Утолить «духовную жажду»
В Физтехе я быстро поняла, что достигла в изучении физики предела и что она уже не дается мне так хорошо, как в школе. Кроме того, я чувствовала, что на самом деле меня интересует нечто другое. Благодаря усидчивости училась я все-таки неплохо, но все время ощущала неудовлетворенность, «духовную жажду». И не понимала, как ее утолить.
Еще в старших классах школы я нашла на даче книжку Фрейда, изданную в 1920-е годы, про маленького Ганса и человека-волка. Она лежала на чердаке со времен бабушек и дедушек.
Я ее прочла и поняла, что эта книга не похожа ни на что другое. Потом мне попалась еще одна книжка Фрейда, и она тоже была особенная. Но главная «встреча» произошла на первых курсах института. Я поехала на Беломорскую биостанцию МГУ, где днем работали, ночью гуляли, а еще много читали. Мы все привезли туда с собой книжки. Там я прочла «Тотем и табу» Фрейда. И вот тогда меня торкнуло: это то, что я искала.
По возвращении домой почти на всю стипендию, 40 рублей, я купила маленькую книжку Фрейда «Психология масс и анализ человеческого „Я“». Надо сказать, что книги я покупала всегда, то по философии, то по истории религий, пыталась найти в них то, что интуитивно чувствовала. Книги Фрейда ответили на мои вопросы, но где найти психоанализ в реальности, я не понимала.
«Звоню, чтобы сказать: я закончила Физтех»
А дальше случилась такая история. Мой одноклассник Марат Мусин, с которым мы вместе работали в Институте космических исследований, сказал, что у него есть для меня прекрасное место. В Первом медицинском институте, где он тогда подрабатывал, нужно было статистически обрабатывать результаты тестов: их считали на больших вычислительных машинах по ночам, так как своего оборудования у мединститута не было.
Почему мы поступаем так, как поступаем, и как жить дальшеЧто сказал бы Фрейд и другие психотерапевты?
Я решила, что работа и правда хорошая: у меня был маленький ребенок, и ночной график мне очень подходил. Я позвонила Феликсу Борисовичу Березину, который как раз искал себе сотрудника. Березин ответил, что на это место им нужен мальчик. Что понятно — они же искали программиста. Я извинилась и повесила трубку.
Но Марат не успокоился, начал уговаривать меня звонить еще и объяснять, что я умею программировать. На что я резонно заметила, что объяснить могу все что угодно, но пол-то мой от этого не изменится. Однако остановить Марата было невозможно, я позвонила еще раз и произнесла примерно такой текст: «Феликс Борисович, это Маша Пучкаева (тогда у меня была такая фамилия), я вам уже звонила, но звоню еще раз, чтобы сказать, что я закончила Физтех». То есть несла совершеннейший бред! Но Феликс ответил, что это меняет дело, и пригласил меня на встречу.
Меня протестировали даже не обычным большим тестом на IQ, а куском опросника Кеттелла. В нем дают максимум баллов за правильные ответы на 10 вопросов, а я ответила на 13.
Но в этом не было ничего сверхъестественного: мы были натасканы на тестирование формально-логического интеллекта, любой программист легко проходит это испытание.
В результате меня взяли работать в лабораторию психофизиологии и психодиагностики Первого медицинского института, которая входила в отдел психосоматики, возглавляемый Феликсом Борисовичем. Так я оказалась в среде, где имя Фрейда звучало вполне уместно. Более того, Феликс, ругаясь, писал для Ленинской библиотеки справки о том, что мне для работы нужно читать книги по психоанализу.
Инженер человеческих душ
В лаборатории мы тестировали людей в основном двумя тестами: русской версией MMPI (Minnesota Multiphasic Personality Inventory, Миннесотский многопрофильный личностный опросник — лучший из существующих анкетных текстов, его как раз адаптировал Березин) и ММИЛ (Методика многостороннего исследования личности).
При этом в лаборатории думали, что если в машину заложить данные, то можно сделать открытие. Конечно, это совсем не так, поэтому тесты были единственным, что увлекало меня в работе. Но тут наступила середина 80-х, началась перестройка, с разных сторон стала стекаться информация, появилась возможность вести свободную психологическую деятельность.
Психоанализ начинается
Кроль же рассказал мне тогда про Бориса Григорьевича Кравцова. Это была выдающаяся личность! Человек, который заново начал психоанализ в нашей стране после того, как прервалась преемственность. Почти все психоаналитики «первой волны» в 80-егоды собрались вокруг него.
Но я, к сожалению, застала его уже на излете его психоаналитической работы, когда он стал все больше отклоняться в сторону восточных практик, примешивал к психоанализу единоборства, Юнга...
Образование на всякий случай
А дальше в моей истории все было так же, как у всех. В 1993 году я все же поступила на психологический факультет МГУ. Решила, что на всякий случай это надо сделать. Мне казалось, что есть какое-то специальное знание, которым обладают все психологи, а потом поняла, что такого знания нет.
