Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

В самом общем виде логическую последовательность иссле­дования типа «обоснованная теория» можно представить сле­дующим образом: на основе «сырых» данных, которые в идеа­ле не включают интерпретации исследователя, выделяются коды (понятия), представляющие собой первый уровень интерп­ ретации. Как правило, на этом уровне обобщается один из ас­ пектов данных о конкретном явлении. От кодов, поднимаясь по лестнице абстракции, генерируются категории, централь-

Теме 2 • Типы в качественной парадигме

Центральная категория

Центральная категория

ные категории и, наконец, теория: исследователь, двигаясь от кодов «вверх», устанавливает взаимосвязи между кодами, обоб­щает их в более абстрактные понятия (категории), категории «уплотняются» в еще более абстрактные понятия (центральные категории) и в конце концов оформляются в теорию как общее описание конкретного социального феномена (рис. 2).

Рис. 2. Логика производства теории

Более подробно логика исследовательского поиска в этом ти­пе качественного исследования может быть представлена, как полагает АХтраусс, следующими элементами:

— концептуально-индикаторной моделью кодирования;

— сбором данных;

— кодированием;

— центральной категорией;

— теоретической выборкой;

— сравнением;

236

Часть II • Исследовательские практики

— теоретическим насыщением;

— интеграцией теории;

— аналитическими мемос;

— теоретической классификацией¹.

В целом, и мы уже говорили об этом, логика этого типа ис­следования направлена на создание «комплексной, comyamou из понятий, целостной теории», которая формулируется в тес­ной связи с напряженным анализом данных. В то же время ло­гическая последовательность процедур в исследовании такого типа, как и в любом качественном исследовании, не может быть «жесткой», строго фиксированной. Каждое такое иссле­дование в своем роде уникально.

Тем не менее А.Страусе выделяет некоторые «правила боль­шого пальца» (общие правила) в качестве методических дирек­тив. Так, по мере получения самых первых данных начинается процесс их кодирования, который продолжается в течение всего исследования. Результаты кодирования служат основой для формирования теоретической выборки. Принцип теоретиче­ской выборки заключается в следующем: последующий сбор данных зависит от теоретического осмысления феномена, от ре­зультатов аналитических построений исследователя на преды­дущем этапе.

Продолжается такое выборочное исследование данных до тех пор, пока не достигается теоретическое насыщение, т.е. по­ка полученные данные не перестают нести новых теоретиче­ских элементов, лишь подтверждая то, что уже было обнаруже­но ранее. Как только выявляется центральная категория или категории, исследователь начинает искать связь между ними, постепенно насыщая теорию.

Параллельно с кодированием идет написание аналитиче­ских мемос (письменных комментариев исследователя в виде небольших эссе) относительно исследования, чувств иссле­дователя, его идей, кодов, осмысления теоретической лите­ратуры.

Исследователь постоянно должен задавать генерирующие (термин А.Страусса. — А.Г.) вопросы: что происходит в поле,

Тема 2 • Типы в качественной парадигме                                                 237

чем отличается данный случай от другого? что означает данное слово, или предложение, или действие в «нормальном» пони­мании? что оно еще может означать? где еще можно обнару­жить подобные явления?

Генерирующие вопросы играют значимую роль в этом типе исследования: с их помощью выдвигаются гипотезы, проводят­ ся сравнения, формируется теоретическая выборка и т.д.

По мере развития исследования решается вопрос о том, ка­кие категории становятся самими значимыми, центральными, достигается интеграция всего процесса. Первые, предваритель­ные попытки интеграции начинаются на начальных стадиях исследования за счет поиска связей между кодами и категория­ми. По мере продолжения исследования процесс интегрирова­ ния приобретает все больший удельный вес в комплексе действий исследователя.

Это касается и работы с мемос. По мере развития исследо­вания ученые приходят к необходимости сортировки (класси­фикации) мемос, что делает их концептуально более «плотны­ми», насыщенными. При этом первые мемос являются в гораздо меньшей степени интегрированными (т.е. содержат меньше обобщенной информации). На последних же стадиях значимость сортировки возрастает: здесь мемос должны сум­мировать предыдущие, быть более обобщенными и абстракт­ными одновременно.

Взаимосвязь трех важнейших элементов логики исследова­тельского поиска — сбора данных, кодирования и написания ме­ мос не может быть однозначной. Кодирование только что со­бранных данных может подвигнуть исследователя как к написанию мемос, так и к сбору новых данных. Сбор данных и кодирование, с другой стороны, могут привести к дополни­тельному кодированию уже собранных (и, возможно, уже про­анализированных) данных. Рис. 3 дает представление о взаи­мосвязи этих этапов.

' Strauss A . Op. cit. P. 24

238

Часть II ' Исследовательские практики

Тема 2 • Типы в качественной парадигме

239

 

Рис. 3. Вариации последовательности этапов сбора данных, кодирования и написания мемос¹

Попробуем теперь вернуться в начало исследовательского по­иска: к концептуально-индикаторной модели, направляющей коди­рование данных. Здесь данные — поведенческие акты, события, наблюдаемые, описываемые в документах или полученные из ин­тервью — выступают индикаторами концепта (понятия), которые аналитик выводит из них. В основе такой модели — постоянное

' Strauss A . Op. cit. P. 24.

сравнение индикаторов-данных между собой. Затем аналитик обо­значает их как индикаторы определенного класса событий или пове­ денческих актов, т.е. кодирует их. Давая классу индикаторов назва­ние, он тем самым обозначает их как категорию, поднимает на более высокую ступень абстракции. После того как получена кате­гория, индикаторы-данные сравниваются с уже возникающим концептом. Проводя сравнение между дополнительными индика­торами-данными и кодами, категориями, последние оттачивают­ся, чтобы в наибольшей степени соответствовать данным.

В целом, как мы уже говорили, в рамках каждого исследова­тельского проекта, осуществляемого в рамках «обоснованной теории», будет особая, своя собственная последовательность ша­гов, которая зависит от:

— того, какие типы данных имеются в наличии, к каким мож­но получить доступ и какие необходимы;

— характера интерпретаций, которым их подвергнет исследо­ватель;

— опыта исследователя или исследователей;

— множества различных случайностей, которые влияют на ис­следователя;

— характера целевой аудитории, которой адресуются публикации;

— широты охвата и уровня обобщения, достигаемых в теории и требуемых исследователями¹.

4.3. Важнейшие операции обоснованной теории

Важнейшей процедурой такого типа исследования является кодирование данных. Основу этой процедуры составля­ет так называемая парадигма кодирования, представляющая со­бой спектр аспектов жизненных практик изучаемых людей, ко­торые исследователь должен учитывать при кодировании. Это — своего рода напоминание, «подсказка» исследователю, что важного, значимого следует «искать» в данных, каким обра­ зом их структурировать. Парадигма кодирования, согласно А.Страуссу², включает:

— условия;

' Strauss A . Op. cit. P. 24. 'Ibid. P. 26.

240

Часть II • Исследовательские практики

Тема 2 • Типы в качественной парадигме

241

 

— взаимодействия между акторами (деятелями);

— стратегии и тактики;

— последствия.

Найти условия чаше всего бывает достаточно легко — иног­да даже сами интервьюируемые на них указывают, нужно ис­кать намеки в использовании таких слов, как «потс.чу что», «так как», «как», «из-за». Сходным образом последствия действий могут быть выделены фразами типа «в результате», «из-за этого», «результатом было», «впоследствии оказалось». Стратегии и более детальные тактики, связанные со стратеги­ями, обычно не представляют трудностей даже для неопытно­го аналитика.

Взаимодействия также легко находить — они представляют собой те взаимодействия, которые происходят между и среди информанта и других людей. А.Страусс^; полагает, что при иг­норировании элементов парадигмы кодирования проводимый процесс обобщения данных назвать кодированием в строгом смысле нельзя.

В целом процедура кодирования в исследованиях этого типа представлена тремя составляющими:

— открытым кодированием;

— осевым кодированием;

— селективным (выборочным) кодированием.

• Открытое — это самый первый тип кодирования данных, которое производит исследователь. В самом названии его за­ключена и основная организационная цель — начать, приот­крыть исследование. Открытое кодирование производится в процессе детального, тщательного анализа полевой заметки, интервью или другого документа — строка за строкой (line by line), слово за словом. Такое подробное, скрупулезное кодирова­ние здесь — база, основа, «заземление» будущей обобщающей теории.

Можно проводить кодирование по предложениям, либо параграфам, даже по всему документу наблюдения или ин­тервью. Правда, такое кодирование лучше проводить тогда, когда уже есть несколько категорий и необходимо кодировать «окрестности».

¹ Strauss A. op. cit. P. 27.

Интерпретации, полученные в процедуре открытого коди­рования (коды), всегда пробные, предварительные. Поэтому часть из них может быть признана ошибочной и отброшена на дальнейших этапах исследования.

Содержательная цель — производство концептов (понятий), которые кажутся адекватными собранным ранее. Концепты здесь — называние, «наклеиваниеярлыков» слову, фразе, фрагмен­ту текста. Несмотря на то что эти концепты являются предвари­тельными, они все же являются толчками к выделению другихэле-ментов парадигмы кодирования, дальнейшему структурированию данных. А.Страусс подчеркивает, что неопытные аналитики «вместо того, чтобы заниматься выведением концептов, делают простые пометки на полях, которые не слишком отличаются от высказываний самих акторов»'. Он приводит следующий при­мер: «Медсестра говорит исследователю: "Когда пациент начал кричать, я, чтобы сохранить самообладание, покинула комна­ту"»'. Данная фраза аналитическим путем может быть преобра­зована в профессиональное самообладание с добавлением приме­чаний и указанием структурных условий, угрожающих ее спокойствию, а также тактик, которые она использует для под­держания самообладания. Это может привести исследователя к написанию мемос, в которых немедленно поднимаются вопро­сы о других имеющих место условиях и тактиках, а также о ситу­ ациях, когда тактика медсестры не приводит к успеху или когда нет возможности воспользоваться этой тактикой.

«Правила большого пальца» здесь следующие:

— ищите «априорные» (in vivo codes) коды, т.е. те, которые ис­пользуют сами информанты. «Пыталась сохранить самооб­ладание» — прекрасный пример априорного кода;

— дайте названия каждому коду (априорному или сконструи­рованному). Вначале не зацикливайтесь слишком на вопро­се, подходящий ли это термин, — просто назовите код как-нибудь;

— при построчном анализе (line by line) задавайте как можно больше конкретных вопросов о словах, фразах, предложе­ниях, действиях.

¹ Strauss Л. Op. cit. P 30-ЧЫЬ. Р. 31.

242

Часть II • Исследовательские практики

Тема 2 • Типы в качественной парадигме

24$

 

• Процедура осевого кодирования предполагает тщатель­
ный анализ, проводимый вокруг одной категории (а не несколь­
ких одновременно), и поиск элементов парадигмы кодирова­
ния. Термин «осевой» здесь означает «вращение вокруг оси»
одной категории. Проводя такую операцию, исследователь на­
чинает выстраивать плотную «ткань» из взаимосвязей вокруг
«оси абсцисс» категории, которая является объектом его вни­
мания. При этом аналитик должен прилагать все усилия, что­
бы двигаться только к поставленной цели и не позволять «соб­
лазнам» в виде различных кодов вмешиваться в данный
процесс в высшей степени целенаправленного кодирования. В
результате у исследователя происходит накопление знания о
взаимосвязи между «осевой» категорией и другими.

Осевое кодирование начинается в период открытого коди­рования, который обычно затягивается (хотя и не с первых ин­тервью) и сохраняет значимость вплоть до того момента, когда аналитик сосредоточивается на центральных категориях и пе­реходит к селективному (выборочному) кодированию.

• Селективное (выборочное) кодирование есть система­ тическое кодирование в рамках центральной категории. Коди­ровать селективно означает, что аналитик сводит процесс ко­дирования только к тем кодам, которые связаны достаточно существенными связями с центральными категориями. Имен­но центральная категория теперь направляет дальнейший сбор данных в соответствии с теоретической выборкой. Селектив­ное кодирование, как правило, происходит после того, как ис­следователь определил, какая категория или категории явля­ются центральными в исследовании, т.е. после открытого и осевого кодирования.

• Процедура написания мемос предполагает, что первич­ ные ориентировочные мемос:

 

— должны носить организационный характер (сбором каких данных заниматься, где это делать и т.д.);

— или выступать в качестве напоминаний (не забыть сделать это...);

— или представлять собой некоторую совокупность разроз­ненных идей;

— или содержать какие-то размышления с целью стимулиро­вания воображения.

Процедура написания дальнейших аналитических мемос сво­дится к объединению результатов открытого или осевого коди­рования, фиксированию взаимосвязи между крупными катего­риями, суммированию и интегрированию предыдущих мемос.

Известный английский социолог Томас Флет рекомендует организовывать мемос следующим образом:

— указывать на каждом из них дату написания;

— писать отдельное мемо для каждой идеи или темы;

— давать им их заголовки, которые помогали бы отнести ме­мос к разным уровням обобщения: код, категория¹.

Он предлагает также разделить структуру мемо на 3 уровня. Сначала ответить на вопросы «Где источник кода?» и «Почему код возник в данном месте?». Затем найди смыслы кода. И на­конец, указать, какой из многообразных смыслов кода можно выбрать для анализа. Для этого лист необходимо разделить на две колонки, в первой написать, что код может означать, во второй — на что может указывать.

• Процедура выделения центральной категории сводится к поиску аналитиком такой категории, которая была бы связана с большинством других и соотносилась бы со всеми кодами (в идеале). Именно ей принадлежит основная роль в процессе ин­тегрирования теории. Для этого аналитику нужно постоянно искать «основную тему», которая связана с главной проблемой изучаемой группы людей: «Что здесь происходит?» Таким обра­зом, исследователь быстро учится «чувствовать» центральную категорию.

• В исследованиях типа «обоснованная теория» большое внимание уделяется процедуре построения интегрирующих диа­ грамм. Эти диаграммы используются на самом трудном, итого­вом этапе процесса исследования, когда необходимо «собрать все в кучу», интегрировать результаты работы группы. Назначе­ние таких диаграмм в следующем:

 

— они дают представление о том, куда зашло исследование по итогам сбора данных, кодирования и написания мемос;

— они способствуют росту психологической уверенности ис­следователей в значимости своих результатов;

¹ Floeth 77) Qualitative Analysis for Field Research (manuscript). 1996. P. 31.

244

Часть II • Исследовательские практики

Тема 2 * Типы в качественной парадигме

245

 

— они помогают наглядно прояснить связи между кодами,

а значит, обладают и аналитической пользой.

Интегрирующие диаграммы, как правило, изменяются в процессе развития исследования. Исследователи должны время от времени обращаться к такой диаграмме, чтобы за­даться вопросом «Что еще я не включил в нее?». По мере на­копления знаний в процедуре исследования переделывается и диаграмма как определенный итог исследования.

Рассмотрим самую первую базовую процедуру этого типа исследования — процедуру открытого кодирования на приме­ре нашего исследования процесса социально-экономической адаптации жителей Самарской области, проведенного в 1999-2000 гг.¹ Задача второго этапа исследования заключа­лась в создании мини-теории факторов успешности—неус­пешности этого процесса. Основной метод исследования — нарративное интервью, а способ обработки — «обоснованная теория»². Объектом этого этапа исследования выступали полярные группы успешных adanmanmoe и неуспешных Ьез- adanmanmoe . Успешные adanmanmu — это те люди, которые предпринимали попытки «вписаться» в новую социально-эко­номическую реальность и оценивают уровень своей матери­альной обеспеченности достаточно высоко, а неуспешные дезо- даптанты — те, кто не предпринимал никаких адаптивных действий и относит себя к малообеспеченным и бедствующим.

Покажем, как осуществлялся нашей исследовательской груп­ пой аналитиков процесс открытого кодирования транскрипта интервью с Тамарой Н. (51 год), которая относилась к типологи­ческой группе «неуспешных дезадаптантов» (см. Приложение). Выделяя коды, мы пытались учесть все разнообразие их смыс­лов, создавая тем самым основательную базу «заземления» буду­щей теории. Мы использовали версию открытого кодирования line by line, т.е. кодировали по каждой строке, слово за словом.

' Мы уже рассказывали о первом этапе этого исследования в Теме 2, Часть I.

* Стратегия обснованной теории может использоваться и для обработки уже собранных интервью, когда коды, полученные из данных первых интервью, сравниваются с данными последующих интервью.

Одним из первых априорных кодов, выделенных нами в транскрипте интервью, был код тогда. Мемо выглядело сле­дующим образом:

 

Что код может означать	На что указывает код
1. Тогда — просто в прошлом	Информант просто говорит о прошед­ших событиях в соответствии с заданным нарративным импульсом (ее просили рас­сказывать об этом)
2. Тогда — как про­тивопоставление сейчас	Имеет место уже противопоставление двух модусов существования: прошлого и настоящего, а не просто описание про­шедших событий

Мы решили, что вторая версия, второй смысл — более под­ходящий: в тексте нарратива наиболее часты отсылки к прош­лому, когда говорится о негативных сторонах сегодняшней ре­альности: дороговизне жизни, «сложности» ее и т.д. Из этих соображений априорный код «тогда» нами был преобразован в код «тогда и сейчас».

. Другой априорный код, выделенный нами, — все. В процес­се обсуждения были выделены следующие его смыслы:

 

Что код может означать	На что указывает код
1. Все — это люди одной со мной возраст­ной группы	Идентификация с людьми своего воз­раста, что вполне обычно для любого че­ловека
2. Все — это я и все другие, мы как единство	Невыделение себя из толпы, стремле­ние быть такой же, как все остальные, проявление конформизма как почти пол­ного подчинения нормам референтной группы, с которой себя идентифицирует
3. Все — это все лю­ди, жившие тогда	Речь может идти о противопоставле­нии двух «полярных» типов людей: наших, советских, и других, постсоветских, что свидетельствует о размытости референт­ной группы, о приобретении ею доста­точно широких границ — все советские люди

246

Часть II • Исследовательские практики

Тема 2 • Типы в качественной парадигме

247

 

В результате обсуждения мы решили, что, скорее всего, код все, а также близкий априорный код мы употребляется во вто­ром и третьем значениях — чтобы подчеркнуть спаянность ин­форманта с основной массой людей ее времени, а также чтобы противопоставить себя как человека другой эпохи «иному» ти­пу людей. Априорный код все преобразуется в код мы — другие.

