие вещи, то я не подхожу на позицию Попа».

Он посмотрел на епископов Департамента Духовного Образования и сказал: «Если у вас всех все еще есть возражения, то давайте закончим все здесь».

Великий Зал Света был абсолютно тихим.

Некоторые священники не понимали смысла слов Чэнь Чаншэна.

Некоторые священники, которые думали, что понимали, не смели верить в это.

Линхай Чживан замер, Даосист Сыюань широко открыл глаза, а Ху Тридцать Два впал в задумчивые размышления.

Ань Линь была немного сбита с толку, думая, сделала ли она что-то неправильное?

 

 

Глава 1063: Хороший человек

Линхай Чживан и Даосист Сыюань поспешили к юноше. Видя Сюй Южун рядом с Чэнь Чаншэном, они остановились, а затем улыбнулись.

Они были представителями новой фракции Ортодоксии, и их отношения с Божественной Императрицей Тяньхай, естественно, означали, что они были очень близки к Сюй Южун. Однако, когда они закончили кланяться, радость на их лицах быстро отступила, и они сказали Чэнь Чаншэну: «Директор Мао покинул уединение».

В эру предыдущего Попа по крайней мере три Шторма подчинялись приказам Дворца Ли, но сейчас не было ни одного. Так что, когда Мао Цююй проявил надежды в совершении прорыва, это было невероятно важное дело для Дворца Ли, возможно, даже самое важное.

То, что он сегодня покинул уединение, означало, что он преуспел в совершении прорыва, став экспертом Божественного Домена.

Для Ортодоксии это было одно из наиболее чудесных событий в мире.

Но у Линхай Чживана и Даосиста Сыюаня были довольно серьезные лица.

В прошлые несколько лет Мао Цююй заботился о Чэнь Чаншэне и Ортодоксальной Академии. После того, как Чэнь Чаншэн взошел на трон, а Поп покинул столицу, Мао Цююй стал исполнителем воли Чэнь Чаншэна в столице.

Проблема заключалась в том, что Мао Цююй все еще был членом консервативной фракции Ортодоксии, и сейчас, когда он пересек грань, его нельзя было оценивать, как ранее.

Во время его уединения новая и консервативная фракции вступали в конфликт за конфликтом. Всего два дня назад Чэнь Чаншэн вернулся, и он уже провел чистку Департамента Духовного Образования.

Что Мао Цююй сделает, узнав об этих вещах?

.....

.....

Зима вот-вот закончится, но погода не стала теплее. Наоборот, стало только холоднее.

Режущие ветра зимы сдували тяжелый снег с неба, окрашивая десяток дворцов белизной.

Сюй Южун спросила: «Могу ли я первой встретить его?»

Линхай Чживан повернулся к Чэнь Чаншэну.

Он, естественно, знал об отношениях между Попом и Святой Девой, но это было слишком важное дело.

Сейчас, когда Мао Цююй преуспел в совершении прорыва в следующую стадию, его статус в Ортодоксии станет совершенно другим.

Если Поп не сможет убедить его, то его первый день после прорыва в Божественный Домен станет его последним днем.

Видя Мао Цююя, стоящего на другой стороне снежной бури, серые волосы которого были разбросаны по плечах, а рукава развевались на ветру, Чэнь Чаншэн подумал об их первой встрече на Фестивале Плюща в том году.

В то время Мао Цююй был Директором Академии Небесного Дао, а также первым учителем Лоло.

Чэнь Чаншэн подумал о многом: Мао Цююй обнимал тело Сюнь Мэя за Мавзолеем Книг, пока слезы струились по его лицу, Мао Цююй тихо сидел в чайном домике во время Боевой Демонстрации Всех Школ, и Мао Цююй появился в повозке за тем внутренним двором с яблонями, когда он пошел убить Чжоу Туна.

В прошлые несколько лет Мао Цююй немногое говорил, немногое делал, но он всегда тихо стоял за Чэнь Чаншэном и Ортодоксальной Академией.

Возможно, это было связано с его отношениями с его боевым дядей Попом, или, возможно, потому что Архиепископ Мэй Лиша попросил его сделать это.

Независимо от причин, Мао Цююй невероятно хорошо относился к нему.

Чэнь Чаншэн вытянул руку и развеял снежинки перед собой, также развеивая эти ненужные мысли.

Он повернулся к Сюй Южун и сказал: «Иди первой».

Даосист Сыюань выглядел довольно удивленным, но не смел бросать вызов этому приказу. Эксперты Ортодоксии отступили с массивом, скрытым в снегопаде.

.....

.....

Даосская церковь в снежной буре оставалась тихой в течение очень долгого времени.

Наконец, Сюй Южун вышла и улыбнулась Чэнь Чаншэну.

Линхай Чживан и Даосист Сыюань одновременно выдохнули.

Сюй Южун ушла в снегу, вероятно, так как ей предстояло выполнить много других задач.

Чэнь Чаншэн вошел в церковь и встал рядом с Мао Цююем у окна, глядя на Дворец Ли в падающем снегу.

Дворец Ли тоже был очень тихим. В снегу практически не было следов, и фигуры Линхай Чживана и Даосиста Сыюаня выглядели хорошо различимыми.

«Остается все меньше и меньше людей».

У Мао Цююя было очень меланхоличное выражение лица.

Чэнь Чаншэн понимал, что он хотел сказать.

Из начальных Шести Префектов Ортодоксии первым ушел Мэй Лиша, а затем Му Цзюши, чья культивация Ортодоксии была покалечена прошлым Попом, и она она была изгнана из Дворца Ли. Впоследствии Даосист Байши был казнен в Вэньшуе, а прошлой ночью Архиепископ Ань Линь была тихо снята с поста.

Сейчас, даже если добавить Мао Цююя и Ху Тридцать Два, они не могли поддерживать необходимую численность для использования большого массива Дворца Ли.

А сейчас и Мао Цююй покинет свой пост.

Чэнь Чаншэн сказал: «Боевой Дядя вынудил меня прибыть сюда, чтобы исполнить эту задачу, так что должны быть сделаны кое-какие вещи».

Он ссылался на владение Божественным Посохом Ортодоксии.

Под ‘некоторыми вещами’ он ссылался на былые события, как, например, уходы этих людей.

«Я слышал о словах Вашего Святейшества прошлой ночи».

Мао Цююй спросил: «Ваше Святейшество понесет все преступления, которые Ваше Святейшество должен понести?»

Чэнь ответил: «Да».

Мао Цююй повернулся, изучая его профиль, и спросил: «Но у кого есть право оценивать, совершил ли Ваше Святейшество преступление?»

Чэнь Чаншэн очень долго раздумывал над этим, после чего дал ответ, удививший Мао Цююя.

«Почему никто из вас не задавал этот вопрос моему учителю или Боевому Дяде?»

Он не говорил о воле людей или истории, и определенно не говорил об истории человечества. Вместо этого, он дал другой вопрос.

Мао Цююй заметил искренний взгляд в его глазах и его целеустремленное выражение, после чего обнаружил, что не мог ответить на этот вопрос.

Чэнь Чаншэн тоже никогда не думал о получении ответа. Он продолжил: «Возможно, потому что я моложе? Танг Тридцать Шесть однажды сказал, что быть молодым означало быть правильным. Это утверждение не было верно, потому что правота никак не связана с возрастом, и быть старым тоже не означает, что человек прав».

Мао Цююй ответил: «Увидев и испытав больше, возможно будет избежать несколько окольных путей».

Чэнь Чаншэн сказал: «Прямая линия между двумя точками - кратчайший путь. Естественно, не будет и окольных путей».

Он говорил о своем мече, который он изучил от клинка Ван По.

«Движущая сила несомненно важна, но правление миром подобно готовке нежной рыбы. Нельзя действовать легко».

Мао Цююй серьезно сказал ему: «Это было Дао предыдущего Попа».

Это была самая большая разница между прежним Попом и Божественной Императрицей Тяньхай с Шан Синчжоу.

Его не волновал конфликт между новой и консервативной фракциями Ортодоксии, и не волновал конфликт между имперским кланом Чэнь и Божественной Императрицей Тяньхай.

Он только поддерживал методы, которые приведут к мирному миру.

Двадцать лет назад Шан Синчжоу хотел поднять восстание, и казалось, что мир вот-вот погрузится в хаос, так что он возражал.

Двадцать лет спустя Божественная Императрица Тяньхай не желала возвращать правительство Имперскому клану Чэнь, и казалось, что мир вот-вот погрузится в хаос, так что он возражал.

Мао Цююй посмотрел на ту фигуру, идущую сквозь снег, и сказал: «Действия Святой Девы определенно погрузят мир в хаос. Предыдущий Поп определенно полностью противостоял бы ей, но ты решил действовать так, как будто не видишь этого. Я и правда не знаю, что правильно».

Сейчас, когда Сюй Южун убеждала его, она провела невероятно сложные расчеты и сказала одно предложение.

«Так как ваши два рукава покачиваются на ветру, не будет вреда держать руки в рукавах и наблюдать со стороны».

‘Два Рукава на Ветру’ было даосским именем Мао Цююя.

«По правде говоря, мне всегда казалось, что методы Боевого Дяди не обязательно были правильными».

Чэнь Чаншэн подумал о той ночи в Мавзолее Книг. Его боевой дядя Поп стоял в затопленной южной части города, сражаясь с Божественной Императрицей Тяньхай, при этом защищая невинных простолюдинов. Он был тронут этим и восхищался своим боевым дядей за это, но и испытывал больше сложных эмоций.

Его боевой дядя Поп был хорошим человеком.

Но должен ли был хороший человек выдерживать такие страдания?

Мао Цююй знал, о чем он думал, и искренне дал наставления: «Ваше Святейшество, мы все еще должны быть хорошими людьми».

«Для меня нет надобности быть хорошим человеком, потому что я всегда был хорошим человеком».

Чэнь Чаншэн искренне сказал: «Но я надеюсь, что хороший человек будет награжден добром».

 

 

Глава 1064: Простая миссия

Даровать благосклонность без поиска награды, возможно, не позволяя другим знать, и желать понести все грехи, даже если это означало погрузиться в вечное бедствие - это был Святой.

Чэнь Чаншэн был Попом, а Поп, естественно, был Святым. Проблема заключалась в том, что он не хотел быть Святым, он хотел быть только хорошим человеком.

Но хороший человек должен быть награжден добром.

Чэнь Чаншэн настаивал на этом, потому что видел слишком много контр-примеров.

Божественную Императрицу Тяньхай и Шан Синчжоу можно было назвать амбициозными людьми или интриганами, но их определенно нельзя было назвать хорошими людьми.

Его боевой дядя Поп был хорошим человеком, так что его жизнь была величайшим страданием. Как бы эта битва не закончилась, ему было суждено умереть.

Бе Янхун тоже умер, а Ван По чуть не погиб несколько раз. Как и ожидалось, для хороших людей было трудно прожить долгую жизнь.

Неудивительно, что Су Ли не желал быть хорошим человеком.

Чэнь Чаншэн сказал: «Я лично наблюдал за смертью Бе Янхуна».

Мао Цююй испытывал некоторую грусть.

Чэнь Чаншэн продолжил: «Я хочу быть хорошим человеком, который награжден добром, но для меня будет трудно самому сделать это. Мне нужно, чтобы кто-то помог мне».

Было много людей, помогающих ему, как Танг Тридцать Шесть, Су Моюй, Лоло и Сюй Южун.

Всего мгновение назад, перед тем самым окном, Сюй Южун говорила с Мао Цююем в течение очень долгого времени, убеждая его ничего не предпринимать.

Но по мнению Чэнь Чаншэна этого было недостаточно.

Он посмотрел на Мао Цююя и искренне попросил: «Мне нужна помощь Сэра».

В отличие от Сюй Южун его просьба была очень простой, и логика за ней тоже была очень простой.

Он попросил Мао Цююя помочь всем хорошим людям в мире, чтобы их наградили добром.

Пока мир вставал и падал, было очень сложно определить, кто был виновен, так было ли действительно просто определить, кто был хорошим, а кто - плохим?

Мао Цююй посмотрел ему в глаза и спросил строгим тоном: «Если я не соглашусь со взглядом Вашего Святейшества, что вы будете делать?»

«Я не знаю».

Чэнь Чаншэн пораздумывал над вопросом, а затем неуклюже сказал: «Я и правда не знаю».

Он не просто повторял себя, и не подчеркивал что-то. Он и правда не знал, что будет делать, если такое случится.

Мао Цююй тихо смотрел на него, после чего вдруг сказал: «Хорошо».

Это был очень простой ответ.

Чэнь Чаншэн уставился на него, а затем начал счастливо смеяться.

Мао Цююй тоже засмеялся.

Они не встречались несколько лет, но Поп все еще был тем простым юношей, как в те года.

.....

.....

В Мавзолее Книг Чэнь Чаншэн и Сюй Южун однажды встретили Стража Монолитов по имени Цзи Цзинь, что привело к разговору.

Он сказал, что она - хороший человек, а она сказала, что он - хороший человек.

Они сделали это не ради вежливости. Скорее, это была их искренняя оценка друг друга.

Но это была не духовная цель, которой желала Сюй Южун.

Хорошее и плохое, правильное и неправильное никак не было связано с Великим Дао.

Если бы она не встретила Чэнь Чаншэна, возможно, она бы рассматривала этот мир более безразлично, глядя на него свысока.

Как и Божественная Императрица Тяньхай.

Конечно же, встретив Чэнь Чаншэна, она перестала считать себя хорошим человеком в обычном смысле этой фразы. Например, в текущей ситуации Чэнь Чаншэн действовал из доброты, будучи растроганным историей Сюнь Мэя, тогда как она пыталась получить какую-то выгоду из этого.

Деревья Мавзолея Книг были покрыты тонким слоем льда, выглядя, как лес белого нефрита.

Черный Отражающий Монолит тоже был покрыт несколькими снежинками. Из-за этого он был больше похож на книгу перерисовок, обладая аурой, которая перемещалась по-другому в отличие от обычного.

Сюй Южун отвела взгляд от Отражающего Монолита, глядя на человека. Она безразлично сказала: «Тогда я и Чэнь Чаншэн пообещали тебе, что позволим тебе покинуть Мавзолей Книг. Сейчас мы исполняем наше обещание. Каков твой взгляд?»

Плечи Стража Монолитов по имени Цзи Цзинь были покрыты снегом. Было очевидно, что он очень долго ждал.

Цзи Цзинь был сильно взволнован от слов Сюй Южун, но в его глазах появился страх: «Это и правда возможно?»

Мавзолей Книг был самой святой землей на континенте, так что он, естественно, обладал самыми строгими законами.

От культиватора требовалось совершить кровавую клятву, что он никогда не покинет Мавзолей Книг в течение остатка своей жизни, чтобы стать Стражем Монолитов, у которого было особое право изучать монолиты в любое время.

За тысячи лет только Су Ли удалось силой забрать двух Стражей Монолитов из Мавзолея Книг. Кроме него ни один из Стражей Монолитов не уходил живым.

