Основные деонтологические конфликты возникают на стыке интересов клиента и государства.

В решении этой задачи необходимо опираться на закон, согласно которому общее практически всегда имеет приоритет над частным (именно так формируются нормы, стандарты, представления о должном и т. п.). Однако в конкретных случаях это не всегда бывает очевидным. Могут иметь место и исключения. Чаще всего это бывает тогда, когда социальная реальность не соответствует декларациям го­сударства, вследствие чего социальный работник, обязанный от име­ни государства обеспечить своим клиентам достойную жизнь, стал­кивается с ресурсной необеспеченностью и вынужден в некоторых аспектах сужать свою деятельность от необходимой до возможной. Это возможно также в случаях, когда декларации государства носят формально-лицемерный характер и не требуют активной деятель­ности, направленной на оказание помощи гражданам в реализации их прав, а предусматривают лишь ее видимость.

Тем не менее если государство институциализировало социальную работу как социально необходимую профессиональную деятель­ность, возложив на нее определенные функции и задачи, значит, оно ожидает получить вполне определенный конечный результат в пределах предоставленных ресурсов и функционала. Какой бы ни была оценка социальным работником отношения государства к со­циальной работе и гражданам, ставшим его клиентами, он должен сделать все от него зависящее, чтобы клиент получил полагающиеся ему по закону блага и услуги. Нарушения действующих законов, даже если они представляются и в действительности являются не вполне адекватными ситуации и не позволяют эффективно решать проблемы клиентов, недопустимы.

Возможен деонтологический конфликт между профессией (ее сущ­ностью и содержанием) и специалистом. Чувство долга социального работника требует от него полной профессиональной и личностной самоотдачи в деятельности, направленной на достижение целей, поставленных перед ним обществом и государством, самой про­фессиональной деятельностью, конкретным трудовым коллективом и клиентом. Такое общее требование, предъявляемое профессией к личности социального работника, в свою очередь, потенцирует вы­работку частных требований, которые, в конце концов, очень жестко детерминируют профессиональное поведение специалиста во всех элементах профессиональной практики.

Более того, социальная работа не принадлежит к видам профес­сиональной деятельности, ограниченным во времени и пространстве. По окончании рабочего дня социальный работник не перестает быть социальным работником. Выражение, согласно которому социальная работа не столько профессия, сколько судьба человека, ярко демон­стрирует ее безграничность, проникновение во все сферы жизни специалиста. Формально завершив работу вечером, социальный ра­ботник может продолжить еще долгое время обдумывать итоги дня, размышлять о ситуации своего клиента, возможных путях решения стоящих перед ним проблем. Покинув учреждение, в котором он работает, специалист продолжает отчасти думать и действовать как социальный работник. Поэтому профессиональный социальный работник и вне профессиональной деятельности проявляет себя как социальный работник: профессиональные стереотипы порой незаметно для него самого переносятся в обыденную жизнь, и с течением времени становятся обычными и в непрофессиональной деятельности и жизнедеятельности, делая его личность все более целостной и гармоничной.

Однако это отнюдь не означает, что социальный работник дол­жен быть личностью, всецело поглощенной непосредственной про­фессиональной практикой и только ею — в этом случае пострадают и профессия, и клиенты, и он сам как личность, и его окружение. Такой социальный работник мог бы скорее служить отрицательным примером, безликим приложением к профессии, но не ее субъектом. Это, безусловно, не может не нанести ущерба как профессии, так и самому социальному работнику, клиентам, обществу. Социальный ра­ботник может и обязан иметь свое собственное «Я», включающее не только профессиональные, но и личные интересы — материальные, социальные, духовные. Он должен быть разносторонней, внутренне богатой личностью, живущей полноценной жизнью, границы кото­рой простираются далеко за пределы профессиональной социальной работы — в противном случае ему нечего будет дать клиенту. И, во всяком случае, социальный работник в не меньшей степени, чем его клиент или любой другой член общества, имеет право на счастье, развитие, самосовершенствование, устройство своей судьбы по соб­ственному выбору, благополучие.

Таким образом, видно, что, с одной стороны, социальная работа в силу своей специфики требует полной самоотдачи социального работника, с другой — требует, чтобы он был многогранной, яркой, всесторонне развитой личностью, живущей полноценной, яркой, богатой социальной и духовной жизнью, а не только своей про­фессиональной деятельностью. На основе такого противоречия может развиться мнимый деонтологический конфликт субъективной природы между интересами социальной работы как профессии и интересами социального работника. Этот конфликт вполне может быть разрешен, поскольку между коренными интересами сторон нет сущностного противоречия; оно может носить лишь временный, ситуативный, мнимый характер. Поскольку указанное противоречие не носит сущностного характера, вполне возможным представляется не допустить развития конфликта, последствием которого может стать разрушение личности социального работника.

