Отправной точкой теории тюбингенской школы является предположение о принципиальной вражде между еврейским или исходным христианством в лице Петра и языческим или прогрессивным христианством в лице Павла. Согласно этой теории, новозаветные писания тенденциозны (Tendenzschriften) и не излагают простую и чистую историю, а подгоняют ее под богословские или практические задачи в интересах либо одной из фракций, либо компромиссной точки зрения.[246] Послания Павла Галатам и Римлянам, 1 и 2 Коринфянам (их подлинность считается несомненной) — все это примеры враждебного иудаизму всемирного христианства, главным основоположником которого, вероятно, следует считать самого Павла. Книга Откровение, написанная апостолом Иоанном в 69 г., — это пример первоначального еврейского, ограниченного христианства (что согласуется с положением Иоанна как одного из «столпов», апостолов для обрезанных — Гал. 2:9) и единственное подлинное сочинение «старых» апостолов.

Баур (Gesch. der christl. Kirche, I, 80 sqq.) и Ренан («Жизнь Иисуса», гл. 10) даже позволяют себе предположить, что подлинный Иоанн вычеркивает Павла из списка апостолов (Отк. 21:14, где есть место только для двенадцати имен) и намекает на него в своих обличениях, называя ложным иудеем (Отк. 2:9; 3:9), ложным пророком (Отк. 2:20) и сравнивая с Валаамом (Отк. 2:2,6,14–15; ср. Иуд. 11; 2 Пет. 2:15). Климент в своих «Проповедях» якобы тоже критикует Павла, называя его Симоном Волхвом и ересиархом. Кроме того, Ренан считает, что все Послание Иуды, брата Иакова, было написано как опровержение учения Павла и появилось на свет в Иерусалиме в связи с тем, что Иаков сплотил иудейских христиан для противодействия Павлу и его сторонникам, — и это противодействие якобы едва не погубило весь труд Павла.

В соответствии с точкой зрения тюбингенской школы, прочие новозаветные книги были написаны после смерти апостолов и отражают различные стадии процесса воссоединения, приведшего к созданию ортодоксальной церкви II и III веков. Книга Деяний апостолов — это общецерковная весть мира, которая примиряет еврейское и языческое христианство за счет того, что изображает учение Петра более либеральным, учение Павла сокращает и сближает с иудаизмом, а об их взаимных разногласиях умалчивает. Вероятно, эта книга действительно опирается на более раннее сочинение Луки, однако свой нынешней вид она обрела не раньше конца I века. Канонические евангелия, на каких бы предшествующих документах они ни были основаны, также появились на свет после смерти апостолов, а потому не заслуживают доверия как исторические повествования. Евангелие от Иоанна — это чисто художественное произведение некоего безвестного гностика или мистика, религиозного гения, который обращался с исторической личностью Иисуса так же вольно, как Платон в своих «Диалогах» — с образом Сократа, и который своим сочинением, написанным превосходным литературным слогом, завершил процесс воссоединения в период правления императора Адриана, но никак не ранее 20–х годов II века. Баур датировал это евангелие 170 г.; Гильгенфельд — 140 г., Кейм — 130 г., а Ренан — относил его к правлению Адриана.

Таким образом, все новозаветные книги считаются отражением столетнего процесса развития, собранием полемических и умиротворяющих трактатов, написанных при жизни апостолов и после их смерти. Достоверная, целостная история распадается на ворох противоборствующих течений и художественных домыслов. Божественное откровение уступает место субъективным видениям и заблуждениям, богодухновенность сменяется развитием, истина — смесью правды и лжи. Литература апостольской эпохи ставится в один ряд с полемическими сочинениями никейской эпохи, породившими никейскую ортодоксию, или сочинениями времен Реформации, приведшими к созданию протестантского вероучения.

История никогда не повторяется, однако в непрерывно меняющихся формах проявляются одни и те же законы и тенденции. В современной критике, о которой мы говорим, поразительным образом обрели новую жизнь взгляды, которых придерживались еретики во II веке. Неизвестный евионит, настоящий автор «Проповедей», приписываемых Клименту, и гностик Маркион тоже говорили о непримиримой вражде между еврейским и языческим христианством — с той лишь разницей, что первый выступал против Павла, которого считал ересиархом, опорочившим Петра, тогда как Маркион (ок. 140) считал Павла единственным истинным апостолом, а «старые» апостолы, по его мнению, исказили христианство, смешав его с иудаизмом; соответственно, Маркион отверг весь Ветхий Завет и те новозаветные книги, которые считал искаженными, и сохранил в своем каноне лишь искалеченное Евангелие от Луки и десять посланий Павла (за исключением пастырских посланий и Послания к евреям). С точки зрения современных критиков, эти неистовые еретики были лучшими летописцами эпохи апостолов, чем автор Книги Деяний.

Гностическая ересь, при всей ее пагубности, стала важной движущей силой в древней церкви и оставила след в святоотеческом богословии. Следует признать, что современный гностицизм тоже оказал библейской и исторической науке огромную услугу, устранив старые предрассудки, указав новые направления поисков, пролив свет на брожение умов в I веке, дав новый толчок исследованиям и побудив нас заняться полной научной реконструкцией истории происхождения христианства и церкви. Результатом этих изысканий будут более глубокие и полные знания, которые не ослабят, а только укрепят нашу веру.

