Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Уже первый год существования страны в условиях новой политики показал, что наступает политическая стабилизация. Крестьянские восстания резко пошли на убыль. Следовательно, можно было рассчитывать и на экономическую стабилизацию.
Раньше остальных секторов экономики и быстрее качало восстанавливаться сельское хозяйство. Новые условия хозяйствования создали для крестьян стимулы к увеличению производства хлеба и другой сельскохозяйственной продукции, к расширению запашки и повышению урожайности.
Уже к 1923 г. государство заготовило 38 млн. центнеров хлеба. Первые хозяйственные итоги НЭПа показали, что к 1923 г. сельскохозяйственное производство составило 70% от 1913 г., тогда как промышленность лишь 39%.
Для стимулирования дальнейшего роста сельскохозяйственного производства и расширения внутреннего торгового оборота 10 мая 1923 г. вводится единый сельскохозяйственный налог, унифицировавший многочисленные налоги, которые крестьяне платили раньше. Кроме того, часть натурального обложения заменялась денежной формой. В 1924-1925 гг. был осуществлен переход к сбору налога только в денежной форме. Все это давало определенные результаты.
К 1926 г. посевные площади превысили уровень 1913 г. на 5,4%. В 1925-1926 хозяйственном году было заготовлено 89 млн. центнеров хлеба. Увеличились сборы технических культур, необходимых для промышленности.
Развивалось животноводство. Поголовье крупного рогатого скота, овец, коз и свиней превысило довоенный уровень. Правда не была восстановлена довоенная численность лошадей.
Казалось бы успехи НЭПа в сельском хозяйстве несомненны. Однако это было далеко не так. При росте валовой продукции ее товарная часть росла крайне медленно и даже к 1928 г. она была на 30% ниже, чем до войны. Причина этого крылась в том, что после революции и гражданской войны были уничтожены крупные помещичьи и кулацкие хозяйства, которые давали от 70 до 75% товарного хлеба. Постоянные уравнительные переделы земли привели к тому, что основную массу крестьянства (69%) составили мелкие производители – середняки; бедняки составили 18,6%; мелкокапиталистические хозяйства – 4,7%; батраки – 2,2%; работники обобществленного сельского хозяйства – 1,6%; остальные – 3,9%.
Достаточно остро ощущалась нехватка высокопроизводительных орудий труда. 40% пахотных орудий составили сохи, около одной трети хозяйств не имели лошадей. Отсюда низкая урожайность. И хотя валовые сборы зерна во второй половине 20-х годов превысили средний довоенный уровень, товарность сельского хозяйства не достигла уровня 1913 г.
По сути дела перед Советской властью было два пути: либо ждать, пока естественным путем пройдет дифференциация крестьянских хозяйств, сделав ставку на развитие фермерства, либо содействовать кооперированию крестьян. Именно в кооперативном движении, в его развитии от простых форм к более сложным, видели большевики путь к подъему деревни. В отношении кулацких хозяйств проводилась политика экономического удерживания, что не способствовало росту их товарности, увеличению производительности труда и т.д. Принятые в 1925 г. меры по обеспечению применения наемного труда, разрешения аренды земли и др. не могли коренным образом изменить ситуацию.
Достаточно быстро в деревне развивались сбытовая, потребительская формы кооперации. Однако в такие кооперативы объединялись те крестьяне, которые поставляли товарную продукцию, т.е. относительно зажиточные.
В кооперативах в 1925 г. состояло около ¼ крестьян. Они играли важную роль в восстановлении товарооборота между городом и деревней. В 1925 г. кооперативный товарооборот составил 44,5 % розничного товарооборота страны.
Бедняки чаще всего объединялись в производственные кооперативы, которые назывались коллективными хозяйствами. Они существовали в трех формах: коммуны (обобществление всего имущества), артели, или колхозы, (обобществление основных средств производства), товарищества по совместной обработке земли (объединялся только труд при сохранении частной собственности на средства производства). Кроме того, существовали государственные сельскохозяйственные предприятия – совхозы. Однако, несмотря на льготы и поддержку государства колхозы и совхозы давали поначалу мало товарной продукции.
Такая двойственность и неопределенность в политике в отношении крестьянства приводила к тому, что сельское хозяйство к концу 20-х годов находилось в состоянии стагнации. Для реконструкции экономики нужны были огромные средства, обеспечить которые мог только возрастающий торговый оборот между городом и деревней, рост хлебного экспорта, который составлял один из основных источников валюты, необходимой для закупки новой техники.
И, наконец, еще одна проблема, которая не была решена НЭПом. В стране сохранялось аграрное перенаселение. Избыток сельского населения составлял более 20 млн. человек.
Все эти проблемы необходимо было решать, и от того, каким образом это будет сделано, зависела и судьба НЭПа.
Каковы были результаты НЭПа в промышленности?
Восстановление началось с легкой промышленности. В отличие от тяжелой промышленности, восстановление которой требовало больших капиталовложений, а также сырья и топлива, которые тоже нужно было еще произвести, легкая промышленность не требовала больших затрат. Она могла работать на дровах и торфе, а сырье получала от сельского хозяйства, которое начало оживать. Продукция легкой промышленности шла сразу же на рынок, т.е. оборачиваемость капитала была достаточно высока. Восстановление мелкой и легкой промышленности было не только возможно, но и необходимо, т.к. она давала те товары, без которых крестьяне не дали бы городу хлеб и другую сельскохозяйственную продукцию. Да и городское население необходимо было одеть и обуть.
Низкая капиталоемкость и быстрая оборачиваемость средств делали легкую промышленность привлекательной для частного капитала и кооперативов. Все это вместе взятое обеспечивало довольно успешное развитие частных и кооперативных предприятий, которые к 1928 г. давали 13% валовой промышленной продукции.
