Феофан Прокопович родился в Киеве в семье небогатых мещан и назван был при крещении Елеазаром. Первоначальное образование получил в Киево-Могилянской коллегии, продолжил его и католических школах Польши (для чего подобно Стефану Яворскому был вынужден внешне принять униатство) и закончил в знаменитой Коллегии св. Афанасия в Риме. Именно здесь, в Риме, центре католического мира, занимаясь богословской ученостью, Феофан собрал вместе с тем и драгоценнейший материал для оценки “папежского духа,” проникавшего в Россию через Польшу, и навеки сделался заклятым врагом Рима. Около 1702 г. Феофан вернулся в Киев, был пострижен в монахи и назначен преподавателем Киево-Могилевской коллегии. Два раза Прокопович имел возможность выступить с проповедью в присутствии Петра I (в 1706 г. и в 1709 — после Полтавы). Простотой, деловитостью, жизненно-практическим направлением этих выступлений он понравился Петру и был сначала назначен ректором преобразованной в Академию Киевской Духовной школы, а затем в 1716 г. вызван в Петербург. Посвященный в 1718 г. в епископа Новгородского и Псковского он становится одним из ближайших сподвижников Петра I, являясь не только епископом, но и фактически министром, составляя указы, манифесты и регламенты. В период реакции на петровские преобразования (правление Анны Иоанновны) еп. Феофан как бы стушевался, уже не видно его деятельности на пользу Церкви и государства; он целиком втягивается в интриги и, защищаясь от врагов, губит их беспощадно, не разбирая ни звания, ни состояния. Скончался Феофан Прокопович в 1736 г.

Как проповедник, Прокопович занимает весьма важное место в истории отечественной проповеди и гомилетической науки. Отвергнув все традиции юго-западной схоластической проповеди, он придал ей ярко выраженное общественно-практическое, публицистическое направление, которое, с одной стороны, теоретически обосновал в своих сочинениях (“Духовном регламенте,” “Богословских уроках” и др.), а, с другой, практически осуществляя в собственных проповедях. Остановимся прежде на предложенной Прокоповичем теории церковного красноречия. Она имеет две стороны: отрицательную и положительную; обе рассматривают проповедь с точки зрения содержания, характера и направления, но почти ничего не говорят о внешнем, формальном построении проповеди; обе требуют серьезности мысли и глубины содержания и отрицают проповедническую легкость.

Отрицательная сторона гомилетической теории Прокоповича заключается в том, что он опровергал два главных тогдашних заблуждения относительно проповеди: 1) что гомилет не вправе пользоваться никакими риторическими украшениями; 2) что в проповеди допустимы шутки над св. предметами. Против отрицающих изящество в церковном слове Прокопович говорит, что, хотя цель церковного красноречия заключается “не во внешней красивости словес, но в явлении Духа и силы Божия, однако ничто не препятствует, чтобы наукою и правилами образованный голос был орудием и органом божественного возвещения, лишь бы только заявил себя скромно, благоговейно и набожно, так чтобы проповедник считал своим только звук и оболочку слов, а силу речи приписывал Богу.” В этих границах не отвергали человеческой науки красноречия и Св. отцы, например, св. Иоанн Златоуст, св. Григорий Богослов, а св. Григорий Нисский сам преподавал науку красноречия. И в отеческих писаниях находится много фигур, тропов*** и др. украшений.

Положительная сторона гомилетической теории Прокоповича представляет собой применение общих риторических правил к проповеди. Подобно классическим и Византийским риторам Прокопович делит красноречие на три рода: изъяснительное, совещательное и судебное (чего не было у киевских гомилетов) и разрешает вопрос о способах применения текстов Св. Писания. При этом, признавая, что духовный смысл Св. Писания бывает трех видов: аллегорический, когда ветхозаветное событие изображало собой новозаветное; топологический или моральный, когда текст изъясняется применительно к жизни; и аналогический, когда события Церкви воинствующей применяются к Церкви торжествующей, Прокопович в отличие от католических богословов, которые находили все эти смыслы в одном тексте, утверждает, что там, где есть один смысл, там нет и не может быть другого. Этими правилами о изъяснении Св. Писания Прокопович восстанавливает его истинный смысл и тем самым делает проповедь такой, какой она и должна быть, т. е. раскрытием смысла Св. Писания, догматов веры и нравственности.

О чем и как следует проповедовать, Прокопович пишет в “Духовном Регламенте”: “Проповедовали бы проповедники твердо, приводя доводы Св. Писания о покаянии; о исправлении жития, о почитании властей, паче же о самой высочайшей власти царской, о должностях всякого чина, истребляли бы суеверие, вкореняли бы в сердца людские страх Божий. Словом реши: испытывали бы от Св. Писания, что есть воля Божия, святая, угодная и совершенная и то говорили бы.” Еп. Феофан стремился также изменить манеру произнесения проповедей. Он указывает, что проповедник должен избегать неуместных жестов, кривляний и всякой аффектации. Наставления о внешних действиях проповедников, без сомнения, основаны на личных наблюдениях Феофана над современными ему проповедниками, из которых даже лучшие страдали этими недостатками. Показав точные правила относительно содержания и развития темы, Прокопович подтвердил их собственным примером, собственными проповедями. По содержанию проповеди еп. Феофана могут быть разделены на две категории: одни (немногочисленные) — общехристианского, церковно-назидательного характера, другие характера общественно-политического, публицистического, похвальные и обличительные. В первых он хвалит Петра и его реформы, во вторых обличает противников преобразований и вообще все то, чего Петр не любил. Разделение слова на части обусловлено самим содержанием, каждая часть наполнена материалом, действительно ей принадлежащим. Проповедник не отклоняется в сторону от темы, не задает курьезных вопросов не прибегает к аллегориям. Доказательства заимствуются преимущественно из Св. Писания, из церковной или гражданской истории, а также из современной жизни. Художественный элемент в словах еп. Феофана мало развит: образов, фигур немного; драматизма почти вовсе нет. Отсюда в изложении преобладала логичность и правильность в развитии мысли при внешней простоте формы.

Влияние еп. Феофана Прокоповича коснулось не только его современников, среди которых было немало его талантливых подражателей, но и многих последующих проповедников.

Из других проповедников времени Петра I можно упомянуть епископов Симона Кохановского и Гавриила Бужинского. Оба они вполне следовали направлению, указанному Феофаном Прокоповичем. Слово в день Благовещения, произнесенное Симоном Кохановским (в 1720 г.) является ярким примером пропетровской полемики. Оно осуждает ханжество, лицемерие и наружное благочестие тех, которые, по мнению проповедника, “от честного гражданского далекого сожительства” бегут в леса и пустыни не ради душевного спасения, возможного и в мире, а только ради того, чтобы избежать служебных трудов. Затем проповедник ратует против раскола с его “мужицкой философией,” против суеверия или злочастия. Гавриил Бужинский, епископ Рязанский (с 1731 г.) также был “глашатаем дел Петровых.” Служа обер-иеромонахом во флоте и сопровождая императора в походах, он по большей части говорил слова на события из эпохи преобразования, например, на победы при Полтаве, при Гангуте, на взятие Шлиссельбурга, на основание новой столицы.

Литература:

И. Чистовяч. Феофан Прокопович и его время. Спб, 1868.

П. Морозов. Феофан Прокопович, как писатель. Спб, 1880.

Русская церковная проповедь