Идея Абсолюта волновала философов еще с древних времен. Но особую актуальность данная проблематика приобрела в настоящее время. Идея Абсолюта стала тесно связываться с идеей абсолютных ценностей, с некой абсолютной аксиологической системой. Современное российское общество как раз и занято интенсивными поисками этой абсолютной системы, связанной также с исканиями своей культурной идентичности. Значительную роль в данных исканиях может сыграть русская философия, для которой всегда была характерна устремленность к нравственному и духовному обновлению.

Проблеме понимания идеи Абсолюта в русской философии всегда придавалось первостепенное значение. Наиболее ярко интерес к данной проблематике обозначился у Б.П.Яковенко в работе "История русской философии", где он доказывал, что история философии есть неуклонный процесс восхождения к Абсолюту.[424] Однако понимание идеи Абсолюта у русских философов было различным. На этих различных подходах следует остановиться отдельно.

Термин "Абсолют" появился в конце XVIII - начале XIX вв., происходя от латинского слова absolutus - безусловный. Правда, еще в античные времена древнегреческие философы так или иначе размышляли над тем, что есть Бог. Так, если Платон понимал под Богом личность, создающую эмпирическое бытие, то Аристотель видел в Боге высший невещественный ум. Поэтому проявления Абсолюта, согласно Платону, нужно искать в идеях, этих идеальных прообразах будущих вещей. Аристотель же, напротив, считал, что проявления Абсолюта следует искать в формах вещей, являющихся их сущностями. Эти две различные тенденции понимания Абсолюта и форм его проявления можно объяснить тем, что Платон и Аристотель по-разному разграничивали категории бытия и небытия. Платон был склонен бытие выводить из небытия. Аристотель же, наоборот, склонен был отрицать небытие, ибо невозможно говорить о том, чего нет. Мы, все-таки, склонны полагать, что нечто не может возникнуть из ничего, ведь тогда нарушается один из основных законов диалектики - закон причинно-следственной связи. С другой стороны, если небытие все-таки есть, то это уже получается бытие. Следовательно, идея Абсолюта - категория бытия.

Разработка проблематики понимания идеи Абсолюта продолжилась и в средневековой европейской философии. Впервые Блаженный Августин выдвинул тезис о том, что уместнее говорить не об Абсолюте, а об идее Абсолюта. Фома Аквинский впервые употребил термин "Разум Абсолюта". Пытаясь устранить разногласия онтологического и гносеологического характера в понимании идеи Абсолюта, он утверждал, что истину вещей следует искать в сравнении с Разумом Абсолюта.[425]

Как видим, античная и средневековая философия, несмотря на то, что Абсолют не называла Абсолютом, тем не менее, под Абсолютом подразумевала, скорее всего, мудрость, к которой необходимо стремиться, но которой невозможно достичь. Это - некий недостижимый идеал, к которому нужно стремиться, но достичь его невозможно. По-другому говоря, Абсолют можно узнать, но очень сложно, а может быть, и невозможно, познать.

Позитивным в таком понимании идеи Абсолюта было то, что, как справедливо замечает Ю.Ф.Абдрашитов, "взгляд, что Абсолют и неизменные сущности вещей относятся к сфере метафизики, а материальное бытие - к сфере диалектики, позволяет преодолеть взаимоисключающее противопоставление метафизики и диалектики".[426]

Здесь необходимо уточнить, как мы понимаем диалектику и как мы понимаем метафизику. Диалектику мы понимаем как некое вечное движение, вечное развитие. Метафизика - это начало всякого движения и всякого развития. Это своеобразный ноль в философии, от которого и начинается движение как в сторону постижения идеи Абсолюта, так и в сторону, этому противоположную.

Негативным в данном понимании идеи Абсолюта, на наш взгляд, является то, что не произошло четкого разграничения идеи Абсолюта и Бога, очень часто идеи Абсолюта и Бога сливаются воедино. Тенденция подобного рода отождествления идеи Абсолюта и Бога иногда встречается и в современной отечественной философии. Действительно, соблазн такого отождествления достаточно велик. В религиозной философии идея Бога имеет фундаментальную степень разработанности. Это и понятно, ведь в противном случае не было бы и самой религиозной философии, ибо религиозная философия всегда в той или иной мере апеллирует к идее Бога. Поэтому здесь существует огромное количество различных подходов и концепций, которые можно систематизировать и классифицировать.