Реакция

Среди ученых — представителей самого радикального критического направления есть существенные разногласия: в то время как некоторые ученики Баура (например, Штраус, Фолькмар) превзошли своего учителя в радикальности взглядов, другие идут на уступки традиционным убеждениям. Наиболее важная перемена произошла в представлении самого Баура об обращении Павла, которое, как Баур признался незадолго до смерти (1860), осталось для него неразрешимой психологической загадкой, граничащей с чудом. Ритчль, Хольцман, Липсиус, Пфлайдерер и в особенности Реусс, Вейцсакер и Кейм (столь же свободные от ортодоксальных предрассудков, как и самые прогрессивные критики) видоизменили и исправили многие крайности во взглядах тюбингенской школы. Даже Гильгенфельд, со всей его страстной любовью к «Fortschrittstheologie» и неприязнью к «Ruckschrittstheologie», признает подлинными не четыре, а семь посланий Павла, называет более раннюю дату написания синоптических евангелий и Послания к евреям (которое, по его мнению, было написано Аполлосом не позднее 70 г.) и говорит: «Невозможно отрицать, что критика Баура вышла за пределы умеренности и нанесла слишком глубокие раны вере церкви» (Hist. Knt. Einleitung in das N. T. 1875, p. 197). Ренан признает подлинность девяти посланий Павла, Деяний и даже описательных частей Евангелия от Иоанна, хотя и отвергает содержащиеся там высказывания как претенциозные, напыщенные, метафизические, непонятные и утомительные. (См. его последнее выступление по данному вопросу в книге «Христианская церковь», гл. IV). Мэтью Арнольд и прочие критики выражают прямо противоположную точку зрения, называя евангельские высказывания самыми совершенными из человеческих сочинений, исполненными «небесной славой» (himmlische Herrlichkeiten, говоря словами Кейма, который, тем не менее, напрочь отвергает четвертое евангелие). Шенкель (Christusbild der Apostel, 1879) видит значительно меньше противоречий между учениями Петра и Павла и признается (Предисловие, с. xi): в процессе исследования он «невольно убедился в том, что Книга Деяний апостолов как источник информации заслуживает большего доверия, нежели обычно полагают современные критики, что в ней содержатся другие достоверные древние документы помимо хорошо известного текста "We" (Wirquelle) и что составивший ее последователь Павла не занимался намеренным искажением фактов, но лишь изложил их такими, какими они ему представлялись и какими он их видел, с учетом времени и обстоятельств написания. По моему мнению, он не стремился создать искусственный образ Петра, похожего на Павла, или Павла, похожего на Петра, чтобы ввести в заблуждение читателя, но изобразил обоих апостолов именно так, как на самом деле их представлял, основываясь на неполной информации». Кейм пришел к похожему выводу в своей последней монографии (Aus dem Urchristenthum, 1878), которую написал за год до смерти. Опровергая Баура, Швеглера и Целлера, но оставаясь верным тому же критическому направлению и допуская возможность позднейших вставок, Кейм доказывает (в критическом эссе Apostelkonvent, pp. 64–89), что описания совета апостолов и Иерусалимского соглашения в Деяниях и Послании к галатам вполне сочетаются друг с другом. Что касается Эвальда, то он всегда шел собственным путем и мог сравниться с Бауром в смелости и спорности критических суждений, однако был его горячим противником и отстаивал подлинность Деяний и Евангелия от Иоанна.

К голосам немецких мыслителей мы можем присоединить свидетельство Мэтью Арнольда, одного из самых смелых и непредубежденных богословов и критиков свободной школы, который восхищается Бауром, но все–таки называет его «ненадежным советчиком» и высказывается против его предположения о глубокой вражде между Павлом и апостолами–столпами, считая, что оно совершенно не согласуется с общепризнанным религиозным величием Павла и близостью апостолов–столпов к Иисусу (God and the Bible, 1875, Предисловие, vii–xii). В отношении четвертого евангелия, самого острого вопроса в этих бурных дебатах, Арнольд анализирует его форму и содержание и приходит к выводу, что это «не вымысел, а серьезный и бесценный документ, полный событий, о которых сообщают предания, и подлинных "высказываний Господа"» (р. 370), а также что «после того, как его беспристрастно и беспощадно подвергли самой разносторонней критике… сохранился достоверный остаток, который заключает в себе все самое глубокое, самое важное, самое прекрасное, что только есть в четвертом евангелии» (р. 372 sq.).

Позитивная школа

В то время как в рядах сторонников деструктивной критики наблюдаются существенные разногласия, у исторической истинности и подлинности новозаветных книг появляются все новые образованные и талантливые защитники, которые подходят к вопросу с различных сторон: Неандер, Ульман, К. Ф. Шмид (коллега Баура по Тюбингену), Рот, Дорнер, Эбрард, Лехлер, Ланге, Тирш, Визелер, Хофман (из Эрлангена), Лютхардт, Кристлиб, Бейшлаг, Ульхорн, Вайсе, Годе, Эдм. де Прессенсе.

В обсуждении этих вопросов активно и успешно участвуют английские и американские ученые: Лайтфут, Пламптре, Уэсткотт, Сэндей, Фаррар, Дж. П. Фишер, Эзра Аббот (Authorship of the Fourth Gospel, 1880). Неумеренно критические теории с континента едва ли смогут оказать существенное влияние на английское и американское богословие. У него есть более надежная опора в виде активной церковной жизни, а также убеждений и традиций народа. Мышление немцев и французов, как и мышление жителей Афин, всегда было склонно к поискам нового, тогда как англо–американское мышление более интересуется истиной, будь она старой или новой. И истина в конце концов должна восторжествовать.