Сюй Южун спокойно сказала: «Я - Святая Дева, а Чэнь Чаншэн - Поп. Наши слова - это закон».

Цзи Цзинь беспокойно спросил: «Но что насчет Имперского Двора Великой Чжоу?»

Сюй Южун ответила: «Прошлой ночью Император Великой Чжоу издал указ».

Только в этот миг Цзи Цзинь наконец-то был уверен, что мог уйти.

Его тело задрожало, и он поклонился Сюй Южун в снегу.

Его самозапечатывание много лет назад, последовавшие годы пленения, и угрызения, которые грызли его сердце Дао днем и ночью, в этот миг полностью превратились в радость.

Но за этим последовало замешательство и тревожность.

Он так долго прожил в Мавзолее Книг, действительно ли он мог уйти? Правда ли он мог вот так уйти?

Сюй Южун не дала ему много времени стать эмоциональным. Она сказала: «Если другие Стражи Монолитов хотят уйти, они тоже могут сделать это».

Цзи Цзинь пришел в чувства и сказал: «Большое спасибо за доброту Святой Девы и Его Святейшества Попа. Я пойду и проинформирую их».

Сюй Южун вынула письмо из рукава и дала ему, говоря: «Доставь это письмо для меня».

Цзи Цзинь был из Поместья Древа Ученых на юге. Покинув Мавзолей Книг, он, естественно, планировал вернуться туда.

Это письмо было для той важной фигуры Поместья Древа Ученых.

Сюй Южун покинула хижину Отражающего Монолита и пришла к тому широкому и прямому пути у основания мавзолея.

Великое Испытание не проводилось три года, так что сейчас в Мавзолее Книг было намного меньше культиваторов. Это было холодное и безрадостное место.

Она пошла к старому дому Сюнь Мэя, где заметила, что хоть никто и не жил здесь в прошлые несколько лет, он все еще поддерживался очень чистым.

Те молодые люди, которые готовили вяленое мясо, и те, кто ел вяленое мясо, не возвращались в течение некоторого времени.

Держа руки за спиной, она пошла на юг, оценивая свое окружение.

Как и во Дворце Ли, она действительно казалась отставным министром, прогуливающимся по рынку своего родного города.

Святая земля культиваторов, Мавзолей Книг, была для нее просто местом для прогулок и разглядывания пейзажей.

Она быстро достигла той каменной площади с каналами на южной стороне Мавзолея Книг.

Рядом с ней в порыве ветра появилась девушка в черном одеянии.

«Ты заставила меня оббегать так много мест, и я думала, что ты давным-давно составила эти распоряжения. Похоже, что ты забыла самого важного человека».

Маленькая Черная Дракониха ухмыльнулась: «Если ты хочешь, чтобы он доставил письмо, как ты думаешь, когда оно придет? Нужно было просто дать его мне».

Сюй Южун объяснило: «Личное письмо и Цзи Цзинь - это два способа, через которые я выражаю свою искренность».

Черная Дракониха спросила в смятении: «Чего ты хочешь от Ван По?»

Сюй Южун не ответила на вопрос. Она только тихо смотрела на Божественный Путь перед собой.

Божественный Путь из белого камня все еще был там, выглядя даже более священным и чистым в снегу.

Павильона больше не было, и тот пожилой Божественный Генерал, который просидел под ним шестьсот лет, погиб в Городе Сюэлао.

В самом верху Божественного Пути был Монолит Небесного Тома.

Чэнь Чаншэн сказал ей, что на этом монолите не было ни одного слова.

Императрица погибла здесь.

Она была Святой Девой юга. У нее было право пройти до самой вершины Божественного Пути.

Но она не сделала этого.

Она хотела достичь верха, полагаясь на собственные способности.

Как и Сюнь Мэй, тот человек, которого никогда не могли забыть Чэнь Чаншэн, Гоу Ханьши, и другие.

Сюнь Мэй не смог взойти к вершине, потому что Хань Цин стоял на страже.

Если она хотела подняться на верх, кто мог преградить ей путь?

 

 

Глава 1067: Все уже здесь

Гуань Бай был величайшей гордостью Академии Небесного Дао в прошлые несколько лет, и его статус был наравне с Цюшань Цзюнем в Секте Меча Горы Ли. Он был известен, как Известное Имя Гуань Бай.

Этот невероятно талантливый молодой эксперт получил тяжелый удар несколько лет назад - одна из его рук была отрезана Уцюн Би.

Но когда все думали, что он вот-вот увянет, он взорвал их ожидания, целеустремленно карабкаясь из бездны отчаяния. Он вернул былую силу с усердной культивацией, и в паре с его трудной борьбой на севере против экспертов демонов за прошлые несколько лет, его культивация в мече непрестанно росла. Он совершил прорыв, достигнув верхней стадии Конденсации Звезд, и его позиция на Провозглашении Освобождения быстро приблизилась к Лян Вансуню и Сяодэ.

Если Чэнь Чаншэн выберет Гуань Бая на роль Архиепископа Зала Прославленных Персон, такой нравственный человек с такими выдающимися достижениями, легендарным опытом, и связями в Академии Небесного Дао, получит широкую поддержку. Даже если кто-то захочет поставить выбор Чэнь Чаншэна под сомнение, им будет очень трудно прямо выразить свои заботы.

«Удивительный выбор - чаще всего довольно превосходный выбор».

Танг Тридцать Шесть нахмурился и сказал: «Единственная проблема в том, что у него немного недостаточный опыт, к тому же, он... ученик Чжуан Чжихуаня. Заставить ученика управлять учителем - это довольно странное чувство, и я думаю, что даже сам Гуань Бай найдет это трудновыносимым».

Чэнь Чаншэн сказал: «Он, вероятно, вернется к этому Великому Испытанию. Когда придет время, я приложу все усилия, чтобы убедить его».

На Саммите Кипящего Камня на Горе Хань Гуань Бай сражался с Чэнь Чаншэном, и Чэнь Чаншэн вернулся в столицу с серьезными ранениями, в итоге приводя к тем событиям, потрясшим мир. Гуань Бай, с другой стороны, отправился к Перевалу Снежных Владений, ведя защиту против демонов в том мире снега и льда в течение трех лет.

В эти три года Чэнь Чаншэн тоже был в горах севера, но он ни разу не встречал Гуань Бая.

В комнате внезапно наступила тишина.

Из-за Перевала Снежных Владений и Провозглашения Освобождения, на котором был Гуань Бай, Чэнь Чаншэн и Танг Тридцать Шесть вспомнили человека.

Сяо Чжана по всему миру преследовали ассасины из Армии Великой Чжоу и Павильона Небесных Тайн, и он в конечном итоге был вынужден отступить на север. Говорят, что две стороны вступили в кровавый бой у Перевала Снежных Владений, после чего Сяо Чжан исчез в снежных равнинах. Никто не знал, был ли он все еще жив, и что он будет делать, если так.

Думая о той цепи над рекой, о властной фигуре, спускающейся с небес, о листке бумаги, развевающимся на ветру, аромате чая, окружающем весь город, и тех чайных торговцах, которые не боялись смерти, Чэнь Чаншэн и Танг Тридцать Шесть хранили молчание в течение долгого времени.

«Давай поговорим о паре надлежащих дел».

Тангу Тридцать Шесть не нравилось это давящее настроение: «Когда ты дашь мне вопросы?»

Чэнь Чаншэн был сбит с толку, не понимая, что он имел в виду.

Танг Тридцать Шесть выглянул за холл, а затем прошептал: «Литературный тест не обязателен. Мне нужен только боевой тест».

Чэнь Чаншэн смотрел на него в течение некоторого времени, пока наконец-то не понял. Широко раскрыв глаза, он спросил: «Ты хочешь, чтобы я организовал утечку вопросов?»

Видя эти яркие и чистые глаза, Танг Тридцать Шесть почувствовал некоторый стыд, а затем был необъяснимо разозлен.

«Не забывай, что ты - Директор Ортодоксальной Академии! Что такого в поиске выгоды для студентов! Если бы Священник Синь не пришел лично, чтобы раскрыть нам вопросы, разве твой тугой и негибкий мозг смог бы подумать о заимствовании журавля Сюй Южун, чтобы пересечь Реку Цюй?»

В обычных условиях Чэнь Чаншэн мог бы ответить, искренне говоря: «Вот что значит разозлиться от стыда?»

Но он не сказал этого сегодня, потому что услышал имя Священника Синя, из-за которого снова вспомнил тот город, наполненный ароматом чая.

Чэнь Чаншэн подошел к окну и тихо выглянул.

Священник Синь был мертв, Архиепископ Мэй Лиша давным-давно был мертв, а его боевой дядя Поп тоже был мертв.

Дворец Ли сейчас принадлежал ему, но он тоже был чужд ему, потому что все эти люди, с которыми он был знаком, больше не были здесь.

Дворец Ли сейчас был довольно холодным и безрадостным, но его воля была еще больше объединена. Но этого все еще было недостаточно, чтобы противостоять Имперскому Двору Великой Чжоу.

Самой важной проблемой был слишком высокий престиж его учителя Шан Синчжоу в Ортодоксии.

Если все действительно дойдет до войны, хотя, вероятно, не будет предателей, по крайней мере треть священников Дворца Ли решит хранить молчание или отступить.

Весна начала заполнять воздух, и плющ, растущий на каменных стенах Дворца Ли, постепенно начал раскрывать свою заманчивую зелень.

Видя эти каменные стелы, он подумал о своем первом взгляде на Ортодоксальную Академию. Чэнь Чаншэн почувствовал себя немного эмоционально.

С определенной точки зрения, с того мгновения, как он был рожден, и до мгновения, когда он поступил в Ортодоксальную Академию, вся его жизнь была распланирована Шан Синчжоу.

У него было очень сложное отношение к Шан Синчжоу.

Шан Синчжоу, вероятно, испытывал то же самое к нему.

Он изначально верил, что события Города Белого Императора станут точкой поворота.

Так как ему тактично позволили вернуться в столицу, между его учителем и ним пройдет обсуждение, независимо от того, приведет ли оно к войне или к миру.

Но кто мог ожидать, что Шан Синчжоу отправится в Лоян...

Учитель даже не желает видеть меня?

Крик гуся вывел Чэнь Чаншэна из задумчивости.

Несколько выделяющихся красных потоков пронеслось над нежным зеленым плющом через лазурное небо.

Это были Красные Гуси, доставляющие сообщения.

«Что случилось?»

Танг Тридцать Шесть подошел к нему. Видя тех Красных Гусей, приземляющихся в различных частях столицы, он вдруг испытал беспокойство.

Вскоре пришел Ху Тридцать Два, говоря: «Все, участвующие в Великом Испытании, прибыли».

Эти новости не развеивали беспокойство в сердце Танга Тридцать Шесть. Наоборот, оно усилилось.

Хотя Великое Испытание было грандиозным событием, для Имперского Двора и Дворца Ли не было необходимости использовать так много Красных Гусей в одно и то же время для отправки срочных сообщений.

«Кто же прибыл?»

«Информация на моем конце не была полной».

Ху Тридцать Два взглянул на Чэнь Чаншэна и продолжил: «Должно было прибыть довольно много людей».

Вскоре после этого Линхай Чживан поспешил внутрь Дворца Ли и заявил: «Все уже здесь».

Даже кто-то настолько гордый и безэмоциональный, как он, не мог остановить дрожь своего голоса, говоря это.

Это и правда был не страх, а волнение.

......

.....

......

.....

Студенты, принимающие участие в Великом Испытании, прибыли со всех частей континента в столицу, и многие из них прибыли с юга.

На юге было много сект, у всех его благородных кланов были глубокие ресурсы, и там были бесчисленные эксперты и мастера. В течение последних нескольких лет, когда Секта Меча Горы Ли и Поместье Древа Ученых росли в престиже, количество культиваторов в молодом поколении значительно превосходило все Академии Плюща, представляющие северные силы. Однако, в столице сегодня поднялся шум, но не из-за давления студентов юга, а потому, что слишком много учителей и старейшин прибыло с ними, и у них всех была звучная репутация!

Только два ученика из Секты Меча Горы Ли принимали участие в Великом Испытании, но их сопровождал десяток людей. Это был контраст с легкой и расслабленной манерой, в которой группа Гоу Ханьши прибыла участвовать в Великом Испытании, и эта текущая группа из десяти людей тоже включала ошеломляющих молодых гениев меча, которыми были Гоу Ханьши, Гуань Фэйбай, Лян Баньху и Бай Кай. Что насчет остальной части группы, они были еще более ужасающими, так как все они были старейшинами верхнего уровня Конденсации Звезд из Зала Меча!

Только одна ученица из Храма Южного Ручья принимала участие в Великом Испытании, но прибыли все ученицы Пика Святой Девы.

Все люди столицы были лишены дара речи дрейфующими белыми одеяниями нескольких сотен дев.

Глава Монастыря Мягкого Ручья, новый Глава Секты Пылающего Солнца, и эксперты тридцати других сект юга тоже вошли в столицу.

Старая Леди клана Муто и глава клана У спустя три года после переворота Мавзолея Книг снова вошли в столицу.

На определенной горе за столицей кто-то даже видел повозку клана Цюшань.

Слова Линхай Чживана были невероятно точны.

Каждый эксперт юга, о котором кто-либо мог подумать, кроме Главы Секты Меча Горы Ли и других старейшин, пробывших в уединении много лет, прибыли в столицу.

Никто не знал, что две даосских монахини неопределенного возраста тихо вошли в столицу, сейчас проживая в старом поместье Принца Лоуяна.

Но люди знали, что Ван По прибыл со своим клинком.

Потому что в Реке Ло появилась трещина.

За время одной ночи деревья за Имперским Дворцом пожелтели, как будто превращаясь в деревья гинкго.

 

 

Глава 1070: Ярость принцев

Аллея Сотни Цветений испытала заброшенность, спектакли, разрушение и реконструкцию. Ее внешний вид с прошлых лет был давно изменен, она была более процветающей, но и более тихой. Недавно посаженные ивы росли вдоль дороги. Их светло-зеленые ростки ранней весной не могли скрыть карнизы ресторанов за ними.

Тяньхай Шэнсюэ очень долго тихо смотрел на ворота Ортодоксальной Академии глубоко в аллее.

Текущие ворота академии были построены кланом Тяньхай, так как старые ворота были протаранены по его приказу.

Он вспомнил тот дождливый день в столице, или как он вернулся с севера со своей подчиненной кавалерией, и как его боевой конь пробил ворота по его приказу. Как блистательно сиял клан Тяньхай в то время, насколько они были высокомерны, а сейчас?

После переворота Мавзолея Книг, кроме тех случаев, когда они исполняли задачи почтенного даосиста или императора, клан Тяньхай был настолько непримечательным, насколько мог возможно быть. В этом году они с большим трудом наконец-то собрались продемонстрировать свою силу в штабе Армии Горы Сун и получить кое-какую выгоду для себя, но столкнулись с крупным делом, и его гордый младший брат погиб.

Что насчет Тяньхай Я’эра, который давным-давно ввел клан Тяньхай в конфликт с Ортодоксальной Академией, про него уже давно забыли.