Социальная работа — это деятельность, главной целью которой является достижение человеком и обществом благополучия специфи­ческими средствами и методами. Будучи человеком, социальный работник не может составлять в этом смысле исключение, т.е. со­циальная работа и участие в ней специалиста не противоречит идее достижения им благополучия. Более того, ни один вид деятельности в современном мире не рассматривается в целом как способ наказания и угнетения личности носителя. Напротив, трудовая деятельность рассматривается как один из наиболее приоритетных, доступных и надежных способов реализации творческого потенциала челове­ка, его духовного обогащения, достижения благополучия. Каждый вид деятельности, обладая соответствующим потенциалом, может способствовать не только профессиональному, но и духовному со­вершенствованию личности. Иными словами, каждый вид деятель­ности не только может взять от личности то, что необходимо для его функционирования и развития, но и может дать то, что необходимо ей для благополучия. Таким образом, социальный работник не только не может, но и не должен видеть в профессии способ самоограниче­ния, самоистязания и самоотречения. Напротив, социальная работа в его жизни может стать важным условием его социального, духовного, физического и др. развития, расцвета и достижения благополучия по­средством постоянного самосовершенствования и самореализации.

В том, чтобы социальный работник посредством и в результа­те приобщения к профессиональной деятельности стал духовно, физически и социально ущербным, не заинтересованы ни он сам, ни общество, ни профессия. Если такое будет происходить, со­циальная работа из деятельности, исполненной гуманистического смысла, превратится в свою противоположность. Социальная ра­бота должна способствовать разрешению социальных проблем, а не их тиражированию; увеличению в обществе доли благополучных людей, а не ее уменьшению; гармоническому развитию личности, а не ее духовному обеднению. Иными словами, все, что говорится в отношении клиента, справедливо и в отношении социального работ­ника; он наделен всеми правами и гарантиями, и свои личностные возможности, как и возможности общества, должен использовать для достижения благополучия. Способствуя достижению клиентом и обществом благополучия, социальный работник не должен снижать уровень благополучия общества за счет собственного неблагопо­лучия. Поэтому стремление к благополучию нормально для соци­ального работника, и деятельность, направленная на ее достижение легитимными способами, должна стать основной для него в сфере обыденной жизнедеятельности.

В совершенствовании социального работника как профессионала и личности, в благополучии и гармоничности его собственной жиз­недеятельности заинтересован не только он сам, но и профессия, и общество, и клиенты. Благополучие притягательно; человек в боль­шей степени склонен доверять мнению, советам и наставлениям человека благополучного, нежели того, кто демонстрирует либо явную неспособность воспользоваться собственными знаниями, либо до­казывает всем своим существованием, что его знания и возможности весьма сомнительного качества, в лучшем случае они формальны. Достижение социальным работником благополучия может при­нести и чисто практическую пользу: проблемы, одолевающие его в обыденной жизни, могут помешать полностью сосредоточиться на решаемых профессиональных задачах, что, несомненно, приведет к снижению эффективности деятельности.

Тотальная включенность специалиста в профессиональную дея­тельность возможна в основном в двух случаях: когда он в основном благополучен, и ничто существенное не мешает ему сосредоточиться на работе, и когда он неблагополучен во всем, что не касается его профессии, т.е. у него отсутствуют социальная и личная жизнь.

Призывы к профессиональному альтруизму и самопожертвованию во имя интересов клиентов могут только усугубить ситуацию. К со­жалению, в условиях недостаточного финансирования социальной работы и в целом социальной сферы отдельным высокопоставлен­ным деятелям весьма соблазнительным представляется решение проблем одной группы населения не с помощью, а за счет другой группы — клиентов за счет социальных работников. Фактически делается расчет на то, что социальные работники компенсируют своими усилиями несостоятельность государства в решении данного вопроса. Однако такое решение проблем является нарушением со­циальной справедливости. Социальный работник не должен наносить себе ущерба. Решение проблем общества с помощью социальной работы не должно трансформироваться в решение проблем за счет социального работника.

Понятно, что для социальной работы предпочтительнее, чтобы специалист был полноценной личностью, благополучным человеком, а не умножал собой ряды клиентов, как уже говорилось. Значит, его включенность в социальную работу должна быть не тотальной, а оптимальной, весьма взвешенной, осознанной; профессиональная деятельность не должна полностью поглотить личность. Включиться в социальную работу — не значит стать ее рабом. При этом специалист должен научиться сочетать в конкретной ситуации профессиональные и личные интересы, сделать их непротиворечивыми.

