Экономические теории всегда предполагают наличие субъекта деятельности, адекватного теоретической модели. Иногда человек предстает в аксиоматике экономической теории и прорабатывается в ней, получая более развернутые характеристики. Иногда он эксплицируется из тех или иных теорий, давая повод к рассмотрению модели человека другими социальными науками. По мнению В.С. Автономова, речь всегда идет о детерминантах и способах поведения человека, и «главными компонентами такой модели является…гипотеза о мотивации или целевой функции экономической деятельности человека, гипотеза о доступной ему информации и определенное представление о физических и, главное, интеллектуальных возможностях человека, позволяющих ему в той или иной мере добиваться своих целей». Следуя за Автономовым, эксплицируем следующие модели человека из экономических теорий:

- идущий от А. Смита «компетентный эгоист» или «экономический человек» - действующий ради собственного интереса, обладающий компетентностью и сообразительностью в достижении своего экономического интереса, а так же различающийся степенью своей активности в зависимости от своей роли в производстве и классовой принадлежности;

- гедонист, появляющийся у Дж. С. Миля и завладевший концепцией Дж. Бентама, в трудах которого капиталист предстает не как целеустремленный и деятельный, экономный человек, а как человек, испытывающий отвращение к труду и стремящийся к работе своих средств ради наслаждения и стремления к «максимуму счастья»;

- немецкая историческая школа (Б. Гильдербрандт, К. Книс) утверждала, что человек в экономической теории - это эгоист, облагородивший это качество чувствами солидарности и справедливости;

- К.Маркс исходил из представления об общественной сущность человека, его развитии в предложенных обществом обстоятельствах и видел главными фигурами капиталистических отношений капиталиста, получающего прибавочной стоимость и эконоически зависящего от него рабочего;

- моделью человека маржиналистской теории (У.С. Джевонс, К. Менгер, Л. Вальрас) был «рациональный максимизатор», рационализирующий потребление, понимаемое как обмен благ, выражаемый через денежный эквивалент;

- попытка синтеза в теории А. Маршалла – основателя неоклассического направления – приводила, в результате, к пониманию экономики как науки, изучающей нормальную жизнедеятельность человеческого общества, и к модели человека как обычного человека из плоти и крови, отличающегося определенным уровнем рациональности;

- согласно Дж. М. Кейнсу обладающий неполной информацией и находящийся в состоянии неопределенности экономический субъект – это человек, который для рационализации ситуации прибегает к помощи более информированного государства.

Данная типология людей, имплицитно или эксплицитно заложенная в соответствующие экономические теории, является полезным методологическим инструментом, теоретической абстракцией.

Как утверждает Автономов, Смит не употреблял понятия «экономический человек», но в неявном виде его ввел. Этот тезис вызывает у меня большие сомнения. Дж.М. Кейнс отрицает применение Смитом термина «невидимая рука рынка». Истоки рассуждения Смита несколько другие. Он изучил задолго до «Богатства народов» в «Теории нравственных чувств» альтруистические свойства человека, его склонность к симпатии, сочувствию, способность поставить себя на место другого. В «Богатстве народов» он исследует эгоистические чувства, алчность, жадность, но показывает, что их носители могут послужить обществу, если направят их в экономику.

Развитие общества потребления привело к тому, что модель «экономического человека» была распространена посредством экономической техноструктуры, как говорил Дж. Гелбрэйт, социальных технологий на поведение тех, кто не был причастен к производству иначе, чем через потребление, но должен был проявить в нем чрезвычайную устремленность к максимому удовлетворений и минимуму издержек, сформированную посредством символизации престижных и модных товаров.

Потребительская идеология, пришедшая во многие страны раньше, чем возможность потреблять, привела к тому, что новый массовый человек обвиняется в разрушении трансцендентного (Ю. Хабермас), социального (Ж. Бодрийар и др.), политического (многие политологи), культурного (многие культурологи). Он становится «экономическим человеком» уже не только теоретически, но и онтологически. Теоретическая абстракция, которая не может быть до конца онтологизирована, получила свое предельно полное воплощение именно в этом проявлении «экономического человека».

Имплицитно или эксплицитно присутствующая в экономических теориях та или иная модель человека мысленно конструирует различные социальные реальности. Онтологизация теоретической модели дает разные онтологии не только экономических отношений, но и общества в целом. Процедура онтологизации всегда осуществлялась как частичная, многоступенчатая и отдающая себе отчет в неединственности стоящей за ней реальности, корректировалась поиском эквивалентных описаний, ограничением сферы своего распространения.

Сравнивая «человека экономического» и «человека институционального», Г.Б. Клейнер отмечает направленность целей первой группы на максимизацию материальных благ, а второй – на упрочение своего положения и статуса в обществе. Но акторы капиталистического производства в своей реальности могут становиться экономическими людьми, только если они, работая за прибыль, живут ради прибыли, а будучи ориентировны на максимум потребления, в том числе и символического престижного, живут ради этого потребления. Кроме того, «экономический человек» становится реальным продуктом неолиберальной политики, ее социальных технологий, полностью реализуясь в материальной сфере и сфере рынка, ограничивая при этом не только себя, но и эти сферы. Такая замкнутость экономической среды противоречит целям ее собственного развития. Работая на прибыль, можно однако не жить прибылью, равно, как работая за деньги, не жить ради денег.