В ноябре 1922 г. в речи на 4 конгрессе Коминтерна В.И. Ленин, констатируя общий подъем легкой промышленности, отмечал: «Спасением России является не только хороший урожай в крестьянском хозяйстве – этого еще мало – и не только хорошее состояние легкой промышленности, поставляющей крестьянину предметы потребления, - этого тоже еще мало, - нам необходима также тяжелая промышленность…
Тяжелая промышленность нуждается в государственных субсидиях. Если мы их не найдем, то мы как цивилизованное государство, я уже не говорю как социалистическое, - погибли».
Благодаря принятым мерам удалось остановить сокращение численности рабочих в тяжелой промышленности, а с 1923 г. начался рост числа рабочих, занятых на государственных предприятиях. В 1922 г. прирост промышленной продукции по сравнению с 1920 г. составил 30,7%. За 1923 г. она приросла еще на 52,9%, за 1924 г. – на 16,4%, в 1925 г. на 66,1%. Восстановление промышленности, однако, не сопровождалось сокращением безработицы, которая в 1927-1928 гг. составила 2 млн. человек.
Колебания темпов восстановления промышленности объяснялись в значительной степени, во-первых, колебаниями в развитии сельского хозяйства, во-вторых, условиями сбыта промышленной и сельскохозяйственной продукции.
Так, непродуманная ценовая политика зам. председателя ВСНХ Пятакова (попытка поднять цены на промышленную продукцию почти в три раза) летом 1923 г. привела к кризису сбыта, когда на складах скопилось огромное количество нереализованной продукции. Правительство было вынуждено вмешаться в ценовую политику. Общий уровень цен на промышленные изделия был снижен на 30%, а цены на сельскохозяйственные продукты повышены на 83-119%. Это позволило быстро преодолеть кризис сбыта, хлебопоставки не были сорваны.
История развития промышленности с 1923 по 1926 г. делится на три этапа. Первый относится к 1923 – 1924 финансовому году, когда рыночные факторы обусловили более быстрые темпы развития легкой промышленности по сравнению с тяжелой. Второй этап – с осени 1924 г. до конца 1925 г. характеризуется борьбой между сторонниками приоритетного развития тяжелой промышленности (Преображенский, Пятаков, Троцкий) и теми, кто выступал за сбалансированное развитие всех отраслей (Бухарин, Сокольникин, Дзержинский). И, наконец, третий этап, начало которого совпадает с работой XIV съезда РКП(б) в декабре 1925 г.
Он стал этапом преимущественного развития тяжелой промышленности в экономике страны. Несмотря на отдельные срывы и ошибки, дискуссии, споры о приоритетах в целом промышленность в эти годы восстанавливалась достаточно успешно, хотя и более медленными темпами, чем сельское хозяйство.
К 1925 г. общий объем промышленного производства составил 75,5% уровня 1913 г. Довоенные показатели превзошли только легкая и пищевая промышленность, а также производство электроэнергии (последнее было связано с реализацией плана ГОЭЛРО). Соотношение группы «А» и группы «Б» выражалось следующими цифрами: 43,4 к 56,6%. В 1926 г. валовая продукция промышленности на 8% превзошла довоенный уровень.
Быстро восстанавливались железнодорожный и другие виды транспорта. Если в 1921-1922 гг. грузооборот железных дорог составлял 16,1 млрд. т – км (24,5% от 1918 г.), то в 1925-1926 гг. уже был превзойден довоенный уровень: 68,9 млрд. т – км против 65,7 млрд. т-км. в 1913 г.
Возрастали обороты внутренней торговли. При этом шло постепенное вытеснение из нее частника. Если в разгар НЭПа в руках частника находилось 75% розничной торговли, то в 1925 г. ее доля снизилась до 43%. На втором месте за частником шла кооперативная торговля. Доля государственной и кооперативной торговли в розничном товарообороте в 1926 г. составила 59,3%, а частной – 40,7%. В оптовой торговле к 1925 г. частник был практически вытеснен и его доля составила лишь 7,9%.
Неплохо развивались и внешнеторговые связи. В 1925 г. СССР поддерживал торговые отношения почти со всеми странами Европы. Однако расстроенная экономика сдерживала рост экспортно-импортных операций. Это объяснялось тем, что для восстановления промышленности необходимо было закупать за рубежом оборудование и сырье, а расширять промышленный импорт можно было только за счет роста хлебного экспорта, который сдерживался низким уровнем товарности сельского хозяйства. В результате к 1925 г. объем экспортных операций составлял 31% от уровня 1913 г., а импортных – 34%.
Казалось бы экономическая ситуация складывалась в целом неплохо. Однако многие проблемы, связанные с дальнейшим развитием страны не находили своего решения. Это, в свою очередь, не могло не вызвать новых кризисных моментов в экономике.
Причины этого крылись, прежде всего, в том, что на протяжении 20-х годов, к сожалению так и не была выработана цельная концепция НЭПа, в которой бы было найдено необходимое и достаточно сбалансированное соотношение рыночных механизмов с плановыми началами социалистического строительства. Не сложилось в единое целое и система мер по управлению экономикой смешанного типа. Постоянные дискуссии, часто переходившие в острую политическую борьбу вокруг определения перспектив НЭПа делали политико-экономический курс довольно неустойчивым.