В этом огромном количестве подходов и концепций можно различить две основные традиции понимания идеи Бога и Абсолюта: апофатическую и катафатическую. Апофатическая традиция считает идею Абсолюта непостижимой, ибо она находится за гранью постижения. Катафатическая традиция считает, все-таки, возможным постижение идеи Абсолюта путем соотнесения человека с Богом, а через него и с Абсолютом, но только не в разуме, а в душе.[427] Здесь у нас имеется ряд возражений. Во-первых, религиозная философия окончательное постижение идеи Бога отрицает. Если произойдет подобного рода постижение, то человечество превратится в Богочеловечество, и развитие человечества, а, следовательно, всякая диалектика прекратится. Ряд светских философов (например, Гегель), напротив, при определенных условиях, в принципе, допускали возможность постижения идеи Абсолюта. Поэтому, как можно соотносить воедино то, что, в принципе, постижимо с тем, что, в принципе, непостижимо? Во-вторых, как мы уже отмечали, идея Абсолюта - это категория бытия, а идея Бога - категория надбытия. Бытие и надбытие - это не совсем тождественные понятия. В-третьих, и в религиозной, и в светской философии нет четкого определения души. Отсюда, как можно идею Абсолюта постигать тем, о чем не имеешь четкого представления? И, наконец, согласно религиозной философии, душа человека несовершенна. Она была повреждена дьяволом в силу грехопадения наших прародителей Адама и Евы. Следовательно, несовершенная душа человека не в состоянии постигнуть совершенный во всех отношениях Абсолют.

Для более наглядного объяснения наших мыслей нам следует обратиться к анализу мифологического процесса, ибо именно в этом процессе в сознании человека и начинают выкристаллизовываться идеи Бога и Абсолюта. Следовательно, началом поисков путей понимания идеи Бога и Абсолюта является мифология. К тому же, как верно замечает А.Н.Чанышев, соединение мифологии с интеллектом и является генезисом философии.[428] Но, на наш взгляд, здесь еще необходимо учитывать фактор национального самосознания. Если следовать логике Фихте, то тезисами "Я есть", "Я есть Я" личность пробуждает в себе сознание, то есть стремление личностной идентификации. Далее, следуя данной логике, раз "Я есть Я", то есть "не-Я", то есть у личности возникает стремление выделить себя из общей массы людей. Так возникает самосознание. Параллельно с этим у личности пробуждается национальное самосознание, стремление идентифицировать себя с тем или иным культурно-историческим этносом. Поэтому и мифология, и национальное самосознание, и философствование, без чего немыслимо возникновение любой философии, как правильно отмечает А.В.Лукьянов, "есть высшее искусство прикосновения к первоначалам и первопричинам сущего".[429] Следовательно, при анализе мифологии необходимо учитывать особенности национального самосознания людей, придерживавшихся той или иной мифологии.

Все это можно проиллюстрировать на примере анализа мифологии древних славян. Стремление к достижению Абсолюта мы можем обнаружить даже в тех немногих мифах, что дошли до нашего времени, которые, впрочем, носят форму неконкретного, абстрактного идеала. Это, прежде всего, сказания о Китеж-граде и легенда древних поморов о Лебединой стране, куда возносятся души погибших, особенно праведных, людей. При этом совершенно непонятно, где находятся данный град и данная страна, и что требуется для их достижения. Как видим, подобного рода мифы не являются эквивалентами христианского рая, здесь и речи нет о Боге. Скорее всего, это - интуитивная попытка нащупать пути понимания идеи Абсолюта и через это понимание достигнуть самого Абсолюта.

С тех пор прошло немало времени, прежде чем в немецкой классической философии идея Бога и идея Абсолюта были отграничены друг от друга. Это видно хотя бы из того, что именно в немецкой классической философии Абсолют начали называть Абсолютом. И здесь вполне справедливым выглядит замечание Н.В.Громыко о том, что построение новой теории Абсолюта позволяло проимитировать и заново понять исторический процесс, процесс развития культуры.[430] Как мы уже отмечали, ряд философов, таких, как, например, Гегель, допускали возможность постижения Абсолюта, но именно "научным" путем.[431] Под Абсолютом Гегель, видимо, понимал явления абсолютного духа. Поэтому нам трудно не согласиться с замечанием Н.А.Сурковой о том, что Гегель практически смешивал Абсолют с духом, иногда с Богом, иногда с абсолютным знанием.[432] Более четко определить идею Абсолюта попытался Фихте. Под Абсолютом Фихте мыслил, видимо, некое Абсолютное Я, которое как бы подчиняет себе Духовное Я, но вместе с тем строго отличается от Индивидуального Я.[433] Отсюда Фихте делает вывод о том, что "…философия может к Абсолюту только "приходить", но она не может из Абсолютного "исходить".[434] Действительно, "хрупкость нашего бытия" (термин А.В.Лукьянова) обусловлена его внутренней противоречивостью. Поэтому возможно восходить от несовершенного к совершенному, но исходить от совершенного к несовершенному невозможно.