Следующий важный априорный код — нормально. Этот код встречался в интервью очень часто: «нормальное детство бы­ло», «нормальная человеческая жизнь», «семья у меня нор­мальная», «нормальный коллектив», «нормальная работа», «нормально в общем-то» и т.д. В процессе группового обсужде­ния были выделены смыслы:

В процессе анализа текста практически все, кроме перво­го смысла, имели свое подтверждение в смыслах других апри­орных кодов. Вместе с тем из этого априорного кода нами был все-таки выделен код уровень притязаний, который, на наш взгляд, вбирал второй, третий и четвертый смыслы. Этот код оказался очень полезным, фактически являясь гранью, свой­ством более общей категории, которая потом была выделена нами: образ будущего. Эта категория рассматривалась нами как общее определение ситуации, имеющееся в наличии у че­ловека, которое определяет особенности его поведения, вза­имоотношения с окружающими людьми, уровень притяза­ний.

 

Что кол может означать	На что указывает код
1. Нормально означает так себе, сойдет	Этот аспект жизнедеятельности для информанта — вполне сносный, терпи­мый
2, Нормально — это все как улюдей моего возраста и положения, это то, как принято между ними, то, что является обычным	Это может свидетельствовать о не­выделении себя из общности, автор стремится показать идентичность с людьми своего возраста и социального положения
3. Нормально — лучше, чем у некоторых других	Придание тому или иному аспекту статуса нормальности может осущес­твляться на основе сравнения с людьми своего круга, у которых в семье разлад и ссоры, а дети — наркоманы. У инфор­манта в этом смысле — лучше. Пробле­мы с мужем компенсируются хорошей атмосферой в семье сына.
4. Нормально может оз­начать, что многие сторо­ны жизни воспринимают­ся как норма. Информант не видит для себя другой жизни	Указывать это может на тягу к «простому», упрощенному, на низкий уровень притязаний по отношению к жизни, на веками освященную тради­цию

5. Устная история (oral history) как тип качественного социологического исследования

5.1. Что такое устная история?

«Устная история» (oral history) — это исследовательс­кая стратегия, использующая метод интервью для получения устных свидетельств относительно событий, в недавнем прош­лом имевших историческую значимость.

В самом этом термине «устная история» акцент надо делать на слове «история». Исследование этого типа направлено на получение субъективных свидетельств о важных событиях прошлого. Они становятся в ряд с другими, традиционными для историков документами, и прежде всего архивными, такими, как письма, дневники, мемуары. Не случайно «устные истори­ки» называют себя «устными архивистами». Устные рассказы здесь — это свидетельства памяти (memory claim), призванные достоверно воссоздать то или иное значимое событие в прош­лом. Здесь рассказчик, по точному выражению Мартины Бур-гос, — «рупор надындивидуального субъекта, чья цель — обеспе­чить сохранность и передачу коллективного опыта»¹.

' Бургос М . История жизни: рассказывание и поиск себя. С. 124.

248

Часть II • Исследовательские практики

Тема 2 ■ Типы в качественной парадигме

249

 

«Устная история» частично вышла из попыток использо­вать устные традиции, передававшиеся веками в обществах, где отсутствовала грамотность, для того чтобы выстроить, например, историю этого общества. В этом смысле устная ис­тория стара, как сама история. Для историков, изучавших совсем недавнюю политическую и социальную историю сво­ей страны, привлекательность устных свидетельств объясня­ется невозможностью доступа к достаточному количеству до­кументов.

Специалисты oral history полагают, что устные источники имеют определенные преимущества перед письменными доку­ментами. Во-первых, здесь не возникает сомнений относитель­но авторства документа, что повышает доверие к нему. Во-вто­ рых, в отличие от письменного документа (мемуаров например) устное интервью сохраняет непосредственность впечатлений и искренность, которые более свойственны раз­говорной речи. В-третьих — это возможность сохранить в за­писи жизненный опыт людей, которые не имеют литературно­го таланта или свободного времени для написания мемуаров.

Таким путем создается новый вид истории — «не история лидеров, королей и президентов, а история фермеров, рабочих, эмигрантов и других простых людей»¹.

Означает ли этот акцент на истории явления, что oral histo­ry — это только историческое исследование? Нет, не означает. Настоящее, которое призвана изучать социология, всегда «встроено» во временную перспективу. Для социологов всегда важно иметь «базовую» описательную информацию о социаль­ном явлении, которое имело место 30, 50, 70 лет назад. Это позволяет описать (или объяснить) социальные изменения в общественном целом, понять направления этих изменений. По мнению современного английского социолога Пола Томп­сона, для периода, ограниченного живой памятью, это — «эле­ментарное составление плана этноистории как базиса совре­менной социологической работы»². С помошью «устного»

интервью задача значительно облегчается. В качестве примера П.Томпсон ссылается на собственное исследование «Эдвардо-манцы: воссоздание британского общества»¹. Обнаружив не­достаточность рукописных материалов, хранящихся в архивах об этом периоде начала XX века — правительственных докла­дов, результатов первых социологических исследований, их не­соответствие исследовательским целям, автор вынужден был обратиться к жанру «устной истории», т.е. к интервью с живы­ми свидетелями той эпохи. Использование этой исследова­тельской стратегии позволило английскому социологу создать «надежную социальную историю недавнего прошлого», а также дать богатейший материал для описательных социологических обобщений о том времени*.

5.2. Немного истории

Начало этой исследовательской практики обычно связывают с созданием в Колумбийском университете (США) в 1948 г. Центра устных исследований под руководством Аллана Невинса. В рамках исследовательских проектов центра записы­вались на магнитофон интервью с людьми, которые внесли су­ щественный вклад в разные области общественной жизни и ко­торые описывали процесс становления этих областей. К 1967 г. интерес к данному методу воссоздания прошлого стал настоль­ко велик, что в США была создана Ассоциация исследователей «устной истории».

Большая доля проектов «устной истории» в те годы была медицинской. Создавая историю величайших медицинских открытий XX века, медики обнаружили, что наиболее значи­тельные события в этой области произошли на памяти еще жи­вущего поколения. Интервью с их участниками (создание зна­менитых клиник, вхождение новой медицинской техники в практику медицины и т.д.) помогли восстановить пробелы в имеющейся информации, уточнить детали, более полно их вос­создать.

 

¹ Хоффмаи А . Достоверность и надежность в устной исто­рии. С. 47.

' Томпсон П . История жизни и анализ социальных измене­ний. С. 129.

¹ ТомпсонП . Указ. соч. С. 130. 'Тамже.С. 131.

252

Часть II • Исследовательские практики

Тема 2 • Типы в качественной парадигме

253

 

эти рассказы получены. Это могут быть и интервью (нарра­тивное, лейтмотивное, свободное), взятое социологом у рассказчика-информанта (устная традиция), и автобиогра­фия, написанная самим рассказчиком (письменная тради­ция).

В центре этого типа исследования всегда стоит индивиду­альная жизненная траектория от детства до старости, индиви­дуальная судьба во всем уникальном сочетании ее поворотов и изгибов. Рассказчик здесь в отличие от oral history описывает свою собственную историю, свои этапы жизненного пути, соот­нося себя с другими людьми, социальными группами, отожде­ ствляя себя с ними и выделяя одновременно. Рассказ о жизни — это всегда особая доверительная информация о такой стороне человеческого мира, которая недоступна другим познаватель­ным средствам.

Для социолога история жизни — всегда едва реально суще­ствующих полюса человеческой жизни, индивидуальный и со­циальный»¹, всегда связь между этими полюсами. Социология, ориентированная на познание типического в социальном, рас­сматривает течение жизни конкретного человека в обязатель­ ном соотнесении с социальной жизнью: ее событиями, писаными и неписаными правилами, причудливой взаимосвязью ее мо­заичных элементов. Задача социолога в life story — понять со­циальный контекст индивидуальной жизни, т.е. «идентифи­цировать основные игры, в которые люди играют в рамках этого социального контекста, скрытые правила и ставки, внутренние механизмы и конфликтную динамику власти в этих играх»².

Важнейшей чертой рассказов о жизни, создающей «осо-бость» этой стратегии, является их темпоральность, вписан­ ность во время. Это создает уникальную возможность рассмот­рения социальных явлений во временной перспективе, в их процессуальности, когда происходящие в них изменения (соци­альная динамика) соотносятся с временными рамками При

этом масштаб этих временных рамок может быть достаточно большим, включая и время жизни целого поколения.

Еще одна важная черта — это укрупненный взгляд на действительность, характерный для здравого смысла и обы­денного языка. Именно этим, магией жизни без литературных украшений, человеческие документы завораживают. Н.Н.Коз­лова, изучая «плохопись» крестьянки Киселевой, пишет о соб­лазнительности такого материала для исследователя: «Они по­рождают искушение просто плыть по течению материала... трудно дистанцироваться и остановиться»'.

Для исследователя здесь постоянно возникает проблема на­силия через навязывание своих собственных понятий, интерп­ретаций. С другой стороны, и автор навязывает свою картину мира.

Встроенность индивидуального в социум в исследованиях типа life story может изучаться в двух направлениях.

Первое — изучение социальной обусловленности жизненных путей. Это прежде всего исследования профессиональных биографий социодемографических когорт. Здесь в центре вни­мания — социальные механизмы регулирования жизненных траек­ торий, увязывающие возрастную дифференциацию, социаль­но-классовое расслоение с кризисами в обществе и просто крупными историческими событиями.

Второе — исследования, ориентированные на реконструк­цию личного опыта людей (понимание смыслов их поведения), а также способов их объяснения, толкования социальной реаль­ ности.

В исследованиях этого типа реализуется попытка «схва­тить» систему ожиданий и норм, предъявляемых человеку (со­циальному актору) конкретной социально-исторической ситу­ацией. Здесь жизнь человека интерпретируется как некий ответ на вопросы, порождаемые ситуацией, в которую человек «за­брошен».

В каждой индивидуальной жизни осуществляется своего рода отбор, селекция индивидуальной стратегии из существую­щего спектра «типических правил». В этом ключе исследователя

 

¹ БургосМ . Указ. соч. С. 125.

¹ БзртоД . Полезность рассказов о жизни для реалистичной и значимой социологии. С. 15.

¹ Козлова Н . Н . Горизонты повседневности советской эпохи (голоса из хора). С. 17.

254

Часть II • Исследовательские практики

Тема 2 • Типы в качественной парадигме

255

 

в истории жизни интересует, при каких условиях индивид «при­меряет», перенимает типичную жизненную конструкцию, вно­ся в нее индивидуальное своеобразие, каким образом вообще складывается тот или иной социальный тип (например, «совет­ский человек», «диссидент», «мужчина»).

К исследованиям этого рода можно отнести исследование сознания рабочего класса (Д.Берто)', исследование советского общества, предпринятое Н.Н.Козловой², изучение практик социального исключения в современном российском обще­стве, произведенное Е.Ярской-Смирновой³.

6.2. Из истории становления

Корни интереса к индивидуальным жизнеописаниям легко обнаружить не только в литературе, но также и в этногра­фии, психиатрии, психологии: этнографию всегда интересовало описание выдающихся личностей среди «примитивных» наро­дов; психиатрия интенсивно изучает течение жизни одного че­ловека, выделяя психические нарушения как собственный предмет исследования; психология в рамках психоанализа тре­петно относится к жизненным воспоминаниям, пытаясь сквозь них «прорваться» к бессознательному.

Считается сегодня, что «история жизни» как социологиче­ ская исследовательская стратегия «вышла» из знаменитого ис­следования крестьян-иммигрантов в Западную Европу и США из Польши, произведенного американскими социологами У.Томасом и Ф.Знанецки в 1920-х годах: один том из пятитом­ного труда «Польский крестьянин в Европе и Америке» цели­ком посвящен автобиографическим мемуарам, написанным по просьбе социологов польским крестьянином-иммигрантом Владеком Висневским. Заслуга исследователей состояла в том, что они подняли истории жизни до серьезнейшего социологи-

ческого и психологического материала, сформулировав при этом соответствующую методологическую позицию: «Мы уве­рены, что личностные сообщения о жизни — полные, насколь­ко возможно, представляют лучший тип социологического мате­ риала»'.

Вместе с тем в 1930-х годах в США эта стратегия не вы­держала конкуренции с классической методологией и прек­ратила свое существование. Главная причина, видимо, состо­яла в том, что качественная социология в этот период не была еще осознана как методологически другая, имеющая право быть наряду с классической (мы об этом говорили в Теме 3, Часть I).

В то же время в Польше, где Ф.Знанецки в 1921 г. выпус­тил первое собрание письменных автобиографий², «история жизни» закрепилась, превратившись не только в непрерыв­ную исследовательскую традицию (она существовала и в со­циалистической Польше), но и стала культурным движением, признанной частью национального образа жизни: начиная с Ф.Знанецки, который в 1921 г. был организатором первого польского конкурса памяти, в Польше и по сей день ежегод­но проводятся конкурсы дневников — жизненных историй, издаются тома таких автобиографий, в их написание и обсуж­дение поставленных проблем вовлекаются тысячи граждан Польши.

Возрождение методологического интереса к этому типу ис­следования, видимо, следует связывать с работой Д.Берто «Биография и общество», вышедшей в 1981 г.^! Данная работа сделала «историю жизни» предметом дискуссии в мировом со­циологическом сообществе, поставив на обсуждение методоло­гические проблемы стратегии истории жизни и качественного исследования в целом.

 

'BertauxD., ThompsonP. Path to Social Class. AGualitative Ap­proach to Social Mobility, Oxford: Clarendon Press, 1997.

¹ Козлова И . Н . Указ. соч.

³ Ярская - Смирнова £. Социокультурный анализ нетипично­сти. Саратов: СГТУ, 1997.

¹ Цит. по: Томпсон П . Гуманистическая традиция и жизненные
истории в Польше // Биографический метод. История, мето­
дология, практика. М.: Институт социологии РАН, 1994. С. 53.

² Там же. С. 55.

¹ Bertaux D. Biography and Society: Trie Life History Approach in the Social Science. — Beverly Hills (CA): Sage, 1981.

256

Часть II ' Исследовательские практики

Тема 2 • Типы в качественной парадигме

257

 

6.3. Методологические подходы к историям жизни

Исторически (хотя это и совсем недавняя история) можно выделить несколько методологических подходов к ана­лизу историй жизни.

В рамках первого, близкого к классическому история жиз­ни — это идеальный материал для того, чтобы выяснить, что существует на самом деле и что на самом деле произошло в об­ ществе. Здесь рассказы о жизни — это правдивый материал о том, «что люди сделали, где, когда, с кем и в каких локальных контекстах, с какими результатами и что из этого последова­ло»¹.

Современный французский социолог Й.П.Руус иронично называет этот подход «обретенным раем» для социолога*. Этот подход, по его мнению, был характерен для конца 1970-х — на­чала 1980-х годов. Уже с середины 80-х социологическим сооб­ществом начинает осознаваться, что ничто в мире из того, что мы видим и описываем, не предстает перед нами таковым, ка­ ким оно существует на самом деле: наше восприятие всегда опосредовано через то, как мы видим мир в настоящее время. Это означает, что история жизни — это и репрезентация авто­ ра, его видение ситуации.

В экстремальном постмодернистском варианте это означа­ет, что не существует фактов, есть только лишь интерпретации: «факты» уже не являются фактами, но лишь фигурами текста («означающие» — слова потеряли связь с «означаемым» — ре­альностью). В целом, полагает Руус, пришло осознание следу­ющих моментов:

1 — текст первичен, т.е. исследователь имеет дело с текстом, а

не с реальной жизнью;

2 — нарративность, понимаемая как ориентация на понима-

ние слушателем, читателем, является чрезвычайно важ­ным фактором автобиографии;

¹ БертоД . Указ. соч. С. 14.

* Русс Й . П . Контекст, аутентичность, референциальность, рефлексивность: назад к основам биографии. С, 6.

3 — между автором, его «Я» и текстом существуют напряжен-

ные отношения;

4 — существует проблема идентичности «Я» рассказчика (мно-

жественность идентичностей, углов зрения и т.д.);

5 — существует множественность уровней авторов и аудито-

рий.

Так сформировался принципиально другой методологический подход, который можно было бы назвать интерпретативным (мы помним, что именно такой способ изучения социальных явле­ний и составляет методологический базис качественной социо­логии).

В рамках такого подхода собственная биография, расска­занная автором, — это еще и представление себя другим (вспом­ним И.Гофмана. — А.Г.), демонстрация себя, но также и конструирование себя в процессе рассказывания.

В рамках такого рассмотрения стали различать три типа «конкретизации субъекта» в «истории жизни»¹:

— субъект в качестве реально интервьюируемого, как участник процесса взаимодействия с интервьюером или субъект ком­муникации (письменная автобиография), ориентирован­ный на подразумеваемого читателя;

— субъект — герой, персонаж рассказа;

— субъект — рассказчик истории, которую он рассказывает се­ годня.

Каждая из этих конкретизации относится в истории жизни к одному и тому же лицу, но каждая тем не менее занимает осо­ бое место в структуре повествования.

Сегодня интерпретативный подход к историям жизни явля­ется общепризнанным. В то же время внутри него наметились тоже два подхода.

• Сторонники первого, назовем его вслед за Д.Силверме-ном реалистическим (см. Тему 4, Часть I), полагают, что через субъективные жизнеописания все-таки можно получить «если не полностью объективное описание и объяснение социальных феноменов, то по крайней мере их «плотные» описания». Й.П.Руус, продолжая эту линию, также полагает, что «тексты автобиофафий ничего не представляют собой до тех пор, пока

¹ Бургос М . Указ. соч. С.124.

9 Готлн6 А.С

258

Часть II • Исследовательские практики

Тема 2 • Типы в качественной парадигме

259

 

мы не предоставим им кредит реальности, чего-то существую­щего вовне, что эти тексты стараются описать более или менее адекватно и что мы пытаемся понять и сделать понятным дру­гим в коммуникации»¹. Французский социолог считает, что анализ историй жизни в этом ключе можно производить, исхо­дя из четырех базовых понятий, тесно связанных друг с другом: контекст, аутентичность, референциалъностъ (соотнесен­ность) и рефлексивность.

Контекст здесь означает конкретные условия и структуру значений автобиографии, как она явно (чаще неявно) выраже­на автором. Контекст —- это ситуация, когда рассказ можно по­нять лишь в рамках данного поколения с его социально-исто­рическим опытом. Многие нарративы можно понять лишь в контексте бедности, войны, трансформации социума, опреде­ленной субкультуры и т.д. Сами авторы могут не осознавать контекст своих повествований. Задача социолога — создать (сконструировать) контекст, чтобы понять сказанное, придать ему значение.