Фэй Дянь увидел выражение его лица, догадываясь, о чем он думал. Он сказал: «Если ты упустил это, то ты упустил это. Пойдем».

Тяньхай Шэнсюэ покачал головой и направил коня к Аллее Сотни Цветений.

Фэй Дянь выглядел немного удивленным. Он молча наблюдал за входом Тяньхай Шэнсюэ.

Тяньхай Шэнсюэ не просто проходил мимо, а пришел навестить Ортодоксальную Академию, потому что больше не хотел оставаться в стороне.

Он постучал в ворота Ортодоксальной Академии, а затем вошел внутрь.

Его выбор был таким же, как и во время Великого Испытания.

Он надеялся, что его клан сможет продолжать свое наследие, так что он решил поставить все на другую сторону.

Он хотел полностью отрезать себя от своего клана, чтобы, если клан Тяньхай будет истреблен до последнего, он мог выжить.

.....

.....

Император Тайцзун оставил много потомков. Даже после стольких лет испытаний и бед, после стольких лет убийства, осталось довольно большое количество.

Принцевые поместья вдоль Дороги Мира были доказательством.

Все владельцы этих поместий смотрели на поместье Принца Сяна.

Если Принц Сян не выразит свою позицию касательно этой ситуации, другие принцы только могли хранить молчание.

Дорога Мира была невероятно тихой.

Но в одном из принцевых поместий была слышна непрекращающаяся череда ругани, поток настолько грязных ругательств, что уши закручивались в трубочку.

Это было поместье Принца Чжуншаня.

Среди принцев клана Чэнь Принца Чжуншаня, Чэнь Сюаньцина, можно было считать самым известным, отчасти из-за его нрава, но и также из-за его легендарного опыта.

Если бы он не притворялся безумцем и не съел немалое количество лошадиных фекалий, Божественная Императрица Тяньхай давно бы предала его смерти.

Это отчасти доказывало, насколько выдающимся был этот принц. Если бы он был просто обычным принцем, если бы он не обладал невероятно выдающейся силой, только немного уступающей Принцу Сяну, как бы он был вынужден пойти на такие меры из-за Божественной Императрицы Тяньхай?

То, что такой могущественный принц смог выдержать такое унижение, было доказательством того, насколько ужасающим он был.

Особенно, когда цвет его лица был настолько мрачным, как сейчас.

Вассалы поместья и преданные ему эксперты заполонили комнату. Божественный Генерал Сяолин и Принц Лулин, который поспешил с Горы Сяо, тоже присутствовали.

Все опустили головы, и никто из них не смел встречать взгляд Принца Чжуншаня, и тем более говорить.

Это еще больше ухудшило настрой Принца Чжуншаня. Он указал на них, проклиная: «Они задирают нас прямо перед нашей дверью, а вы только можете продолжать сидеть!»

На Горе Сун он был вынужден уступить после прибытия трех Префектов Ортодоксии и невиденного Чэнь Чаншэна, что уже вызвало его дурное настроение. Сейчас эксперты южных сект вошли в столицу с устрашающим давлением, заставляя его взорваться с яростью.

Его вассалы держали головы опущенными, а рты - закрытыми.

Божественный Генерал Сяолин посмотрел на Принца Чжуншаня и хотел набраться храбрости и начать говорить, но в конечном итоге отвел свой взгляд.

Принц Лулин беспомощно покачал головой.

Если они не могли сидеть, что еще они могли делать? Пойти сражаться?

Дворец Ли мог запросто найти семь или восемь экспертов на пике Конденсации Звезд, как, например, Линхай Чживан или Даосист Сыюань, а у Академий Плюща все еще были такие эксперты, как Чжуан Чжихуань и Архиепископ Академии Жрецов. Таковы были основательные ресурсы Ортодоксии, построенные за тысячелетия.

А Мао Цююй уже совершил прорыв в Божественность. Хоть и говорят, что он отправился на Гору Хань, кто знал, мог ли он прокрасться обратно, как Ван По? А если Мао Цююй не вернется, кто мог сопротивляться искусству объединенного меча Попа и Святой Девы? В паре с теми южными экспертами, вошедшими в столицу, как они были должны сражаться?

Если только они не отзовут черную кавалерию с севера и не устроят засаду этим экспертам, у Имперского Двора не было шанса на победу.

Хотя у Армии Великой Чжоу было немалое количество экспертов, самый свирепый их из числа, Божественный Генерал Белый Тигр, уже был убит Чэнь Чаншэном и Чжэсю. Оставшиеся Божественные Генералы серьезно уступали поколению Сюэ Синчуаня, и они даже не были на одной волне.

«Эти ученики и ученики учеников Чэнь Гуаньсуна и правда некомпетентны! Этому принцу будет проще пойти и сразиться самому!»

Принц Чжуншань взглянул на Божественного Генерала Сяолина, проклиная: «Все они - треклятый мусор!»

Вассалы горько улыбнулись в молчании, думая: ‘Ваше Высочество, даже если вы можете сражаться, вы - всего один человек, и Ваше Высочество все равно не сможет избить того человека’. Пока они все молча критиковали принца, они услышали последовавший комментарий, и вдруг были поражены страхом, думая, не мог ли Его Высочество знать, о чем они думали?

У Принца Чжуншаня не было такого знания, и он не думал раздумывать над тем, о чем думали его подчиненные. Эти слова были просто эмоциональным всплеском.

«Но я все еще не могу победить Ван По!»

«Это выводит меня из себя!»

«Выводит из себя!»

.....

.....

Ван По из Тяньлян несомненно был экспертом, за котором внимательнее всего присматривал Имперский Двор Великой Чжоу в прошлые несколько десятилетий.

Это было по той же причине, почему Принц Чжуншань так высоко ценил Ван По.

Между кланом Чэнь и кланом Ван существовала непримиримая вражда.

Тайцзун однажды прокомментировал, что погода стала довольно холодной, что стало результатом падения клана Ван.

Это было происхождение титула Ван По.

Если можно было указать на одного человека, который больше всех надеялся, что Имперский клан Чэнь проиграет миру, это был Ван По.

Поэтому, когда Ван По начал раскрывать свой талант в культивации, Имперский клан Чэнь уже был готов подавить его, даже устранить его.

Если бы Старый Хозяин Танг не защищал его в Вэньшуе несколько лет, Ван По, вероятно, давно бы был убит.

Даже после того, как он вознесся к вершине Провозглашения Освобождения и стал экспертом, защищаемым законами Божественности, его изгнали на далекий юг, где он попал в Поместье Древа Ученых.

Как только Су Ли отправился на другой континент, Ван По стал целью номер один для Имперского Двора Великой Чжоу.

После переворота Мавзолея Книг законы Божественности потеряли свою эффективность, так что Имперский Двор был нацелен обратить свои мысли в реальность.

Это привело к той попытке окружения вокруг дерева гинкго и сокрушительной битве у Реки Ло.

Но никто не ожидал, что культивация Ван По так быстро продвинется вперед.

На Реке Ло он убил Те Шу одним ударом клинка, сделав шаг в ряды Божественности.

С того дня вся ситуация изменилась.

Имперский Двор Великой Чжоу прекратил все движения против Ван По, и принцы клана Чэнь замолчали. Обе стороны поддерживали мирные отношения.

Но сегодня Ван По вошел в столицу.

Пожелтевшие деревья перед Имперским Дворцом и трещина в Реке Ло были доказательством этого, или, возможно, их можно было назвать письмом вызова.

Конечно же, это был вызов Имперскому Двору.

Для принцев клана Чэнь это было даже большее унижение.

Принц Лулин спросил с кислым лицом: «Тогда что мы будем делать сейчас?»

«Что мы будем делать?»

Принц Чжуншань ударил рукой по столу и взревел: «Тогда мы будем есть дерьмо! В любом случае, я уже ел его много лет, так что нет страха сделать это еще раз!»

 

 

Глава 1077: Что потом?

Когда простой и чистый проблеск меча сверкнул в лесу в юго-западном регионе Мавзолея Книг, правая рука Шан Синчжоу, висевшая рядом с телом, задвигалась.

Он собирался схватить свой меч.

Реакция Ван По была более быстрой и прямой.

Он сжал рукоять клинка.

Шан Синчжоу сейчас был в той же ситуации, что и Ван По. Если он начнет двигаться, он будет вынужден сражаться с этими проблесками меча и Ван По в одно и то же время.

Всего мгновение назад он сделал так, что Ван По не мог двигаться. Сейчас ситуация обратилась.

Проблески меча продолжали увеличиваться в числе, густо заполняя небо, поднимаясь из различных частей Мавзолея Книг.

Проблески меча, летящие через небо, становились тусклее под светом солнца, но их намерения меча начинали выделяться еще больше. Они формировали мерцающие линии, которые пересекались вместе в плотную сеть.

Весь дождь стрел Священного Света рухнул в сеть мечей.

Стрелы начали раскалываться и ломаться в плотном скрежете и звоне.

В Мавзолее Книг было намного больше стрел, чем проблесков меча.

Но проблески меча тоже несли в себе Священный Свет, и он был чище и плотнее, чем Священный Свет в стрелах.

Когда стрелы ломались, молочно-белые лучи света начали сиять, освещая южную сторону Мавзолея Книг с невероятной ясностью.

Несколько сотен проблесков мечей постепенно растворилось, возвращаясь в землю.

Все стрелы в небе были разрублены на части, и сейчас их куда-то уносил ветер.

Белые платья тоже развевались на ветру.

Из леса начало появляться несколько сотен учениц Храма Южного Ручья, с боков каменных путей у мелких каналов.

Это выглядело так, как будто несколько сотен белых цветков вдруг расцвело на горном склоне Мавзолея Книг.

Ученицы Храма Южного Ручья все это время были в Мавзолее Книг.

Они использовали какой-то неизвестный метод, чтобы обойти наблюдение Имперского Двора, и даже священников Дворца Ли.

Конечно же, даже эта зеленая гора не могла скрыть их намерения меча от глаз Шан Синчжоу.

Но Ван По использовал Дао своего клинка, чтобы успешно преградить взгляд Шан Синчжоу.

В этом прекрасном, даже величественном зрелище, Шан Синчжоу подумал о фразе, что заставило его взглянуть на Ван По.

После нескольких столетий раса людей поприветствовала новое поколение цветущих диких цветов.

Появление Ван По стало вестником этого поколения.

.....

.....

В южном регионе Мавзолея Книг покачивались белые платья.

Был сформирован массив мечей, и Шан Синчжоу удерживался внутри.

Все ученицы Храма Южного Ручья появились здесь.

Это несомненно была самая сильная форма массива мечей Храма Южного Ручья в прошлую тысячу лет.

Даже массив мечей, с которым столкнулся Чжоу Дуфу, вторгаясь на Пик Святой Девы, не превосходил его.

Шан Синчжоу был на Божественном Пути, неглубоко в массиве мечей. Более того, у массива должны быть врата жизни.

Логически говоря, он должен был бежать с быстрейшей скоростью, но он не сделал этого.

Потому что он знал, что если архитектор этого плана вложил в него все свои мысли, он определенно не оставил зазоров.

Сюй Южун появилась на Божественном Пути, стоя в более высоком месте, чем Шан Синчжоу.

Она была в белом одеянии. У нее было спокойное выражение лица и прекрасное лицо.

Если Шан Синчжоу хотел вырваться из массива мечей Храма Южного Ручья, это был единственный путь.

Всего мгновение назад Ван По собирался вторгнуться на Божественный Путь, а Шан Синчжоу хотел остановить его.

Сейчас Шан Синчжоу был тем, кто вторгался на Божественный Путь.

Атакующий и защитник вмиг сменили позиции.

.....

.....

Казалось, что в текущей ситуации Шан Синчжоу был в одиночку против целой армии.

Но он ничего не говорил, и Сюй Южун тоже ничего не говорила, потому что оба знали, что, как и позиции атакующего и защитника, так и численность на обеих сторонах могла обратиться в любой миг.

Это никак не было связано с тем, кто был прав, а кто нет. Это просто был вопрос холодных и неинтересных чисел.

Снаружи Мавзолея Книг поднялась пыль. Кавалерия Ортодоксии и Имперские Стражи были в противостоянии, пока две дивизии ужасающей черной кавалерии спешили к месту событий.

Многие эксперты армии и министерств уже проникли в Мавзолей Книг.

Иногда с деревьев в тревоге вдаль улетали стаи птиц.

Места, в которых не было видно встревоженных птиц и деятельности, на самом деле были еще более опасными.

Ассасины Павильона Небесных Тайн и даосисты в синем одеянии из Монастыря Вечной Весны, вероятно, находились в лесу.

.....

.....

Летающие повозки было невероятно сложно производить, и они были аналогично дорогими. Они также были очень медленными, так что их считали просто бесполезной показухой.

На всем континенте они были только в столице и Городе Сюэлао. Многие люди верили, что это было просто хвастовство своими возможностями, и что люди и демоны считали летающие повозки за декорации.

Но Принц Сян сегодня решил отправиться в Мавзолей Книг именно на летающей повозке.

Естественно, не потому, что он был обеспокоен тем, что на улицах столицы было много войск, и не потому, что он был в спешке.

У него не было такого ездового животного, как Цилинь Красного Облака, но он и сам обладал навыком перелететь город.

Он выбрал летающую повозку именно потому, что она была медленной.

Он сидел в повозке, держа руки на своем обильном животе и непрестанно вздыхая.

Летающие повозки... время... почему ты не могло быть немного медленнее?

.....

.....

Принцы клана Чэнь никогда не были теми, кто просто ел и пил весь день. Они были превосходными всадниками, и многие принцы уже совершили путешествие из своих домов в Мавзолей Книг.

Они не были удивлены обнаружить, что здесь не присутствовало Принца Чэнь Лю, но они нахмурились, когда увидели ту летающую повозку в небе.

Принц Чжуншань прибыл намного раньше. Он стоял у берега реки на некотором расстоянии, глядя на Мавзолей Книг холодными глазами. Было невозможно сказать, о чем он думал.

Старая Леди клана Муто и глава клана У тоже прибыли, но они стояли на южной стороне. Как и Принц Чжуншань, они тоже стояли на берегу реки.

Все трое были людьми, знающими много тайн, но не имеющими полного понимания ситуации, так что у них было подсознательное желание стоять чуть поодаль.

Все эксперты юга кроме принимающих участие в Великом Испытании прибыли к Мавзолею Книг.

Три высоких и худых мужчины стояли впереди, их тела были одеты в пеньковые одеяния и покрыты намерением меча.

Это были старейшины Зала Мечей Горы Ли. Убийство было их областью экспертизы.

Божественный Генерал Восточного Скакуна стоял перед своими войсками, глядя мрачным взглядом на трех старейшин Зала Мечей.

Он однажды работал вместе с этими тремя старейшинами в снежных равнинах севера. Он знал, насколько выдающимися они были, так что, естественно, не недооценивал их.

«Как только прибудет армия, соберите всех мастеров массивов. Вы должны убить этих трех людей в первый миг».