Отсюда вполне логичным выглядит тот факт, что русская философия и особенно "русский идеализм в гносеологическом и онтологическом плане не только стремился прикоснуться к Абсолюту, но и понимал условность всякого приближения к нему".[435] Необходимо также отметить, что русская философия была по своей сути онтологичной. Русским всегда необходимо все потрогать своими руками. Если не потрогать, то хотя бы увидеть, в том числе и Абсолют, если это, конечно, возможно. Поэтому в русской философии онтология всегда преобладала над гносеологией. К тому же для русской философии был характерен фактор запаздывания. Так, с немецким идеализмом русские философы познакомились уже тогда, когда он из русла трансцендентального начал плавно перетекать в русло логико-трансцендентального развития. Поэтому восприятие идеи Абсолюта в русской философии отличалось от восприятия данной идеи в древнегреческой и немецкой классической философии.

Онтологичность восприятия идеи Абсолюта наиболее ярко выразилась в средние века в таком интересном явлении древнерусского сознания, как исихазм - молчальничество. Именно молчание приближало древнерусских мыслителей к постижению сущности бытия, а, следовательно, и идеи Абсолюта. Вполне возможно, что понимание идеи Абсолюта и выражение этого понимания - разные вещи, ибо любой язык несовершенен. Отсюда некоторые философы, примерно одинаково понимающие те или иные идеи, порой не понимая этого, спорят друг с другом не по поводу понимания данных идей, а по поводу выражения этих идей различными философскими терминами и понятиями. Ведь для онтологии важно увидеть и обозначить предмет исследования, постижение сущности предмета иногда может уйти на второй план. Для гносеологии же, наоборот, важно познать сущность предмета, а видеть его при этом порой бывает совершенно необязательно. Поэтому человеку, постигшему идею Абсолюта, бывает трудно выразить сущность данной идеи, его просто могут не понять.

Дальнейшие поиски путей понимания идеи Абсолюта получили свое развитие в эпоху Просвещения и затем последовавшую за ней эпоху Нового времени, когда русские мыслители познакомились с пониманием идеи Абсолюта в немецкой классической философии. Вне всякого сомнения, проводником идей немецкого идеализма в России был ученик Фихте И.Б.Шад, преподававший в Харьковском университете в начале XIX века. Русское понимание идеи Абсолюта было ближе к пониманию данной идеи в древнегреческой философии, то есть стремление к мудрости. Немецкий идеализм претендовал на возможность создания в философии некой глобальной системы "науки наук", что допускало также возможность некоего "конструирования" в рамках этой системы Абсолюта. Меткое выражение Л.П.Карсавина о том, что русские "созерцают Абсолют сквозь дымку мечты"[436] шло вразрез с идеей Канта о недопустимости "интеллектуального созерцания" Абсолюта. Ведь опять-таки прав был Карсавин, когда говорил о том, что русские "всегда хотят действовать во имя некоторого Абсолюта или подняться на уровень Абсолюта".[437] Здесь сразу же возникает ряд вопросов. Как можно стремиться к тому, что "недопустимо созерцать"? Да и зачем стремиться к тому, что самому можно "сконструировать"? Русский человек понимает идею Абсолюта как некое стремление к вечному и бесконечному. Поэтому любое определение этой идеи он воспринимает как ее ограничение, а, следовательно, и его собственного бытия. Если он начинает сомневаться в существовании Абсолюта, то либо впадает в полное безразличие ко всему, либо проявляет жуткую агрессивность. Этим и можно объяснить то невероятное законопослушание и долготерпение ко всякого рода социальным экспериментам, которые проводили над русским народом власти крепостнической и советской России. Нынешний взрыв озлобленности и агрессии, который, вне всякого сомнения, имеет место в современном российском обществе, отчасти можно объяснить тем, что русского человека лишили этой возможности "созерцать Абсолют сквозь дымку мечты".