Аутентичность являет собой попытку автора представить свою жизнь наиболее реалистическим способом. Эта характе­ристика предполагает, что автор знает о событиях и отношени­ях прошлой жизни и хочет о них рассказать. Аутентичность в конечном итоге — это правдоподобность рассказа. Исследо­ватель, анализируя текст рассказа, должен прежде всего вы­брать наиболее аутентичные его части. Точно так же следует отбирать наиболее аутентичные рассказы из всех анализируе­мых².

Референциальность (отнесенность) означает отнесен­ность к определенным событиям, действиям в социальной реальности. Референциальность повышает правдоподобие рассказа.

Рефлексивность предполагает, что в рассказе следует выде­лять автора как рассказчика истории, который смотрит на себя

' Руус Й . П . Указ. соч. С. 7.

¹ Конечно, существуют приемы, делающие рассказ более ау­тентичным, правдоподобным, однако, как правило, в автобио­графиях они практически не применяются — это делают чаще всего профессиональные писатели.

со стороны, меняя угол зрения, уровень рассмотрения. Вот, например, как выражается рефлексивность в рассказе: «Я могу сказать теперь задним числом, что то-то было плохо» или «Ес­ли бы я знал тогда то, что знаю сейчас». Рефлексивность — это еще и мотивация рассказчика: почему именно он рассказывает историю так, а не иначе. В тексте она может быть выражена так: «Это важно для меня, потому что...».

В рамках этого подхода «возможны варианты».

1 — анализируется одна история жизни конкретного челове­ ка, где реконструируется его личный опыт проживания, «пе­реживания» жизни, «встроенный» в социальное время, в со­циальный контекст¹. В отечественной социологии примером подобного рода может служить исследование истории жизни бомжа, осуществленное В.Журавлевым². Социолог здесь сквозь жизненные перипетии бомжа Владимира Волкова пы­тается понять социальные условия — от деятельности госуда­рства до особенностей социально-психологического климата в семье, которые так или иначе обусловили его социальное исключение.

Применительно к истории семьи прекрасным примером мо­жет быть известное исследование Д.Берто, посвященное анали­ зу социальной мобильности. Через историю одного рода на про­тяжении четырех поколений, записанную в одном маленьком городке в центре Франции в 1987 г., исследователь пытается по­нять механизмы трансляции социального статуса во француз­ском обществе. Изучая преемственность профессиональных занятий членов этого рода, индивидуальные жизненные траек­тории членов рода, этапы их жизненного цикла: детство, юно­шество, обучение, замужество, рождение детей и т.д., француз­ский социолог смог сделать ряд теоретических выводов. Прежде всего это касается невозможности передачи статуса от семьи к детям; передаются лишь составляющие его элементы: экономический, образовательный, географический и т.д. Даже такой элемент статуса, как капитал, должен претерпеть мета­морфозу, чтобы быть воспринятым следующим поколением.

¹ Это может быть и история одной семьи. ' Журавлев В . История жизни бомжа С. 179-206.

260

Часть II • Исследовательские практики

Тема 2 • Типы в качественной парадигме

261

 

Кроме того, и это одно из самых важных теоретических поло­жений, прямая трансляция профессионального статуса являет­ся скорее исключением, чем правилом. Чаще всего происходят трансляции по принципу эквивалентности: сын булочника, ставший торговцем зерном; сын писателя, ставший журнали­стом; сын токаря, ставший инженером. Во всех этих примерах «присутствуют одновременно и неразрывно консервация и трансформация»'.

2 — анализируется ряд историй жизни или семейных исто­ рий, принадлежащих к одной и той же социальной среде. По мнению исследователей, в подобного рода исследованиях за счет сравнения разных жизненных историй достигается боль­шая обоснованность выводов. Как правило, количество исто­рий жизни, необходимое для этого, колеблется в пределах от 20 до 50. В отечественной социологии к исследованиям ис­торий жизни такого плана можно отнести исследование мас­кулинности, проведенное Е.Мещеркиной в 1995 r.^J В центре внимания исследователя находились специфичные для муж­чин жизненные пути и социальные ожидания, связанные с принадлежностью к полу. Анализ мужских биографий позволил Е.Мещеркиной выявить неоднозначность и слож­ность мужской идентификации, описать уровни ее форми­рования {локально-семейный, институциональный), опи­сать типы мужественности, выделенные по различным критериям: «гегемонический», «демократический», «нарци-сстичный».

Еще один пример использования уже семейных историй — исследование Е.Фотеевой, посвященное анализу социальной адаптации состоятельных семей в России после революции 1917 г.³ Изучая все повороты и изгибы жизненных путей членов нескольких семей «бывших» так, как они представлены в се-

' Берто Д ., Берто - Вьям И . Наследство и род: трансляция и социальная мобильность на протяжении пяти поколений. С. 119.

" Мещеркина Е . Введение в антологию мужской жизни. С. 298-325.

³ Фотеева Е . Социальная адаптации после 1917 года: жиз­ненный опыт состоятельных людей. С. 240-275.

мейных историях, исследователь смогла выявить адаптивные стратегии этой социальной группы, направленные на ее вклю­чение в принципиально новую социальную ситуацию, описать специфичность женских и мужских вариантов этих стратегий. • В рамках второго подхода — нарративного (см. Тему 4, Часть I) — акцент делается на том, каким образом рассказчик объясняет те или иные свои поступки, на схемы объяснения: из­вестно, что любой рассказ ориентирован на слушателя, и пото­му рассказчик использует схемы, понятные слушателю, т.е. присутствующие в культуре и потому понятные. Отсюда по «ре­шеткам» объяснения можно реконструировать и «большие нар-ративы», т.е. представления, распространенные в обществе в той или иной культурно-исторической ситуации.

Вопросы для самоконтроля

1. Опишите специфику этнографического типа социоло­гического исследования.

2. В чем состоят основные идеи этого подхода?

3. Опишите основные черты исследовательской страте­гии case study .

4. Опишите виды case study по критерию «цель исследо­вания».

5. Опишите виды case study по критериям характер слу­ чая и количество случаев .

6. Опишите комплексную классификацию case study и исследовательские задачи, которые решаются в рамках выделенных типов.

7. Назовите основную идею исследования типа grounded theory .

8. Укажите критерии «хорошего» качественного иссле­дования типа grounded theory .

9. К какому направлению качественных исследований относится этот тип?

 

10. Опишите логику исследования типа grounded theory , ее основные элементы.

11. Что такое парадигма кодирования в grounded theory , из каких элементов она состоит?

ТемаЗ

тели 3 • Метод интервью

265

 

Метод интервью в социологическом исследовании

Ключевые понятия : Стандартизованное ин­тервью, нарративное интервью, полуформали­зованное интервью, фокус-группа, качествен­ное интервью, директивная стратегия, эффект интервьюера, модератор, групповая динамика

...На проклятые вопросы Дай ответы нам прямые... Так мы спрашиваем жадно Целый век...

И.А.Некрасов

1. Общая характеристика

Интервью относится к опросным методам социоло­гического исследования (другой «крупный» метод в группе опросных — анкетный опрос).

Сущностная характеристика этого метода, как, впрочем, и других опросных методов, — целенаправленное, «заданное» со­циально-психологическое общение интервьюера и респонден­та (информанта). При этом для интервью характерно непосред­ ственное общение интервьюера и респондента (информанта). Эта целенаправленность, заданность ситуации общения про­является в нескольких смыслах.

Во-первых, это общение продиктовано необходимостью сбора информации, и потому — это «навязанное» общение. Инициатором его всегда выступает интервьюер, в определен­ном смысле принуждающий к общению (побуждение, созда-

ние мотивации к участию можно рассматривать как «мягкий», деликатный вариант принуждения).

В любом варианте — количественное ли оно или качествен­ное — интервью всегда псевдообщение, фактически отбрасыва­ющее общепринятые нормы житейского человеческого обще­ния¹. Очень точно об этом написала Элизабет Ноэль, современный немецкий социолог: «Интервьюер, как уличный торговец... отнимает время у опрашиваемого, прерывает его за­нятия, нарушает планы проведения свободного времени... Он, как правило, чужой человек... начинает задавать вопросы о су­губо личных делах, о состоянии здоровья, доходах, о планах на будущее, политических взглядах, о пережитом в молодости... всю беседу ведет по "схеме", нарушая при этом все нормы об­щения между культурными людьми»².

Во-вторых — содержательно ситуация общения здесь зада­ется целями и задачами исследования, «выстраивается»- в соот­ветствии с ними.

В-третьих — такое общение предполагает наличие опреде­ленных ролей в его процедуре, хотя их содержание может и ме­няться в различных видах интервью: роль коммуникатора (со­общающего информацию) и реципиента (воспринимающего информацию).

Метод интервью сегодня очень популярен в социологиче­ской практике. Это объясняется прежде всего его универсаль­ностью: с его помощью можно получить информацию о прош­лом, настояшем и будущем изучаемых людей, а также субъективную (о мире их сознания) и поведенческую информа­цию. Конечно, изучать поведение людей можно, и целенаправ­ленно наблюдая за ними, т.е. используя метод наблюдения. Вместе с тем, наблюдая, очень трудно «проникнуть» в субъек­тивный мир человека, мир его оценок, планов, мотивов тех или

¹ Конечно, прежде всего это касается интервью, используе­мого в классической парадигме. Качественное интервью стремится преодолеть эту искусственность, «сгладить- ее, хотя и не может ее преодолеть в принципе.

¹ Ноэль Э . Массовые опросы. Введение в методику демоско-пии. М.: Прогресс, 1978. С. 50.

266

Часть II • Исследовательские практики

иных поступков, стереотипов. Только опросные методы, и прежде всего интервью, дают исследователю такой шанс.

Кроме того, в интервью в отличие от анкетного опроса, в живом общении «лицом к лицу» с респондентом (информан­том) интервьюер имеет возможность наблюдать его отношение к опросу, его поведение в процедуре интервью. Здесь, по мне­нию известного исследователя этого метода ГА.Погосяна, «каждое интервью может одновременно стать исследователь­ским актом, в котором интервьюер предоставляет дополни­тельную информацию»¹.

В частности, оценивая поведение респондента по шкале искренности, можно сделать вывод о достоверности получае-мой информации, что, как мы помним, очень важно, если ис­следователь работает в классической парадигме. Оценивая по­ведение информанта в качественном интервью*, можно фиксировать в заметках на полях текста невербальные прояв­ления отношения к рассказываемому, недомолвки, умолчания. эмоции.

Все эти «фигуры отношения» помогут исследователю потом при обработке текстов интервью лучше понять информанта, легче «пробиться» за завесу видимого, часто контролируемого различного рода табу, к тому, что российский исследователь В.Голофаст³ называет «третьим слоем повествования» — к тай­ной, открыто не манифестируемой стороне его жизни.

Не случайно возникло одно из негласных правил социоло­гии: «Интервьюер должен слышать не только то, что опрашива­емый желает сказать, но также и то, о чем он не хочет говорить».

Конечно, метод интервью проигрывает анкетному с точки зрения затрат: финансовых, людских, временных. В этом

¹ Погосян ГЛ . Метод интервью и достоверность социологи­ческой информации. С. 50.

* Термин качественное интервью здесь используется как обобщающий, собирательный, заменяющий собой нее раз­нообразные виды интервью, используемые в качественном исследовании.

³ Голофаст В . Три слоя биографического повествования // Биографический метод в изучении постсоциологических об­ществ. С. 23.

Тема 3 • Метод интервью                                                                           267

смысле опрос одинакового количества людей с помощью ин­тервью дороже, нежели с помощью анкетного опроса¹. Вместе с тем уникальные познавательные возможности этого метода с лихвой перекрывают его ограничения.

2. Виды интервью

В социологической практике используется самый разнообразный спектр интервью, которые «укладываются» ис­следователями в десятки классификаций, сконструированных по самым разным основаниям. Причем довольно часто практи­чески одни и те же виды интервью маркируются разными тер­минами, создавая «головоломки» для начинающих социологов. Сегодня можно выделить ряд «бесспорных» классификаций, созданных по следующим критериям:

1 — способ организации интервью. Здесь выделяются инди­видуальные интервью, где источником информации выступает индивид, и групповые, когда одновременно опрашивается груп­па людей;

2 — характер общения. Здесь выделяются непосредственное «очное» интервью и телефонное интервью, где общение опосре­довано техникой;

3 — специфика источника информации. Здесь можно выде­лить интервью с массовым респондентом и интервью с экспер­ том: специалистом, компетентным человеком, знатоком в оп­ределенной области знания или сфере деятельности;

4 — особенности процедуры интервью. По этому крите­рию выделяется интервью интенсивное (глубинное) и фокусиро­ ванное.

В глубинном интервью (его иногда называют глубоким, клиническим)² процедура опроса построена таким образом,

¹ Речь идет об использовании интервью а классическом со­циологическом исследовании. В качественном исследова­нии, где анкетный опрос практически не используется, этой проблемы нет вообще.

¹ Эти тррмины употребляются и в психологии, однако име­ют другой смысл: дойти до -глубин» психики, до сферы бес­сознательного.

268

Часть II • Исследовательские практики

Тема 3 • Метод интервью

269

 

чтобы дойти «до конца», т.еТ определить по возможности весь спектр оценок, смыслов, обстоятельств, связанных у респон­дента с изучаемым явлением. Социолог задает ряд открытых вопросов, в том числе дополнительных, уточняющих, ориен­тированных в целом на глубокое проникновение во внутрен­ний мир информанта.

В самом общем виде фокусированное интервью предпола­гает анализ переживаний людей по поводу тех или иных явле­ний, событий, участниками которых они были. Сами события здесь выступают своего рода стимулами, сфокусированная реак­ ция на которые (значимость, оценки, восприятие в целом) и изучается в интервью. Это может быть прочитанная публика­ция в газете, просмотренный заранее фильм или видеоролик рекламной продукции. Это может быть и политический ми­тинг или телевизионное шоу, участниками которых «до того» были респонденты;

5 — степень формализации, стандартизации и структуриза­ции интервью как комплексный критерий.

Остановимся вначале на содержании терминов, входящих в этот критерий. В литературе встречается синонимичное упот­ребление терминов «стандартизация», «формализация», «структурирование»¹. Однако точнее было бы их разделить.

Стандартизация представляет собой унификацию парамет­ ров интервью в рамках конкретного исследования, что обеспечи­вает возможность сопоставления его результатов: унифициру­ется перечень вопросов, который задается респондентам. Опросник — стандартный, одинаковый для всех участников исследования.

Формализация — это придание вопросам определенной формы, облика. Прежде всего высокая степень формализа­ции означает использование закрытых вопросов с готовыми ответами.

Структурирование — это установление связи между эле­ментами интервью: вопросами, темами. Высокая степень

' См.: Беленовский С . А . Методика и техника фокусированно­го интервью. М.: Наука, 1993. С. 85; Социологическое иссле­дование: методы, методика, математика и статистика: Сло­варь-справочник. М.: Наука, 1991. Т. 4. С. 101-102.

структурирования означает жесткую последовательность этих элементов, т.е. директивность стратегии интервью (от англ. to direct — управлять). Неструктурированность означает свободу перехода от одних вопросов к другим, незапланированность пе­реходов.

Различное сочетание этих составляющих комплексного критерия и определяет облик конкретного вида интервью.

Все (или почти все) разнообразие видов интервью, исполь­зуемых в социологическом исследовании по этому комплекс­ному критерию, можно представить в виде континуума, шкалы, на одном полюсе которой расположено стандартизованное (формализованное) интервью, на другом — свободное'. Эти по­лярные виды интервью отличаются друг от друга:

— степенью формализации опросника. Формализованное ин­тервью (потому оно так и названо) максимально формали­зовано; свободное — минимально;

— степенью директивности стратегий интервьюирования'. Здесь директивность понимается как жесткая заданность структуры интервью интервьюером, как максимальная уп­равляемость процедурой интервью со стороны интервьюера. В этом ключе стандартизованное (формализованное) ин­тервью — это директивное интервью, а свободное — неди­рективное;

— мерой унификации параметров интервью внутри конкретно­ го исследования. Стандартизованное (формализованное) интервью максимально унифицировано: все бланки ин­тервью — «близнецы-братья». Напротив, в свободном интервью фактически каждое интервью уникально: могут возникать неожиданные, незапланированные повороты и темы.

' Идея представления различных видов интервью в качестве континуума принадлежит К.Панч. См.: Punch К . Introduction to Social Research. Qualitative and Analitath/e Approaches. L; Thousand Oaks; New Delhi, 1998. P. 175.

² Термин директивность введен в научный обиход американ­ским социологом В.Донахью. См.; Donaghy W.C. The Interview: Skills and Applications. Dallas: Skott, Foresman and Jo, 1984.

270

Часть II ■ Исследовательские практики

Все остальные виды интервью займут свое место на этой шкале, характеризуясь определенным сочетанием меры фор­мализации, директивности и унификации. На наш взгляд, та­кая шкала могла бы выглядеть следующим образом:

стандартизованное      полуформализованное      свободное

(формализованное)               интервью                интервью

интервью         фокус-групповое интервью

(фокус-групп а)

Зга шкала может быть и более дробной, если учесть, что и полуформализованное интервью, и фокус-групповое исполь­зуется в социологической практике по меньшей мере в двух форматах: директивном и недирективном.

Сегодня можно выделить еще один весьма популярный вид — нарративное интервью. Ему не нашлось места на этой шкале только потому, что один из компонентов комплексного критерия — мера директивности стратегии интервьюирова­ния — здесь «не работает»: в этом виде интервью процедурой уп­ равляет скорее не интервьюер, а информант. В то же время этот вид интервью, так же как свободное, максимально не форма­лизован и не унифицирован.