Наверное, психфак был нужен для того, чтобы себя чувствовать спокойно среди коллег. Хотя еще в 1986 году декан факультета, узнав, что я делаю и кем работаю, предложил мне не учиться, а писать диссертацию. Возможно, так и надо было поступить, но не хватило сил.
«Все равно этим закончится — психологией. А что может быть интереснее?»Монолог психолога Станислава Раевского о том, чему лучше учиться во взрослом возрасте
Я училась в МГУ три года, получила второе высшее образование. Училась легко, в отличие от мучительного обучения на Физтехе, и закончила университет с красным дипломом: просто потому, что поняла, как нужно учиться и сдавать экзамены, особо не напрягаясь.
К слову сказать, одно время мне было очень жалко, что я 6 лет провела в Физтехе и «теряла время». Но потом я поняла, что, во-первых, иначе меня бы никогда не взяли туда, куда меня взяли, а во-вторых, то образование очень хорошо ставит мозги на место.
В 1993 году представители Международной психоаналитической ассоциации впервые приехали в Вильнюс и собрали там тех, кто хотел учиться психоанализу, из стран бывшего соцлагеря. Они думали, как организовать этот процесс.
На следующий год прошла первая летняя школа, где нам читали лекции, проводили супервизии, но основной вопрос оставался нерешенным. Ведь обучение психоанализу — это не только теория, которую они могли нам дать, но и личный анализ, который они нам дать не могли.
Шаттловый метод
В 1998 году было принято решение, что мы будем проходить психоанализ шаттловым методом: будем ездить за ним сами. Кто-то из коллег отправился в Германию, а я обратилась к Михаилу Шебеку из Праги, которого я встречала на конференциях, и он мне очень нравился. Вот так формировалось первое поколение психоаналитиков в России.
Мы очень обрадовались открывшейся возможности и понимали, что если не успеем пройти психоанализ сейчас, то потом будет сложнее. Первый раз мы успели съездить на анализ до кризиса 1998 года. Начало было положено. Если бы я знала, что впереди кризис, я бы точно отказалась.
Инна Хамитова: «Прежде чем стать психологом, человеку нужно хоть кем-нибудь стать»История о том, как в эпоху глобальных перемен интерес к физическому миру перерос в интерес к людям
Как мы это выдержали — большой вопрос. Конечно, были долги. Мы только и делали, что зарабатывали на свое обучение, на эти поездки. Работали психоаналитиками, хотя еще не получили нормальное образование. Но наши учителя относились к этому с пониманием, тем более что мы уже были частью Психоаналитического института стран Восточной Европы, организации, которая курировала обучение психоанализу в этих странах.
В 2005 году меня приняли в Международную психоаналитическую ассоциацию. Это означало конец обучения — я стала психоаналитиком. Но на самом деле обучение никогда не заканчивается. Все время нужно много читать, ездить беспрерывно на конференции, чтобы мозги начинали крутиться. Очень нужен английский: за время обучения мне пришлось его выучить. Через пять лет, в 2010 году, я защитила тяжелую квалификационную работу и стала тренинг-аналитиком.
Можно подумать: вот какая я молодец! Хотя все это давалось мне довольно легко. В моей истории было много не зависящего от меня.
Я не ставила себе цель и не шла к ней несмотря ни на что. Скорее я чувствовала, что меня «вело», так что и переход в психологию совершился почти случайно.
Психоанализ устарел?
Если написать любой пост в Facebook на психоаналитическую тему, то в комментарии обязательно придут люди, неглупые, с образованием, и скажут, что все это ерунда, методов много, психоанализ устарел, а Фрейд придумал все неверно...
На самом деле вся современная цивилизация впитала его идеи, и дальше она растет и не замечает их. Ведь понятно, что фундаментом психотерапии является психоанализ как способ работы с человеческой психикой. Психоаналитик Джозеф Вайсс написал книжку «Как работает психотерапия». Она толстая, потому что невозможно в трех словах описать этот процесс.
Неизменна только кушетка
Конечно, психоанализ меняется, теория развивается, сейчас мы видим, что зарождается еще одна. Как и в других областях, стали появляться неполиткорректные темы, которые трудно или невозможно обсуждать. Например, все то, что касается гомосексуальности: про это сейчас нельзя писать открыто, вы не найдете статей про гомосексуальность, не поймете, что про это думают. Единственное, что неизменно в психоанализе, — это сама процедура, «кушетка».
Марина Травкова: «Понимать других — переводческий навык»Как филология помогла построить карьеру семейного психотерапевта
После того как полтора года назад я переехала в Израиль, я стала работать по скайпу. Хотя, когда уезжала, думала, что это невозможно; вести терапию еще как-то можно, но плохо, а психоанализ невозможен вообще. Теперь я думаю, что он возможен, хотя получается хуже: нам с пациентом сложнее попасть в психоаналитический процесс. Настоящий психоанализ требует присутствия двух людей в едином пространстве. Но, безусловно, психоанализ по скайпу будет развиваться: люди переезжают, уезжают, ищут возможности. А когда придумают идеальную связь, без помех, многие негативные аспекты дистанционного общения уйдут.