Новый ракурс понимания идеи Абсолюта в русской философии обозначился в начале XX века. Именно тогда были предприняты первые попытки соединения понимания идеи Абсолюта с пониманием метафизики. ВПервые подобного рода попытки предпринял П.Б.Струве, который писал, что "вне отношения к Абсолютному началу человеческая жизнь есть слепая игра слепых сил".[438] Как видим, Струве проблему понимания Абсолюта связал с проблемой понимания начала, а проблема начала есть метафизика, ибо, как мы уже ранее отмечали, метафизика есть начало бытия, начало всякого движения и развития, без чего бытие немыслимо. Впрочем, философские воззрения Струве представляли причудливый синтез идей русского идеализма, православной метафизики и социальной философии. Он не далеко ушел от абстрактной конструкции государства Гегеля как "являющегося Бога". По этому поводу справедливо замечание К.Маркса и Ф.Энгельса о том, что у Гегеля "нет действующего субъекта, а действовать должна чистая идея воли, она может действовать только мистическим образом".[439] Как видим, такое понимание идеи Абсолюта является своеобразным гносеологическим мифом. Еще более упрощенным было понимание идеи Абсолюта у братьев кн. Е. и С. Трубецких. Е.Н.Трубецкой, по сути, свел идею Абсолюта к достижению Абсолютного Божественного сознания. Это, в принципе, означало, что постижение идеи Абсолюта есть возможность получения религиозного откровения.[440] С.Н.Трубецкой, справедливо критикуя немецкий идеализм за неспособность объяснить переход от Абсолюта к сфере единичных вещей, понимал идею Абсолюта как наличие универсального чувственного субъекта или Софии, этой психической первоосновы мира.[441] Как видим, понимание идеи Абсолюта у С.Н.Трубецкого шло от идеи "всеединства" Вл.С.Соловьева.

Ценным в рассуждении данных философов было то, что они впервые проблему понимания идеи Абсолюта связали в единый узел с социальным мышлением, стремлением не к идее добра, а к вечному идеалу добра. Негативным было то, что порой постижение идеи Абсолюта подменялось постижением критериев и атрибутов идеи Абсолюта. Этим и можно объяснить тот факт, что в русской философии преобладало два направления понимания идеи Абсолюта. Первое понимало философию как восхождение к Абсолюту, второе, заранее представив Абсолют, пыталось вывести из этого "представления" цели и задачи философии.[442]

Здесь мы вплотную подходим к главному вопросу всех наших размышлений: что есть Абсолют? Разумеется, односложно ответить на этот вопрос невозможно. Абсолют можно понимать как некий идеал, стремление к вечному и бесконечному. Абсолют также можно понимать как стремление ухода в инобытие из обыденного бытия. Абсолют может находиться внутри человека, и человек усиленно пытается отыскать его внутри себя. Отсюда проистекают поиски смысла жизни и тесно связанные с этим идеи героического подвижничества. Также с поисками смысла жизни связано постижение идеи бессмертия. Бессмертие есть преодоление смерти; и поиски способов этого преодоления смерти и есть для многих людей смысл жизни. По сути, это аксиологическое осмысление идеи Абсолюта, ведь проблема поиска смысла жизни есть аксиологическая проблематика. Поэтому идею Абсолюта можно понимать и как абсолютную систему ценностей, ибо человек может искать эту абсолютную аксиологическую систему и внутри себя, и в окружающем его обыденном бытие. Здесь нужно отметить, что иногда, в данном случае, идея Бога и Абсолюта могут совпадать. Понимание идеи свободы - тоже аксиологическая проблема, а, как известно, еще Н.А.Бердяев отмечал, что "Бог присутствует лишь в свободе и действует лишь через свободу".[443] На примере понимания идеи Абсолюта в русской философии наглядно видно, как христианская идея "триединства" перерастает в идеи Вл.С.Соловьева о "всеединстве". Идея Абсолюта в русской философии - это тот драгоценный бриллиант, который всеми своими гранями излучает яркий и манящий к себе свет. Впрочем, с одной точкой зрения понимания идеи Абсолюта мы не совсем можем согласиться. Мнение о том, что Абсолют есть абсолютное знание, мы не можем полностью разделить. Мы ни в коей мере не ставим под сомнение справедливость высказывания Н.В.Громыко о том, что сегодня "снова встал вопрос о том, что есть Абсолютное знание как Абсолютный субъект".[444] Но, с одной стороны, русской философии "все же предстоит пережить фазу философии откровения, то есть теоретическую фазу".[445] А с другой стороны, несовершенный человеческий разум не способен до конца постичь совершенный Абсолют. Мы даже не ставим под сомнение факт возможности постижения Абсолюта. Мы просто пытаемся себе представить, что будет, если человек постигнет идею Абсолюта. Ведь тогда он станет властелином своего собственного бытия. Но готов ли современный человек к тому, чтобы стать хозяином своего бытия? Наверное, на подобного рода вопросы также нет однозначных ответов. Да и ожидать данные ответы, видимо, не следует в ближайшем будущем.

Хабибрахманова Р.Р. (Уфа)