3. Оппозиции мягкое — жесткое,

качественное — количественное интервью

Сегодня в литературе часто используются термины-метафоры: «жесткие» — «мягкие» методы. Вместе с тем одноз­начного толкования этой оппозиции нет. Ряд социологов пола­гает, что эти понятия ''оспроизводят противопоставление качественного и количественного подходов на методическом уровне. Это означает, что термин «мягкие» методы является си­нонимом качественных методов, а соответственно «жесткие» методы — синонимом количественных методов. На наш взгляд, такой подход является определенным упрощением реаль­ных исследовательских ситуаций: невозможно убедительно

Тема 3 ' Метод интервью                                                                             271

объяснить, как могут качественные методы использоваться в классическом социологическом исследовании и наоборот. Мы полагаем, что терминологические пары «мягкие» — «жесткие» методы и «качественные» — «количественные» следует развес­ ти. В этом случае в основе разделения методов на жесткие и мягкие должны лежать различия в особенностях их процедур: степени их директивности, формализованное™ и унифициро­ванности. При таком подходе формализованное интервью — жесткий метод, а свободное, нарративное, лейтмотивное — мягкие методы. Фокусированное групповое и полуформализо­ванное интервью могут быть отнесены к полумягким методам.

В основе деления методов на качественные и количествен­ ные должны лежать различия в методологических посылках двух подходов, включающие не только различия в особенностях про­цедур, но и нечто большее: в фокусах исследования социально­го феномена, исследовательских ориентациях, характере полу­чаемой информации, способах ее обработки и т.д. Любые технические приемы метода можно адекватно понять лишь в контексте методологического подхода.

В этом смысле качественные методы — это методы, исполь­зуемые в качественном исследовании, где в рамках той или иной целостной исследовательской стратегии реализуются методо­логические идеи качественного подхода. В таком контексте мягкий метод свободного интервью, используемый в классиче­ ском социологическом исследовании, не является качественным: исследовательские задачи его использования, способы его об­работки здесь совсем другие. Это же касается и полуформали­зованного интервью, которое используется как в классическом, так и в качественном исследовании. Этот полумягкий метод становится качественным только будучи использованным в каче­ ственном исследовании.

В самом деле, мягкие интервью только в качественном ис­следовании приобретают черты «качественности»: здесь не­формал изованность, недирективность и отсутствие унифика­ции означает не только особенности процедуры, но еще и способ реализации других, методологически важных характе­ристик качественного исследования. В частности, это: — представленность точки зрения «действующего субъекта»

на его языке;

272

Часть II • Исследовательские практики

ТемаЗ ' Метод интервью

273

 

— определенный не иерархический (или, точнее, стремящий­ся к неиерархичности) характер отношений между ин­тервьюером и информантом;

— качественный характер получаемой информации, которую принципиально нельзя представить в количественной форме¹.

Конечно, есть мягкие методы, которые всегда качествен­ные: они никогда не используются в классическом социологи­ческом исследовании. Речь идет о нарративном, лейтмотивном или фокус-групповом интервью. Вместе с тем такая однознач­ность характерна не для всех мягких видов интервью.

4. Стандартизованное (формализованное) интервью

4.1. Специфика стандартизованного (формализованного) интервью

Мы уже говорили, что стандартизованное (форма­лизованное) интервью характеризуется:

1 — предельно высокой степенью формализации; вопросы представлены в жесткой конструкции: в закрытой форме (т.е. с готовым набором вариантов ответов) и с однозначной формули­ ровкой. Однозначность формулировки вопроса означает, что вопрос должен быть задан только так, как сформулирован в оп­роснике, и не может быть переформулирован даже для лучше­го понимания респондентом. Фактически такое интервью приближается к анкетному опросу;

2 — высокой степенью структурирования интервью (или жесткой последовательностью вопросов, тем), что делает стра­тегию интервьюирования максимально директивной. Это озна­чает такой сценарий процедуры интервью, в котором в течение всего процесса интервьюирования интервьюеру принадлежит ведущая роль. Он зачитывает вопросы, четко следуя опроснику, и готовые ответы, респондент отвечает. В рамках такой страте-

¹ Здесь это означает невозможность использования кон­тент-анализа в качественном исследовании.

гии любые отклонения от вопросов интервью, любые «рассуж­дения» респондента «вокруг да около» считаются лишними, мешающими.

Конечно, этот вид интервью представляет собой скорее ве-беровский «идеальный тип», т.е. определенную мысленную конструкцию, нежели реальный инструмент сбора информа­ции, используемый социологами. Тем не менее даже «вкрапле­ние» открытых вопросов, т.е. вопросов без готовых ответов (а реальные опросники сегодня именно такие), не меняет его обшей «классической» направленности.

Такой вид интервью чаще всего используется в массовых опросах общественного мнения, а также в маркетинговых ис­следованиях, когда нужно определить распространенность того или иного социального феномена, его представленность в со­циально-демографических группах: определить, например, степень доверия к кандидатам на тот или иной выборный пост, меру готовности голосовать за них и т.д. либо, например, опре­делить частоту покупки конкретной марки кофе, иерархию критериев, используемых потенциальными покупателями при покупке косметики, и т.д.

4.2. Характер отношений между интервьюером и респондентом

Основной посыл методологии классического социо­логического исследования — изучение людей лишь как носите­лей некоей закономерности, которую надо открыть, на методи­ ческом уровне применительно к интервью проявляется как субъект-объектные отношения между интервьюером и респон­дентом. Для интервьюера респондент выступает только в каче­ стве объекта познания, источника информации. Именно поэто­му эти отношения здесь всегда подчеркнуто иерархические, неравные. В самом деле, интервьюер с помощью опросника, в котором уже «закодирована» исследовательская концепция, нуждается лишь в ответах на «готовые» исследовательские вопросы: «шаг вправо», «шаг влево» недопустимы. Такое ин­тервью максимально несвободно для респондента. Его действительные представления, которые порой не вписыва­ются в исследовательскую решетку, вынуждены корректиро-

274

Часть II ' Исследовательские практики

ваться, изменяться, чтобы найти себе место на готовой шкале-вопросе.

Интервьюер здесь не включен в процедуру интервью как личность с его пристрастиями, убеждениями, эмоциями. Да и респондент здесь предстает в «усеченном» варианте, как отве­ чающий на определенные вопросы (сам термин «респондент» произошел от англ. to respond — отвечать). Именно поэтому та­кое общение — это всегда ролевое взаимодействие, с четким «прописыванием» ролевых требований. Более того, именно соб­людение этих определенных нормативных предписаний гаран­тирует высокое качество такого интервью, определяет качество социологического исследования в целом.

В чем же заключается роль интервьюера в таком интервью, каковы ее основные содержательные элементы?

Прежде всего, интервьюер должен создать мотивацию к участию у опрашиваемых, т.е. сформировать положительное отношение к опросу; это необходимо сделать из-за того, что потенциальные респонденты, как правило, не заинтересованы в опросе, не испытывают чаще всего потребности отвечать на вопросы, задаваемые интервьюером.

Мотивация к участию создается двумя способами: обраще­нием к респонденту и контактными (первыми) вопросами ин­тервью. В свою очередь, обращение, чтобы быть эффектив­ным, должно содержать следующие элементы:

— название организации, проводящей исследования;

— цель исследования (зачем оно проводится, как будут ис­пользованы его результаты; где с ними можно ознакомить­ся);

— «правила игры» в процедуре интервью;

— гарантию анонимности для респондента.

Наряду с этими «обязательными» элементами обращение может включать и другие, ситуативные, которые интервьюер «придумает», чтобы побудить человека к участию в опросе. Не случайно даже классическое интервью при всей его заданнос-ти и жесткости — это не только техника, ремесло, но еще и ис­ кусство, хотя техники здесь и значительно больше, чем искус­ства.

Контактные вопросы, призванные «втянуть» респондента в общение с интервьюером, должны быть легкими, спокойны-

Тема 3 • Метод интервью                                                                            275

ми, личностно незначимыми, ответить на которые респонден­ту не стоит никакого труда. Как правило, это вопросы, касаю­щиеся ролевого статуса человека: профессии, должности, стажа работы, общего и в организации, места учебы, курса, факульте­та и т.д. Нельзя использовать в качестве контактных вопросы, касающиеся возраста, образования, семейного положения, до­хода респондента: это слишком значимая для человека инфор­мация, поле показателей его достижений и промахов, может быть, несостоявшихся надежд и разочарований.

Кроме того, интервьюер не должен создавать эффекта ин­ тервьюера, а точнее, должен стремиться к его минимизации. Сама возможность смещения информации за счет «неправиль­ных действий» интервьюера базируется на том методологиче­ском положении классической социологии, что представления о социальной реальности у респондентов существуют в уже сформированном виде до интервью. Они не конструируются в процессе взаимодействия, но лишь аккуратно (или не очень) «снимаются» интервьюером. Отсюда чем сильнее влияние ин­тервьюера на респондента, тем более искаженной получается информация.

В Теме 2, Часть I, мы подробно рассказывали о тех «непра­вильных» действиях интервьюера, которые ведут к смещению информации, к так называемому «эффекту интервьюера». Здесь лишь подчеркнем, что сама «борьба» с этим явлением яв­ляется выражением одной из главных методологических уста­новок классической парадигмы — установки на достоверность получаемой информации, на ее соответствие «истинному поло­жению дел». Именно поэтому главная задача интервьюера здесь — «не исказить», «не испортить» информацию, которую сообщает респондент. В рамках такой методологической пози­ции интервьюер — только бесстрастный регистратор услышан­ ного, только посредник между исследователем и респондентом, призванный «выдавать» истинную информацию.

Сегодня существует подтвержденная методическими иссле­дованиями точка зрения, согласно которой достоверность информации, «эффект интервьюера» определяется не только «правильной» (или неправильной) процедурой интервью, имиджем интервьюера, но и его социально-демографическими ха­ рактеристиками. При всем разнообразии и противоречивости

276

Часть II • Исследовательские практики

Тема 3 ' Метод интервью

277

 

результатов этих исследований некоторые общие выводы все-таки сегодня можно сделать¹.

Так, американские социологи полагают, что наиболее эффек­ тивное общение происходит между интервьюером и респондентом одинакового пола и молодого возраста, а наименее эффективное — когда они одного возраста, но разного пола¹. Польские социологи³, подтверждая эту мысль, полагают, что при общении интервьюера и респондента разных полов происходит заметное смещение информации: респонденты стремятся «выставить» себя в луч­шем свете, произвести впечатление⁴. Методические исследо­вания американских социологов показали, что «идеальными интервьюерами» чаще всего являются женщины в возрасте 30—40 лет, с высшим образованием, интраверты по своему психическому складу.

Наконец, интервьюер в процедуре интервью должен «контролировать» компетентность респондента, указывать на противоречие в его ответах, правда, в мягкой, уважительной форме. Обычно в стандартизованном интервью контроль ком­петентности прежде всего достигается сочетанием основных и контрольных вопросов опросника, а также использованием воп­ росов-ловушек. Вместе с тем и сама процедура интервью, когда интервьюер пытается указать на противоречие ответов, может «работать» на достоверность информации.

5. Нарративное интервью

5.1. Что такое нарративное интервью?

В нарративном интервью методологические посыл­ки качественной социологии выражены наиболее полно. Термин «нарратив» (narration) переводится с английского как «повест-

' Подробно см.: Погосян ГЛ . Указ. соч.

' Richardson S., Dodrenwend В ., Klin D. Interviewing, Its Forms and Functions. N.Y, 1965. P. 138.

³ Погосян Г . А . Указ. соч. С. 69.

* Впрочем, в учебнике В.А.Ядоеа «Социологическое иссле­дование: методология, программа, методы» указана прямо противоположная тенденция.

вование». Российский исследователь Е.Ярская-Смирнова да­ет такое определение нарративного интервью: «Разговор, специально организованный вокруг последовательности со­бытий»¹. В этом определении зафиксированы два важных мо­мента:

1 — этот вид интервью, так же как и все другие, специально организован для реализации исследовательских задач, т.е. выс­тупает методом исследования;

2 — последовательность событий означает здесь последова­тельность событии жизни информанта. В идеале информант начинает свое повествование с детства, с того момента, как он себя помнит, а заканчивает описанием событий своего настоя­щего.

Немецкий социолог Фриц Шютце, открыватель этого мето­да, «подсмотрел» «страсть» к рассказам о своей жизни в повсед­невности: преимущественно таким образом мы общаемся друг с другом. В этом смысле рассказы о событиях жизни, о пережи­том, по его мнению, являются «элементарным институтом че­ловеческой коммуникации... повседневной, привычной фор­мой коммуникации»².

Цель нарративного интервью — в максимальной представ­ленности жизненного опыта информанта, в представлении событий жизни так, как они были пережиты. Рассказы инфор­мантов — не прямое отражение объективных событий. Напро­тив, это всегда конструирование мира и конструирование человеком самого себя, когда информант выстраивает перед исследовате­лем реальность своей жизни так, как он ее видит на данный мо­ мент.

Начиная с 1980 г. этот метод стал активно использоваться в Германии в рамках исследовательской стратегии «история жизни», или в так называемых биографических исследовани­ях. Здесь объектами изучения выступали безработные, бездомные, пациенты психиатрических клиник, участники

¹ Смирнова - Ярская Е . Социокультурный анализ нетипично­сти. С. 158.

* Цит. по: Журавлев В . Ф . Нарративное интервью в био­графических исследованиях. С. 35.

278

Часть II • Исследовательские практики

Тема 3 ' Метод интервью

279

 

Второй мировой войны, представители тех или иных профес­сий и т.д.

Сегодня этот метод получил признание социологов во всем мире: пришло осознание, что с помощью нарративного интервью с его максимально выраженной субъектностъю исследователь мо­жет получить глубокий доступ к субъективному миру информан­та, что это — ценнейший источник информации о социальных процессах, в которые «встроена» жизнь каждого человека. Начи­нается его практическое освоение и в российской социологии¹.

S.2. Специфические черты

Прежде всего нарративное интервью максимально не формализовано. В то же время рассказ о жизни имеет свою внутреннюю структуру и логику: каждый человек в повседнев­ной жизни обладает интуитивной компетентностью относи­тельно правил построения рассказа (неважно, касается он какого-то конкретного случая или целой жизни). Эта компе­тентность служит гарантом того, что повествование будет по­нято слушателем. Интуитивная компетентность здесь — имп­лицитные (внутренние) правила, которые Ф.Шютце называет цуцвангами и в соответствии с которыми человек выстраивает свое повествование'. При этом он, как правило, может и не по­дозревать об их существовании: любой человек стремится сде­лать свой рассказ доступным пониманию и воспроизводству со стороны других людей, т.к. «в осмысленности, линейности и целостном представлении человеческой жизни равно заинте­ресованы как авторы автобиографических повествований, так и интервьюеры и исследователи»⁵. Эти правила коммуника­ции, эти ее внутренние требования чаще всего возникают тог-

'См.: Смирнова - Ярская Е . Указ. соч., а также: Судьбы лю­дей: Россия XX век. М,: Ин-т социологии РАН, 1996; Гот - либ А . С . Социально-экономическая адаптации россиян: факторы успешности—неуспешности//Социс, 2001. № 7 и др.

¹ Журавлев В.Ф. Указ. соч. С. 38.

³ Голофаст В . Б . Многообразие биографических повествова­ний//Социологический журнал. 1995. N° 1. С. 76.

да, когда рассказчик не имеет возможности предварительно планировать и подготовить свое повествование, т.е. если его рас­сказ — экспромт (отсюда вытекает и соответствующее требова­ние к технике интервьюирования).

Само это положение об интуитивной компетентности рассказчика, о выборе схем объяснения, понятных слушателю, базируется на методологических постулатах символического интеракционизма, этнометодологии, феноменологической социологии, объясняющих, как возможно понимание. Речь идет о знаменитом тезисе А.Шюца, называемом «тезисом вза­имных перспектив», с помощью которых преодолеваются раз­личия «индивидуальных перспектив»¹. В этнометодологии, как мы уже говорили, эти имплицитные правила называются «фо­новыми ожиданиями» и представляют собой образы действий безо всякой рефлексии, существующие в сознании и одинаковые для всех членов общности (см. Тему 3, Часть I).

Ф.Шютце выделяет такие имплицитные правила':

— целостность и законченность. Все важные и существенные для жизненного опыта рассказчика события излагаются в их целостной взаимосвязи, каждый конкретный эпизод получает законченный вид;

— сгущение. Поскольку рассказчик понимает, что в его распо­ряжении ограниченное количество времени, он вынужден останавливаться только на самых существенных (в его по­нимании) событиях своей жизни;

— детализация. Детализация здесь рассматривается как част­ный аспект целостности: вводя новую тему или новые име­на, рассказчик чувствует необходимость уточнять, прояс­нять конкретные обстоятельства.

Еще раз подчеркнем, что эти нарративные правила вытека­ют из логики нарративного жанра, воспроизводящего жизнен­ный опыт рассказчика (опыт переживания жизненных собы­тий) и всегда рассчитанного на понимание слушателя.

Еще одна значимая черта — нарративное интервью макси­ мально недирективно. Это означает, что оно кардинально

' Шюц А . Структура повседневного мышления // Социологи­ческие исследования. 1988.№2.С. 131.

' Цит. по: Журавлев В . Ф . Указ. соч. С. 37.

280

Часть II ' Исследовательские практики

Тема 3 • Метод интервью

281

 

снимает эту проблему «заданное™», несвободы информанта, предоставляя ему возможность самому в процедуре опроса конструировать реальность своей жизни или ее фрагмента. Интервьюер здесь утрачивает роль ведущего, управляющего процедурой интервьюирования — происходит реверсия (измене­ ние) ролей, и ведущим становится информант.

Образно говоря, в нарративном интервью воплотилась тос­ка социолога по «живому слову» во всех его красках и оттенках, тоска как результат усталости от часто безуспешных попыток найти слова, которыми говорит народ¹. В нарративах сам народ заговорил «во весь голос», получив возможность, может быть, впервые в социологическом исследовании говорить на своем языке. Да и слово «народ» здесь уместно употреблять только метафорически. В тексте нарратива в полный рост встает ин­дивидуальное во всей своей неповторимости и уникальности. В этом смысле нарративы — всегда «голоса из хора».

Можно выделить и еще одну особенность — нарративное интервью, пожалуй, единственный метод, позволяющий соци­ологу «схватить» процессуальностъ жизни, обычно ускользаю­щую от исследователя.

Конечно, внутренние изменения в объекте, «встроенные во временные координаты», можно изучать и другими способами: используя стратегию «кейс-стади» или проводя лонгитюдные ис­следования' как особый тип в рамках классической парадигмы.

Вместе с тем в исследовании типа кейс-стади временной интервал, как правило, очень узкий и редко превышает год. Лонгитюдное исследование, хотя и может охватывать значи­тельные по величине «куски» жизни, само по себе является скорее экзотикой в социологии, нежели распространенной ис­следовательской практикой, что, впрочем, вполне объяснимо: наша нестабильная, калейдоскопическая жизнь слишком пло­хо оборудована для подобного рода исследований.