Такое вполне возможно, если профессиональная деятельность соответствует склонностям специалиста, его главным ценностям и идеалам, представлениям о моральном долге. В этом случае можно предположить, что в своей деятельности специалист будет видеть не однообразный ряд технологических цепочек и «занудных» клиентов, а деятельность, требующую от его личности совершенствования и предлагающую специфические условия для достижения им социаль­ного и профессионального благополучия. Если же должное в целом поведение является нормальным, привычным и необременительным для специалиста, значительной части конфликтов можно избежать. Видно, что в данном случае долг специалиста перед профессией и перед самим собой не только не противоречат друг другу, но и полностью совпадают.

Но деонтологические конфликты в социальной работе могут воз­никнуть не только между интересами специалиста и профессии, но и в других сферах. Например, могут ситуативно вступать в противо­речие интересы специалиста и клиента, точнее говоря, интересы двух личностей. Это может, например, выглядеть, как конфликт их цен­ностей, интересов, установок, взглядов, убеждений и т. п., которые в конечном итоге отразятся на представлениях каждого об идеальном конечном результате взаимодействия. Обладая профессиональными знаниями и опытом в области социальной работы, специалист может и должен донести до клиента всю информацию, имеющую отношение к его проблеме, и, в частности, дать разъяснения о наиболее при­емлемых и эффективных способах решения аналогичных проблем, оптимальном конечном результате. Однако клиент, руководствуясь собственными представлениями об идеальном варианте конечного результата, может не согласиться со специалистом и настаивать на своем, не принимая в расчет доводы специалиста. Необходимо также иметь в виду, что субъектность клиента может выступать в форме субъективности, когда, вопреки здравому смыслу, клиент может (в яв­ной или скрытой форме) потребовать от специалиста пренебрежения собственными интересами или интересами общества и государства во имя своих капризов.

В этом случае специалист должен руководствоваться принципом толерантности, памятуя, что каждая личность вправе на собственные ценности, взгляды и убеждения в пределах установленных в обществе норм. Но это лишь частично и в разумных пределах должно оказывать влияние на выработку решения и содержание деятельности. Этический принцип соблюдения рациональных (разумных) интересов клиента (а не капризов, прихотей или вообще всего, чего изволит клиент) может помочь социальному работнику разрешить этот внешний деонтологи­ческий конфликт. Рациональный (в отличие от эмоционального) под­ход, основанный на деонтологическом принципе, может обеспечить высокую эффективность деятельности и взаимодействия, а именно это более всего объективно необходимо клиенту.

Социальная работа, в отличие от сервисной службы, не должна выполнять все запросы клиента. Социальный работник не должен предлагать или делать того, что клиент может сделать сам, или того, что может нанести ему вред. В конфликтной ситуации целесообраз­ным может оказаться краткое информирование клиента о возмож­ностях социальной службы и социальной работы в целом, полно­мочиях и обязанностях специалиста, его целях и задачах и т.п., а также о разнице между социальной работой и социальным сервисом. Разъяснение разницы между желаемым и возможным, желаемым и необходимым также может дать положительный результат. Может дать положительный эффект формирование установки клиента на независимость, автономность, объективность в оценке самого себя, своих потребностей и самопомощь в наиболее простых ситуациях.

В рассмотренной ситуации, как было указано, противоречат друг другу не долг перед клиентом и долг перед самим собой, а интересы двух личностей и субъективно понимаемый долг каждой из них перед собой. Интересы клиента здесь выступают как субъективные, в то время как интересы специалиста носят более объективный харак­тер, обусловленный его профессиональным статусом и личностно-нравственными качествами. Долг специалиста перед обществом и государством, перед профессией и коллегами обязывает его ориенти­роваться на выполнение своего долга перед клиентом, имея в виду его истинное благо, рациональные интересы и исключая, по возможности, нанесение ущерба кому бы то ни было, в том числе самому клиенту.

Внешне противоречиво могут выглядеть интересы государства, общества и клиента. Клиент, безусловно, заинтересован в исчер­пывающем разрешении своих проблем, в то время как общество и государство в связи с особенностями социально-экономической ситуации могут полагать (и излагать свою позицию в нормативно-правовых актах), что такое полное разрешение проблем (особенно материальных) отдельного клиента невозможно. Оно, по мнению общества и государства, может быть осуществлено лишь в ущерб интересам других клиентов или граждан, целых социальных групп и всего общества, даже если интересы клиента не носят противо­законного характера. Действительно, нельзя считать, что в желании клиента «жить по-человечески, а не выживать» есть нечто ненор­мальное, противоречащее интересам общества и государства. Однако в настоящее время общество, государство и социальная работа не располагают возможностью обеспечения всем клиентам уровня жиз­ни, достойного человека. К сожалению, именно это обстоятельство провоцирует порой противопоставление социальным работником интересов клиента и общества, клиента и государства.