Свобода от психоанализа
Мне не нравится, когда у некоторых коллег вся жизнь превращается в психоанализ — который действительно настолько широк, что есть искушение объяснять с его помощью все.
Особенно этим грешат те, кто еще учится. Им кажется, что за пределами психоанализа ничего нет, все скучно... И тогда они начинают все интерпретировать.
Я сознательно предпринимала шаги, чтобы в моей жизни этого не случилось. В обычной жизни я апсихологична. Мне не нравятся психологизированные фильмы или книги.
Утолить «духовную жажду»
В Физтехе я быстро поняла, что достигла в изучении физики предела и что она уже не дается мне так хорошо, как в школе. Кроме того, я чувствовала, что на самом деле меня интересует нечто другое. Благодаря усидчивости училась я все-таки неплохо, но все время ощущала неудовлетворенность, «духовную жажду». И не понимала, как ее утолить.
Еще в старших классах школы я нашла на даче книжку Фрейда, изданную в 1920-е годы, про маленького Ганса и человека-волка. Она лежала на чердаке со времен бабушек и дедушек.
Я ее прочла и поняла, что эта книга не похожа ни на что другое. Потом мне попалась еще одна книжка Фрейда, и она тоже была особенная. Но главная «встреча» произошла на первых курсах института. Я поехала на Беломорскую биостанцию МГУ, где днем работали, ночью гуляли, а еще много читали. Мы все привезли туда с собой книжки. Там я прочла «Тотем и табу» Фрейда. И вот тогда меня торкнуло: это то, что я искала.
По возвращении домой почти на всю стипендию, 40 рублей, я купила маленькую книжку Фрейда «Психология масс и анализ человеческого „Я“». Надо сказать, что книги я покупала всегда, то по философии, то по истории религий, пыталась найти в них то, что интуитивно чувствовала. Книги Фрейда ответили на мои вопросы, но где найти психоанализ в реальности, я не понимала.
«Звоню, чтобы сказать: я закончила Физтех»
А дальше случилась такая история. Мой одноклассник Марат Мусин, с которым мы вместе работали в Институте космических исследований, сказал, что у него есть для меня прекрасное место. В Первом медицинском институте, где он тогда подрабатывал, нужно было статистически обрабатывать результаты тестов: их считали на больших вычислительных машинах по ночам, так как своего оборудования у мединститута не было.
Почему мы поступаем так, как поступаем, и как жить дальшеЧто сказал бы Фрейд и другие психотерапевты?
Я решила, что работа и правда хорошая: у меня был маленький ребенок, и ночной график мне очень подходил. Я позвонила Феликсу Борисовичу Березину, который как раз искал себе сотрудника. Березин ответил, что на это место им нужен мальчик. Что понятно — они же искали программиста. Я извинилась и повесила трубку.
Но Марат не успокоился, начал уговаривать меня звонить еще и объяснять, что я умею программировать. На что я резонно заметила, что объяснить могу все что угодно, но пол-то мой от этого не изменится. Однако остановить Марата было невозможно, я позвонила еще раз и произнесла примерно такой текст: «Феликс Борисович, это Маша Пучкаева (тогда у меня была такая фамилия), я вам уже звонила, но звоню еще раз, чтобы сказать, что я закончила Физтех». То есть несла совершеннейший бред! Но Феликс ответил, что это меняет дело, и пригласил меня на встречу.
Меня протестировали даже не обычным большим тестом на IQ, а куском опросника Кеттелла. В нем дают максимум баллов за правильные ответы на 10 вопросов, а я ответила на 13.
Но в этом не было ничего сверхъестественного: мы были натасканы на тестирование формально-логического интеллекта, любой программист легко проходит это испытание.
В результате меня взяли работать в лабораторию психофизиологии и психодиагностики Первого медицинского института, которая входила в отдел психосоматики, возглавляемый Феликсом Борисовичем. Так я оказалась в среде, где имя Фрейда звучало вполне уместно. Более того, Феликс, ругаясь, писал для Ленинской библиотеки справки о том, что мне для работы нужно читать книги по психоанализу.
Инженер человеческих душ
В лаборатории мы тестировали людей в основном двумя тестами: русской версией MMPI (Minnesota Multiphasic Personality Inventory, Миннесотский многопрофильный личностный опросник — лучший из существующих анкетных текстов, его как раз адаптировал Березин) и ММИЛ (Методика многостороннего исследования личности).
При этом в лаборатории думали, что если в машину заложить данные, то можно сделать открытие. Конечно, это совсем не так, поэтому тесты были единственным, что увлекало меня в работе. Но тут наступила середина 80-х, началась перестройка, с разных сторон стала стекаться информация, появилась возможность вести свободную психологическую деятельность.
Дата: 2018-09-13, просмотров: 442.