' При разработке стандартизованного опросника социологу порой долго и мучительно приходится «отрабатывать» язык опросника, чтобы он был понятен респондентам.

² «Особость» лонгитюдного исследования состоит в том, что в нем изучаются одни и те же люди на разных этапах жизнен­ного цикла: сначала школьники, потом выпускники вузов и через несколько лет работы и т.д.

Вот эта ориентированность нарративного интервью на «схватывание» процессуальности жизни особенно востребова­на в эпоху перемен, когда социальное время спрессовывается, уплотняется, делается более насыщенным значимыми событи­ями. Наш исследовательский опыт использования этого метода для изучения социально-экономической адаптации россиян как процесса поведенческого и субъективного освоения того реального социального пространства, которое сегодня форми­руется, подтверждает это.

В самом деле, вряд ли можно было бы понять, что происхо­дит с людьми в период «резкого поворота руля*, без анализа их собственных повествований об этом. Как, впрочем, едва ли можно было бы без анализа нарративов ответить на столь мучи­тельный для судеб реформирования вопрос: «Почему одни лю­ди успешно вписываются в меняющуюся социальную реаль­ность, осваивая и конструируя новые «правила игры», в то время как другие остаются за бортом этого процесса?»

Стратегия проведения

Одна из особенностей техники нарративного ин­тервью заключается в том, что тема беседы сообщается инфор­манту непосредственно перед началом, а не заранее: рассказ дол­ жен быть экспромтом. До интервью в процессе переговоров о его проведении информанту следует сказать лишь несколько общих фраз, например что интервью будет затрагивать самые разнооб­разные аспекты, что ничего выходящего за рамки его компетен­ции не будет, а ответы формулируются в свободной форме.

Необходимость получения рассказа-экспромта объясняется двумя моментами:

— считается, что в таком рассказе, как правило, уменьшается вероятность появления пространных рассуждений, оценок вне связи с непосредственным жизненным опытом, с собы­ тиями жизни;

— считается, что содержание рассказа-экспромта в меньшей степени определяется особенностью ситуации взаимодей­ствия с интервьюером: неподготовленный к рассказу инфор­мант будет меньше стараться произвести впечатление на ин­тервьюера. В этом случае содержание рассказа будет в большей

282

Часть II • Исследовательские практики

ТемаЗ • Метод интервью

283

 

степени соответствовать жизненному опыту рассказчика. Это, конечно, не означает, что влияние контекста, т.е. ситуации об­щения с конкретным интервьюером, будет полностью устране­но. «Я* как результат коммуникации всегда присутствует (вспомним концепцию трех «Я» рассказчика — см. Тему 2, Часть II). Вместе с тем считается, что значимость этого «Я» в рассказе-экспромте несколько уменьшится. Ф.Шютце полагает, что нарративное интервью как процеду­ ра, процесс состоит из трех этапов¹.

• Первый этап — начало интервью и основной рассказ —
исследователь кратко формулирует просьбу или общий вопрос.
Это называется «нарративным импульсом», цель которого —
стимулировать информанта к рассказыванию истории своей
жизни. Нарративный импульс не должен затрагивать приват­
ных или неприятных для информанта тем.

После того как начался рассказ, функция интервьюера сво­дится кроли слушателя и стимулированию продолжения повест­ вования кивками головы и обычными для заинтересованного слушателя репликами «Хм-хм», «Что было дальше?» и т.д. В случае если респондент заканчивает повествование, ин­тервьюер должен попытаться задать новый вопрос. При этом вопрос должен быть задан так, чтобы у рассказчика не было не­ обходимости давать оценки и аргументы. Цель такого вопроса — стимулировать рассказ о периодах жизни, которые либо были недостаточно освещены, либо'вообще остались незатронутыми.

• Второй этап — «фаза нарративных расспросов». Рассказ­чику задаются вопросы о событиях, упомянутых им ранее в своем повествовании. Опять речь идет не об оценках и аргу­ментации. Интервьюер касается прерванных линий рассказа, малопонятных для него мест и предлагает информанту допол­нить или прояснить их.

• Третий этап — заключительная часть. Респондент по­лучает слово как «теоретик», развивая аргументацию, давая объяснения по поводу событий своей жизни. Таким «теорети­ческим» резюме интервью и завершается.

Нарративное интервью, как правило, записывается на дик­тофон, а потом транскрибируется.

¹ Цит. по: Журавлев В . Ф . Указ. соч. С. 39-40.

5.4. Отношения интервьюер — информант в нарративном интервью

В отличие от методологии классического социологи­ческого исследования, устанавливающей монологичные, субъ­ ект-объектные отношения между исследователем и исследуемым, методология качественного социологического исследования декларирует установление принципиально другого характера этих отношений: они становятся диалоговыми, субъект-субъ­ектными, отношениями равноправных партнеров исследова­тельского процесса.

На уровне процедуры интервью это означает, что в качест­венном интервью в целом и в нарративном как его наиболее «ярком» виде отношения между интервьюером и информантом также должны быть субъект-субъектные.

Однако действительно ли эти отношения являются межлич­ ностными отношениями двух субъектов общения, можно ли их назвать подлинно субъект-субъектными? На наш взгляд, мето­дологический посыл качественной социологии в ситуации ре­альных взаимоотношений в процедуре интервью «дает сбой».

В самом деле, социальные психологи утверждают, что меж­личностные отношения в процедуре общения (а интервью — это всегда общение) только тогда могут быть действительно субъект-субъектными, когда предполагают равенство партнеров в процессе общения, когда его участники выступают какравно активные и равно свободные партнеры. Вместе с тем в нарратив­ном интервью (как и в качественном вообще) интервьюер и ин­формант все же не могут рассматриваться ни как равно актив­ные, ни как равно свободные партнеры. Они — не равно активные партнеры в процедуре интервью в двух смыслах:

1 — прежде всего, они по-разному вовлечены в процесс об­щения, при этом разная вовлеченность «задана» различиями в выполняемых ролях. Здесь, несомненно, большая вовлечен­ ность информанта, в «свободном полете» рассказывающего ис­торию своей жизни или ее фрагмента. Вовлеченность ин­тервьюера здесь минимальна и сводится лишь к выражению знаков заинтересованности в рассказе. Она обусловлена самим императивным требованием его невмешательства в повество­вание информанта. Все то немногое, что он делает в процедуре

284

Часть II ' Исследовательские практики

Тема 3 ' Метод интервью

285

 

интервью, — и «нарративный импульс», и всевозможные меж­дометия «гм», «ага», и короткие фразы типа «как это интерес­но», «неужели все это было» — служат только одной цели — максимально "раскрепостить"» информанта;

2 — у исследователя и информанта совершенно разная моти­ вация к участию в интервью. Для информанта это всегда навя­ занная деятельность, общение здесь в большей или меньшей степени вынужденно. Конечно, в нарративном интервью эта вынужденность несколько сглаживается: рассказ о себе, своей жизни — обычная повседневная практика. В процедуре ин­тервью информанты часто оказываются увлеченными самим процессом, да и «проговаривание жизни» нередко выступает экзистенциальной потребностью поиска ее смысла: рассказывая свою историю жизни, человек зачастую «избавляется от неу­добной жизненной ситуации, изживает неприятности»'. Поэ­тому навязанная «обязательность» повествования нередко ухо­дит на второй план для информанта, хотя принципиально все-таки остается.

Интервьюер и информант — не равно свободные субъекты общения, если под свободой понимать отсутствие жесткой рег­ламентации процедуры общения, ее неформальный характер. Действительно, подлинно свободное неформальное межлич­ностное обшение предполагает, что партнер сам по себе — цель общения, это фактически бескорыстное общение. В процедуре нарративного интервью (и качественного в целом) — другая ситуация. Жизненный мир информанта интересен исследова­телю прежде всего в контексте познавательной задачи, в гори­зонте его пусть интуитивного, смутного, но все же некоторого содержательного образа результата. Само поведение интервь­юера в процедуре интервью не есть проявление его личной за­интересованности, проявление его субъективности, но всегда лишь имитация непринужденной беседы, всегда искусственный и искусный способ «разговорить» информанта, чтобы его по­нять. Да и общение это достаточно «одностороннее»: сам ин­тервьюер не «раскрывает», как правило, себя, свой внутрен­ний мир.

¹ Бургос М . История жизни, рассказывание и поиск себя // Вопросы социологии. 1992. Т.1. № 2. С. 129.

Исключение составляют современные феминистски ориен­тированные качественные исследования, пытающиеся «впи­сать опыт женщин в сферу научного рассуждения» и потому вынужденные «продвигаться к созданию новых методов, при­годных для описания женских жизней и их активности, не по­кидая при этом границ социологии»¹. Для них характерна попытка изменить эти отношения, сделать их «более гуманны­ми», неиерархическими, осуществить реальное равноправное партнерство в процедуре интервью. Такое «переделывание» ти­пичных для качественного интервью отношений обусловлено прикладной направленностью феминистских исследований: стремлением преобразовать положение женщин, «просветить» их как группу, находящуюся в подчиненном положении в мужском мире. Фактически такие исследования — сплав ис­следовательской и преобразовательной деятельности. Не слу­чайно К.Панч выделяет особый тип исследования — action research ¹ (исследование с акцентом на преобразовательную деятельность), в ходе которого исследователь целенаправ­ленно старается одновременно производить сбор данных и изменять поведение женщин. Оба участника в таком ин­тервью равны в том плане, что они не только могут, но и должны активно взаимодействовать, апеллировать к своему личному опыту и опыту других, отвечать на вопросы друг друга. Интервьюер получает полное право активно оказы­вать влияние на ход мыслей собеседницы путем объяснения, убеждения. Чаще всего участники такого интервью стано­вятся друзьями, между ними устанавливаются близкие, дру­жеские отношения. Отношения, складывающиеся в таком интервью, — это практически неформальное межличностное общение.

В качественном интервью и в нарративном как в его виде, не преследующем феминистских целей, иная ситуация: отношения интервьюер—информант все-таки иерархичны и в этом смысле — не подлинно субъект-субъектные. В то же время

¹ Клименкова Т . Феминистские стратегии интервьюирова­
ния и анализа данных.

² Punch К . Op. oil. P. 143.

286

Часть II • Исследовательские практики

ТвмаЗ • Метод интервью

387

 

здесь гораздо большая степень субъектной выраженности ин­ форманта, гораздо меньшая степень регламентации процеду­ ры общения в сравнении с классическим интервью. И пото­му эти отношения — не субъект-объектные. Очевидно, здесь имеет место особый тип субъект-субъектных отноше­ний, основанных на сохранении определенной дистанции, когда четко различаются интервьюер и исследуемый субъ­ект. Можно даже сказать, что у исследуемого субъекта оста­ется «объектная» сторона — ведь он интересен интервьюеру в первую очередь не как уникальная личность с набором уникальных характеристик, но как носитель именно техха-рактеристик, которые значимы с точки зрения целей и задач исследования.

5.5. Проблема истины в нарративном интервью

Мы уже говорили, что рассказ информанта в нарра­тивном интервью — это всегда и результат коммуникации ин­ тервьюера и информанта, их совместного «здесь и сейчас» конструирования реальности.

Реальное взаимодействие (вспомним прагматизм. — А-Г.) — это всегда и процесс производства самосознания субъектов общения. Важный элемент такого взаимодействия — это ожидания и оценки Другого, на которые каждый участник взаимодействия обязательно ориентируется. Отсюда и принципиальная драматургическая множественность иден-тичностеи индивида: взаимодействие, по И.Гофману¹, всег­да происходит не столько между индивидами как субъекта­ми, целостными личностями, сколько между разными социальными ликами индивидов, как бы между изображаемы­ми ими персонажами.

Это означает, что нарратив как продукт сотворчества иссле­дователя и информанта в значительной мере зависит от «лика» интервьюера, и прежде всего от того, к какой группе в резуль­тате процесса стереотипизации в процедуре интервью он отне­сен информантом.

¹ Гофман И . Представление себя другим в повседневной жизни. М.: Канон-Пресс-Ц, 2000. С. 52.

Наш исследовательский опыт показывает, что отнесение информантом интервьюера к группе «юных, не знающих жизнь» порождает повествование, которое существенно отли­чается от нарратива как результата взаимодействия между ровесниками'. То есть один и тот же человек-информант мо­жет «выдавать» достаточно разные нарративы, зависящие от контекста, от того, как он определяет ситуацию общения с ин­ тервьюером. Фактически это означает появление нарративов-черновиков, равнозначных нарративов, принципиально не имеющих «чистовиков», т.е. единственно «правильных» пове­ствований².

Но что делать с этим социологу, пытающемуся сквозь ин­дивидуальное «прозреть» типическое? Возвращаться не­сколько раз к одному и тому же информанту в надежде «ухва­тить» как можно больше его идентичностей, что сделать неимоверно трудно, и рассматривать каждый такой нарратив как самостоятельный? Или оставить эту пустую затею, до­вольствоваться получившимся нарративом и успокаивать себя тем, что получившееся после анализа таких нарративов теоретическое знание — всего лишь исследовательская ин­терпретация, не претендующая на «истину в последней инс­танции»?

Впрочем, есть еще один выход — триангуляция, т.е. исполь­зование дополнительных методов, повышающих «обоснован­ность» теоретических выводов нарративного анализа (если, ко­нечно, социолог работает в рамках тяготеющего к научному направления качественных исследований).

¹ Это утверждение основывается на методическом экспери­менте , проведенном нами в рамках уже упоминавшегося исследования социально-экономической адаптации росси­ян. Жизненные истории, рассказанные 50-летней женщи­ной интервьюеру — студентке социологического факульте­та и через короткий промежуток времени (1,5 недели) — опытному социологу с 30-летним стажем, были фактически разные.

* Лехциер В . Л . Апология черновика, или "Пролегомены ко всякой будущей...»//Новое литературное обозрение. 2000. №4.

288

Часть II • Исследовательские практики

ТемаЗ • Метод интервью

289

 

6. Полуформализованное интервью

Полуформализованное интервью представляет со­бой интервью с путеводителем, в котором обозначены темы бе­седы, а также внутри некоторых тем присутствуют закрытые вопросы (вопросы с готовыми ответами). Такое интервью за­нимает промежуточное, как мы уже говорили, положение на шкале комплексного критерия формализации, стандартизации и структуризации; стремится к умеренной директивности.

С одной стороны, благодаря частичной формализации, данные, полученные с помощью таких интервью, сравнимы и пригодны для типологизации и математической обработки. Это делает их сопоставимыми и с количественными данными.

С другой стороны, полуформализованное интервью доста­точно гибко и восприимчиво, «чтобы уловить и зафиксировать непредвиденные, но интересные повороты темы»': оно апел­лирует к естественному ходу мыслей респондента, давая ему возможность свободно высказываться на «своем языке». Воп­росы большей частью имеют самые общие формулировки в на­дежде получить разнообразный спектр ответов, не «пропущен­ных» сквозь исследовательскую решетку, как это имеет место в формализованном интервью. Сами формулировки также не являются жесткими и могут быть переформулированы близко к тексту. Промежуточность полуформализованного интервью проявляется и в степени разделения ролей исследователя и ин­ тервьюера.

В формализованном интервью с его единообразием и уни­фикацией интервьюер, как правило, только посредник между исследователем и респондентом, четко следующий инструкци­ям исследователя. Роли исследователя и интервьюера здесь максимально разделены. Интервьюеры в таком интервью — спе­циально обученные люди, составляющие обычно постоянно действующую сеть: они приглашаются для работы в очередном исследовании.

В неформализованном качественном интервью, т.е. исполь­зованном в качественном исследовании и потому ориентиро-

ванном на понимание информанта, чаще всего интервьюеры — сами исследователи.

В полуформализованном интервью, которое используется в классическом исследовании, интервьюерами могут быть как ис­следователи, так и специально обученные люди.

Российский исследователь этого вида интервью Н.В.Весел­кова' полагает, что термин «полуформализованное интервью» представляет собой название группы интервью, в которой мож­но выделить по меньшей мере два подвида: полуформализован­ное интервью мягкого и жесткого формата.

Отнесение к жесткому или мягкому формату зависит от степени директивности-недирективности структуры ин­тервью, а значит, и техники интервьюирования. В жестком формате полуформализованного интервью путеводитель со­держит не просто темы, но и упорядоченный перечень форму­лировок вопросов. В мягком формате темы упорядочены в логической последовательности, что способствует плавному течению беседы. В то же время информант может «переска­кивать» с одной темы на другую, самостоятельно выбирая понятную ему последовательность. Интервьюер здесь под­держивает такой ход беседы, соответственно делая «перео­риентировку на местности» — записывая ответы в соответ­ствующий вопрос путеводителя.

Такое полуформализованное-интервью, по мнению Н.В.Бе­седковой', по процедуре представляет собой оптимальный диа­ лог². Это — не фактически монологичная ситуация формализо­ванного интервью, где властвует интервьюер, жестко структурируя процедуру общения. Это и не ситуация нарратив­ного интервью с его «монологичностью наоборот», где властву­ет респондент, определяя ситуацию общения. Полуформализо­ванное интервью — это «улица с двухсторонним движением»: интервьюер не только задает определенным образом упорядо­ченные вопросы, но может и следовать за логикой информан­та, подстраиваясь под нее.

 

¹ Веселкова Н . В . Методические принципы лолуформалиэо-ванного интервью. С. 31.

' Веселкова И . В . Указ. соч. С. 30. 'Тамже. С. 43.

Ю Гоглиб А.С

290

Часть II • Исследовательские практики

7. Фокусированное групповое интервью

7.1.  Общая характеристика

Фокусированное групповое интервью — это разно­видность качественного интервью, т.к. используется только в качественных исследованиях.

В его названии, как кирпичи в основании здания, положены два термина, определяющие его облик: «фокусированное» и «группа». Попробуем подробнее разобраться с этими понятиями.

Термин «фокусированное интервью», а точнее, сфокусиро­ ванное (focused), впервые был введен в поле социологии изве­стными американскими социологами Р.Мертоном, М.Фиске и П.Кендаллом в 1946 г. в их ставшей уже классической книге «Фокусированное интервью»¹. С тех пор эти социологи, впер­вые осмыслившие специфичность, «особость» этого вида ин­тервью, и считаются его авторами. Роберт Мертон с коллегами выделил ряд существенных характеристик фокусированного интервью:

— интервьюируемые люди должны быть участниками некоей определенной ситуации;

— гипотетически важные элементы, а также характер, про­цессы и общая структура этой ситуации предварительно проанализированы социологом, на основе чего он выдви­гает гипотезы;

— на основе этого анализа разработан план проведения интер­вью, в котором очерчены области исследования и гипотезы;

— интервью фокусируется на субъективных переживаниях лиц по поводу заранее проанализированной ситуации. Американские социологи специально не анализировали

индивидуальную или групповую форму фокусированного интервью, относя эти черты в равной степени к двум фор­мам.