При этих словах Божественный Генерал Сяолин затих на несколько мгновений, после чего спросил: «Сколько мастеров массивов умрет таким образом?»

Божественный Генерал Восточного Скакуна строго сказал: «Это того стоит, иначе мы все умрем от мечей этих троих».

.....

.....

Шан Синчжоу спокойно смотрел на Сюй Южун. Он не злился на то, что попал в ловушку, и не нервничал. На его лице не было видно негативных эмоций. Наоборот, он выглядел очень заинтересованным во всем этом.

Он работал вместе с ней в Городе Белого Императора. В то время он сильно восхищался ее талантом, интеллектом и решительностью.

Как ее старейшина, он даже чувствовал, что Чэнь Чаншэн не мог сравниться с ней, хоть Чэнь Чаншэн и был его учеником.

Сегодня он даже больше восхищался ей.

Эксперты благородных кланов и сект за Мавзолеем Книг, и даже Ван По, были ее шахматными фигурами, и они желали быть ее шахматными фигурами. Это был самый экстраординарный подвиг.

Она собрала этот импульс, чтобы подвигнуть его вернуться в столицу, толкая ситуацию к этой точке. Ее ритм был очевиден и ясен, как топот лошади через лед и снег. Весь план был невероятно прекрасным.

Вопрос был в том, что она планировала делать дальше?

«Несколько десятилетий назад болезнь Императора Сяня ухудшилась, и Тяньхай отказалась от своих слов, не желая передавать трон. С того мгновения, как я отправился на это великое мероприятие, я всегда спрашивал себя: ‘А потом что?’ Только напрямую спросив свое сердце Дао, можно будет получить истинный ответ и узнать, о чем ты действительно думаешь. Если бы я тогда подумал об этих словах, возможно, я бы не встретил ее в Саду Сотни Трав, так что не было бы надобности для того, что случилось потом. Сейчас пришел твой черед ответить на этот вопрос. Ты хотела, чтобы я вернулся в столицу. Я вернулся, так что... что потом?»

У Шан Синчжоу был очень спокойный голос.

Голос Сюй Южун тоже был очень спокойным: «Если вы не желаете согласиться на мою просьбу, не будет никаких ‘потом’».

 

 

Глава 1078: Удерживаемый

Ответ Сюй Южун был очень быстрым, как будто ей даже не надо было задумываться над этим.

Но Шан Синчжоу и Ван По знали, что это было связано с тем, что она уже много раз думала об этом вопросе. Не требовалось дальнейших раздумий.

Ван По смотрел на пылевое облако, все больше и больше приближающееся к Мавзолею Книг, и вздохнул.

Шан Синчжоу посмотрел на нее и сказал: «Почему я должен согласиться на твою просьбу?»

Сюй Южун ответила: «’Просьба’ - это вежливое обращение, потому что я должна уважать вас, как учителя Чэнь Чаншэна. В действительности, я требую этого от вас».

‘Просьба’ и ‘требование’ представляли собой совершенно различную волю.

Уже не осталось никого, кто посмел бы относиться к Шан Синчжоу с такой непоколебимой позицией.

«Почему?»

«Потому что вы хотите совершить экспедицию на север, истребить демонов, объединить мир под расой людей».

Они были одними из самых умных людей в мире, так что им не надо было много объяснять. Их вопросы и ответы были истинами из глубин их сердец Дао.

Учитывая массив войск за Мавзолеем Книг, если действительно разразится бой, то кто бы не победил, обе стороны пострадают от ужасных потерь. Последующие эффекты окажут влияние на много лет, и слияние севера и юга исчезнет, как пузырьки. Человечество погрузится в гражданскую войну на несколько десятилетий, так что не будет шанса победить демонов и объединить континент.

Шан Синчжоу даже мог умереть через несколько десятилетий.

Он не мог позволить такому случиться.

«Мне не нравится Тяньхай, и также не нравится Су Ли, потому что, как бы далеко они не смотрели, они только желали смотреть на то место, где они стояли».

Шан Синчжоу безразлично сказал Сюй Южун: «Я не ожидал, что Святая Дева тоже будет таким человеком».

Сюй Южун остался нетронут этим: «Если даже нельзя твердо стоять на земле под своими ногами, в чем смысл смотреть дальше?»

Шан Синчжоу ответил: «Если не смотреть далеко, можно слишком высоко оценить себя. Ты веришь, что тебя одной достаточно, чтобы мир погрузился в хаос?»

Сюй Южун ответила: «Как только у человека возникает много мнений, для его разума становится просто пасть в беспорядок. Если сердца людей в беспорядке, как может мир не погрузиться в хаос?»

Она говорила о Принце Сяне и о Принце Чэнь Лю, о Божественных Генералах, обученных Чэнь Гуаньсуном, о министрах Имперского Двора и старейшинах Департамента Духовного Образования, о каждом человеке, который жил в этом мире, обладая своим мнением и амбициями насчет мира, что включало Шан Синчжоу и ее саму.

«Пока я здесь, мир не погрузится в беспорядок».

У Шан Синчжоу все еще было очень спокойное лицо, но от него исходила невероятно убедительная уверенность.

Сюй Южун спокойно сказала: «Люди рано или поздно умрут, и Сэр - не исключение»,

Шан Синчжоу посмотрел на учениц Храма Южного Ручья и Ван По, спрашивая: «Ты думаешь, что вы сможете убить меня сегодня?»

Сюй Южун ответила: «В начале я верила, что смогу убить вас, потому что ваши раны еще не были исцелены».

Взгляд Шан Синчжоу стал глубоким. Он не думал, что она сможет увидеть это.

В ту ночь в Мавзолее Книг Божественная Императрица Тяньхай использовала свое тело, душу и Дао, чтобы сразиться с тремя высшими экспертами в сокрушительной битве.

Сюй Южун не видела эту битву лично, но в следующие три года она провела много расчетов.

Она поняла, что Поп в ту ночь не атаковал в полную силу. В то же самое время она подтвердила, что самые могущественные атаки Божественной Императрицы практически были сосредоточены на Лояне.

Ранения Шан Синчжоу оставались с того дня, а затем произошел их рецидив в Городе Белого Императора.

Но, судя по выбору Божественной Императрицы в ту ночь, она видела, что та поставила на Шан Синчжоу наивысший приоритет.

Сюй Южун не сомневалась во взгляде Божественной Императрицы Тяньхай.

Она начала пересматривать свой начальный план, а затем сделала крайне важное изменение.

«Вы сильнее, чем мир представляет. Для меня и правда будет очень сложно убить вас».

Сюй Южун улыбнулась: «Но я могу удержать вас».

Внезапный порыв ветра унес пыль с Божественного Пути.

За ее спиной раскрылось два белоснежных крыла длиной в несколько десятков метров.

Несколько сотен белых маленьких цветков вновь расцвело на горном склоне, пока ученицы Храма Южного Ручья приходили из различных мест к основанию Божественного Пути.

Во время всего этого процесса их позиции и связи оставались в порядке, они были невероятно крепкими и безупречными.

Если посмотреть вниз с вершины Мавзолея Книг, они могли бы подумать о том, что время обратилось на сломанном цветочном горшке, начав собирать его в одно целое.

‘Я могу удержать вас’.

Это звучало, как что-то обычное, но сделать это было не так уж и просто.

Удерживание верховного эксперта не обязательно было таким же простым, как его убийство.

У Шан Синчжоу было чистое и превосходное Дао, и он мог преодолеть сотню ли в порыве ветра. Даже в запечатанной области Мавзолея Книг он мог беспрепятственно отступить.

Но даже Божественная Императрица Тяньхай не сможет сказать такие слова Шан Синчжоу.

Во всем мире только у Пика Святой Девы могла быть такая уверенность, потому что у нее был массив мечей Храма Южного Ручья.

Чжоу Дуфу на пике своих сил все еще был задержан на некоторое время массивом мечей Храма Южного Ручья.

Если Сюй Южун только хотела задержать Шан Синчжоу в массиве мечей на некоторое время, она, вероятно, могла сделать это.

Но какова была ее цель в удержании Шан Синчжоу здесь?

Шан Синчжоу прибыл из-за Ван По.

Если его будет удерживать массив мечей Храм Южного Ручья, Ван По, естественно, сможет уйти.

Куда отправился Ван По?

Шан Синчжоу посмотрел на Ван По.

Ван По объяснил: «Моей миссией было привлечь вас».

Шан Синчжоу спросил: «Ты вот так возьмешь и уйдешь?»

Ван По посмотрел в конец Божественного Пути и сказал: «Мавзолей Книг всегда будет здесь. Если я захочу прийти сюда, я смогу сделать это, когда пожелаю».

Глаза Шан Синчжоу охладели: «Ты веришь, что сможешь уйти?»

Это были два подобных вопроса, но у них был различный смысл.

Первый спрашивал о желании, а второй о способности.

Ван По выгнул брови, услышав вопрос Шан Синчжоу.

Его глаза и брови были довольно близко, как пасмурное небо, нависшее низко над землей плоской равнины.

Когда он поднял брови, между небом и равниной появилось громадное дерево с невероятно прямым столбом.

«Я не люблю давить большим количеством на малое, так что решил уйти. Иначе можете попытаться вынудить меня остаться».

Сказав это, он убрал руку с рукояти клинка, желая уйти.

Сюй Южун сказала ему: «Спасибо».

Ван По вспомнил последние слова Сюнь Мэя за Мавзолеем Книг и покачал головой.

Пока он шел назад по тому же пути, проходя через лес, он взглянул на тот маленький домик за забором перед тем, как покинуть мавзолей.

В лесу и зданиях, вероятно, было немалое количество военных экспертов, ассасинов из Павильона Небесных Тайн, и даосистов из Монастыря Вечной Весны, скрывающихся в лесу и зданиях.

Его рука не стала снова хвататься за рукоять клинка, потому что никто из этих людей не был достоин этого, к тому же у них не было храбрости появляться на вид.

Он остановился, когда он вышел из тяжелых каменных ворот Мавзолея Книг.

Принцы клана Чэнь и масса кавалерии стояли вокруг него.

Епископ подошел к нему и прошептал несколько слов, на что Ван По покачал головой.

Епископ немного колебался, но в конечном итоге не осмелился бросать вызов воле Ван По. Он приказал кавалерии Ортодоксии, преграждающей врата, отступить вдоль берега реки.

Толпа напротив них стала немного беспокойной при этом зрелище, но все быстро затихли, потому что все узнали этого бедного ученого.

Мавзолей Книг был абсолютно тихим, и начало ощущаться давление напряженной ситуации. Даже приземление летающей повозки не смогло изменить настроение.

Принцу Сян помогли выйти из повозки два его брата. Он был немного сонным, так что только после того, как он потер глаза, он осознал, что Ван По стоял там.

Он удивленно спросил: «Что ты подразумеваешь под этим?»

 

 

Глава 1080: Слепые шахматы

Шан Синчжоу спросил: «Почему именно он?»

Сюй Южун ответила: «Потом что он будет новым правителем».

Эта битва была инициирована альянсом между ней и Юйжэнем. Если Шан Синчжоу выиграет в конце, будет необходимо сменить императора.

Принц Чэнь Лю был лучшим кандидатом, и он был тем, кого Шан Синчжоу уже выбрал.

Шан Синчжоу не стал отрицать этого. Он спокойно сказал: «Верно, он - лучший среди всех потомков Императора Тайцзуна, хотя он уступает Его Величеству».

Сюй Южун спросила: «Я хочу знать, вы и правда планируете просто так бросить Его Величество, даже после того, как потратили двадцать лет, вливая в него сердце и душу?»

Шан Синчжоу затих на некоторое время, а затем сказал: «Если Его Величество действительно будет убежден тобой, я должен буду покинуть его».

Сюй Южун сказала: «Вы когда-либо думали, что мой визит во дворец той ночью мог быть обманом?»

Шан Синчжоу ответил: «Его Величество не написал письмо в Лоян».

Уже прошло много дней, достаточно, чтобы написать очень искреннее письмо.

Но он не получил письма.

Сюй Южун поняла, что он имел в виду.

Это как раз был тот результат, который она желала видеть.

Поэтому Принц Чэнь Лю должен был умереть.

Если он умрет, даже если Шан Синчжоу выиграет этот бой, кто станет императором?

Те амбициозные принцы клана Чэнь, естественно, втянут всю расу людей в хаос.

Какой смысл будет для Шан Синчжоу продолжать вести этот бой?

Сейчас была ранняя весна, но ветер был холодным, и казалось, что в нем не было тепла.

Мавзолей Книг был покрыт зелеными деревьями, но кусты вдоль Божественного Пути покрылись пылью и выглядели безжизненными.

Шан Синчжоу посмотрел на Мавзолей Книг, исследуя несколько столбов пыли вдали. Он знал, что черная кавалерия прибудет только через час, но он оставался расслабленным.

«Он - выдающийся юноша. Будет не так просто убить его».

«Я знала его с детства. Я знаю, что он невероятно осторожный, и всегда оставляет путь отступления, что бы он не делал».

«Да, аспект, в котором он все еще уступает Императору Тайцзуну, это то, что в ключевые моменты ему не хватает храбрости встретиться лицом к лицу с кровью».

Шан Синчжоу повернулся к Сюй Южун и сказал: «А ты нашла его путь побега?»

Сюй Южун мягко подтвердила: «Верно».

Через улицы подул мягкий ветер. Здания, обремененные пылью истории, давным-давно научились, как оставаться нетронутыми при так называемых крупных событиях.

Принцевые поместья вдоль Дороги Мира были невероятно тихими, возможно, потому что их хозяева отправились к Мавзолею Книг.

Но не принц Чэнь Лю. Он остался, сидя в приемном холле поместья и попивая чай.

За окном были видны взгляды экспертов принцевого поместья.

Чай в его фарфоровом блюдце постепенно остыл, как и пальцы, в которых он держал блюдце.

Он аккуратно обратно поставил блюдце на стол и посмотрел на основание у окна.

Окно было выложено серыми кирпичами, и один из них сиял немного больше, чем остальные.

Его путем отступления были не задние врата. Наоборот, в такие времена задние врата были одним из самых опасных мест.

Путь отступления, который Принц Чэнь Лю выбрал для себя, был прямо под этим кирпичом. Это был туннель, ведущий к каналу реки Ло.

Начиная с прошлой династии, Дорога Мира стала местом проживания могущественного дворянства. Эти дворяне, жаждущие силы и боящиеся сюрпризов, выкопали бесчисленные туннели.

После того, как Чжоу Тун взял контроль над Департаментом для Очищения Чиновников, он выкопал даже больше туннелей.

Эти туннели были плотными, как паучья паутина. Кроме него самого никто не мог понять их.

.....

.....

«Еще есть Мо Юй».

Шан Синчжоу сказал Сюй Южун: «Так называемые пути отступления вполне могут стать тупиками».

Сюй Южун ответила: «Да, так что Принц Чэнь Лю умрет».

.....

.....

Три года назад, когда столица была окутана снегом, Чэнь Чаншэн проложил убийствами путь в аллею Северного Военного Департамента, а Чжоу Тун бежал в тюрьму под землей.