Негативное влияние на разработку и реализацию экономической политики оказывала нехватка высококвалифицированных управленческих кадров, прежде всего экономических, особенно в среднем и нижнем звеньях управления. В целях более рационального использования лиц интеллектуального труда в народном хозяйстве Наркомтруд СССР в 1922-1923 гг. провел учет специалистов в различных отраслях хозяйства. Всего на государственной службе было зафиксировано 573,6 тыс. человек. Было учтено 38385 специалистов промышленности и транспорта и 18179 специалистов сельского хозяйства. Из них 83% было сосредоточено на территории РСФСР. Основное количество специалистов сконцентрировалось в Москве и Петрограде, где было 37% от общего числа специалистов, занятых на транспорте, в промышленности и сельском хозяйстве. При этом следовало учитывать и относительно низкий профессионально уровень работников интеллектуального труда. К 1928 г., а это фактически завершающий этап НЭПа, лишь около трети от их общего числа имели высшее или среднее специальное образование. Остальные были выдвиженцами, т.е. рабочими, красноармейцами и даже крестьянами, выдвинутыми на государственно-хозяйственную работу. Это были люди, преданные идеалам революции и гражданской войны, но, к сожалению, не обладающие необходимыми экономическими знаниями. При этом следует иметь в виду, что значительная часть выдвиженцев, пришедших в государственный и хозяйственный аппарат, несли с собой многие элементы идеологии «военного коммунизма», т.е. рассматривали НЭП как временное политическое отступление перед новым рывком в социализм. В этой среде господствовали уравнительно-коммунистические представления о будущем строе, а сама экономика социалистического общества воспринималась как тотально государственная.
Такое положение дел не могло положительно сказываться на развитии управления смешанной экономикой. Это вело к тому, что вместо тонких методов экономического анализа и регулирования экономических связей преобладали в лучшем случае инженерно-технические, а часто и просто политико-административные подходы к решению тех или иных вопросов, которые не учитывали вовсе, либо учитывали в недостаточной степени социально-экономические последствия принимаемых решений.
А потребность в квалифицированных кадрах возрастала, так как после завершения восстановления вставали новые, более сложные, задачи. В 1926 г. перед промышленностью встала серьезная проблема. Требовалось кардинальное обновление промышленного оборудования, которое использовалось еще с довоенных лет.
Необходимо было продолжить индустриализацию, начатую еще на рубеже XIX-XX в. Модернизация экономики предполагала сооружение новых производственных мощностей. Это, в свою очередь, требовало гораздо больше капиталовложений, чем на восстановление уже имеющихся предприятий. Необходимо было изыскивать новые источники поступления средств.
Одним из основных источников поступления твердой валюты был хлебный экспорт. Для того, чтобы увеличить поступление зерна из деревни, необходимо было направить туда инвентарь и технику, в которой нуждалась наиболее зажиточная часть села, уже удовлетворившая свои потребности в товарах первой необходимости. Но дать эту технику тогдашняя промышленность в нужном количестве не могла. Возникал своего рода заколдованный круг, который необходимо было разорвать. От того, как будет решена эта проблема, в значительной степени зависели перспективы НЭПа.
Ситуация осложнялась еще и тем, что над страной довлел «фактор времени». Еще в 1922 г. Ленин говорил о том, что нам отпущено 20 лет мирной передышки. Если мы не успеем за это время укрепить промышленную и оборонную мощь, нас раздавят. Эта идея была взята на вооружение тогдашним руководством страны. Следовательно, при определении перспектив экономической целесообразности, сбалансированности и т.д. важную роль играла проблема темпов развития и выбора пропорции в экономике.
Ряд руководителей страны, такие как Троцкий, Преображенский, Пятаков выступали с идеей установления так называемой «диктатуры промышленности». Суть ее сводилась к следующему. В условиях враждебного окружения и экономической отсталости страны средства необходимые для индустриализации можно получить только за счет перекачки их из частного сектора (прежде всего сельского хозяйства) в социалистический путем налогообложения крестьянства и нэпманов и неравного товарообмена. Такое «изначальное социалистическое накопление» очень напоминало возврат к методам «военного коммунизма». Однако по мысли авторов этой идеи быстрый рост промышленного производства и последующее за ним снижение цен на промышленные товары позволили бы убедить крестьян в правильности такой политики. Правда, сроки снижения цен не конкретизировались.
Другая группа руководителей, такие как Бухарин, Сокольников, Дзержинский выступали за сбалансированное развитие, учитывающее темпы развития хозяйства. По мнению идеолога этого направления Бухарина, следовало создавать условия, побуждающие крестьян производить больше продукции и последовательно развивать рыночную экономику, основанную на эквивалентном обмене между городом и деревней. Чтобы ликвидировать технологическое отставание деревни он предлагал развивать систему производственных и распределительных кооперативов, создаваемых на добровольной основе, которые бы пользовались поддержкой государства. Для ускорения развития сельского хозяйства и увеличения доли товарного хлеба он предлагал часть средств от экспорта выделить для товарной интервенции в село. Такой курс, по его мнению, должен был продлиться несколько десятков лет.
У части партийных руководителей, таких как Сталин, Зиновьев, Каменев и др. поначалу не было четкой позиции по данному вопросу. В своих решениях они руководствовались сиюминутными целями политической борьбы за власть. До 1924 г. Зиновьев и Каменев вместе со Сталиным боролись с Троцким и его сторонниками, в 1925 г. они вместе с Троцким пытались «свалить» Сталина и Бухарина. До 1927 г. Сталин поддерживал идеи Бухарина о сбалансированной экономике, но постепенно сам склонялся к идее «промышленного рывка». В 1928 г. Бухарин и его сторонники были обвинены в «правом уклоне» и в руководстве окончательно восторжествовала идея ускоренного промышленного развития.
Все это не могло не сказаться на определении перспектив развития страны после восстановления, на выработке общей концепции дальнейшего развития, выборе средств и методов, с помощью которых можно приступить к строительству социалистического общества. 1925-1929 гг. стали периодом, когда в острейших дискуссиях о сути индустриализации и путях ее проведения постепенно сформировалась концепция форсированного промышленного развития, была определена судьба деревни и окончательно решен вопрос о перспективах НЭПа.
Рассмотрим более подробно суть этих дискуссий.
Оформление концепции форсированного промышленного рывка
Итак, к 1925-1926 гг. восстановление экономики закончилось. Страна вступала в новый реконструктивный период. Вместе с тем, как мы уже отмечали, целый ряд проблем оставался нерешенным. Это и определяло остроту дискуссии вокруг определения путей движения вперед и привносило целый ряд особенностей в протекающие процессы.