Опасность заключается в том, что специалист, подобно клиенту, может ситуативно не видеть при этом общего в их интересах и не оценивать по достоинству их общности, не сопоставлять желаемое с возможным, вставая, наряду с клиентом, в оппозицию обществу и государству. Это может привести к тому, что социальный работник, забыв о том, что российское общество в настоящее время по большей части состоит из людей, по тем или иным признакам неблагополуч­ных, начнет именно их противопоставлять клиенту.

Наибольшую тревогу вызывает еще один парадокс: социальный работник, сравнивая уровень собственного благополучия (в первую очередь материального) с уровнем благополучия клиента и придя к неутешительным выводам, начинает противопоставлять себя клиен­там, которым в силу профессиональных обязанностей предоставляет услуги и материальную помощь. И действительно, с точки зрения оплаты труда социальные работники не могут быть отнесены к ма­териально благополучным группам населения.

Разрешение этого конфликта и тем более его предупреждение может вызвать сложность, так как к благополучию стремится каждый человек. Сравнение себя, своего уровня и качества жизни с таковыми же других людей также нормально для каждой личности. Поэтому ощущение несправедливости и чувство обиды может периодически субъективно возникать у специалиста. В этом случае социальный работник должен провести тщательный анализ ситуации клиента в контексте социальной реальности, и на основании его результатов решить, что именно представляет собой большую ценность: си­туативное или непреходящее, общее или частное, материальное или духовное, интересы множества людей (группы, общины, общества) или отдельного индивида и т.п. Объективность в оценке самого себя, своей ситуации, своих возможностей также может способствовать разрешению конфликта.

По итогам анализа следует сделать максимально объективный вы­боров пользу ценностей и долга более высокого ранга, приоритетного долженствования. Можно сказать заранее, что такой выбор будет в общем случае достаточно труден, и общий рецепт здесь предлагать не следует. Специалисту необходимо будет ориентироваться в каждой конкретной ситуации с учетом основных факторов, формирующих социальную и индивидуальную ситуации, ценностное отношение, профессионально-этические нормы и принципы и т.п.

В самом деле, трудно абстрактно заключить, что ценнее: матери­альные ценности общества или духовные ценности клиента, посколь­ку они тесно взаимосвязаны и в известной степени взаимообуслов­лены; реализация ценностей каждой из групп важна и необходима. Однако будучи компетентным в профессионально-этическом плане, специалист может правильно расставить акценты и разрешить кон­кретный конфликт. Поэтому так важна способность специалиста к профессиональному этико-аксиологическому анализу проблемной ситуации, его умение руководствоваться деонтологическими принци­пами при разрешении конфликтов или выборе приоритетов должен­ствования. Владея навыками анализа и руководствуясь основными принципами деонтологии, этики и аксиологии, социальный работник может разрешить конфликт.

Кроме того, социальный работник, лучше других осведомленный о возможностях общества и государства в конкретно-исторический момент времени, института социальной работы, своей социальной службы и самого себя, может обоснованно и убедительно разъ­яснить клиенту специфику социальной работы и ее возможных результатов в данной политической, социально-экономической и духовно-культурной ситуации и тем самым сгладить или разрешить возникший конфликт.

В частности, он может показать, что в условиях современной Рос­сии далеко не все проблемы клиентов могут быть решены средствами и методами социальной работы; далеко не все личностные проблемы вообще могут быть разрешены так, как это желательно клиенту. Со­циальная работа не может в полной мере компенсировать клиенту ущерб, нанесенный в результате экономического реформирования, не может вернуть потерянных друзей, близких, не всегда возможным оказывается изменить отношения клиента с членами его социального окружения. Даже если клиент представляет себе, что его проблемы есть прямое следствие намеренного ущемления его интересов го­сударством и обществом или отдельными людьми, в большинстве случаев можно показать, что такое мнение субъективно и неверно. Общество объективно заинтересовано в благополучии каждого своего члена, однако это не всегда бывает достижимо, особенно в совре­менной России. Конфликт интересов общества и клиента может иметь место по прямо противоположным причинам. К сожалению, в общественном сознании происходит постепенное изменение приори­тетов: на первое место ставится все чаще не общество, а человек, что К.Лоренц назвал одним из многих парадоксов, в которых запуталось прогрессивное человечество^[7].

Например, согласно ст. 2. Конвенции «О защите прав и достоинств человека в связи с применением достижений биологии и медици­ны» (Конвенции о правах человека и биомедицине, от 01.12.1999 г.), «интересы и благо отдельного человека превалируют над интересами общества и науки». Апеллируя к этой статье, можно попробовать до­биться собственного блага посредством ущемления интересов других людей, так как они — «общество», поэтому их интересы имеют цен­ность более низкую в сравнении с интересами отдельного человека. Однако объективные интересы каждого человека имеют ценность, вследствие чего ущемление интересов общества недопустимо.