Пока он говорил с Сюэ Хэ, он был отравлен с Чжэсю.

После этого ему с большим трудом удалось бежать через туннели в его внешнюю резиденцию на Дороге Мира, но он не смог сбросить преследование Чжэсю.

Он действительно отчаялся, когда увидел, что прекрасная дворцовая дева ждала его там все это время.

Мо Юй знала все о нем, будь это внешняя резиденция на Дороге Мира или невероятно сложная сеть туннелей.

Сегодня люди также ждали Принца Чэнь Лю в конце того туннеля.

Его ждали две даосские монахини.

Если пойти под фальшивую гору в поместье Принца Лоуяна, можно будет найти туннель, поворачивающий на запад.

Туннель, который вел из поместья Принца Сяня в канал Реки Ло, пересекался с этим туннелем.

Две даосских монахини сидели скрестив ноги в этом пересечении.

У одной монахини было умиротворенное выражение лица, и она выглядела довольно хрупкой.

У другой были стальные брови, поднятые в злобе, а в ее глазах бушевали молнии.

Это были две самые старшие и могущественные великие тети Храма Южного Ручья, Хуай Жэнь и Хуай Шу.

.....

.....

«Я всегда хотел узнать, зачем ты вынудила Хуай Жэнь и Хуай Шу прибыть в столицу...»

Шан Синчжоу посмотрел на Сюй Южун и сказал: «Оказывается, для нахождения в этом месте».

Сюй Южун поняла, что не могла скрыть прибытие двух своих боевых теть от Шан Синчжоу. Она сказала: «Так как он будет первым убитым, приготовления должны быть достаточными».

Шан Синчжоу покачал головой: «По моему мнению это покушение не сможет достичь успеха».

.....

.....

«Пожалуйста, выпейте немного чая».

Принц Чэнь Лю взял чайник, налил четыре чашки чая, легонько подталкивая их вперед. Его манеры были безупречны.

Чай в его блюдце остыл, но чай в чашках должен был быть горячим, потому что это символизировало уважение.

Четыре даосиста в синих одеяниях сидели напротив него. У них был обычный внешний вид и сдержанные глаза. Однако, случайный взмах их рукавов сопровождался внезапным появлением намерения меча. Они явно были на необычном уровне культивации.

Особенно в случае беловолосого старого даосиста. Он выглядел довольно деревянным и молчаливым, но от него исходила аура непостижимой силы.

Только несколько людей осознавало, что, пока Шан Синчжоу был в Ортодоксальной Академии столицы, а затем скрывался в Синин, Монастырь Вечной Весны в Лояне был под управлением этого старого даосиста.

Принц Чэнь Лю только сегодня узнал об этом факте. В то же самое время он узнал, что последовали почтенного даосиста были намного сильнее, чем он представлял.

С присутствием этого старого даосиста в полушаге от Божественности, трех других даосистов из Монастыря Вечной Весны, и многих экспертов принцевого поместья рядом с ним, он вдруг почувствовал, что был чересчур осторожным.

Конечно же, если в Мавзолее Книг случится что-то непредвиденное, и другая сторона действительно окажется в преимуществе, он все еще будет вынужден уйти.

Взгляд Принца Чэнь Лю снова пал на тот серый кирпич под окном.

.....

.....

«Вы оставили вашего сильнейшего человека рядом с Принцем Чэнь Лю. Похоже, что вы и правда цените его».

Шан Синчжоу ничего не сказал, но Сюй Южун понимала его намерения. Она безразлично добавила: «Тогда его смерть еще больше необходима».

Шан Синчжоу выгнул брови в удивлении, потому что Сюй Южун оставалась спокойной, ни капли не меняясь в выражении.

Она не подделывала спокойствие. Так как их шахматная партия уже достигла этой точки, не было смысла скрыть свои эмоции.

Сюй Южун и правда была очень спокойной.

Потому что была сильно уверена, что Принц Чэнь Лю умрет сегодня.

.....

.....

Поместье Принца Сяна было очень тихим. Бесстрастные эксперты осматривали свои окружения, иногда меняя свои позиции, не издавая шума ногами.

В саду за приемным холлом два мастера массивов придавали внимание песчаному столу, собираясь в любое мгновение подправить защиту.

У основания стены стоял мужчина в синем одеянии, опустив плечи и полузакрыв глаза в видимом сне.

Это был совершенно обычный мужчина, и меч, привязанный к его поясу, тоже был обычным.

Но те, кто знал этого человека, знали, что меч был привязан так свободно, чтобы его было проще обнажить. Мужчина низко опустил плечи по какой-то причине.

Первое было его привычкой с тех пор, как он начал свою карьеру, а второе было тем, чему он обучился, встретив Ван По в Городе Сюньян.

Начиная с его позы и заканчивая его дыханием и одеждой, каждая деталь была для того, чтобы ему было проще обнажить свой меч.

Поэтому во всем мире он был тем, кто мог быстрее всех атаковать мечом.

 

 

Глава 1084: Вопрос Сюй Южун

В какое-то мгновение Линхай Чживан и Даосист Сыюань появились на двух концах площади.

Те всадники, которые только начали устремляться вперед, вдруг остановили своих ездовых животных. Те рьяные верующие, которые плакали всего мгновение назад, отступили под руководством Ань Хуа. Они иногда поворачивались и с испугом смотрели на центр площади, где все еще происходил бой.

Это были не только Мрачная Ива и Камень Падающей Звезды. Карта Горной Реки и Печать Вселенной тоже появились во Дворце Ли.

С внезапным появлением великого массива Дворца Ли Даосист У потерял свой шанс на контратаку.

Кинжал уже вонзился в его живот. Человек с хорошим зрением заметил бы, что этот кинжал даже провернулся на полоборота в его животе.

Из губ Даосиста У вырвался вой боли, а кисточка и палитра, скрытые в его рукаве, упали на пол.

Ху Тридцать Два вынул кинжал, после чего вонзил его в другую ступню Даосиста У. Он был быстрым и точным.

Он работал с большим спокойствием и сосредоточенностью, как будто забыв о чем-либо еще.

Даосист У издал еще один жалкий вопль. Он упал на землю и был бессилен, не в состоянии встать.

Кровь изливалась из его тела в невероятно кровавом и жестоком зрелище.

Как Рисующий Мудрец, Даосист У обладал своими экстраординарными аспектами. Хоть он и начал культивировать поздно, он прожил тысячу лет, и его уровень культивации давным-давно достиг непостижимого уровня. Даже под давлением массива Дворца Ли он не должен был быть так быстро пойман без сопротивления.

Но в этом мероприятии нельзя было допустить ошибок, и они вскоре будут вынуждены уйти, так что не могли оставить Даосисту У и единого шанса для контратаки. Поэтому Чэнь Чаншэн только мог полагаться на этот кровавый метод сражения, используя самый ненормальный из кинжалов Ху Тридцать Два.

Мрачная Ива покинула землю, возвращаясь в руку Линхай Чживана. Камень Падающей Звезды высвободил несколько лучей света и вернулся в ножны.

«Вы не умрете, так что не стоит беспокоиться».

Чэнь Чаншэн вынул иглы и вонзил их в несколько жизненно важных отверстий ци Даосиста У, помогая ему остановить кровотечение из его живота.

Бледный Даосист У начал кричать с неугасаемой злостью и недоверчивостью: «Ты посмел ранить меня!»

Чэнь Чаншэн вынул три разных пилюли из рукава и положил их в рот Даосиста У, но не ответил.

Даосист У строго сказал: «Это воля Лорда Вана!»

Чэнь Чаншэн продолжал игнорировать его, осматривая раны на его ступнях и подтверждая, что они не были серьезными.

Даосист У почувствовал, как боль в его ранах росла, а его ярость и злоба достигли своего пика. Он начал громко кричать, и все больше и больше грязных слов и ругательств покидало его рот.

Чэнь Чаншэн взглянул на него яркими и умиротворенными глазами.

Ху Тридцать Два прошептал: «Ваше Святейшество, ударить ли его ножом еще раз?»

Даосист У вмиг почувствовал, как будто в его груди был кинжал. Он в ужасном страхе подсознательно закрыл рот.

Ань Хуа прибыла.

Чэнь Чаншэн сказал: «Я передам его тебе».

Ань Хуа уже знала, кем был этот старейшина в сером одеянии. Хоть она и немного нервничала, она все равно кивнула.

Чэнь Чаншэн кивнул и сказал: «Вскоре Дворец Ли станет довольно пустым. Если кто-то придет...»

Голос Ань Хуа задрожал, и она ответила: «Я убью его».

Чэнь Чаншэн спокойно и серьезно сказал ей: «Я хотел сказать, кто бы не пришел».

Он ссылался на того ученого средних лет.

Если говорить о престиже и статусе в сердцах людей, он провел намного больше лет, лелея их, то он все еще уступал тому ученому.

Только такой человек, как Ань Хуа, мог проигнорировать существование того человека ради него.

«Кто бы не прибыл, я убью его».

Ответ Ань Хуа в этот раз был очень быстрым. Ее голос тоже успокоился. Он больше не дрожал и казался невероятно целеустремленным.

Линхай Чживан и Даосист Сыюань окинули ее оценивающими взглядами, и первый даже дал ей пару слов наставления.

«Не забудь отрезать его голову. Это гарантирует его смерть».

При этих словах Ань Хуа, которая только что с трудом умудрилась успокоиться, была ошеломлена.

Наконец, Ху Тридцать Два положил кинжал ей в руку и улыбнулся: «Этот мой кинжал быстрее большинства».

Послышался топот копыт, пыль поднялась и улеглась, и Дворец Ли быстро стал заброшенным.

Те обычные верующие стояли на страже снаружи, тогда как единственными людьми на площади были Даосист У в луже крови и Ань Хуа, крепко сжимающая кинжал обеими руками.

Две тысячи всадников Ортодоксии поскакали из Дворца Ли по Божественному Проспекту, вызывая удивленные обсуждения.

Все епископы и исполнители, включая Линхай Чживана, Даосиста Сыюаня и Ху Тридцать Два, тоже ушли.

Никто не заметил, что Гоу Ханьши и ученики Секты Меча Горы Ли покинули Зал Объявлений, как и Архиепископ Академии Жрецов.

Дворец Ли сейчас был пустым, и активность вокруг Мавзолея Книг также означала, что область вокруг Дворца Ли была пустой.

Но испытуемые, принимающие участие в Великом Испытании, не знали ничего об этом. Епископы, наблюдающие за Великим Испытанием внутри Мира Зеленого Листа, тоже ничего не знали.

При внимательном анализе кто-то мог бы осознать, что подавляющее большинство священников в Мире Зеленого Листа принадлежало к консервативной фракции Ортодоксии.

Конечно же, Департамент Духовного Образования всегда был местом сбора для консервативной фракции Ортодоксии, и было совершенно уместно, чтобы Департамент Духовного Образования управлял Великим Испытанием.

До этого события никто не стал бы возражать решению Попа.

Девушка в черном одеянии вышла из Зала Чистой Добродетели, обнимая Зеленый Лист.

Она несла с собой большинство Департамента Духовного Образования.

У нее было совершенно безразличное лицо, потому что она верила, что это было просто совершенно обычное и жалкое дело.

Сегодня у нее было очень много важных задач.

Например, месть тому ученому средних лет.

.....

.....

Ученым средних лет, естественно, был Ван Чжицэ.

Как можно было описать его?

Не было прилагательных, которые действительно подходили бы ему.

Он был настоящей легендой.

У него был невообразимый статус в истории расы людей, и его единственным недостатком было то, что он никогда не был императором. Даже сейчас он все еще был всего лишь командиром, которому больше всего доверяли оборотни, их самым близким соратником. В то же самое время он также был экспертом, которого больше всего боялись и почитали демонические герцоги в Городе Сюэлао.

Глядя на Ван Чжицэ, Сюй Южун вдруг улыбнулась.

Она очень хорошо осознавала, что хоть они оба и были старейшинами из поколения Тайцзуна, Ван Чжицэ и Шан Синчжоу никогда не были в хороших отношениях.

В поздние годы Тайцзуна их отношения даже стали непонятными и опасными.

Как и в случае Даосиста У, который сейчас, вероятно, был во Дворце Ли, человеком, которого он боялся больше всего в этом мире, был старый Лорд Демонов, но сразу же после него был Шан Синчжоу.

Возможно, лучше будет назвать его Даосистом Цзи.

Все портреты в Павильоне Линъянь были нарисованы Даосистом У.

Но больше половины людей, изображенных на этих портретах, было убито Даосистом Цзи.

Время не могло развеять всю враждебность и страх, даже если прошло несколько столетий. Они явно были настроены друг против друга, так почему сегодня они работали вместе?

Сюй Южун не спрашивала, потому что уже знала ответ.

Это снова были всеобъемлющая ситуация, мир, демоны, и северная экспедиция.

Она вдруг подумала, если бы Императрица была все еще жива, что бы она поделала в такой ситуации?

Императрица, вероятно, вздохнула бы в насмешке и презрении: ‘Мужчины...’

Улыбка Сюй Южун стала еще более ослепительной, когда она подумала об этом.

Ван Чжицэ спросил: «Почему Святая Дева улыбается?»

Сюй Южун перестала улыбаться и безразлично ответила: «Потому что я вдруг подумала о возможности».

Ван Чжицэ тепло сказал: «Пожалуйста, говори».

«Когда вы должны появиться, вы никогда не появляетесь, а когда вы не должны появляться, вы решаете выпрыгнуть».

Сюй Южун спокойно спросила его: «Лорд Ван, Сэр, вы обезумели?»

 

 

Глава 1086: Где падает пыль

Черная броня была покрыта пылью, но не казалась старой. Наоборот, она излучала ауру невероятного ужаса.

Но ни один из подданных Династии Великой Чжоу не боялся. Когда крестьяне в полях у дороги слышали громоподобный топот и видели черную броню этих всадников, они прекращали свою работу и кланялись, тогда как дети, играющие на деревьях, в волнении выкрикивали.

Потому что они знали, что эти всадники были лучшими войсками Армии Великой Чжоу, а их ездовые животные - сильнейшими Драконьими Лошадьми. Снаряженные в мрачную черную броню, они были величайшей славой Династии Великой Чжоу, даже всей расы людей, неуязвимой армией, созданной Императором Тайцзуном: черной кавалерией.

И эта тяжелая кавалерия сейчас направлялась в столицу.

Черные всадники обладали самым могучим и летальным оружием на континенте.

Божественный Генерал Хэ Мин был лидером этой тяжелой кавалерии.

Во время, когда Чэнь Гуаньсун только принял пост Директора Забирающей Звезды Академии, он был заместителем директора.

В то время Божественная Императрица Тяньхай и многие другие люди считали его самым исключительным соратником Чэнь Гуаньсуна, его самым надежным помощником.

Десять лет назад он был переведен в руководство черной тяжелой кавалерии. Его показатели оставались превосходными, но его неразговорчивый и непримечательный характер означали, что обычные люди не слышали о его деяниях, и он был скрыт под блистательностью Сюэ Синчуаня и других.