Во-первых, восстановление промышленности шло на прежней технической базе и не сопровождалось в должной мере реконструкцией старых предприятий. Жизнь, однако, на месте не стояла, и следовательно страна все больше отставала в технико-экономическом плане от развитых государств.
Во-вторых, индустриализация, начавшаяся в России на рубеже XIX-XX вв. была прервана I мировой войной и последующими событиями. Страна по-прежнему оставалась аграрной. В промышленности было занято всего 10% населения, и она давала лишь 20-25% национального дохода. Основная масса людей проживала в сельской местности. Приостановленную индустриализацию следовало довести до конца.
В-третьих, большевики всегда исходили из того, что победа социализма связана в экономике, прежде всего, с развитием современной крупной промышленности с соответствующей социально-экономической инфраструктурой, с наличием современного, основанного на машинном труде, сельского хозяйства. Известны многочисленные высказывания классиков марксизма о том, что победа нового строя в конечном итоге обеспечивается более высокой организацией производства и соответствующей производительностью труда. Следовательно, с чисто доктринальных позиций, необходимость индустриализации также не вызывала сомнений.
Важно иметь в виду и то, что ускоренное промышленное развитие неизбежно вело бы к изменению социальной структуры общества, к численному росту промышленного пролетариата – социальной основы Советского государства.
В-четвертых, в условиях капиталистического окружения страна не могла долго зависеть от экономической конъюнктуры Запада. Необходимо было обеспечить экономическую самодостаточность и независимость, добиться должного уровня обороноспособности.
Таким образом, необходимость проведения индустриализации была очевидна, однако целый ряд исходных моментов не могли не внести своеобразие в этот процесс.
Прежде всего, это касалось неблагоприятных стартовых условий. Отсутствовали необходимые средства для проведения реконструкции экономики. Ежегодные поступления в государственный бюджет не превышали 5 млрд. руб. Рассчитывать на займы за границей не приходилось. Не хватало квалифицированной рабочей силы, для подготовки которой требовалось время и средства. Наконец, среди руководства страны отсутствовало единство в подходе к вопросу о том, как понимать индустриализацию, какие цели должны быть достигнуты в ходе ее реализации, а следовательно, какими темпами и методами необходимо ее проводить, какие источники накопления и инвестирования использовать.
Часть руководства исходила из того, что индустриализация – это сложный социально-экономический процесс. Индустриальная реконструкция должна была по их мнению:
1. Привести к обеспечению расширенного воспроизводства (накопления) в промышленности и экономике вообще, что позволит быстро развивать наиболее важные отрасли.
2. Обеспечить систематическое повышение удельного веса социалистического сектора, т.е. государственной промышленности, сельскохозяйственной продукции, кооперации, государственной и кооперативной торговли.
3. Одновременно с народнохозяйственным ростом непременно обеспечить рост жизненного уровня и культуры народа.
Однако ясно видно, что первая и третья задачи противоречат друг другу. Следовательно здесь во весь рост встают проблемы выбора приоритетов, сбалансированности и пропорций производства и обмена.
Опыт индустриализации других стран, в том числе и дореволюционной России, казалось бы, показывал апробированный путь. Поскольку на займы мы рассчитывать не могли, начать следовало с создания благоприятных условий для роста товарного сельского хозяйства и связанных с ним отраслей легкой промышленности. Что говорило за это?
1. Относительно низкие начальные капитальные затраты. 2. Высокая скорость оборота капитала. 3. Высокий экспортный потенциал. 4. Возможность накопления на основе развития этих секторов экономики достаточного количества потребительских товаров и создание, благодаря этому, необходимых стимулов к труду. 5. Возможность часть экспортной выручки использовать для закупки промышленных товаров, необходимых селу.
Все это, по мнению сторонников такого подхода позволило бы подготовить необходимые условия для быстрого роста тяжелой промышленности и, в первую очередь, машиностроения. Это был путь длительного сбалансированного развития экономики на рельсах неоНЭПа. Отрицательной стороной такого подхода к индустриализации были растянутость во времени и сохранение на какое-то время зависимости от промышленного и технологического экспорта.
Доктрина «коммунистического острова в капиталистическом окружении» требовала быстрого укрепления его обороноспособности, и т.д. и т.п. и, следовательно, снижала шансы такого подхода на успех.
Сторонники другого подхода исходили из того, что завершение восстановления подводило нас к возможности совершить прямой рывок в социализм.
1. Индустриализация рассматривалась ими с упрощенных, в основном технологических, позиций. Это ускоренное развитие государственной фабрично-заводской промышленности и, прежде всего, – строительство новых заводов.
2. Главная задача – укрепление в кратчайшие сроки экономической и оборонной мощи государства.
3. Человек при таком подходе воспринимается как средство для достижения главной цели. Следовательно, решение социальных проблем могло быть отнесено на более поздний период.
4. В отличие от предыдущих формаций социалистическое строительство является сознательным планомерным процессом и, следовательно, допускалась возможность политического руководства экономикой. Главное – найти основное звено, потянув за которое можно решить все проблемы. Таким «звеном» по мнению этих лидеров являлась тяжелая промышленность.
5. Индустриализация помимо прочего рассматривалась и как средство укрепления диктатуры пролетариата, поскольку в руках государства концентрировалась вся мощь новых предприятий и одновременно формировался бы многочисленный пролетариат как социальная опора власти.
6. Сам социализм представлялся в упрощенном, во многом в военно-коммунистическом виде и отождествлялся с тотальным огосударствлением.
Следует признать, что определенная логика в этих рассуждениях была.
Из разных взглядов на суть индустриализации вытекали и разные подходы к определению приоритетов (с чего начать), методов (экономический интерес или административное принуждение), и возможности сознательно управлять этим процессом, планировать его.