' Merton R.K., Fiske M. and Kendall P.L. The Focused Interview. Glencoe(IL): Free Press, 1946.Термин этот, на наш взгляд, дос­таточно условен. Мы уже говорили ранее, что в любом даже самом качественном интервью отношения между интервьюе­ром и информантом все-таки иерархичные, неравные.ноэтои другая иерархичность.

ТемаЗ • Метод интервью                                                                            291

Термин «группа», широко используемый в социологии и психологии, здесь означает малую группу, т.е. малочисленную по составу совокупность людей, находящихся в непосредствен­ном личном общении друг с другом. Здесь это группа участни­ков интервью, находящихся в непосредственных личных контак­ тах друг с другом по поводу обсуждаемой темы и ее аспектов в течение времени интервью.

Количество участников, как правило, колеблется от 7 до 10 человек, хотя оптимальный объем группы, по данным исследо­ваний, 8—9 человек. Впрочем, некоторые авторы полагают, что самое оптимальное количество людей в группе еще меньше — 5—7 человек'. Требование такого небольшого количества участ­ников обусловливается опасениями социологов, что фокус-групповое интервью в противном случае приобретает черты, снижающие качество получаемой информации:

— стиль работы модератора вынужденно становится более ди­рективным, жестким;

— уменьшается возможность высказаться для каждого участни­ка, что порождает их неудовлетворенность фокус-группой, а также снижает возможное разнообразие мнений, позиций;

— в такой ситуации, когда каждый из участников выступает нечасто, увеличивается вероятность «длинных речей», со­держащих информацию лишнюю, не относящуюся к об­суждаемой теме;

— возрастает вероятность «кулуарных» обсуждений, когда часть
участников «выпадает» из общего разговора, и группа распа­
дается на микрогруппы, имеющие свой предмет обсуждения.
Первоначально фокусированное интервью в группе следова­
ло за традиционным опросом, преследуя цель более детального
объяснения (углубления) его результатов.

Сегодня фокус-групповое интервью, переживающее с 1980-х годов «эпоху Ренессанса», несколько меняет свои целе­ вые ориентиры. Это проявляется по меньшей мере в двух ас­пектах:

— результаты его использования имеют самостоятельное зна­
чение. Они чаще всего не дополняют («углубляют») данные

' Debus M . Handbook for Excellence in Focus Group Research. P. 13.

292                                                   Часть II • Исследовательские практики

классического опроса, но реализуют цели и задачи самос­тоятельного исследования. Фокус-группы в таком качестве используются в социологии политики, социологии рекла­мы, маркетинге; — стимулом выступает не только конкретное событие, в кото­рое участники интервью должны быть включены «до того», но и область социальной реальности, в которую они так или иначе погружены и которая становится темой обсужде­ния. На фокус-группе, например, может обсуждаться тема предстоящих выборов губернатора или отношения к слога­нам рекламной политической кампании кандидата на ту или иную выборную должность и т.д. Такое фокус-групповое интервью, посвященное узкой те­ме, стремящееся «дойти до конца» в ней, фактически стано­вится глубинным.

Кроме того, современное представление о фокус-группах включает понимание того, что информация, которая произ­водится в рамках этого метода, не просто сумма индивидуаль­ных мнений, но всегда продукт организованной дискуссии и групповой динамики. Ответ на вопрос, «вброшенный» ин­тервьюером (здесь он называется модератором. — А.Г.) для обсуждения, стимулируется присутствием других участников, рождается и аргументируется в споре (или согласии) с дру­гими.

По мнению английского исследователя Р.А.Крюгера, фо­кус-группа — это «сообщество людей, объединенных в группы по определенным критериям, в результате чего в ходе группо­вой дискуссии производятся данные, имеющие качественный характер»¹.

Такая фокус-групповая дискуссия особенно эффективна, по мнению Р.А.Крюгера, «когда необходимо понять, что люди думают и чувствуют, поступая определенным образом»².

Это рассмотрение и процесса сбора данных, и их интерпре­тации в контексте групповой динамики, т.е. процессов постоян­ного взаимодействия и взаимовлияния участников группы,

' Krueger A.R. Focus Groups. A Praclical Guide Applied Research. P. 27.

'Ibid. P. 14.

 

293

ТемвЗ ■ Метод интервью

является важнейшим методологическим принципом фокусиро­ванного группового интервью в его сегодняшнем понимании.

Наиболее распространенная форма фокусированного груп­пового интервью сегодня — это интервью с путеводителем (гайдом), в котором последовательно представлены только те­мы, требующие обсуждения¹.

Именно такое фокусированное групповое интервью зани­мает срединное место на шкале комплексного критерия: оно, с од­ной стороны, предполагает директивную стратегию — дискус­сией здесь управляет модератор, достаточно четко следующий логике гайда; с другой стороны, оно не формализовано — обсуж­даемая тема, как правило, представлена открытыми вопросами.

7.2. Подбор участников группы

Рекрутирование людей в фокус-группу происходит в соот­ветствии в целями и задачами исследования. Так, например, цель проведенного нами маркетингового исследования состоя­ла в том, чтобы определить отношение к новому для одного из самарских банков банковскому продукту «Доверительное уп­равление средствами клиентов». Соответственно, участниками фокус-группового интервью, т.е. объектом исследования, стали потенциальные потребители этого продукта: люди с ежемесяч­ным доходом на 1 человека не ниже 15—20 тысяч рублей.

Очень часто гипотезы, выдвигаемые исследователем в про­цессе фокус-группового исследования*, «завязаны» на социаль­но-демографические характеристики. Тогда возникает необхо-

¹ В практике социологических и маркетинговых исследова­ний представлены и другие варианты: более жесткий, фор­мализованный с закрытыми вопросами, и наоборот, неди­рективный, неформализованный, когда исследователь отчасти теряет управление группой: переходы от одной те­мы к другой производят сами участники.

* Фокус - групповое исследование — термин, применяемый в социологии для обозначения целостного исследователь­ ского процесса , основанного на использовании фокус-груп­пового интервью и включающего определенные способы обработки полученной информации и формы представле­ния результатов.

294

Часть II • Исследовательские практики

Тема 3 • Метод интервью

295

 

димость проведения нескольких фокус-групп, участники кото­рых различаются наиболее значимыми социально-демографи­ческими параметрами. Так, например, гипотеза о влиянии уровня образования на отношение к лозунгам рекламной по­литической кампании, выдвинутая нами в исследовании, обус­ловила необходимость проведения нескольких фокус-групп, раз­личающихся по уровню образования участников.

Сегодня существует целый ряд методических принципов, правил формирования фокус-групп.

1 — фокус-группы должны быть гомогенными (однородны­
ми) по своим социальным характеристикам; в гетерогенных
(разнородных) группах возникает целый комплекс нежела­
тельных социально-психологических явлений: чаще всего это
замыкание участников группы в себе, общая заторможенность
динамики обсуждения, возникновение атмосферы неискрен­
ности или даже конфликта.

Гомогенность группы означает, что участники не должны значительно различаться по статусу (должности), уровню обра­зования и возрасту. Значимость гомогенности по полу — воп­рос сегодня дискуссионный. Во всяком случае, допускается разнородность группы по полу (при условии равного количест­ва мужчин и женщин), если тема обсуждения — не специфи­чески женская или мужская. Считается, что в этом случае особые социально-психологические отношения между мужчи­нами и женщинами, которые могут возникнуть в группе, не так уж существенно влияют на искренность участников, их аргу­ментацию своих мнений.

2 — фокус-группы должны формироваться из рядовых
участников обсуждаемой ситуации, «людей с улицы». Именно
поэтому для участия не допускаются, с одной стороны, «знато­
ки», специалисты в обсуждаемой области деятельности; с дру­
гой — социологи, психологи, журналисты, специалисты в об­
ласти рекламы: считается, что эта группа профессионалов
обладает высоким уровнем осведомленности в различных сфе­
рах общественной жизни.

Такое неприятие экспертов, компетентных людей здесь объясняется тем, что фокус-группы, как правило, производят информацию, необходимую для принятия управленческих реше­ ний в маркетинге, социологии политики, рекламы. Вместе

с тем сами эти решения всегда ориентированы на массового участника политической кампании, рядового потребителя рек­ламной продукции для того или иного товара.

3 — участники фокус-группы не должны быть знакомы друг с другом: предварительное («до того») знакомство может суще­ственно повлиять на искренность участников, их мотивацию к участию.

В целом окончательный отбор участников производится организатором группы с помощью анкеты-фильтра. Эта анке­та содержит критерии отбора, разработанные исследователем, в форме закрытых вопросов. Потенциальные участники, чьи социальные характеристики совпадают с необходимым значе­нием критерия (например, соответствующий возраст или тре­буемый уровень среднемесячного дохода на 1 человека в семье и т.д.), и становятся реальными участниками фокус-группы.

7.3. Процедура фокус-группового интервью

Как правило, такое интервью происходит в ком­фортно оборудованном помещении за «круглым столом»: участники должны видеть друг друга и модератора. Оптималь­ное время обсуждения — I час — 1 час 20 минут. Вся процедура интервью записывается с помощью аудио- или лучше видеотех­ники. Необходимость использования этой техники диктуется как чисто процедурными соображениями (модератор участвует в дискуссии и потому не может записывать информацию), так и методологическими: камера или магнитофон фиксирует не только вербальную, но и невербальную жестовую информацию, показывающую отношение участников фокус-группы к обсуж­даемому вопросу.

Чаще всего, особенно если это фокусированное групповое интервью используется в маркетинговом исследовании, проце­дура интервью предполагает наблюдение за ним со стороны за­ казчика. Технически это может быть осуществлено из обычной соседней комнаты с помощью телевизионного приемника или из специально оборудованного помещения с полунепроницае­мым стеклом. Такое наблюдение позволяет представителям за­казчика «вмешиваться» в ход интервью, для того чтобы полу­чить более детальную информацию по «вдруг всплывшим»,

296

Часть II " Исследовательские практики

Тема 3 * Метод интервью

297

 

неожиданным, но важным для него аспектам обсуждаемой те­мы. Правда, это вмешательство производится опосредованно: модератору передаются записки с просьбой поподробнее оста­новиться на интересующем заказчика элементе обсуждения.

Социологическая этика предписывает модератору обяза­тельно рассказать участникам о назначении используемой тех­ники, а также о том, что ход их обсуждения поставленных воп­росов наблюдается представителями заказчика с определенной содержательной целью.

Ранее мы уже говорили, что организация групповой дис­куссии предполагает роль «дирижера», ведущего эту дискуссию, модератора. Термин «модератор» происходит от латинского слова moderate , что означает умеренный, средний. Отсюда глав­ная процедурная задача модератора — так руководить дискус­сией, чтобы «умерять» повышенную активность одних участ­ников и, напротив, «вытаскивать» для обсуждения, побуждать говорить молчаливых и застенчивых.

В целом и техника, и искусство ведения группы модера­тором должны быть направлены на создание доброжела­тельной социально-психологической атмосферы, в которой участникам было бы комфортно общаться, обсуждать пред­ложенные темы: только такая атмосфера стимулирует иск­ренность информантов, их готовность к сотрудничеству, ар­гументации своих мнений, не вызывает боязни сказать «не то».

Модератор, работая в группе, может демонстрировать раз­личные стили, отличающиеся мерой директивности, а также характерными особенностями его техники. Исследователи вы­деляют целый спектр таких стилей¹: «растерянный и запуган­ный модератор», «авторитарный модератор», «попуститель­ствующий модератор», «слишком активный модератор», «наивный модератор», «модератор-комедиант», «соблазняю­щий модератор», «ведущий-психотерапевт», «модератор-пи­сатель» и т.д. При этом вьщеляются конструктивные стили и деконструктивные, снижающие качество получаемой ин­формации.

Опытный модератор может даже менять стиль ведения фо­кус-группы в зависимости от социальных характеристик респон­ дентов, а также целей и задач исследования.

В любом случае следует помнить, по мнению американской исследовательницы фокус-группового интервью Мэри Дебас, ключевые моменты роли модератора¹:

— модератор — не учитель;

— модератор — не судья;

— модератор не смотрит свысока на респондентов;

— «модератор соглашается или не соглашается с тем, что гово­рят респонденты»;

— модератор «не вкладывает свои слова в рты респондентов». Кроме того, добавляет она, в фокус-группе, как, впрочем,

и в любом другом интервью, не бывает правильных или непра­вильных ответов.

Идеальный модератор в процессе интервью «держит» две цели:

— содержательную, т.е. получение информации для решения содержательных задач исследования, подтверждения или производства новых гипотез. Здесь он стремится обсудить все грани темы, представленные в гайде, и как можно де­тальнее. При этом он должен «уложиться» в отведенное вре­мя;

— процедурную, техническую. Здесь модератор стремится руко­водить дискуссией с учетом всех тех процессов, которые ха­рактеризуют малую группу, «направляя» их на решение содер­ жательных задач.

Как и в любом качественном исследовании, модератор — тончайший инструмент, личностные качества и профессиона­лизм которого определяют полноту и уникальность получае­мой информации.

Вопросы для самоконтроля

1. Дайте определение метода интервью.

2. Назовите критерии, по которым можно классифици­ровать виды интервью.

 

¹ Белановский С . А . Метод фокус-групп. С. 155-162; Дмитри­ева Е . Фокус-группа в маркетинге и психологии. С. 61-65.

DebusM . Op.cit. P. 18.

Тема 4

Метод наблюдения в социологическом исследовании

Ключевые понятия : Виды наблюдения, структурированное наблюдение, включенное наблюдение, Карточка (протокол) наблюдения, Дневник наблюдения, элементы наблюдаемого поведения, контекст изучаемой ситуации, этические аспекты

Идите и сядьте в вестибюлях роскошных отелей и у дверей ночлежек: расположитесь на яхтах Зо­лотого берега и в импровизированных постелях в трущобах; устройтесь в партере оперного театра и за стойкой стриптиз-бара. Короче говоря, джентльмены, идите и испачкайте зад ваших штанов в настоящем исследовании.

Роберт Парк. Из речи перед студентами-социологами Чикагского университета

Основные положения

Термин «наблюдение» используется в научном зна­нии в двух смыслах: широком и узком.

В широком смысле наблюдение понимается как любая по­левая процедура, связанная с получением эмпирической ин­формации. В этом своем значении наблюдение как способ эмпирического познания противостоит методам теоретиче­ского косвенного «кабинетного» познания. Отголоском такого понимания в социологии является термин единица наблюдения, используемый в теории выборочного метода. Напомним, что единицами наблюдения выборочной сово­купности здесь выступают люди, которых предполагается опрашивать.

Тема 4 • Метод наблюдения______________________________ 301

В узком смысле наблюдение — специфический метод сбора первичной информации. Наблюдение в этом своем значении пред­ ставляет собой целенаправленное непосредственное восприятие определенной ситуации (события), а также регистрацию резуль­ татов этого восприятия в соответствующих документах.

В этом определении заложено несколько идей, характери­зующих специфику метода.

Прежде всего, это идея целенаправленности. Целенаправ­ленность здесь означает принципиальное отличие такого наб­людения от обыденного, имеющего место в повседневной жиз­ни, которое всегда непреднамеренно, непроизвольно и потому «вплетено» в «жизненную ткань» каждого человека. Обыденное наблюдение считается каждым человеком, его использующим, само собой разумеющимся и потому не выделяется в качестве способа повседневного познания. Напротив, в европейской культуре, и прежде всего в научном познании в его нововремен-ной форме, наблюдение всегда рассматривалось как инстру­мент познания: с целенаправленного эмпирического созерца­ния, как правило, начинается любое научное изучение выделенного объекта. Целенаправленность наблюдения пред­полагает четкое выделение его целей и задач.

Еще одна черта — непосредственность восприятия, которая означает одновременность, синхронность события и его наб­людения, прямую регистрацию этого события. Наблюдение позволяет увидеть или понять наблюдаемое событие в его цело­стности, во всех красках и оттенках, в его «живом настоящем», творящемся «здесь и сейчас», в присутствии исследователя. Правда, это «живое настоящее» по-разному «схватывается» в ко­личественной и качественной парадигмах. В количественной — через визуальную количественную фиксацию выделенных иссле­дователем переменных — элементов поведения; в качествен­ной — через понимание нерасчлененного целостного, перед ис­следователем данного поведения, в т.ч. и речевого. В то же время непосредственность восприятия события, творящегося на глазах наблюдателя, означает, что события и ситуации не­возможно повторить, они принципиально неповторимы: в другое время и событие, и наблюдатель будут другими. В целом эта черта метода наблюдения по-разному оценивается в классиче­ской и качественной парадигмах.

302

Часть II • Исследовательские практики

В классическом социологическом исследовании с его наце­ленностью на достоверное описание реальности, на поиск за­кономерностей, на широкие обобщения, локальность наблю­дения, его частный характер принципиальная невозможность повторения события считается серьезным недостатком этого метода. Классическая социология находит два выхода из этой ситуации, взаимодополняющих друг друга:

1 — для повышения достоверности информации она делает ставку на систематичность наблюдения, пытаясь «схватить» типическое, наблюдая событие (ситуацию) много раз с опреде­ ленной регулярностью и по возможности в разных условиях: обыденных, экстремальных и т.д. Не случайно некоторые учеб­ники вводят даже термин «систематическое визуальное воспри­ятие» в теоретическое определение метода наблюдения¹, что на самом деле неверно: модификация этого метода в классической социологии выдается за определение сущности этого метода.

2 — кроме того, может быть, понимая определенную тщет­ность этих усилий, классическая социология отказывается признать наблюдение в качестве «полноценного» метода, счи­тая его дополнительным к другим методам сбора первичной со­циологической информации или методом, способным рабо­тать только на разведывательном этапе. Второе тоже означает его маркирование в качестве неосновного: на этой стадии, как мы уже говорили, не создается никаких обобщений, могущих быть распространенными.