Две тысячи всадников спешили укрепить столицу. С точки зрения стратегии это было невероятно рискованное действие, немудрое решение. Можно было с точностью сказать, что многие Драконьи Лошади умрут под двойным давлением дальнего путешествия и тяжелой брони, и сами солдаты будут лишены части своего количества. Но после получения срочного сообщения, переданного Красным Гусем из столицы, давно подготовленный Божественный Генерал Хэ Мин не колебался. Он приказал своим подчиненным покинуть лагерь, потому что столице были нужны две тысячи черных всадников.

Только так те культиваторы станут более послушными, Династия Великой Чжоу будет в мире, и северная экспедиция сможет продолжиться без провала!

Пока Божественный Генерал Хэ Мин раздумывал над этими вопросами, его взгляд пронзил Гору Мо перед ним, устремляясь в еще более далекое место.

Гора Мо была последним барьером склонов к югу столицы.

Уже можно было смутно разглядеть столицу.

В столице не было городской стены, и сам Имперский Город был не очень высоким, так что, когда он увидел столицу, он в действительности смотрел на Мавзолей Книг с южной стороны.

Он уже знал из сообщения Красного Гуся, что Сюй Южун взяла множество экспертов юга и пленила почтенного даосиста, и что Дворец Ли мог начать действовать в любой миг.

Божественный Генерал Хэ Мин не знал специфических деталей, но тот факт, что почтенный даосист был пленен, сам по себе шокировал, заставив его подумать о многих вещах.

Он восхищался Сюй Южун, хоть и никогда не выносил Сюй Шицзи в последний десяток лет.

Ему казалось, что если бы она была мужчиной, то смогла бы стать генералом поколения.

Пока он думал об этом, его настроение становилось все более сложным.

Много лет назад он участвовал в полнолунном банкете у Поместья Сюй, где держал в руках ту маленькую девочку, которая, казалось, была высечена из нефрита.

Он уже достиг Горы Мо. Еще немного, и он и его две тысячи всадников достигнут Мавзолея Книг, где они нападут на предателей.

Когда-то маленькая девочка, вероятно, тоже умрет сегодня, нет?

И сколько всадников, которых он вел за собой, прокладывающих путь в Город Сюэлао убийствами, умрет сегодня?

Вдруг раздалось несколько пронзительных воплей с неба, когда Красный Гусь, как молния, полетел к земле. Это было предупреждение, что атаковал сильный враг.

Черная кавалерия действительно заслуживала своей репутации, как самые сильные войска на континенте.

Две тысячи всадников со звоном металла быстро остановились, как море, встретившее дамбу.

Черная волна кавалерии, получившая приказы, быстро сформировала массив.

Лес копий направился в небо, высвобождая ци железа и крови, которое, казалось, физически атаковало небо.

Это ци крови и железо скрывали множество ужасающих баллист и опасный массив.

Это были действительно летальные техники. Даже эксперт Божественного Домена найдет сложным получить какое-то преимущество.

Но массив и летальные техники этих двух тысяч черных всадников в конечном итоге оказались бесполезными.

Потому что целью вражеской атаки была не кавалерия, а соседняя Гора Мо.

Поток света прочертил прямую линию в небе, которая быстро исчезла.

Перед этой линией была маленькая черная точка.

Эта маленькая черная точка использовала непостижимо ужасающую скорость, чтобы приблизиться к пику Горы Мо.

В это мгновение все в мире замерло, будь это потоки пара из ноздрей Драконьих Лошадей или весенний ветерок, закручивающийся вокруг черной брони.

Весь мир был настолько неподвижным, что это казалось ненастоящим.

А затем грохот сокрушил неподвижность.

Глубоко под Горой Мо раздался бум, похожий на гром и рев тысяч монстров.

Земля сильно тряслась. Твердые камни и мягкие травянистые поляны завибрировали.

Когда грохот раздавался с земли, на Горе Мо начали появляться бесчисленные трещины.

За невероятно короткое время бесчисленные камни отвалились от горы, выстреливая через небо, а затем рушась в грандиозных столбах пыли.

Тряска усиливалась, и вдобавок к громадным камням, полетевшим через небо, все пространство погрузилось в еще больший беспорядок.

В пыли можно было услышать ржание Драконьих Лошадей, но всех их лично растил Цюшань Цзюнь в Конной Ферме Наклонного Утеса, так что они не паниковали даже в этих условиях. В паре с защитой массива две тысячи всадников не понесли сокрушительный удар, но были брошены в беспорядок неровной землей и ужасающими валунами.

Солдаты быстро размахивали флагами в руках для передачи сообщений войскам с озабоченными лицами, но завеса пыли блокировала видимость их соратникам.

Мастера массивов кричали и работали вместе, пока эксперты армии начинали атаковать массивные камни, пролетающие через массив. Даже Божественный Генерал Хэ Мин действовал, но баллисты в центре оставались неподвижными. Они все еще указывали на определенную область в пыли, тогда как летальность все еще оставалась скрытой под строгой дисциплиной и волей непоколебимо предстать перед смертью.

Спустя некоторое время пыль постепенно улеглась, и кавалерия наконец-то смогла увидеть пространство перед собой.

Те всадники, которые оставались невероятно спокойными перед лицом такой хаотичной ситуации, наконец-то были шокированы.

Гора Мо, которая всего мгновение назад была перед их глазами, исчезла.

.....

.....

Гора Мо не была высокой, высотой всего в триста метров, но это все еще была гора.

Кто мог преобразить гору в поле камней и разбитых скал в такое короткое время?

Когда пыль улеглась, появилась девушка в черном одеянии.

У нее было изысканное лицо с холодным видом.

От ее киноварной родинки, казалось, исходило чудовищное ощущение.

У нее были босые ноги.

Потому что в то мгновение, когда ее ноги ступили на вершину, цепь на ее ступнях была сокрушена на малейшие кусочки.

Всадники были ошеломлены, думая, действительно ли эта на вид незрелая девочка в черном могла сокрушить всю Гору Мо?

Вдруг среди кавалерии раздалось непрекращающееся ржание, наполненное невероятным ужасом.

Драконьи Лошади, которые могли поддерживать спокойствие, пока гора рушилась, а камни сыпались вниз дождем, вдруг начали беспокойно двигаться.

Спустя некоторое время они начали кланяться девушке в черном, выражая свое подчинение.

Всадники были сброшены на землю, вызывая еще больший хаос.

Глядя на девушку в черном одеянии, Божественный Генерал Хэ Мин медленно поднял правую руку с довольно мрачным настроением.

Сопровождаясь белым светом, божественное ци поднялось среди армии.

Девушка в черном окинула его безразличным взглядом.

 

 

Глава 1088: Крик дракона

Кавалерия Ортодоксии, собирающаяся совершить рывок, не вселила страх в несколько сотен учителей и студентов Академии Небесного Дао. Наоборот, они стали еще более пылкими, их крики стали громче, а их воля стала даже более объединенной.

Кроме слогана ‘Защитить Небесное Дао’ многие из студентов проклинали людей, а самой большой целью их ругательств, естественно, был Даосист Шусинь, которого они считали предателем, продавшим академию за славу. Имя Линхай Чживана тоже часто звучало, и кто-то даже иногда высказывал неуважение к Попу.

Линхай Чживан становился мрачнее и мрачнее, слушая эту ругань, но если внимательно присмотреться, можно было осознать, что эмоции в его глазах никогда не менялись.

С точки зрения силы, естественно, Дворец Ли удерживал абсолютное преимущество.

Кавалерия Ортодоксии была прославленной, как и черная кавалерия, а черные исполнители Зала Небесного Правосудия когда-то упоминались наряду с Департаментом для Очищения Чиновников и ассасинами Павильона Небесных Тайн.

У Академии Небесного Дао было глубокое основание, и она воспитала много экспертов. Многие епископы Дворца Ли учились в ней, но это была просто школа.

Академия Небесного Дао смогла так долго выстоять, потому что сердце Чжуан Чжихуаня было достаточно твердым, а кровь учителей и студентов была достаточно горячей.

И если Дворец Ли желал использовать силу против этих учителей и студентов, желавших потерять головы и проливать кровь, определенно последует резня. Более того, у текущей ситуации была другая причина, нежели в кровавом инциденте Ортодоксальной Академии двадцать лет назад. Линхай Чживан, отвечающий за это, определенно испытает бесславие тысячи лет, тогда как в случае Чэнь Чаншэна всё будет не особо лучше.

Дворец Ли должен был вынудить учителей и студентов Академии Небесного Дао сдаться, пролив как можно меньше крови.

Но глаза Линхай Чживана оставались холодными и безразличными, мольба Даосиста Шусиня не смогла вынудить его отозвать приказ.

Наблюдая за тем, как кавалерия Ортодоксии готовилась к рывку, а черные исполнители поднимали косы смерти в руках, Даосист Шусинь переполнился грустью и отчаянием.

Казалось, что он видел, как Академия Небесного Дао омывается морем крови, а юные лица молодых студентов падают в лужи крови.

А затем он почувствовал, как будто ослеп. Академия Небесного Дао превратилась не в море крови, а в море чернил.

С неба опустилась тень, падая на древние здания Академии Небесного Дао.

Эта тень была настолько глубокой, что казалось, как будто у нее была физическая форма. Казалось, как будто наступила ночь.

Злобная ругань прекратилась, когда молодые студенты Академии Небесного Дао в смятении посмотрели на небо.

Они не увидели, что вызвало эту тень.

Бесчисленные снежинки, падающие с потемневшего неба, закрывали всю видимость.

«Пошел снег!» - взволнованно выкрикнул студент.

«Как мог пойти снег?» - удивленно спросил другой.

Сейчас была ранняя весна. Даже если было задействовано заклинание холода поздней весной, в снегопаде не было смысла.

Студенты были ошеломлены и начали обсуждать это. Некоторые люди даже забыли о кавалерии, переполненной намерением убийства, за вратами.

Но все еще были многие люди, которые помнили, в какой ситуации была Академия Небесного Дао и их товарищи.

У красивой студентки, которая смотрела, как прекрасные снежинки падают с неба, заслезились глаза, и она пробормотала: «Небесное Дао вверху верит, что этот мир - слишком грязный, так что оно прислало этот священный снег, чтобы очистить наши глаза и сердца?»

Некоторые студенты услышали ее, чувствуя то же самое. Они молились небу с еще более твердой решительностью.

Линхай Чживан холодно сказал: «Когда снег тает, земля остается в грязи. Может ли бог обманывать себя, как и других?»

Вдруг в небе разразился громоподобный бум.

Это был невероятно глубокий бум, вовсе не слабый. Это было подобно грому, скрытому глубоко в облаках, или реке глубоко в земле.

Люди сконцентрировано посмотрели вверх на небо, думая, был ли это ответ от небес?

Был ли это ответ студентке? Или Линхай Чживану?

У этого голоса была невероятно ясная воля.

Это был голос безразличия, смотревший на мир свысока с отсутствием интереса.

Выражение лица Чжуан Чжихуаня не менялось при виде кавалерии Ортодоксии вместе с Линхай Чживаном, или нескольких учителей, которых взял с собой Даосист Шусинь.

Но когда он услышал этот громогласный рев, его лицо стало довольно странным, и в глубинах его глаз появился оттенок колебаний и намерение отступить.

Он узнавал этот звук.

Это был крик дракона.

.....

.....

Количество снега, падающего с неба, вмиг увеличилось в несколько десятков раз, а ветер стал холодным и кусачим.

Яростная снежная буря вызвала стремительное падение температуры внутри и снаружи Академии Небесного Дао.

Будь это плющ на каменных стенах или то древнее тысячелетнее дерево в самой глубокой части территории, всё стало растениями прекрасного белого нефрита.

Несколько маленьких озер покрылось тонкими слоями льда, который начал стремительно утолщаться. Через несколько секунд они стали озерами льда, гладкими, как зеркала.

В определенном удаленном внутреннем дворе вода в его глубоком колодце полностью замерзла, трескаясь, как окружающая земля.

Весь мир стал белым миром льда и снега.

Большинство обычных студентов стало снеговиками.

Они все еще могли видеть и думать, но не двигаться. На их лицах замерло ошеломленное выражение.

Чжуан Чжихуань был гением в юношестве, а сейчас он был на уровне, когда количество экспертов наравне с ним можно было пересчитать по пальцам. Он, естественно, не испытывал никаких проблем.

Десяток учителей и студентов превосходной культивации тоже могли держаться.

Их лица были бледны, а их губы посинели.

Холод, вторгающийся в их отверстия ци и Неземные Дворцы тех учителей и студентов, нанес им внутренние ранения.

Но у Чжуан Чжихуаня было бледное лицо, потому что он вдруг осознал, что не мог ни на что полагаться.

Откуда взялась эта снежная буря?

Почему она была такой свирепой и ужасающей?

Это был вопрос, наполнивший студентов и учителей Академии Небесного Дао страхом.

В этот миг из снега медленно вышла фигура.

У этой фигуры была довольно странная поза, когда она шла, выглядя нескоординированной, но и отдавая особенно стойким чувством.

Возможно, потому что у этого человека была только одна рука?

Когда они увидели эту фигуру, этот пустой рукав, развевающийся в сильных ветрах...

Даже глаза тех молодых студентов, которые не могли двигаться или показать свои эмоции, наполнились радостью.

То учителя и студенты, которые все еще могли говорить, радостно выкрикнули.

«Старший брат Гуань Бай!»

«Известное Имя!»

«Старший Брат!»

.....

.....

Гуань Бай вошел в Академию Небесного Дао по тому известному каменному проспекту и остановился.

Он стоял между двух каменных стен.

На каменной стене было много имен, и в самом верху была высечена строка: ‘Хороший ветер, позволь мне позаимствовать твою силу, чтобы взмыть в лазурное небо’.

Это было Провозглашение Лазурных Небес.

Когда он учился в Академии Небесного Дао, его имя однажды появлялось на этой каменной стене, и оно было в самом верху.

По этой причине и по многим другим причинам он всегда был величайшей гордостью Академии Небесного Дао, тогда и сейчас.

Так что, хоть они и отчетливо знали, что его силы было недостаточно, чтобы изменить текущую ситуацию, студенты Академии Небесного Дао радостно выкрикнули.

Но затем все голоса исчезли, вся радость превратилась в шок.

Потому что Гуань Бай посмотрел на Чжуан Чжихуаня и заговорил.

«Учитель, просто сдайтесь».

 

 

Глава 1093: Ее имя

Спустя несколько сотен лет это был день, в который больше всего Красных Гусей появлялось в столице.

Красный Гусь иногда пролетал по небу, оставляя за собой след.

Поток шокирующих новостей следовал за этими следами в различные места.

В Академию Небесного Дао, Департамент Духовного Образования, поместье Принца Сяна...

Эти следы демонстрировали выдающуюся и вызывающую волю Дворца Ли, выражали позицию молодого Попа.

Вдруг Красные Гуси разлетелись в хоре испуганных криков.