Известно, что в течение 20-х годов предпринимался целый ряд попыток выработать перспективные планы развития, как отдельных отраслей, так и экономики в целом. В этих разработках отрабатывались принципиальные подходы к проблемам планирования развития народного хозяйства, выявлялись возможные способы и механизмы, позволившие бы увязать стихию рынка с перспективным планированием, намечались возможные приоритеты развития.
Здесь так же, как и в вопросе о сущности индустриализации сформировались две противоположные точки зрения.
Так, один из сторонников развития на рельсах неоНЭПа Я.Г. Сокольников считал, что народнохозяйственный план должен уметь приспосабливаться к рыночной обстановке. Чрезвычайно опасно, - подчеркивал он, - считать, что наличие плана само по себе способно упорядочить хозяйственную жизнь и преодолеть стихию рынка вопреки объективной логике хозяйствования. Нужно, по его мнению, уметь хозяйствовать и понимать, где кончается применение плановой схемы и где наступает ответственность оперативного руководителя. Другими словами, он считал, что планирование необходимо, но оно не должно носить директивного характера, а сам план должен дополняться целым набором «тонких механизмов» регулирования экономики.
Противоположную позицию озвучил С.Г. Струмилин: «Нет, не приспосабливаться к ней (рыночной обстановке), а сознательно приспосабливать ее самое к нашим плановым устремлениям, вот единственный надежный путь к наиболее безболезненному и бескомпромиссному развертыванию нашего социалистического хозяйства». Правда, сторонники директивного планирования признавали, что единоличное крестьянское сельское хозяйство серьезно ограничивает возможности такого жесткого подхода. Вопрос оставался пока открытым. Можно было искать пути, как увязать план и крестьянскую стихию, а можно было ведь попытаться изменить и само сельскохозяйственное производство.
Обсуждение различных подходов к самой индустриализации, вопросов, связанных с планированием и методами управления экономическими процессами проходило, как мы уже отмечали, на фоне острой борьбы за власть, поэтому поиск каких-либо компромиссных точек зрения был затруднен. Отсутствие же разработанных экономических механизмов, способных одновременно обеспечить сбалансированность и динамичное развитие народного хозяйства, делало практически неизбежным повышение роли административно-директивного начала в управлении экономикой. К концу 1926 г. в настроении сталинского руководства окончательно наметился перевес в пользу административных мер.
Еще в 1925 г. на XIV съезде ВКП(б) был принят «новый экономический курс», который ставил главной задачей построение полного социалистического общества путем проведения ускоренной индустриализации и преобразования мелкотоварных крестьянских хозяйств через кооперацию в крупные общественные комплексы. Ставилась задача превратить СССР в страну, «производящую машины», т.е. в сильную индустриальную державу. При этом подчеркивалось, что сделать это необходимо за 10-15 лет, тогда как другие страны тратили на это 100 лет и более.
Пока еще, правда, говорилось о сбалансированности экономики, о необходимости учета экономических интересов крестьян и т.д. и т.п. Однако уже на апрельском (1926 г.) пленуме ЦК ВКП(б), вновь было подчеркнуто, что приоритетной задачей индустриализации является тяжелая промышленность, а в качестве источников индустриализации названы: 1) доходы от государственной промышленности и торговли (внутренней и внешней); 2) суровый режим экономики и бережливости (т.е. консервация существующего уровня зарплаты, да и вообще уровня жизни) и, наконец, 3) использование свободных средств населения, - государственные займы.
Характерно, что большая часть указанных источников носила конфискационный характер. И хотя в выступлениях на пленуме преобладала мысль о необходимости увязывать планы развития промышленности с финансовыми возможностями государства и темпами развития сельского хозяйства, сама по себе постановка задачи введения режима жесткой и строгой экономии на всем в пользу промышленного строительства говорила о многом.
Через 2 года позиции многих участников пленума поменяются. Основным источником государственных доходов по-прежнему оставался экспорт сельскохозяйственной продукции, сырья и прежде всего хлебный экспорт. От его объемов зависели темпы промышленного строительства. Вокруг этой проблемы и способах ее решения в 1926-1927 гг. разворачиваются ожесточенные дискуссии, на которые накладывается борьба за власть в партии и стране.
Непоследовательные попытки увеличить государственные заготовки зерна с помощью хозрасчетных методов оказалась неудачными. Осенью 1925 г. зерна было заготовлено на 200 млн. пудов меньше запланированного. Призывы Бухарина, Рыкова, Сокольникова и других на деле повернуться лицом к нуждам деревни, выделить часть экспортных средств для организации товарной интервенции в село, с тем, чтобы повысить заинтересованность крестьянства в расширении товарного производства не нашли поддержки.
Продолжалась политика сдерживания развития кулацких хозяйств. Разрешенная аренда земли, на которую зажиточные крестьяне возлагали определенные надежды, была сопряжена с огромными ограничениями. Рос и налоговый пресс. В 1925-1926 хозяйственном году крестьянин платил с 250 рублей такую же сумму налогов как мелкий коммерсант с 1200 рублей, а рабочий с 3800 рублей. Естественно, это не стимулировало расширение товарного производства. Кроме того, промышленность не поставляла в деревню нужное количество своей продукции. Как это выражалось в конкретных цифрах?
По данным ЦСУ в 1925-1926 хозяйственном году валовый сбор зерна превысил ожидаемый на 300 млн. пудов и составил 4 млрд. 300 млн. пудов. 400 млн. пудов, которые могли быть выделены на продажу остались в амбарах. Денежные накопления деревни возросли до 300 млн. рублей, тогда как государственная промышленность в течение 1926 г. увеличила свое отставание от покупательной способности населения почти на 600 млн. рублей. «Товарный голод» на промышленные изделия увеличивался. Ситуация с хлебозаготовками продолжала ухудшаться.
