[П (усмехаясь): Когда вы задаете мне такой вопрос, я чувствую себя лучше. Не спрашивайте меня почему. Я не знаю.]

КОЛЕБАНИЯ ТРАНСФЕРНЫХ СОСТОЯНИЙ

 [П: Я чувствую ужас. Мне бы хотелось убежать от самого себя. Я говорю вам, как сильно я ненавижу самого себя, а вы просто сидите там, подобно мумии, и ничего не делаете чтобы помочь мне. Все что вы делаете является имитацией, передразниванием меня и понтификацией. Кажется, вы все время думаете только о себе – как вы несчастны. Вы ни в малейшей степени не заинтересованы во мне. Я здесь нахожусь в этом несчастном состоянии, а вы даже не пытаетесь сказать мне, почему я чувствую себя таким несчастным.]

А: Почему я должен говорить вам это? Чем это вам поможет?

[П: Вы должны делать что-нибудь, чтобы получать ваши деньги. По крайней мере объяснить мне что-нибудь.]

А: Что это даст? Вы нисколько не почувствуете себя лучше, чем вы чувствуете себя сейчас.

[П: Может быть это и верно, но я хочу знать как это происходит. Вы должны удовлетворить мое любопытство. Если я погряз в этом несчастье, должен же я по крайней мере знать что-нибудь обо всем этом.]

А: Почему я должен давать вам информацию просто для того, чтобы удовлетворить ваше любопытство?

[П: Перестаньте быть таким жалящим ублюдком и скажите мне что-нибудь! На самом деле вы не можете быть таким бессердечным как кажетесь. Если вы такой, я отрублю вам голову. Я просто хочу чтобы вы сдохли. Вы должны упасть замертво сию минуту.]

А: Вы пытаетесь заставить меня чувствовать безнадежность.

[П: Я хочу убить себя. О, нет. Я убью вас первого. Я не могу оставить этот мир с такой ужасной личностью в нем как вы. Если я умру, то вы умрете первым.]

ОБЪЕКТНЫЙ ТРАНСФЕР

 [П: Вот здорово, я ненавижу вас. Более чем кого-либо, кого я когда-то знал. Я прошел здесь через ужасные страдания, а вы не пошевелили даже мизинцем чтобы помочь мне. Все что вы делаете так это задаете глупые вопросы и вставляете непочтительные замечания. Я никогда не предполагал что буду ненавидеть кого-нибудь так сильно. Вы думаете я смогу когда-нибудь ненавидеть мою мать или моего отца так же сильно, как я ненавижу Bac ?]

А: Вы когда-нибудь ненавидели вашу мать?

[П: То, что приходит мне в голову, так это моя ненависть к ней, когда она не разрешала мне покататься с отцом. Тогда я ненавидел ee ! А она ненавидела меня. Она была так раздражена на меня за то, что я захотел пойти с отцом. Я не хотел оставаться с ней.]

А: Сколько лет вам было в то время?

[П: Должно быть два или три. Я полагаю, что был в том возрасте, когда отец купил новую машину. Мать не разрешила мне пойти с ним. Она так ненавидела меня. Скажите мне, верно ли это? Могла ли она действительно ненавидеть меня и мог ли я ненавидеть её?]

А: То что вы рассказали мне, с тех пор как начался этот анализ, подтверждает то, что ваша мать ненавидела вас. Она ненавидела заботиться о вас; временами она находила вас очень отвратительным. Она была очень занята своими документами и домашними делами, и хотела чтобы вы спокойно играли сами с собой. Она хотела убить вас когда вы не слушались её.

[П: Это верно, все так. Но вы сказали, что я ненавидел себя все эти годы, потому что она ненавидела меня? Вы это имели в виду?]

А: Да, это.

Поскольку эти дискуссии продолжаются, взаимоотношения между пациентом и его родителями реконструируются и их эмоциональное отыгрывание (reenactment) в анализе полностью вербализуется.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ

Используя себя как зрелого агента в терминах коммуникативной функции, врач не ограничивает себя интервенциями, на которые я обращал основное внимание. Шизофреническому пациенту также требуются те типы коммуникаций, которые обычно используются с другими пациентами. Тем не менее, то, на чем я сфокусировался, является настолько наиболее необходимым, в успешной работе с нарциссически-трансферным сопротивлением, насколько и наиболее трудным чтобы достичь.

Студент-аналитик, читающий эти главы, несомненно найдет их легкими для интеллектуального постижения и предчувствует небольшие трудности в применении их. Однако, в ситуации лицом к лицу с пациентом все оказывается по-другому. Как его собственные чувства, так и чувства пациента будут препятствовать полному осуществлению этих эмоциональных взаимодействий. Всё же они необходимы и должны быть привлечены в нужный момент в терминах трансфер-контртрансферных состояний.

То, что является наиболее характерным для таких интервенций, так это отношения крайности, которые они выражают. На ранних встречах с шизофреническим пациентом ощущается странность, сверхъестественность, отсутствие чего-то, что вызывает тревогу и беспокойство. Когда пытаешься понять его и воспринимаешь его вербальные попытки к контакту как намеки на то, чтобы вмешаться, понимаешь, что слишком много или слишком мало в межперсональных отношениях. по-видимому, паттернизировало шизофреническую реакцию. Есть люди склонные слишком много молчать или же слишком много говорить.