Небо внезапно помрачнело.

Люди на улицах посмотрели вверх и увидели массивную тень, закрывающую небо.

Облака клубились, как бушующие волны, и тень раскрыла свое истинное тело

Черная гора длиной в десяток ли появилась в небе.

Случайные лучи солнечного света ярко отражались от черных гор, как будто они были яркими зеркалами.

Погода стала холоднее, и начали падать снежинки. Казалось, что столица вернулась к зиме.

Видя это зрелище, люди вспомнили ужас, который испытывали их предки, когда над ними господствовали драконы, и их постиг страх.

.....

.....

Громадная тень дрейфовала к Мавзолею Книг. Она казалась медленной, но в действительности двигалась очень быстро.

Река вокруг Мавзолея Книг стала глубже в оттенке, отдавая намного более холодным чувством.

Тень не продолжала наступать на Мавзолей Книг через главные врата, и не использовала южные врата. Вместо этого она прошла через реку, ту зеленую апельсиновую рощу, и тот маленький внутренний двор, в котором когда-то с балок крыши свисало сушеное мясо. Наконец, она пересекла мелкие каналы, в конечном итоге окутав весь Мавзолей Книг.

Под тенью был человек.

У него были утонченные черты лица и чистые глаза. Он казался невероятно чистым и свежим.

Он носил Божественную Робу и держал Божественный Посох. Он излучал ауру абсолютной божественности.

Он был воплощением убеждения, верховным добром, шагающим по смертному миру. Он был текущим Попом.

Очень мало кто когда-либо видел Чэнь Чаншэна таким.

Девушки Храма Южного Ручья глубоко вдохнули в шоке.

Сюй Южун наклонила голову, осматривая его со следом улыбки в своих чистых и холодных глазах.

.....

.....

Шан Синчжоу повернулся к Чэнь Чаншэну.

Его взгляд пронзил бесчисленные намерения меча массива мечей Храма Южного Ручья, выглядя острым и невероятно внушительным.

Но он наконец-то посмотрел на Чэнь Чаншэна.

В тот год, когда Чэнь Чаншэн нес Божественную Императрицу Тяньхай вниз с Мавзолея Книг, пока он шел к вершине, они прошли мимо, глядя вперед.

Позже он никогда не смотрел на своего ученика, даже когда они работали вместе в Городе Белого Императора, даже когда они говорили друг с другом три года назад в Ортодоксальной Академии. В действительности он тогда не смотрел на него, вместо этого безразлично оценивая его свысока.

Сегодня был первый раз, когда он смотрел на Чэнь Чаншэна прямо.

У него были глубокие и затемненные глаза. Как та гора в Могиле Облаков, было просто невозможно увидеть, как они выглядели на самом деле.

Но все еще попадались случайные лучи солнечного света.

Это было выражение восхищения.

И это также был первый раз.

Ему показалось, что действия Чэнь Чаншэна сегодня были превосходны.

Как только в Мавзолее Книг возникла проблема, Дворец Ли нанес громоподобный удар и стремительно взял контроль над столицей.

Мгновение, которое он выбрал, и твердость его методов показывали, что Чэнь Чаншэн действительно созрел.

С определенной перспективы в нем даже можно было почувствовать оттенок безжалостности сегодня.

Эти дела выглядели простыми, но в действительности их было очень сложно провернуть.

Чэнь Чаншэн провел эти дни в тишине, выглядя незаинтересованным, но никто действительно не стал бы верить, что он ничего не предпримет.

Множество взглядов вело вечный присмотр за Дворцом Ли.

Шан Синчжоу всегда смотрел на него.

Ван Чжицэ тоже смотрел.

Даосист У был их глазами.

Но Чэнь Чаншэн преуспел в сокрытии всего от них. По этой ситуации казалось, что даже Сюй Южун не знала, о чем он думал.

.....

.....

Когда Шан Синчжоу смотрел на Чэнь Чаншэна, демонстрируя восхищение в первый раз, Ван Чжицэ смотрел на ту тень, окружающую Мавзолей Книг.

Казалось, что он вспоминал что-то из прошлого, и на его лице появилось ностальгические выражение.

Тень внезапно исчезла, превращаясь в небо снега.

В снежной буре появилась девушка в черном.

У нее было безразличное выражение лица, а лицо было прекрасным, как картина. Ее черное платье излучало невероятно холодное ци.

Уничтожение Горы Мо, умиротворение принцевого поместья, использование холода для управления Академией Небесного Дао - она сыграла самую важную роль сегодня, позволяя Дворцу Ли контролировать столицу.

Как Черный Морозный Дракон, она могла не быть зрелой, а ее Дао и душа могли не иметь возможность слиться с законами Божественного Домена, но она была рождена с божественным атрибутом, который пренебрегал различием в уровнях. Если выразить это иначе, с того мгновения, как она родилась, ей было суждено стать экспертом Божественного Домена.

Два старых Стража клана Танг и старый даосист из Монастыря Вечной Весны были экспертами в полушаге от Божественности, но в чистой боевой силе они все еще уступали такому высококлассному божественному созданию, как она. Что касается разрушительной силы, на континенте не было никого, кто мог бы сравниться с ней, даже если Сюй Южун и Цюшань Цзюнь подвергнутся третьему пробуждению.

Драконы всегда были самыми ужасающими созданиями. Иначе, Император Тайцзун и божественные эксперты, которых он вел, не заплатили бы такую невероятную цену, вынуждая их дать клятву звездным небесам и подписать то соглашение, вынудив их пообещать, что они никогда не приземлятся на континент.

Но то соглашение не включало ее имя.

Потому что она была пленена под Новым Северным Мостом в то время, и она была очень молодой, настолько молодой, что даже не знала короткую форму своего имени.

Пленившим ее под Новым Северным Мостом был Ван Чжицэ.

.....

.....

«Чжуша, давно не виделись».

Ван Чжицэ улыбнулся девушке в черном.

Чжуша было ее коротким именем, или, возможно, будет лучше назвать это ее человеческим именем.

Даже это имя было дано ей Ван Чжицэ, а затем доведено до привычки Цинь Чжуном и другими.

Когда она услышала эти слова и увидела того ученого средних лет, на которого, казалось, время не оказывало эффекта, девушка в черном вдруг побледнела.

Она много раз представляла встречу с этим человеком, обиженно планируя свою месть.

Но она не могла вообразить, что встреча с ним после нескольких столетий все еще наполнит ее страхом.

Она была пленена им под землей на несколько сот лет, и он даже дал ей имя...

Эти воспоминания действительно были выгравированы на ее костях. Их было невозможно забыть, и это направило холодок через ее тело.

Даже она почувствовала сильный холод, сильный испуг.

Ее тело начало дрожать, а фрагменты льда на ее черном платье зазвенели друг против друга.

В этот миг она выглядела, как одинокая маленькая девочка.

Она могла уничтожить гору, умиротворить поместье, обратить ситуацию во всей столице.

Но Ван Чжицэ только потребовалось сказать ‘давно не виделись’, чтобы ее тело пронзил ужас, и она была лишена всех сил сражаться.

Река времени непрестанно ударялась о свои берега и закапывалась, закапываясь так глубоко, что нельзя было увидеть дно, и она становилась бездной.

Такого человека, как Ван Чжицэ, действительно можно было описать непостижимым, как бездна.

Чэнь Чаншэн встал перед девушкой и блокировал взгляд Ван Чжицэ.

Ван Чжицэ тихо посмотрел на него. Его глаза все еще были непостижимыми, как бездна.

Чэнь Чаншэн серьезно сказал: «Ее не зовут Чжуша».

Ван Чжицэ спокойно ответил: «Я так не думаю».

Сюй Южун пошла вниз и сказала ему: «Вот почему я говорю, что вы обезумели».

 

 

Глава 1099: Перед битвой

Ортодоксальная Академия была невероятно холодной и безрадостной, настолько тихой и неподвижной, что была похожа на гробницу.

Все учителя, студенты и рабочие уже ушли. Даже Су Моюй и Танг Тридцать Шесть сейчас выходили из врат академии.

Су Моюй повернулся и посмотрел на покрытые плющом стены академии. Он взволнованно спросил: «Как же он собрался сражаться?»

Взгляд Танга Тридцать Шесть пал глубоко в Ортодоксальную Академию, но он ничего не говорил.

Это был вопрос, на который все хотели знать ответ.

Перед Божественным Путем Мавзолея Книг...

Бесчисленные взгляды направились на Чэнь Чаншэна.

Сюй Южун мягкими шагами подошла к Чэнь Чаншэну.

Она не встала перед ним, и не встала намеренно за ним.

Она стояла плечом к плечу с ним.

Никто не был изумлен или ошеломлен видеть это. Наоборот, они казались гораздо более расслабленными.

С того мгновения, как Чэнь Чаншэн предложил, чтобы он и Шан Синчжоу сразились, многие люди ожидали увидеть это зрелище.

Чэнь Чаншэн как в старшинстве, так и в силе, сильно уступал Шан Синчжоу. Для них было совершенно неразумно вступать в прямой бой.

Подобная неуклюжая честность в действительности была истинной честностью. Даже его враги не могли отрицать это предложение.

То, что он объединит силы с Сюй Южун, будет совершенно уместно.

Весь континент знал, что их гармония мечей, обладающая невообразимой мощью, даже могла преодолеть лимит Божественного Домена.

Но даже так никто не был оптимистичен насчет их шансов победить Шан Синчжоу.

Их объединенные мечи однажды смогли вынудить Уцюн Би отступить на Пике Святой Девы, и потрясли того Ангела Священного Света с другого континента в Городе Белого Императора.

Но их противником сегодня был Шан Синчжоу, который несомненно был сильнейшим в настоящее время.

Уровень культивации Шан Синчжоу был намного выше, чем у Уцюн Би, и он даже оторвал крылья того Ангела Священного Света.

Даже если все было так, как рассчитала Сюй Южун, что Шан Синчжоу действительно скрывал свои ранения, он все еще удерживал абсолютное преимущество над Чэнь Чаншэном и Сюй Южун.

Но сейчас Чэнь Чаншэн сказал что-то крайне удивительное.

«Это вопрос между учителем и учеником. Я надеюсь, что мы одни сможем решить его».

Он посмотрел на Сюй Южун, но его слова также предназначались Ван По, Секте Меча Горы Ли, и экспертам Ортодоксии.

Эти слова подняли в толпе шум, заставив ее задуматься, как он планировал сражаться.

Сюй Южун была сильно удивлена и в замешательстве посмотрела на него, выглядя в растерянности.

Шан Синчжоу, наоборот, быстро понял его намерения, безразлично говоря: «Хорошо».

Ван Чжицэ тоже понимал, каковы были распоряжения Чэнь Чаншэна. Выгнув брови, он сказал: «У меня нет возражений».

В это мгновение со столицы пришли последние новости: Ортодоксальная Академия опустела.

Услышав эти новости, толпа поверила, что понимала.

Ортодоксальная Академия действительно была идеальным местом для сражения сегодня.

Но толпа почти сразу же осознала, что они все еще не знали, как Чэнь Чаншэн собирался сражаться.

.....

.....

Перед тем, как пойти в Ортодоксальную Академию, Шан Синчжоу пошел в Имперский Дворец.

Эти два места были рядом. Между ними была только довольно старая стена.

Аномальная погода все еще рассеивалась. С неба все еще падало немного снега.

Шан Синчжоу стоял на площади, тихо глядя на тот грандиозный и величественный холл.

Снег дрейфовал на его голову и одежду. Но он не плавился. Он прилипал к нему, как будто обретая какое-то нереальное существование.

Десяток евнухов и служанок поклонился в коридоре или у каменных ступенек за боковой дверью. Их головы были опущены, и они не смели говорить, а их тела дрожали в страхе.

Император был в этом холле.

Шан Синчжоу тихо смотрел на холл в течение долгого времени, но в конечном итоге решил уйти, не входя в холл.

Никто не знал, изменилось ли его выражение лица в этот момент.

Услышав отчет шепотом Евнуха Линя, Юйжэнь усилил хватку пальцев, которыми держал книги до побеления костяшек.

Когда Шан Синчжоу стоял снаружи холла, он читал.

Он был очень сосредоточен, так что его голова была опущена вниз.

Никто не знал, мог ли он понять содержимое книги.

И никто не видел, изменилось ли его выражение лица.

Массив, охраняющий холл, был деактивирован некоторое время назад. С щелей в окне подул промозглый ветер, шелестя страницы его книги.

Имперский Дворец был крайне неподвижным и тихим, как та одинокая гора в облаках, пока она не была пробуждена.

Через некоторое время в холле послышались звуки брызг воды.

Немедленно после этого Евнух Линь заговорил голосом, дрожащим от боли в сердце.

«Ваше Величество, согрейте глаза горячим полотенцем».

.....

.....

Область у Ортодоксальной Академии была заполнена людьми.

Такая сцена много раз имела место ранее.

После Фестиваля Плюща все бездельники осаждали Ортодоксальную Академию.

Даосист Сыюань и Линхай Чживан использовали Боевую Демонстрацию Всех Школ, отправляя нескончаемый поток экспертов, чтобы бросить вызов Ортодоксальной Академии.

После переворота Мавзолея Книг Ортодоксальная Академия была окружена кавалерией Имперского Двора в течение трех дней.

Но сегодня отличалось от тех других раз, потому что у Ортодоксальной Академии было невероятно тихо.

Не говоря уж о ругани и спорах, сегодня не было даже звука разговоров.

Вся столица была аналогично тихой.

Начиная с дворян и культиваторов, и заканчивая обычными гражданами, внимание всех было сосредоточено на грядущей битве между учителем и учеником.

Эта битва еще не началась, но уже была записана в анналах истории.

Можно было сказать, что это был самый важный бой после битвы Чжоу Дуфу с Лордом Демонов.

Великое Испытание, которое так часто привлекало внимание всего континента, давным-давно было забыто.

Испытуемые и священники из Департамента Духовного Образования все еще были в Мире Зеленого Листа. Было невозможно сказать, заметили ли они что-то странное.

Зеленый Лист в горшке был поставлен в комнату в ресторане снаружи Ортодоксальной Академии.

Танг Тридцать Шесть даже не взглянул на него.

Он стоял снаружи ресторана.

Все улицы вокруг Имперского Дворца уже были под стражей.

На Аллее Сотни Цветений было много людей.

Он увидел Ван По, Принца Сяна, Принца Чжуншаня, и даже Старую Леди клана Муто, которая в какой-то миг вернулась в толпу. Он увидел Линхай Чживана, который только поспешил из Академии Небесного Дао, и увидел Даосиста Сыюаня, спешащего с Дороги Мира. Но он не увидел Сюй Южун.

.....

.....

Сюй Южун отправилась в Апельсиновый Сад.

Принц Лоуян ходил назад и вперед по комнате, бормоча с бледным лицом: «Что мне делать, что мне делать...»

Мо Юй тоже была очень взволнована, и внешний вид ее мужа вводил ее в дурное настроение. Она спросила: «Что он думает?»

Сюй Южун мягко сказала: «Я не знаю».