В этих условиях после разгрома оппозиции, которая выступала за сверхиндустриализацию за счет переобложения крестьянства, Сталин и его окружение сами начинают все больше склоняться к идее форсированной индустриализации, за которую еще недавно критиковали Троцкого, Преображенского, Зиновьева, Каменева и других. Теперь раскол в руководстве происходит между Бухариным, Рыковым, Томским, Сокольниковым и их сторонниками, которые продолжали отстаивать идею «хозрасчетного социализма» и сбалансированной экономики и Сталиным с его ближайшими сторонниками.
Почему так происходит? Вероятно, в сознании Сталина и его окружения в эти годы был окончательно поставлен знак равенства между индустриализацией и социализмом, а сам социализм отождествлялся с тотальным огосударствлением всей экономики.
Сведение социалистического строительства к одной приоритетной задаче, стремление решить эту задачу максимально быстро привели к тому, что был пропущен важнейший этап подготовки цивилизованного работника, подтягивания материально-культурных предпосылок социализма в широком смысле этого слова. Пропустив этот этап и пытаясь компенсировать слабость существующих предпосылок социализма с помощью прямого нажима и командно-административных методов, сталинское окружение постепенно переходит на путь чрезвычайщины и прямого насилия.
Продолжала оставаться неустойчивой ситуация с хлебозаготовками. Несмотря на хороший урожай 1926 г. товарного хлеба было получено меньше, чем в предыдущем году, на следующий год ситуация осложнялась еще больше в связи с ажиотажным спросом, вызванным слухами о возможной войне.
Все это привело к тому, что руководство пошло поначалу на разовое изъятие хлеба, а с осени 1928 г. началось применение чрезвычайных мер по отношению к кулакам, а затем и середнякам.
Таким образом, в отношении деревни Сталин и его окружение от идеи сбалансированного экономического развития и эквивалентного обмена за период с 1926 по 1929 г. окончательно переходят к политике чрезвычайщины: форсированной индустриализации и коллективизации.
В этих условиях постепенно начали сдерживаться товарно-денежные отношения и хозрасчетные начала и, наоборот, усиливаться административно-плановые элементы.
С 1927 г. для предприятий стал устанавливаться государственный производственный план. С 1929 г. тресты потеряли свою хозяйственную самостоятельность, а затем были и вовсе ликвидированы.
Синдикаты, наоборот, расширили свои полномочия по плановому регулированию работы предприятий и в 1929 г. были преобразованы в главки.
Оптовая торговля постепенно заменялась централизованным снабжением по фондам и нарядам. Идет ускоренное вытеснение частника из розничной торговли. Если в 1928 г. доля частника составляла 24%, то к концу первой пятилетки упала до нуля. Частный капитал был вытеснен и из промышленности. В 1928 г. он составлял 18%, к 1933 – 0,5%.
На сужение сферы действия товарно-денежных отношений была направлена налоговая реформа 1930 г. Кредит, как один из инструментов рыночной экономики, был заменен централизованным финансированием. Долгосрочное кредитование сохранялось только для колхозов, промысловой и сбытовой кооперации.
Была ликвидирована независимость банков, которые подчинялись теперь наркому финансов. Затем были ликвидированы кооперативные банки и все их операции перешли под контроль Госбанка.
Постепенно приходит в расстройство денежная система. В 1926 г. приостанавливается размен червонцев на золото. Был запрещен вывоз советской валюты за рубеж и ввоз последней в СССР. Был ликвидирован частный валютный рынок. Таким образом, важнейшие элементы рыночной экономики переставали действовать.
РАЗДЕЛ III. ПРЕТВОРЕНИЕ В ЖИЗНЬ ПЛАНА ФОРСИРОВАННОГО РАЗВИТИЯ СТРАНЫ. СОЗДАНИЕ АДМИНИСТРАТИВНО-ПЛАНОВОЙ ЭКОНОМИКИ
§1. Первый пятилетний план – курс на преодоление индустриальной отсталости. Оформление административно-командной системы
В условиях свертывания товарно-денежных отношений, становления административно-командной системы и директивного планирования происходит разработка первого пятилетнего плана.
Он был, как известно, подготовлен в нескольких вариантах. Наиболее известный из них – это план, представленный группой работников Госплана во главе с Г.М. Кржижановским, который рассматривал пятилетний план как составную часть своеобразной «цепочки», сочетающей годовой, пятилетний и перспективный (на 10-15 лет) планы. Это, по мнению разработчиков, позволило бы увязывать учет текущих задач с определением перспектив развития страны. Однако вскоре от идеи генерального плана по целому комплексу причин отказались, и за основу было взято пятилетнее планирование. С 1927 г. экономисты Госплана приступили к разработке первого пятилетнего плана, в котором намечалось развитие всех регионов страны и максимальное использование всех ресурсов, прежде всего, в интересах индустриализации. Вариант Госплана хотя и носил напряженный характер, однако темпы индустриализации увязывались как с возможностями самой промышленности, так и других отраслей народного хозяйства. При этом предполагалось, что единоличные крестьянские хозяйства будут еще какое-то время существовать.
Выступая на ноябрьском 1928 г. Пленуме ЦК ВКП(б) Г.М. Кржижановский отмечал: «Мы должны идти еще по тому фарватеру, который намечен предшествующими годами нашей работы, поворот руля нашей экономической политики сейчас не нужен».
Параллельно над своим вариантом пятилетнего плана работал и ВСНХ под руководством В.В. Куйбышева, который постоянно выступал с резкими заявлениями о необходимости установления более высоких темпов роста промышленности. Проекты ВСНХ не только отличались более высокими темпами, но и постоянно пересматривались в сторону увеличения.
В результате на XVI партийную конференцию было внесено два проекта плана. Разница в темпах экономического развития по ним составляла приблизительно 20%.