Напротив, качественный подход, нацеленный, как мы пом­ним, на изучение частного, приватного, и не претендующий на широкие обобщения, не видит в локальности выводов, получен­ных этим методом, ничего предосудительного, и часто делает ставку на этот метод как основной, ведущий (вспомним, например, этнографическую стратегию качественного исследования. — А.Г.).

Сегодня в литературе представлено несколько классифика­ций этого метода по разным основаниям:

• По способу организации наблюдения можно выделить по­ левое (наблюдение осуществляется в естественных условиях)

' Петров Э . П . Понятие «наблюдение» в социологии // Мето­ды сбора информации в социологических исследованиях. М.: Наука, 1990. Кн. 2. С.150.

Тема 4 ■ Метод наблюдения                                                                        303

и лабораторное (наблюдение в экспериментальной ситуации). Понятно, что в рамках качественного подхода с его стремлени­ем изучать людей в естественных условиях лабораторное наб­людение не используется. В то же время в рамках классического подхода может использоваться и то и другое.

• По степени формализованности выделяется структури­
рованное наблюдение и бесструктурное.

Структурированное предполагает представление наблюдае­мого поведения в виде структуры, состоящей из совокупности элементов. Сами эти выделяемые исследователем элементы яв­ляются индикаторами более общих свойств (признаков), кото­рые выделены в качестве предмета исследования. Такой вид наблюдения воплощает в себе методологию классического со­ циологического исследования, т.к. предполагает количественную фиксацию выделенных элементов.

Бесструктурное наблюдение не предполагает расчленения наблюдаемого поведения на элементы с их четкой фиксацией. Здесь скорее регистрируются исследователем наиболее часто встречающиеся формы поведения или, напротив — яркие, не­обычные. Бесструктурное наблюдение может использоваться в классическом социологическом исследовании на разведыва­тельном этапе, но чаще всего оно используется в качественных исследованиях.

• По степени включенности наблюдателя в изучаемый
процесс можно выделить резко полярные его виды: невключен-
ное и включенное (участвующее) наблюдение.

При невключенном наблюдении исследователь не является участником изучаемой ситуации, наблюдает ее со стороны. При этом пространственно исследователь находится рядом с людьми, чье поведение он изучает: так, можно наблюдать поведение учеников в классе, находясь в этом классе, как правило, на последних партах, или невключенно можно наб­людать производственное совещание руководителей под­разделений с директором завода, находясь в кабинете дирек­тора. Позиция исследователя — отсутствие совместных действий, каких бы то ни было отношений с участниками на­блюдаемой ситуации. Исследователь здесь — чужой, который .и не пытается стать «своим», четко обозначая свое положение другого.

304

Часть II ' Исследовательские практики

Тема 4 ■ Метод наблюдения

305

 

При включенном наблюдении имеет место принципиально другая картина. Исследователь в такого рода наблюдении — чужой, который под разными предлогами становится своим, т.е. делается равноправным участником той ситуации, которую изучает. В идеальном варианте такого наблюдения изучаемые люди даже не догадываются о его исследовательской роли.

Можно выделить и промежуточные виды, характеризую-щие разный уровень включенности исследователя и находящиеся между рассмотренными выше полюсами: включенное — не-включенное наблюдение. Эти «промежуточные* виды характе­ризуются соответствующими ролями наблюдателя:

— наблюдение, в котором наблюдатель занимает позицию участник-наблюдатель. Такой вид наблюдения можно было бы назвать преимущественно включенным (участвующим);

— наблюдение, в котором наблюдатель занимает позицию наблюдатель-участник. Это — преимущественно невключен- ное наблюдение.

В рамках преимущественно включенного наблюдения наблю­датель становится участником изучаемой ситуации, но при этом открыто декларирует свой статус исследователя: другие участники ситуации (изучаемые люди) знают об истинных це­лях, которые привели его в бригаду, организацию, в ту или иную социальную группу в целом. Как правило, это не мешает установлению нормальных, дружественных отношений между наблюдателем и другими членами изучаемой группы.

Преимущественно невключенное наблюдение характеризуется большей отстраненностью исследователя от изучаемой ситуа­ции, контакты с членами изучаемой группы минимальны, ис­следователь не скрывает своих научных целей.

• По степени контроля результатов выделяется контро­лируемое и неконтролируемое наблюдение.

Контролируемым называется наблюдение, при котором осуществляется контроль за результатами. Главная идея такого контроля данных — повышение их достоверности, близости к реальности. Это достигается двумя способами: одна и та же ситуация наблюдается несколькими наблюдателями, после чего полученные результаты перепроверяются или происходит интенсификация наблюдений за одним и тем же объектом: резко увеличивается их количество.

Перепроверка может происходить и в рамках бесструктур­ ного наблюдения, когда разные исследователи «сверяют» свои впечатления, свое видение наблюдаемой ситуации с целью вы­явить «сухой остаток», т.е. общее, присутствующее в ряде ис­следовательских интерпретаций. Это может происходить как на разведывательном этапе традиционного социологического исследования, так и в качественном исследовании в том его направлении, которое тяготеет к научному и стремится глубже понять изучаемую реальность.

Чаще всего перепроверка характерна для структурированного наблюдения: не случайно в учебнике В АЯдова «Социологическое исследование: методология, программа, методы» термины «струк­турированное наблюдение» и «контролируемое наблюдение» употребляются как синонимы. Здесь контроль означает «сверку» данных, полученных разными наблюдателями с помощью расче­ та средних показателей для каждого наблюдаемого элемента'.

2. Невключенное структурированное наблюдение

Такое наблюдение является типичным для классического социо­ логического исследования: оно наиболее полно воплощает основ­ные методологические постулаты классического подхода. Остано­вимся подробнее на характеристиках этого вида наблюдения.

Невключенность, расположенность исследователя «по ту сторону» изучаемой ситуации предопределяет и единственный способ «прямой регистрации» события — визуальное восприятие. Исследователь здесь не вступает ни в какие контакты с изучае­мыми людьми: в идеале (как в комнате с полупроницаемым

¹ В.А.Ядов выделяет еще один вид наблюдения — так назы­ваемое стимулирующее наблюдение . В рамкахтакого мето­да исследователь сознательно вносит возмущение в наб­людаемую ситуацию , чтобы лотом наблюдать следствия такой «провокации». Стимулирующее наблюдение «вписы­вается» в принципиально другую методологию социологи­ческого исследования — активно-преобразовательную (action research) и потому нами подробно не описывается. См.: Ядов В . А . Социологическое исследование: методоло­гия, программа, методы. М.: Наука, 1987. С. 111.

306

Часть II • Исследовательские практики

Тема 4 • Метод наблюдения

307

 

стеклом) участники даже не догадываются о существовании наблюдателя. Здесь изучаемые люди — только объект исследо­ вания, «внеположенный» по отношению к наблюдателю. По­нятно, что визуально воспринимать можно только поведение людей, не посягая на изучение их внутреннего мира, и прежде все­го мотивов их поступков. Конечно, изучая поведение, мы мо­жем помыслить и наиболее вероятные мотивы этого поведе­ния, т.е. понять смысл этого поведения¹. Но с точки зрения классической социологии мы, наблюдая только поведение, не можем сделать достоверных выводов о субъективном мире чело­века: мнениях, оценках, мотивах. В рамках этого метода имен­но поведение, выбранное в соответствии с целями и задачами исследования, становится предметом наблюдения.

Выбранное в качестве предмета наблюдение структуриру­ ется, т.е. представляется как совокупность элементов поведе­ния. Известно, что любое поведение можно представить в виде нескольких не совпадающих полностью структур элементов. Поэтому в качестве предмета наблюдения выбирается такая из возможных структур, которая в наибольшей степени соответ­ствует выдвинутой гипотезе, т.е. «работает» на ее подтверждение или неподтверждение. В полном соответствии с логикой коли­чественного подхода наблюдаемые элементы — это индикато­ ры, «проявители» тех теоретических понятий, которые накрепко связаны в единый узел в гипотезе и «будут участвовать» в анали­зе полученной информации. Например, если с помощью наб­людения мы проверяем гипотезу о связи между длительностью урока и утомляемостью школьников, то для наблюдения долж­ны быть выбраны такие элементы поведения школьников на уроке, которые «говорят» о разной степени их усталости либо о наличии или отсутствии таковой. Это значит, что в структуре выделенных элементов наблюдения должны присутствовать та­кие, например, как «выступает с дополнениями», «задает воп­росы учителю», «комментирует вслух ответы», «поднимает руку, чтобы ответить на вопрос учителя», свидетельствующие об от­сутствии усталости. В то же время должны быть выделены и другие элементы, «говорящие» об усталости ученика: «лежит на

' Это как раз и делает качественная социология в рамках вкл юче н н о го наб л ю ден и я.

парте», «смотрит в окно», «преждевременно собирает вещи», «спит», «что-то постоянно ищет в портфеле», «оказывается под партой», «часто меняет позу (ерзает)» и тд.

Для проверки другой гипотезы, например о связи учебно-познавательной активности школьников с педагогическим мастерством учителя¹, исследователь должен выбрать для наб­людения другие структурные элементы поведения школьников на уроке: те, в которых наиболее ярко представлена учебно-познавательная активность, как ее понимает исследователь.

Все сказанное выше означает, что использованию невклю-ченного наблюдения, как и любого другого метода в классиче­ской социологии, предшествует серьезная теоретическая рабо­ та, направленная на разработку целей и задач исследования, выделение предмета исследования, выдвижение гипотез и, соот­ветственно, определение тех структурных элементов поведе­ ния, которые надлежит наблюдать.

Использование такого вида наблюдения предполагает раз­работку программы наблюдения как документа, в котором не только представлены все эти элементы, но и тщательно обосно­вывается логика выбора тех или иных объектов и ситуаций наб­людения, ориентированная на проверку выдвинутой гипотезы. Так, например, для доказательства второй гипотезы эта логика заключается в выборе одного и того же класса (или нескольких классов) в качестве объекта наблюдения в разных ситуациях: в ситуации урока, который ведет учитель предположительно с высоким уровнем педагогического мастерства, и в противопо­ложной ситуации — когда урок ведет учитель с низким уровнем педагогического мастерства. При этом желательно, чтобы срав­ниваемые ситуации отличались кардинально только этим, для чего лучше брать «близкие по духу» уроки: только гуманитарной или только естественной направленности. В программе наблю­дения, кроме того, указывается регулярность наблюдения, фик­сируются временные рамки этого процесса.

' Педагогическое мастерство учителя в исследовании может быть сведено к навыкам владения современными образова­тельными технологиями и тоже расчленено на элементы. Наличие или отсутствие определенных элементов в наблю­даемом поведении учителя может «свидетельствовать" об уровне этого мастерства.

308

Часть II " Исследовательские практики

Методический документ этого вида наблюдения — Карточ­ ка (протокол) наблюдения. В строгом соответствии с методоло­гией классического социологического исследования Карточка наблюдения предназначена для регистрации (фиксирования) элементов наблюдаемого поведения в строго формализованной форме (рис. 4 и 5).

В первом варианте Карточки наблюдения (рис. 4) в рамках каждого временного интервала фиксируется количество людей, для которых характерен каждый из наблюдаемых элементов по­ ведения. При этом для «отдельно взятого человека» из числа наблюдаемых в «счет идет» только преимущественное поведение в этот период. Например, если ученик в течение каких-нибудь наблюдаемых 5 минут успевает задать вопрос, посмотреть в ок­но и полежать на парте, наблюдатель «закрепляет» за ним толь­ко один элемент, наиболее «длительный», который и учитыва­ется в Карточке (протоколе) наблюдения¹.

Второй вариант Карточки наблюдения (рис. 5) предполагает другой способ фиксирования результатов: здесь каждому наблю­даемому человеку приписывается преимущественный элемент поведения в каждый из имеющихся в Карточке временных про­межутков. При этом сами элементы наблюдения фиксируются в закодированной форме, поэтому здесь необходим кодификатор.

Считается, что по своим психофизиологическим возмож­ностям наблюдатель может фиксировать поведение не более 5-7 человек. Поэтому социальная группа, за которой осущест­вляется наблюдение, разбивается на несколько подгрупп (по 5-7 человек), за каждой из которых закрепляется наблюдатель. Например, наблюдение за поведением среднего по величине класса (20-25 человек) должны осуществлять не менее 4 чело­век. Если для повышения достоверности исследователь будет использовать контролируемое наблюдение, то количество наб­людателей должно увеличиться как минимум вдвое: за каждой группой из 5-6 учеников в этом случае будут наблюдать 2 участ­ника исследовательской группы.

¹ Фиксация преобладающего элемента наблюдаемого пове­дения в каждый конкретный промежуток времени — необхо­димое условие количественной обработки данных наблюде­ния, а значит, и доказательства гипотезы в целом.

Тема 4 * Метод наблюдения_________________                                     311

Карточка наблюдения является унифицированным инстру­ментом, которым пользуются все наблюдатели в рамках конк­ретного исследовательского проекта. Здесь принципиально не­допустимы «вольности» — в противном случае данные, собранные с помощью разнородных карточек, невозможно представить в обобщенной количественной форме, т.е. в конеч­ном счете доказать или опровергнуть выдвинутую «до того» ги­потезу.

Мы помним, что «сверхзадача» любого классического со­циологического исследования — получение достоверной инфор­ мации, отражающей «истинное положение дел». Как можно достичь этого, используя невключенное структурированное наблюдение?

Прежде всего качество информации, получаемой этим ме­тодом, зависит от качества Карточки наблюдения. В наиболь­шей степени это относится к самой структуре элементов наблю­ дения, которая фиксируется наблюдателями: они должны, с одной стороны, репрезентировать адекватно теоретические понятия исследования (мы уже об этом говорили); с другой сто­ роны, они должны однозначно интерпретироваться разными наблюдателями, «по частям» наблюдающими ту или иную си­туацию. В противном случае нельзя гарантировать действи­тельную, реальную унифицированность такого «частичного» наблюдения ситуации, а также достоверность описания наблю­даемого поведения.

Методологическое требование однозначности интерпрета­ции на уровне методики означает неиспользование при описа­нии элементов наблюдаемого поведения оценочных суждений, в которых субъективизм наблюдателя выражен достаточно яр­ко. Наблюдаемые элементы должны быть представлены в Кар­точке наблюдения в виде «сухих» фактологических суждений, с помощью которых наблюдатели одинаково маркируют наблю­даемое поведение. Например, вместо элемента «внимательно слушает учителя», содержащего оценочный термин «внима­тельно», в Карточку должен быть внесен другой, более строгий вариант: «слушает учителя»; вместо «с интересом разглядывает книгу» — просто «разглядывает книгу» и т.д.

В целом для того чтобы разработать качественный инстру­мент наблюдения, необходима процедура пилотирования

312

Часть II • Исследовательские практики

Тема 4 ' Метод наблюдения

313

 

Карточки наблюдения до того, как она будет использована в реальном наблюдении за изучаемой ситуацией. Пилотирова­ние означает опробование инструмента. Пилотаж Карточки осуществляется на том же объекте наблюдения, который пред­стоит изучать, или аналогичном. В процессе пилотажа опреде­ляется окончательная структура элементов наблюдаемого пове­дения: здесь исследователь уточняет, насколько придуманная им в «тиши кабинета» совокупность наблюдаемых элементов соответствует «жизни», насколько эти элементы вообще могут быть зафиксированы в Карточке.

Кроме того, процедура пилотажа помогает определить мес­тоположение наблюдателя, чтобы, с одной стороны, он мог хо­рошо видеть наблюдаемых и достоверно фиксировать их пове­дение, а с другой — чтобы его присутствие внесло минимальные «возмущения» в наблюдаемую ситуацию.

Еще одним средством повышения достоверности получа­емой информации является контроль данных (мы об этом уже

говорили).

Фактором, влияющим на качество получаемой информа­ции, является и сама организация процесса невключенного структурированного наблюдения, когда пространственно и на­блюдатель, и изучаемые люди находятся рядом. Эта ситуация «лицом к лицу» таит в себе возможность «представления себя другим», а значит, и смещения информации. Что с этим делать

социологу?

Методические исследования показывают, что регулярность наблюдения, которая и декларируется как существенная черта этого вида наблюдения, резко уменьшает вероятность смеще­ния: к присутствию наблюдателей привыкают и практически перестают обращать на них внимание. Кроме того, большое значение здесь имеет и то, как исследователь «предъявил» наб­людаемым цель наблюдения: порой необходимо скрыть истин­ную цель, чтобы уменьшить «нарочитость» поведения наблю­даемых людей, его нацеленность на восприятие «чужими» наблюдателями.

Так, например, оценивая степень использования молоды­ми учителями современных образовательных технологий в практике урока, вряд ли следует говорить об истинной цели наблюдения. Напротив, «предъявление» другой цели — опенка

утомляемости учеников на уроке — снижает возможность иска­жения результатов.

Обработка данных такого вида наблюдения осуществляется в три последовательных этапа:

— на первом — данные всех наблюдателей, каждый из кото­рых регистрировал лишь часть объекта наблюдения, объ­единяются в Итоговую карточку наблюдения;

— на втором — внутри Итоговой карточки все результаты ре­гистрации «сворачиваются» отдельно по каждому элементу наблюдения: рассчитываются средние арифметические, характерные для процесса наблюдения в целом (они под-считываются из данных наблюдения по выделенным вре­менным промежуткам)¹;

— на третьем — происходит обработка полученных данных в соответствии с проверяемой гипотезой. Для этой цели оп­ределяется количественная представленность (удельный вес) определенных элементов наблюдения, выступающих эм­пирическими индикаторами тех или иных понятий, пред­ставленных в гипотезе. Так, подсчитав общий удельный вес элементов наблюдаемого поведения, которые «представля­ют» утомляемость школьников, можно судить о ее уровне: высоком или низком.

Убедительным примером, показывающим возможности невключенного структурированного интервью, можно назвать изучение нищих в Москве летом 1993 г.² Предметом наблюде­ния было «подавательное» поведение москвичей в переходах

' Если задача исследования состоит в том, чтобы сравнить со­стояние той или иной социальной характеристики в разные про­межутки времени , тогда «сворачивание» данных происходит в соответствии с этими периодами. Например, если нужно сравнить утомляемость школьников в начале, середине и кон­це урока, то средние арифметические по каждому наблюдае­мому элементу рассчитываются отдельно для этих периодов. Для этого только нужно четко определить, какой временной промежуток считать началом урока (например, первые 10 ми­нут), серединой урока (это могут быть следующие 25 минут) и концом урока (например, последние 10 минут).