Мо Юй злобно сказала: «Тогда ты должна идти туда и смотреть! Чего ты пытаешься достичь, приходя сюда!»

Сюй Южун посмотрела на нее и сказала: «Я пришла напомнить тебе, что, полагаясь на мое соглашение с Его Величеством, ты должна сделать кое-какие вещи».

Мо Юй нахмурилась и спросила: «Даже если ты знаешь, что есть невероятно высокий шанс, что он проиграет?»

Сюй Южун спокойно ответила: «Если он проиграет, мы нанесем прямой удар».

Мо Юй замерла, осознавая, что она и правда была единственным законным преемником Императрицы.

.....

.....

Дом не был домом для весны, лета или осени.

В комнате была температура сурового холода зимы.

Чэнь Чаншэн сидел у окна, закрыв глаза.

Бамбуковая стрекоза была поставлена на стол, как и Божественный Посох.

Маленькая Черная Дракониха стояла за его спиной, окутывая его в драконьем дыхании.

На полу не формировалось льда, потому что весь холод попадал на тело Чэнь Чаншэна.

Низкие температуры могли восстановить самые тонкие раны, убедиться в крепости тела, и успокоить море сознания.

В каменной комнате Дворца Ли он успокаивал свой разум и познавал меч в течение многих дней. Он уже сделал множество приготовлений.

Но он знал, что никаких приготовлений не будет достаточно, чтобы победить такого человека, как его учитель.

Через некоторое время он открыл глаза, взял Божественный Посох, и вышел из комнаты в комнату на первом этаже.

Он снял Божественную Робу и сменил ее на то тонкое одеяние в шкафу.

Это была комната Чжэсю, и этот набор одежды тоже принадлежал Чжэсю.

У этой одежды был очень короткий передний отворот, а рукава были еще короче. Она невероятно хорошо подходила для сражений, и даже больше подходила, когда надо было все поставить на кон.

Сделав это, он вышел из дома.

Шан Синчжоу уже стоял у озера.

Ван Чжицэ был рядом.

Чэнь Чаншэн бросил ему объект.

Ван Чжицэ вытянул руку и поймал его. Взглянув на него, он вздохнул.

Как и ожидалось, это был тот черный камень.

 

 

Глава 1100: Место битвы внезапно изменилось!

Ван Чжицэ стал несколько эмоциональным, глядя на черный камень в руке.

Этот черный камень изначально принадлежал ему.

После Великого Испытания Чэнь Чаншэн вынул этот камень из каменной стены в Павильоне Линъянь.

В то время Ван Чжицэ делал это по прихоти, но и из злобного интереса, тихой насмешки над Императором Тайцзуном.

Он не ожидал, что через так много лет кто-то все еще знал эту тайну, и что этот кто-то получит этот черный камень.

После этого столица в ночи искупалась в звездном свете, что привело к внезапному росту репутации Чэнь Чаншэна.

Многие люди говорили, что Чэнь Чаншэн не был, как он, шла ли речь о таланте, темпераменте, или жизненных встречах.

Чэнь Чаншэн нашел объекты, которые он спрятал в Павильоне Линъянь, так что он и правда был его преемником с определенной перспективы.

Возможно, по этим причинам Ван Чжицэ всегда восхищался Чэнь Чаншэном.

Как результат, он появился у Горы Хань и спас жизнь Чэнь Чаншэна от Лорда Демонов.

Сегодня он прибыл в столицу, чтобы убедить Сюй Южун, но и из сострадания к Чэнь Чаншэну.

Когда он схватил черный камень, который бросил ему Чэнь Чаншэн, он осознал, что все его усилия были необязательными.

Чэнь Чаншэн давным-давно сделал приготовления, приготовления сразиться со своим учителем.

Он выбрал идеальное поле боя.

Это как раз было то место, куда вел черный камень.

.....

.....

Пока Ван Чжицэ смотрел на черный камень, маленькая Черная Дракониха смотрела на него презрительным взглядом.

Можно было вообразить, насколько глубокой была ненависть после нескольких столетий заточения.

Когда она увидела, как Чэнь Чаншэн бросает черный камень Ван Чжицэ, она сильно разозлилась, презренно фыркнув.

Ван Чжицэ проигнорировал ее. Он сказал Шан Синчжоу и Чэнь Чаншэну: «Вы оба, позаботьтесь о себе».

Шан Синчжоу ничего не сказал, а выражение его лица было безразлично.

Чэнь Чаншэн спокойно поклонился, а затем кивнул Черной Драконихе в приветствии.

Маленькая Черная Дракониха в порыве ветра и танце снежинок покинула Ортодоксальную Академию.

Шан Синчжоу повернулся к Чэнь Чаншэну.

Несмотря на отсутствие ветра поднялись волны, заставляя тонкий слой льда на озере трескаться, испуская холодный туман.

Озеро начало подниматься и падать, сначала это была мягкая жалоба, а затем яростный рев. Волны ударялись о берег, поднимая много снега.

Брызги волн, бесчисленные жемчужины воды, выглядели, как проливной дождь.

Чэнь Чаншэн повернулся к Шан Синчжоу.

Глаза учителя и ученика встретились.

Раздался глухой удар.

Танцующие снежинки, холодный туман, и озерная вода, падающая проливным дождем, растворились в дым.

Над озером воспарила дымка, отражая солнечный свет и производя всевозможные прекрасные иллюзии. Внутри даже была видна радуга.

Когда туман и дым улеглись, Чэнь Чаншэн и Шан Синчжоу уже исчезли.

Ван Чжицэ шел под большим баньяном, молчаливо глядя на далекий конец радуги.

Ортодоксальная Академия действительно была идеальным местом для сражения учителя и ученика.

Но сражение началось в Саду Чжоу.

.....

.....

Сад Чжоу был миниатюрным миром, обладающим невероятно особенными законами.

Верхний предел уровня культивации, который мог удержать Сад Чжоу, основывался на уровне культивации хозяина Сада Чжоу.

Во времена Чжоу Дуфу его уровень культивации был превосходен, так что уровень культивации, который мог удержать Сад Чжоу, был без верхнего предела.

Будь это предыдущий Лорд Демонов, тот могучий Черный Морозный Дракон, тот ослепительный юноша с талантом, появлявшимся раз в поколение, Чэнь Сюаньба, или любые другие исключительные эксперты, которые следовали, они все могли входить в Сад Чжоу, и они даже могли использовать свою максимальную силу. С определенной перспективы, это подразумевало, или заранее доказывало, что сила этих экспертов не могла превосходить силу Чжоу Дуфу. В лучшем случае, они могли задействовать силу, равную ему.

После смерти Чжоу Дуфу Сад Чжоу потерял своего хозяина, так что правила сами изменились, позволяя входить только культиваторам стадии Неземного Открытия, и любой, кто превзойдет ее, активирует печати. Это приведет к тому, что законы убьют нарушителя, или отдача вызовет разрушение Сада Чжоу.

Сейчас, когда Сад Чжоу был в руках Чэнь Чаншэна, верхняя грань поднялась до пика Конденсации Звезд.

В несколько последних лет, когда он предстал перед Лордом Демонов на Горе Хань или в снежных горах, или когда он предстал перед каким-либо другим экспертом Божественного Домена, Чэнь Чаншэн никогда не пробовал использовать Сад Чжоу, чтобы удержать своего противника. Кроме того факта, что он переживал, что эти эксперты Божественного Домена могли охватывать законы пространства, он даже больше переживал, что Сад Чжоу мог рухнуть...

Точно так, как почти случилось, когда столкнулись Златокрылый Великий Пэн и дракон десяти тысяч мечей.

Обстоятельства этого дня были совершенно другими.

Это был назначенный бой.

Соглашаясь войти в Сад Чжоу, Шан Синчжоу соглашался на условия.

Он подавит свой уровень культивации ниже Божественного Домена.

Таким образом, он не пострадает от атаки законов Сада Чжоу, и Сад Чжоу не испытает риск коллапса.

Более важно то, что учитель и ученик будут на равном уровне.

Две стороны соперничали в Дао, боевой проворности и интеллекте.

Это был справедливый бой.

.....

.....

Первыми заметившими искажение пространства в Ортодоксальной Академии были Ван По и Принц Сян.

После них было три старейшины Зала Мечей Горы Ли, которые однажды стерегли ту радугу.

Все больше и больше людей начинало осознавать, что в Ортодоксальной Академии что-то случилось.

Тишина, вызванная шоком и удивлением, не продлилась долго. Наконец-то неподвижность в Аллее Сотни Цветений была нарушена.

Принц Чжуншань холодно рассмеялся, а на лицах нескольких Божественных Генералов появились выражения презрения.

Из чайного дома раздался звук разбивающейся чашки. Это звучало так, как будто ее разбили из злости.

То, что Чэнь Чаншэн был хозяином Сада Чжоу, давным-давно перестало быть тайной.

Логически говоря, он мог использовать законы Сада Чжоу в этой битве, что даст ему громадное преимущество.

Но никто все еще не верил, что он сможет победить Шан Синчжоу.

Между ними была целая стадия культивации.

Даже если Шан Синчжоу подавит свою культивацию ниже Божественного Домена...

Этот зазор все еще оставался.

Существовать означало существовать, и он не исчезнет просто так по какой-то случайной причине.

Будь это опыт, интеллект, проницательность, или что-либо другое, Шан Синчжоу далеко превосходил Чэнь Чаншэна.

Как мог человек, однажды прошедший через широкий океан, быть неспособен пройти через маленький ручей?

Как мог кто-то, вскарабкавшийся на самую высокую гору, забыть, как ходить, вернувшись на землю?

Все было так, как и с маленькой Черной Драконихой. Хотя она еще не созрела и формально не сделала шаг в Божественный Домен, несколько из ее атрибутов были врожденно Божественными, так что ее можно было считать неуязвимой под Божественным Доменом.

Шан Синчжоу, который добровольно подавил свою культивацию ниже Божественного Домена, был подобным созданием, возможно, даже более ужасающим.

Как мог Чэнь Чаншэн победить его? Более важно то, что, даже если Чэнь Чаншэн скрыл какие-то таинственные стратегии в Саду Чжоу, если ситуация действительно достигнет критической точки, Шан Синчжоу будет полностью способен найти путь из Сада Чжоу. Когда придет это время, что сделает Чэнь Чаншэн?

.....

.....

Над вопросами в головах толпы, естественно, тщательно раздумали участники: Чэнь Чаншэн и Шан Синчжоу.

В это мгновение они стояли перед Долиной Заката.

Далекое красное солнце медленно шагало по периметру травянистых равнин, окрашивая скалы в красный цвет.

Множество экстраординарных индивидов пришло в это место.

Чжоу Дуфу, Чэнь Сюаньба, владелец Меча Горного Моря, и многие другие.

Здесь имело место множество чудес.

Одним из них было то, когда Сюй Южун была при смерти, и ее душа Феникса пробудилась вновь.

«Ты хочешь создать чудо, но это место давным-давно доказало, что чудес не бывает».

Шан Синчжоу продолжил: «Си Кэ проиграл, грандмастер Горы Ли проиграл, Чэнь Сюаньба тоже проиграл. Чжоу Дуфу всегда был победителем».

Если заявить, что и правда не было такой штуки, как судьба, то аннотация ‘судьбы’ была бы, что сильные всегда будут сильными. Перед лицом истинной силы горячая кровь, желание, мечты, идеалы, настойчивость, храбрость, жертва, и все остальные хорошо звучащие слова были совершенно бессмысленны.

Чэнь Чаншэн сказал: «Учитель, вы сказали, что я не смогу прожить дольше двадцати, но я смог».

Шан Синчжоу сказал: «Но это также зависело от ее силы».

«Но это не была судьба. По крайней мере, это не та судьба, которую вы для меня заготовили».

Чэнь Чаншэн посмотрел вниз на равнины за Шан Синчжоу, на водную траву, которая разрослась за три года, на монстров, выходящих и входящих в траву. Он затих на некоторое время, а затем повернулся к Шан Синчжоу и сказал: «Я заявляю это чудом».

Шан Синчжоу спокойно посмотрел на него и спросил: «Вот как?»

Он поднял левую руку со взмахом рукава.

Пять стройных пальцев указывало на Чэнь Чаншэна.

Холодный бриз шелестел старые деревья Долины Заката.

Это было прекрасное зрелище, но Чэнь Чаншэн испытывал невероятную опасность.

Его рука немедленно легла на рукоять меча.

Он был готов вынуть Безупречный Меч и держать его перед грудью, используя Глупый Меч, который он так давно не использовал.

Он носил одежду Чжэсю, так что у него были очень короткие рукава.

Его плечи были расслаблены все это время.

Во всем континенте, кроме Лю Цина, не было никого, кто был быстрее с мечом, чем он.

Даже если этого будет недостаточно, у него были даже более быстрые мечи.

Одной мысли будет достаточно, чтобы заставить несколько тысяч мечей в его ножнах излиться наружу и сформировать море мечей.

Не только Шан Синчжоу, подавленный под Божественным Доменом, даже Шан Синчжоу на его нормальном уровне силы не смог в мгновение сломать массив мечей Храма Южного Ручья.

Если у него будет несколько мгновений, он найдет возможность.

И все же...

Его рука не коснулась ножен.

Нескольким тысячам мечей не удалось взмыть через воздух и сформировать массив мечей Храма Южного Ручья.

Потому что его меч исчез.

Безупречного Меча и его ножен уже не было на их прежнем месте.

Холодный ветерок через Долину Заката шелестел его пустой пояс.

В следующее мгновение...

В руке Шан Синчжоу появился меч.

У него были тонкие и стойкие пальцы, создающие впечатление, что меч всегда был его.

«Все твоё принадлежит мне, включая меч и ножны».

Шан Синчжоу спокойно спросил: «Как, возможно, ты сможешь победить меня?»

Холодный ветерок оставался, неся в себе промозглый холод.

Под ногами Шан Синчжоу появились облака.

Шан Синчжоу воспарил к Чэнь Чаншэну, выставив правую руку вперед.

Его ладонь казалась обычной и непримечательной, но казалось, что она была в согласии с законами мира, как будто ее нельзя было избежать.

Чэнь Чаншэн не мог избежать ее.

Ладонь Шан Синчжоу пала на его живот.

Раздался легкий шлепок.

Чэнь Чаншэн был брошен со скалы.

В небе за Долиной Заката была прочерчена дуга.

Как будто падающий листок или камень тихо падал к равнинам в нескольких ли вдали.

 

Том 7: Посмей приказать солнцу и луне сиять над новыми небесами

 

Я прошлое помню смутно и проклинаю его,

Дом я давно оставил, тридцать два года назад.

С тех пор рабы и крестьяне восстали под знаменем красным

И, взяв оружие в руки, разбили тирана войска.

Их жертвы лишь укрепили решимость нашу и волю,

И мы зажигаем звезды на небосклоне новом.

Мне радостно видеть нивы, бегущие вдаль волнами,

И тружеников-героев, идущих домой в ночи.

 

- Приезд в Шаошань, Мао Цзэдун, 1959