За основу был принят вариант ВСНХ, который предусматривал рост промышленной продукции на 136%, производительности труда на 110%, снижение себестоимости промышленной продукции на 35%. Ежегодные темпы прироста должны были составить 18%.
В соответствии с оптимальным вариантом, утвержденным в 1929 г., намечалось к исходу первой пятилетки довести ежегодное производство электроэнергии до 22 млрд. кВт/ч, угля до 75 млн. т, чугуна – до 10 млн. т, стали – до 10 млн. т, тракторов – до 53 тыс. шт., автомобилей – до 100 тыс. шт.
Однако в дальнейшем и эти цифры пересматривались в сторону увеличения. Основной упор при этом делался на развитие производства «средств производства», куда предполагалось направить 78% всех капиталовложений.
Уже в следующем 1930 г. на XVI съезде партии И.В. Сталин потребовал поднять темпы. По его заявлению к концу пятилетки ежегодное производство чугуна должно быть доведено до 17 млн. т., тракторов – до 170 тыс. шт., автомобилей – до 200 тыс. шт.
Был выдвинут лозунг «Темпы решают все!». Начинается кампания по ускорению темпов строительства. Уже в декабре 1929 г. было заявлено, что пятилетку можно и нужно выполнить за 4 года. Позже, в 1930 г., И.В. Сталин говорил уже о возможности выполнить план за 3 года.
Вот в такой обстановке страна приступила к выполнению первого пятилетнего плана.
Главная особенность первой пятилетки – строительство предприятий-гигантов, таких как Магнитогорский, Криворожский и другие мощные металлургические комбинаты, Горьковский автомобильный завод, Харьковский и Сталинградский тракторные заводы, Ростсельмаш, Уралмаш и др.
В области энергетики планировалось строительство 42 районных электростанций, а также таких крупных как Днепрогэс, Свирская ГЭС.
Из общего числа 1500 промышленных объектов были выделены 50-60 ударных строек, которые получили почти половину всех средств.
Новые заводы строились в рекордно короткие сроки. Так, Сталинградский тракторный завод был построен за 11 месяцев, Горьковский автомобильный завод за 17 месяцев и т.д.
Наибольшие успехи были достигнуты в машиностроении. За годы пятилетки было освоено производство автомобилей, самолетов, тракторов, токарных, фрезерных и револьверных станков. Быстрыми темпами развивалось приборостроение.
Кроме машиностроения и металлургии быстрыми темпами развивались и другие важные для государства отрасли. Например, химическая промышленность увеличила производство в 3,2 раза, производство электроэнергии увеличилось в 2,7 раза и т.д.
Поскольку создавались отрасли, которых раньше не было в стране, то из других государств были приглашены специалисты. Активно закупалась техника и технологии. Этому способствовал мировой экономический кризис, который разразился в 1929-1933 г.г. Он заставил снять все эмбарго на торговлю с Советским Союзом. Таким образом, СССР мог в массовых масштабах закупать самое совершенное оборудование, которое раньше нашей стране не продавали. Импортное оборудование составляло до 80% от поступаемого на строящиеся предприятия.
Кризис, развернувшийся на Западе, укреплял уверенность в приближающемся крахе буржуазного строя, в его неспособности справиться с новыми потрясениями, и наоборот, вселял уверенность во всесилие административных методов управления экономикой, в способность государства подчинить экономические законы. В этих условиях призыв к максимальному напряжению сил, к форсированному экономическому рывку который бы обеспечил в минимальные сроки превращение СССР в индустриальную социалистическую державу, представлялся единственно правильным не только руководству страны, но и миллионам простых граждан. Отсюда и невиданный трудовой энтузиазм, и «согласие перетерпеть» трудности и т.д. и т.п.
Форсированное развитие приоритетных отраслей тяжелой промышленности проходило на фоне отставания легкой и пищевой промышленности, снижения сельскохозяйственного производства, что уже в те годы признавалось официально.
Такое положение дел вело к нарастанию диспропорций в экономике, к стагнации и даже падению уровня жизни населения. Не случайно, что именно в эти годы вновь была введена карточная система.
Пятилетка строительства новых заводов начинается под лозунгом «Техника в период реконструкции решает все». Однако уже в первые годы страна остро столкнулась с проблемой нехватки не только специалистов высшей квалификации, но и просто квалифицированных рабочих.
Огромное количество строящихся промышленных объектов требовало соответствующего числа рабочих, особенно если учесть, что основная часть работ выполнялась вручную.
В годы первой пятилетки в промышленность вливалось ежегодно более 1 млн. человек. Общее количество рабочих за 5 лет удвоилось. Ясно, что город не мог дать такого числа новых рабочих. Источником пополнения промышленных кадров стала деревня. За годы первой пятилетки удельный вес выходцев из села в составе рабочего класса составлял 68%. И это в условиях, когда на заводы поступала новая техника, которую не знали даже «старые» квалифицированные рабочие.
Как только было закончено строительство новых заводов, мы столкнулись с проблемами освоения. Например, конвейер Горьковского автомобильного завода первое время из-за нехватки деталей (низкая квалификация станочников и высокий процент брака) работал не более 10-15 дней в месяц. Уже к 1930 г. эта проблема в промышленности встала во весь рост.
В январе 1931 г. на I всесоюзной конференции работников социалистической промышленности председатель ВСНХ Орджоникидзе, подводя итоги третьего года пятилетки, в качестве одной из приоритетных задач назвал подготовку квалифицированных кадров.
10 января 1931 г. ЦИК СССР обязал Наркомтруд подготовить за год не менее 2 млн. рабочих для тяжелой промышленности, транспорта, капитального строительства и т.д. «Лозунг «Техника решает все!» был заменен на другой: «Кадры, овладевшие техникой, решают все!»
На предприятиях и стройках создавали комбинаты рабочего образования, охватывавшие всю систему подготовки рабочих от ликвидации неграмотности до высшей школы. Организовывали различные кружки, курсы, школы, в которых вчерашние крестьяне без отрыва от производства осваивали новую технику.