Начальная позиция терапевта такая же как и у студента, изучающего функционирование пациента. То, что изучается, в конце концов должно быть разделено с пациентом. Тем не менее, вначале терапевт представляет себя подобным пациенту для того чтобы облегчить эго-трансфер. Когда он отвечает на контактное функционирование пациента то, чем вводить что-либо "чужеродное" в отношения, ему лучше утилизировать индуцированные чувства настолько, насколько это необходимо чтобы помочь пациенту ангажироваться в прогрессивной коммуникации. Терапевт понимает что он тогда будет вознагражден за успешную работу с сопротивлением, когда он станет мишенью эмоционального взрыва.

Изучение вербальной мимикрии, которая ведет к вентиляции враждебности, раскрывает природу субъективных впечатлений, что мобилизует враждебные реакции, которые пациент не смог разрядить полностью. Мобилизация и разрядка гнева и ярости освобождают пациента для сотрудничества. Когда эти взрывы изучаются вместе с ним, он описывает сновидения, фантазии или воспоминания. Процесс реконструкции его ранних впечатлений первоначальной ситуации и перемещение "чужеродных" объектных впечатлений из эго-поля психики облегчается, таким образом, освобождающей силой интервенций.

Когда терапевт пересматривает интервенции, которые обеспечили наибольшую эффективность в разрешении нарциссически-трансферного сопротивления, он понимает, почему его ответы произвели большее впечатление, когда он представлял себя как ничтожество или диктатора, чем когда он "признавался" обычным человеком. По-видимому, пациент воспринимает свои ранние объекты как крайности, каждая из которых обеспечивает либо слишком богатый пир, либо голод в человеческих отношениях.

СУЩНОСТЬ ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ

Когда нарциссически-трансферное сопротивление достигает максимума, пациент кажется увязнувшим в непроизвольном повторении нескольких основных и по-настоящему грубых чувств-тонов раннего детства. Он звучит подобно старой шарманке, играющей установленные мелодии снова и снова. Когда наиболее мощные сопротивления к коммуникации разрешаются, он развивает множество оттенков и утонченностей в чувствовании. В конце концов он становится способным испытывать весь спектр человеческих эмоций. По тому, как он выражает их в аналитических отношениях, можно наблюдать эмоциональную эволюцию человеческого существа. В конечном итоге он достигает богатой "оркестровки" зрелой личности.

Успешно излеченный индивид располагает множеством поведенческих паттернов. Поскольку он может выражать свои чувства социально-приемлемым образом, он не избегает контактов, тем не менее, сохраняется огромная провокация для того, чтобы защитить себя от деструктивного поведения. Он также становится способным воспринимать и переносить эмоции других людей. Эмоциональная восприимчивость и непринужденная отзывчивость меняют всю его ориентацию в жизни. Он может спокойно относиться к людям и готов встретить тяжелые реальности без привлечения старой нарциссической защиты. Пациент больше не представляет очевидности своих старых патологических паттернов, за исключением точного диагностического тестирования или искусного интервьюирования.

Выздоровевший пациент выражает отношения, что он совершил путешествие в самораскрытие. "Я только начинаю понимать кем я являюсь на самом деле," — сказала одна женщина. Большинство пациентов чувствуют что они нашли верного и постоянного компаньона в самом себе, с которым можно общаться на языке чувств. Они испытывают это новое осознавание чувств как важное качество в соприкосновении с жизненными случайностями.

Выздоровление не означает, что исчезнут все трудности, или что новые проблемы не встретятся в будущем. Однако пациент теперь способен справляться с проблемами как цельная личность. Значительно возросли его способности к самореализации и счастью, и он может переносить воздействие травматических событий с большой гибкостью. Он развил выдержку и понимание для того чтобы принимать и разрешать психологические конфликты обычных размеров.

Полностью выздоровевший пациент может воспринимать аналитика как человеческое существо. Он способен понимать и описывать недостатки аналитика, конструктивно критиковать лечебный процесс, и предлагать усовершенствования в подходе аналитика. Если позволить ему поступать подобным образом, пациент может описать факторы, которые привели его к болезни и идентифицировать то, что явилось сущностью для его прогресса.

[1] Например, как парадоксальная интенция в технике логотерапии Victor`a Francel`a [25]

[2] Eissler указывал, что эффект такого повторения может быть приравнен к интерпретации [20]

[3] Повторение угроз служит для того, чтобы смягчить чувство вины пациента за них

[4] Более полно диалог описан в другом месте [81]

[5] Если он выражает симпатию, интервенция безуспешна.

[6] Эти интервенции незаметно переходят в парадигматические подходы, описанные Marie Coleman Nelson [83]

[7] Пациент может сообщать о новом или усилившемся интересе к одежде и общественным приличиям в этот период. Некоторые индивиды записываются на различные курсы умений или присоединяются к любителям драматических или танцевальных групп; другие постоянно читают книги по этикету.