Когда насъ съ нимъ перевели въ хирургическое отдёлен\е, онъ мнё сказалъ: «Мамочка, я умирать буду, а они будутъ пёть и плясать». Я ничего не отвё­тила. Я даже вообразить не могла, что бы это значило.

Два дня, проведенные въ палатё, были спокойными. За стёной у насъ была такъ называемая ординаторская, а почти напротивъ въ коридорё стоялъ боль­шой телевизоръ, гдё больные ребятишки изъ отдёлен\я смотрёли вечерами телепередачи. Наканунё, 8 марта, въ этой ординаторской у насъ за стёной началась гулянка. Славику въ это время было очень плохо послё лапарос­коп\и. Гулянка постепенно усиливалась, а ребятишки постепенно увеличивали звукъ телевизора. Гулянка съ пёснями и плясками уже все отдёлен\е сотрясаетъ, телевизоръ оретъ на полную мощность, больные дёти, подражая разгулявшимся медработникамъ, скачутъ и пляшутъ возлё телевизора... Я выглянула въ коридоръ, и у меня отъ ужаса на головё зашевелились волосы. Это не иносказательно. Волосы отъ ужаса дёйствительно шевелятся. А Славикъ лежитъ тихонечко, чтобы меня не разстраивать: вродё какъ спитъ.

Когда Славочкё сдёлали лапароскоп\ю, хирургъ на рукахъ занесъ его въ палату и осторожно положилъ на кровать, когда хирургъ вышелъ изъ палаты, у меня къ нему былъ вопросъ, но его не задала, потому что вслёдъ за хирургомъ шелъ другой врачъ и просилъ его: «Ну сдёлай для него хоть что-нибудь». И съ большой горечью врачъ-хирургъ отвётилъ: «Что я ему могу сдёлать, все вы­рёзать что ли?!»

Славочка изъ палаты очень хотёлъ домой и сказалъ мнё: «Мамочка, когда мы подъёдемъ къ дому, у нашаго подъёзда будетъ стоять Лариса Глазунова и я ей скажу: «Привётъ, Лариска». Так все и было, военному водителю, что везъ Славочку домой, отъ переживан\я стало плохо, накрапывалъ дождь, и военный врачъ, снявъ свою фуражку, держалъ ее надъ головой Славика; у подъёзда стояла одна Лариса Глазунова, Славочкина одноклассница, и, взявъ изъ рукъ врача фуражку, Славочка фуражкой, отвёсивъ поклонъ, сказалъ: « Привётъ, Ла­риска!»

Въ то время, пока мы лежали въ больницё, въ Челябинскъ пр\ёхала стефа­н\я, прилетёла джуна, прибылъ и лонго, и кашпировск\й. Послё того какъ мног\е изъ медперсонала побывали у этихъ колдуновъ, одинъ изъ врачей сказалъ мнё, что у больныхъ тяжелыми заболёван\ями бываетъ видён\е будущего и что у Славика так\е способности отъ болёзни. Такой вотъ Славикову дару «д\агнозъ» поставили, но д\агноза его болёзни такъ и не было.

Когда они отошли, подошла другая врачъ и сказала мнё: «Не слушайте вы ихъ! Я 30 лётъ работаю здёсь. Всякихъ раковыхъ ребятишекъ повидала, но провидца изъ нихъ ни одного не было. Я вообще впервые въ жизни вижу тако­го человёка! Слава Богу, что вообще увидёла въ своей жизни такое!»

Хочу замётить, что на Уралё, особенно въ гематологической больницё - просто работающ\й конвейеръ умирающихъ отъ лейкоза дётей. И вотъ, будучи въ такомъ же состоян\и, какъ и всё больные дёти (только въ отлич\е отъ другихъ нелёченый), Славикъ старался своими совётами помочь родителямъ болящихъ дётей. Подсказывалъ, как\е молитвы читать, какую траву заваривать, чтобы облегчить страдан\я умирающимъ дётямъ.

Одинъ 15-лётн\й мальчикъ сказалъ, что если не умретъ, то пойдетъ учиться въ семинар\ю и будетъ священникомъ, потому что его поразило, что Славикъ все о немъ знаетъ и видитъ всё его болёзни и что есть надежда на хорош\й изходъ (у этого мальчика, къ счастью, заболёван\е оказалось несмертельным).

Не случайно д\яволъ заставилъ активно дёйствовать своихъ служителей: стефан\й, джунъ, лонговъ, кашпировскихъ и другихъ послёдователей Мессинга.

Передъ кончиной Славика его соборовалъ отецъ Владиславъ Катаевъ изъ Чебаркульскаго храма. Съ собой онъ привезъ двё бутылочки со святой водой. Послё соборован\я онъ предложилъ Славику попить водички, что была въ одной изъ бутылочекъ, на что Славикъ ему сказалъ: «Такой водички, какъ у васъ въ бутылочкё, у насъ съ мамочкой изъ-подъ крана много». И, тяжело вздохнувъ, сказалъ: «Дайте изъ другой, та вода хоть «святёе». Отецъ Владиславъ удив­ленно спросилъ: «А ты откуда знаешь?» Оказывается: въ первой бутылочкё освященной воды оставалось мало, и онъ добавилъ въ нее простую воду.

Съ 14 на 15 марта около полуночи мы съ мужемъ, до этого все время дежу­ривш\е у Славиной постели, вразъ уснули необычно крёпкимъ сномъ. Когда очнулись отъ сна, тоже вразъ и мгновенно, съ ужасомъ посмотрёли другъ на дру­га: не проспали ли мы сына?! Мужъ заглянулъ къ нему, а Славикъ, улыбаясь, поздравилъ его съ днемъ рожден\я и сказалъ: «Папочка, поспи. Ты, наверное, усталъ, проговоривъ со мною всю ночь». Изумленный мужъ отвётилъ ему, что мы спали всю ночь. А удивленный Славикъ спросилъ: «А кто же всю ночь держалъ меня за руку и разговаривалъ со мной, успокаивалъ и говорилъ: «Ничего не бойся, Славочка, все будетъ хорошо»? Сказалъ, что у него ничего не болёло всю ночь.

Еще одинъ случай. Послё обёденнаго времени я стояла на кухнё. Было около трехъ часовъ дня. За окномъ морозъ -20°, а я четко слышу урчан\е грома, какъ во время грозы. Не пойму - откуда. Внезапно какъ будто н\откуда под­летаетъ къ окну бёлый голубь. Порхая на одномъ мёстё передъ окномъ, смотритъ мнё прямо въ глаза. Долго порхаетъ. Мнё его стало очень жаль. Я подумала: «Наверное, уже усталъ?» - и подошла вплотную къ окну, чтобы онъ улетёлъ. Изъ окна внизу я увидёла на крышё двухэтажнаго дётсада громадное куче­вое облако, очень пушистое, съ ярко-бёлыми краями и синеватымъ верхомъ, а внутри него звучатъ разкаты грома. Я подумала, что такъ не бываетъ и, видимо, это связано со Славикомъ. Такъ оно и было - утромъ слёдующего дня Господь забралъ Славика.