² Подробно см.: Ильясов Ф . Н ., Плотникова О . А . Нищие в Моск­ве летом 1993 года.

314

Часть II • Исследовательские практики

Тема 4 • Метод наблюдения

315

 

московского метро. Исследователи выделили несколько типов (имиджей) нищих, отличающихся друг от друга способами предъявления причин, побудивших просить милостыню: «инва­лид», «оркестр», «табличка о помощи», «женщина с детьми», «бомж», «немощная женщина или старушка» и т.д. По каждому типу нищих проводилось не менее 6 замеров, различающихся объектом, временем и местом. В качестве единицы измерения было выбрано количество подаяний в течение 10 минут. В рам­ках наблюдения проверялась гипотеза о связи частоты подая­ния с имиджем нищего, которая подтвердилась: чаще всего по­дают «инвалидам», затем по степени уменьшения частоты — «музыкантам», людям с «табличкой о помощи», «немощным», «женщинам с детьми». Замыкают этот ряд «бомжи». Наблюде­ние также позволило выявить различия между «имиджами» нищих в величине милостыни: инвалиду или подростку-музы­канту могут подать и очень крупную купюру, но никто не даст крупных денег «немощному» человеку или бомжу. В целом структурированное невключенное наблюдение вкупе с други­ми данными, полученными методом полуформализованного интервью с подающими, помогло оценить состояние этого но­вого для постсоветской России социального явления.

Наше изучение этим же методом самарских нищих, прове­денное в 1997 г., позволило подтвердить еще одну гипотезу: частота подаяния зависит от степени совпадения имиджа ни­щих и социально-демографических и психофизиологических характеристик подающих. Так, женщины с детьми чаще пода­ют нищим с идентичным имиджем, пожилые люди — нищим с имиджем «старушка», инвалиды — нищим с имиджем инва­лида и т.д.

3. Включенное бесструктурное наблюдение

Этот вид наблюдения сегодня в социологии рас­сматривается в двух значениях: широком и узком. В широком смысле включенное наблюдение отождествляется либо с каче­ственной методологией вообще¹, либо с одной из качествен-

' Девятко И . Ф . Методы социологического исследования. С. 15.

ных исследовательских практик — этнографическим подхо­дом'. В узком смысле включенное наблюдение рассматривается как метод сбора социологической информации. Второе значе­ние является наиболее распространенным.

Основное принципиальное отличие включенного наблюде­ния от невключенного состоит в том, что оно в наибольшей степени выражает методологические посылки качественной со­ циологии, хотя, как мы говорили ранее, может использоваться и в классическом социологическом исследовании на разведы­вательном этапе. В этом случае включенное наблюдение используется как эвристическая процедура, позволяющая уточнить проблему², сформировать теоретическую гипотезу, которая потом на основном этапе исследования будет прове­ряться уже с помощью других, «жестких» методов.

Использование включенного наблюдения в качественном исследовании означает, что социолог стремится понять точку зрения тех, кого исследует, реконструировать субъективный смысл, который люди вкладывают в свои поступки.

Важнейший вопрос, неизменно встающий перед исследова­телем, «изнутри» включенным в ситуацию, — что наблюдать, что фиксировать из потока впечатлений, событий, слов, в кото­ рый он сознательно погружается? Мы помним, что в качествен­ном исследовании в отличие от классического исследователь мо­жет не иметь четких гипотез относительно изучаемого явления: они могут возникнуть и в процессе сбора и анализа информации. Тем не менее отсутствие гипотез «до того» не означает, что иссле­дователь наблюдает «вслепую»: как в любом исследовании, лу­чом, высвечивающим направление поиска, здесь выступают ис­ следовательские вопросы. Именно в них, как правило, закладывается «образ результата» исследования, хотя и довольно смутный, неясный. Сама постановка таких вопросов предпола­гает, и мы об этом уже говорили ранее, некоторое понимание изу­чаемой ситуации или, точнее, определенное предпонимание.

' HummerslyM., Atkinson P. Ethnography: Principles in Practice. R25.

-^! ' Уточнить проблему» означает, что социолог даже на этапе разведки все-таки имеет некоторое представление о проб­леме, которую собирается изучать.

316

Часть II * Исследовательские практики

Тема 4 • Метод наблюдения

317

 

В помощь наблюдателю сегодня делаются попытки как-то структурировать контекст наблюдаемой ситуации, нак­репко «спаянный» с теми смыслами, которые социолог пы­тается уловить. Фиксация элементов этого контекста в нолевых заметках, как правило, помогает исследователю лучше понять наблюдаемое явление. Один из вариантов та­кого структурирования предложен американским исследо­вателем Дж. Спрэдли'. По его мнению, социолог должен фиксировать:

— пространство: физическое местоположение;

— людей — участников ситуации: их социально-демографи­ческие характеристики, содержание деятельности; офици­альный статус в группе; неофициальное положение в груп­пе (дружеские связи, авторитет, неформальное лидерство);

— действия людей в изучаемой ситуации: их интенсивность, практические результаты;

— цель действий: то, что люди стремятся достичь; одобряе­мые и неодобряемые цели, согласованность целей участни­ков или их конфликт;

— время: временное упорядочивание происходящего;

— чувства: ощущаемые и выражаемые эмоции. Включенное наблюдение в отличие от невключенного,

преимущественно визуального, предполагает прямую регистра­цию событий с помощью разных источников информации. Наблюдатель «явно и неявно соучаствует в повседневной жизни людей в течение достаточно продолжительного време­ни, наблюдая за происходящим, прислушиваясь к сказанному, задавая вопросы. В сущности, он собирает любые доступны--данные, которые могут пролить свет на интересующие вопро­сы».¹'

Документом такого вида наблюдения выступает Дневник наблюдения, в котором в свободной форме исследовате ;ч. запи­сывает наблюдаемые события, реплики, обрывки разговоров, фрагменты интервью, а также свои впечатления, размышле­ния, аналитические пометки.

¹ SpradleyJ.P. Paticipant observation. P. /8. ^г Hummersly M., Atkinson P. Op. Cit. P. 2

Мы уже говорили ранее, что результат качественного иссле­дования в большинстве своем — всегда исследовательская ин­ терпретация повседневных интерпретаций изучаемых людей, всегда попытка на равных «увязать» эти два вида интерпретаций в конечном продукте исследования; исключение составляют лишь собственно постмодернистское (или арт-) и гуманисти­ческое направления (см. Тему 4, Часть I). Применительно к на­шему разговору это означает, что, с одной стороны, Дневник должен сохранять «естественный словарь» участников, т.е. ре­альный ситуативно-привязанный язык, которым участники наблюдаемой ситуации пользуются: это дает возможность ис­следователю понять, как изучаемые люди определяют, «катего-ризируют» социальную реальность, какие они используют «яр­лыки», классификации, конструируя ее. С другой стороны, записывая фрагменты услышанного, исследователь всегда осу­ществляет отбор (это может происходить и неосознанно), всег­да «подправляет», «подчищает» их, т.е. так или иначе подверга­ет их интерпретации. Даже транскрибируя тексты, записанные на диктофон, социолог вольно или невольно неизбежно интер­ претирует их.

Фактически интерпретация социолога, его конструирова­ние наблюдаемой ситуации всегда так или иначе присутствует в полевых заметках, фиксируемых в Дневнике. Вместе с тем глу­бина понимания изучаемой ситуации, видимо, может быть большей, если в Дневнике наблюдения социолог будет стре­миться четче отделить первичный «естественный» текст и свои интерпретации. Для этой цели пространство Дневника должно быть так организовано, чтобы эти два вида интерпретации не накладывались друг на друга, не поглощались одна другой.

При ведении полевых заметок (Дневника наблюдения) важ­ную роль играет фиксация невербального поведения: мимики, жестов, позы. Зачастую именно такие формы лучше говорят о намерениях участников, смыслах их поступков, чем слова. Кроме того, в Дневнике наблюдения может фиксироваться пространственное расположение как участников наблюдаемой ситуации, так и отдельных «вещественных» ее элементов: рабо­чих зон и зон рекреации, например в организации пространства цеха или приемной начальника; отдельных табличек, портре­тов, картин на стенах коридоров и кабинетов руководителей.

318

Часть II • Исследовательские практики

Тема 4 • Метод наблюдения

319

 

Все эти «немые участники» ситуации порой могут рассказать больше о мотивах и предпочтениях людей, чем они сами с по­мощью слов и жестов.

Включенное наблюдение, может быть, единственный из социологических методов, «в полную мощь» поставивший проблему этики социолога. В самом деле, корректно ли в «чу­жой маске» проникать в ту или иную социальную общность, становиться в ней «своим» только для того, чтобы изучать ее? Ответ на этот вопрос не так прост. Установление дружеских от­ношений, порой «привязывание» к себе некоторых из участни­ков группы только с корыстной познавательной целью, может быть, не самое благородное дело. В конце концов, как говорил Маленький Принц Антуана-де-Сент Экзюпери, «мы в ответе за тех, кого приручили». В то же время, если полученное таким образом знание не используется против изучаемых людей, не способствует усилению контроля над ними, уменьшению их свободы, не ухудшает их социального самочувствия в целом — в этом случае, видимо, использование включенного наблюде­ния вполне оправданно.

В западной и отечественной социологии есть немало при­меров использования включенного наблюдения. Например, знаменитое исследование У.Ф.Уайта', описавшего структуры взаимодействия, а также неписаные правила, организующие повседневную жизнь бедного итальянского района одного из крупных американских городов.

С конца 1950-х годов в знаменитом институте демоско-пии Алленсбах, который возглавляет Элизабет Ноэль-Ной-ман, включенное наблюдение стало использоваться в марке­тинговых исследованиях. Здесь социологи становились покупателями и в этой роли общались с продавцами, запи­сывая потом свои наблюдения и ответы продавцов на вопро­сы.

В отечественной социологии в последние годы можно вы­делить крестьяноведческий проект под руководством Т.Шани­на, о котором мы уже упоминали. Вот как говорит об этом один из участников проекта В.Г.Виноградский: «В один прекрасный

момент я заметил за собой и своими коллегами, что мы, осно­вательно вработавшись в деревенскую повседневность, вдруг превратились в неких роботов с полностью включенными ме­ханизмами и приборами тотального наблюдения за реаль­ностью. Мы стремились фиксировать каждый наблюдаемый нами элемент реальности на диктофон, на видеоленту, в днев­ник, который мы называли "бортовым журналом". Для нас не было неких незначимых или второстепенных фактов. Из этого тотального отслеживания вдруг как-то самопроизвольно начи­нают появляться некие обобщения»¹. Главным открытием этой исследовательской группы, более двух лет работавшей на Ку­бани, было обнаружение микросхем повседневного взаимодей­ ствия людей, которые на языке науки называются неформаль­ ной экономикой. Именно благодаря таким отношениям, не отражаемым в официальной отчетности и не фиксируемым в формальных контрактах, и осуществляется рутина повседнев­ной жизни, обеспечивается «полнота органического существо­ вания».

Речь идет о межсемейной выручке (дать деньги в долг, одол­жить инструмент для работы, помочь построить дом), а также о тех неформальных, но взаимовыгодных связях, когда проис­ходит специализация семейного производства и обмен про­дуктами этого производства. Исследователи установили, что внедрение рыночных отношений, элементов «расчетливой» экономики не разорвали сеть межсемейной поддержки и обме­нов, не сузили круг общения людей, разделив их на богатых и бедных, а скорее наоборот — сделали ее более разветвленной: «объективно проходящая сейчас в деревне стратификация сти­хийно ремонтируется и нейтрализуется сетями межсемейных обменов, которые идут сквозь стратификационную решетку. Это инстинктивное желание людей не потерять связи, которые были прежде*².

 

¹ White W.F. Street Corner Society: The Social Structure of an Italian Slum. Chicago: University of Chicago Press, 1981.

¹ Виноградский В . Г . Как определять и наблюдать факты не­формальной экономики домохозяйств. С. 126.

^!Тамже.С. 133.

Тема 5

Метод анализа документов

в качественной и количественной

парадигмах

Ключевые понятия : Документ, виды докумен­тов, традиционный анализ, контент-анализ, информативно-целевой анализ, смысловая еди­ница анализа, единица счета, классификатор, коэффициент информативности, «человеческие документы», аналитическая индукция, пересмотр гипотезы, аналитическое сравнение, поступательная аппроксимация, анализ доменов

Книги — это всегда книги жизни, или книги выживания и переживания.

Ж. Дерида. Письмо и различие

1. Понятие документ в социологии

В повседневной жизни понятие «документ» фигури­рует в своем узком значении — как официальная бумага. Такой документ должен обладать видимыми признаками официаль­ного статуса: печатями, штампами организации и т.д. Докумен­тами в этом смысле можно назвать паспорт, официальное письмо, историю болезни и т.д.

В социологии термин «документ» используется в предель­но широком значении — как любой носитель информации о со­циальных явлениях и процессах. Кроме того, любой документ — всегда и репрезентация самого автора (или авторов), выра­женная в содержании документа, его стиле и средствах выра­жения. Отсюда и определенная вторичность этого метода: здесь исследователь не имеет прямого контакта с той реаль-

Теш 5 • Метод анализа документов                                                             323

ностью, которую изучает, как это имеет место при наблюде­нии, опросе.

Любой документ — всегда кодированная информация, вби­рающая цели и намерения коммуникатора, его видение, инте­рпретацию реальности.

Все разнообразие документов, используемых в социологи­ческом исследовании, может быть «уложено» в классифика­ции, построенные по различным основаниям.

По критерию «статус документа» могут быть выделены до­кументы:

— официальные;

— неофициальные.

К официальным относятся законы, постановления, протоколы собраний, материалы статистической отчетности, архивы и тд.

К неофициальным — личные письма, дневники, материалы вторичного анализа, сделанные исследователем, любительские видеофильмы и т.д.

По критерию «степень персонификации документа» можно выделить документы:

— личные;

— безличные.

Личными считаются авторские документы: очерк в газете, автобиография, дневник, письма, а также документы, относя­щиеся к конкретному человеку: читательский формуляр в биб­лиотеке, деловая характеристика, история болезни и т.д.

Безличные документы, напротив, не имеют конкретных ав­торов и не относятся к тому или иному человеку: статистиче­ские материалы, протоколы собраний, законы, финансовая от­четность и т.д.

По критерию «ситуация создания документа» можно выделить:

— спровоцированные социологом документы;

— неспровоцированные (естественные).

К спровоцированным относятся такие документы, которые создаются специально для целей исследования по просьбе социо­лога. Это могут быть школьные сочинения, автобиографии, ме­муары.

Неспровоцированные — это все другие виды документов, ес­тественным образом существующие в социуме, «обслуживаю­щие» нашу повседневную жизнь.

324

Часть II • Исследовательские практики

Тема 5 • Метод анализа документов

325

 

Широко распространена в литературе и классификация по видом материальных носителей. Здесь выделяются документы:

— письменные (все виды печатной и рукописной продукции);

— иконографические (видео-, кино-, фотодокументы, карти­ны, гравюры и т.п.);

— фонетические (радио— и магнитофонные записи, грам­пластинки и т.п.).

Метод анализа документов практически так же универса­ лен, как и опросные методы. С его помощью можно получить информацию о прошлом, настоящем и будущем: реконструиро­вать давно ушедшие, но значимые для живущих сегодня людей социальные явления и процессы; описать образы будущего страны, поколения, отдельной социальной группы.

Кроме того, документы содержат информацию о поведении и результатах деятельности людей, так же как и об их сознании: оценках, мотивах, жизненных планах, ценностных ориентаци-ях. Этот метод дает возможность не только реконструировать событие, социальное явление, но еще и понять образ мыслей, ожидания, надежды и разочарования тех или иных социальных общностей. С его помощью можно понять, какие «большие нар- ративы» (культурные модели) были в ходу в стране на конкрет­ном витке ее истории, какие нормы, «правила игры» тогда существовали, как они принимались и одновременно констру­ировались людьми.

В частности, анализ аттестационных характеристик рядо­вых инженеров-проектировщиков, осуществленный в рамках известного в отечественной социологии исследовательского проекта «Социально-психологический портрет инженера», проведенного в 1970-х годах под руководством ВАЯдова, поз­волил сделать вывод о нормах, действовавших тогда в проект­ ных организациях: более всего здесь ценились (конечно, наряду со знанием и опытом) исполнительность и добросовестность, и менее всего оказались востребованными инициатива и твор­чество, умение самостоятельно мыслить¹.

Метод анализа документов дает возможность изучить явле­ние не только в его статике, «точечно», но и в его динамике, из-

' Подробно см.: Социально-психологический портрет инже­нера. М.: Наука, 1977.

менении. В самом деле, даже довольно поверхностный «импрес­сионистский»' анализ двух официальных документов: Закона о государственном предприятии от 1987 г. и Закона о предприя­тии от 1991 г. дает возможность оценить судьбу производствен­ной демократии в постсоветской России. Первый закон вводил в действие новые демократические социальные институты в ор­ ганизациях: Совет трудового коллектива (СТК) как коллегиаль­ный орган, призванный ограничить единоличную власть руково­дителя; выборность руководителя. Второй закон их фактически отменял.

Еще один пример из российской ситуации. Анализируя письма «простых людей» в прессу в первые перестроечные годы (1987-1991), выстраивая их во временной последовательности, Н.Н.Козлова смогла увидеть крушение «революции надежд» для части россиян: проследить переход от чувства оптимизма, радости по поводу расставания с ужасами прошлого к чувству разочарования, к ощущению распада мира и одиночества².

2. Виды анализа документов в классическом социологическом исследовании

В классическом социологическом исследовании ис­пользуются преимущественно два вида анализа документаль­ной информации:

— неформализованный (традиционный);

— формализованный.

В свою очередь, формализованный вид анализа может быть представлен тремя разновидностями:

— контент-анализом или анализом содержания (от англ. con ­
tent — содержание);

' Термин импрессионистский анализ принадлежит А.Стра-уссу и обозначает способ анализа документальной инфор­мации, основанный на понимании текста без использования специальных процедур обработки качественной информа­ции: кодирования, концептуализации и т.д.

¹ Подробно см.: Козлова Н . Н . Горизонты повседневности со­ветской эпохи (голоса из хора). М.: Институт философии РАН,1996.

326

Часть II • Исследовательские практики

Тема 5 • Метод анализа документов

327

 

— анализом статистической информации;

— информативно-целевым анализом текстовой информации. Остановимся на этих видах анализа подробнее.