Достаточно успешно решалась проблема подготовки кадров высшей квалификации. Именно в годы первой пятилетки были открыты сотни новых технических вузов, техникумов. Для облегчения положения студенчества из рабочих и крестьян создавались рабочие факультеты. Многие молодые инженеры часто прямо со студенческой скамьи назначались на руководящие должности и, конечно же, без должного практического опыта им было довольно трудно.
Проблема подготовки кадров была более менее решена лишь к концу второй пятилетки и то не на должном уровне. Но об этом будет сказано чуть позже.
Еще одной важной проблемой, которая возникла из-за несбалансированной политики в области промышленного строительства, явилось распыление средств и соответственно их нехватка. К концу 1930 г. 40% капиталовложений были заморожены в незавершенных проектах. Это сковало огромное количество материальных и финансовых ресурсов, недостаток которых ощущался во всех отраслях экономики.
Невыполнение одних планов вызывало цепную реакцию по всем остальным звеньям, что еще больше укрепляло административные начала в управлении. Распределительные органы пытались обеспечить централизованное распределение основных ресурсов и рабочей силы, необходимых в промышленности, исходя из ими же определенной важности того или иного предприятия. Конечно, это в какой-то степени усиливало дисбаланс экономики в целом.
Нехватку финансовых средств пытались компенсировать широкой продажей водки и эмиссией. В результате инфляция составила к концу пятилетки 300%.
Для того, чтобы стимулировать рост производительности труда принимаются различные меры по усилению материальных и нематериальных стимулов.
Была установлена новая тарифная система с ее обязательными атрибутами: тарифной сеткой, ставками, разрядами, нормами выработки для рабочих и окладов для инженерно-технических работников. Выросла разница в оплате труда квалифицированных и неквалифицированных рабочих (четыре-восемь раз). Еще большая разница в зарплате устанавливалась между рабочими и управленческим аппаратом.
Помимо мер материального стимулирования широко применяется система нематериальных стимулов: присуждение почетных званий, награждение орденами и медалями. Их вручение, как правило, сопровождалось значительными материальными поощрениями – премиями, льготами на приобретение различных товаров, на получение благоустроенных квартир и т.д.
Одновременно с этим ужесточается дисциплина труда, предпринимается целый ряд мер, призванных сократить текучесть рабочей силы, было объявлено о запрете увольнения по собственному желанию. Наркомтруд получил право переводить квалифицированных рабочих и специалистов в любое место страны и в любую отрасль. И, наконец, в конце 1932 г. была введена система внутренних паспортов и прописки.
Следует отметить, что, несмотря на максимальное напряжение всех сил, трудовой энтузиазм, многие показатели пятилетнего плана, которые к тому же неоднократно корректировались в сторону увеличения, не были достигнуты.
К концу первой пятилетки, т.е. в 1932 г. фактическое производство электроэнергии составило не 22 млрд. кВт/ч, а 13,5; угля – не 75 млн. т, а 64,4 млн. т; чугуна – не 10 млн. т, а 5,9 млн. т; тракторов – не 53 тыс. шт., а 49 тыс. шт.; автомобилей не 100 тыс. шт., а лишь 24 тыс. шт.
Даже по официальным данным национальный доход за 1929-1933 гг. вырос на 59% вместо 103% по плану, продукция промышленности в целом – на 102% вместо 130% по плану, сельскохозяйственное производство сократилось на 14% вместо роста на 55%. Было проложено 5,5 тыс. км железнодорожных путей вместо запланированных 16 тыс. км. План по производству товаров легкой промышленности и народного потребления был выполнен на 70%. В целом цифры выполнения колебались около плановых показателей отправного варианта плана.
И, тем не менее, не следует преуменьшать успехи промышленного штурма. За годы первой пятилетки было построено 1500 промышленных предприятий. Появились, как мы уже отмечали, не только новые отрасли, такие как тракторостроение, самолето-, автомобилестроение, станкоинструментальная промышленность и т.д., возникли новые промышленные районы. По отдельным видам продукции тяжелой промышленности мы перекрыли плановые показатели. Подобных темпов индустриализации не знали ни Англия, ни Франция, ни Германия, которые для своего развития использовали такие источники, недоступные нам, как ограбление колоний, займы, контрибуции. Достижения СССР были особенно ошеломляющими на фоне мирового экономического кризиса 1929-1933 гг.
В ходе промышленного рывка в стране складывается административно-командная система управления (АКСУ) экономикой, которая приходит на смену хозрасчетной административно-рыночной.
В определенной степени это был возврат к политике «военного коммунизма», с ее сверхцентрализацией и политическими методами управления экономикой. Как целостная система АКСУ в основном сложилась к концу первой пятилетки.
Она характеризовалась:
1. Созданием целостной системы планово-распределительных, командных и контрольных органов, которые управляли всеми сторонами жизни общества, в том числе и экономикой.
2. Достижением полной согласованности всех звеньев этой системы для реализации поставленных задач.
3. Сращиванием государственного, хозяйственного и партийного аппарата в единое целое, создание многочисленной прослойки чиновников – «винтиков» единого административного механизма.
4. Практически полным отказом от товарно-денежных отношений и переходом к преимущественно внеэкономическому способу регулирования из одного политического центра.
5. Полным уничтожением частной собственности и формированием одноукладной экономики, все элементы которой подчинены государству.
6. Возможностью с помощью перехода к директивному планированию и системе внеэкономического принуждения развивать прежде всего те сектора экономики, которые, по мнению руководства, имели первостепенное значение, пренебрегая или не уделяя должного внимания остальным.
По сути дела восторжествовала система государственного патернализма, которая в последующие годы продолжала укрепляться и совершенствоваться.
Дата: 2019-12-10, просмотров: 244.