А.С. Самойлова выделяет такие направления современного феминизма, как: «агрессивный феминизм, анархо-феминизм, вуманизм (англ. woman – женщина), духовный феминизм, культурный феминизм, сепаратистский феминизм, либеральный феминизм, марксистский феминизм, поп-феминизм, «пушистый» феминизм («легкомысленный феминизм»), экофеминизм»^[109].

В настоящем исследовании стоит задача не характеризовать каждое из направлений, но ответить на вопрос, насколько анархо-феминизм – феминизм?

М.Д. Рахманинова, в своей диссертации, посвященной современным формам анархизма, пишет, что анархо-феминизм – «идейно обогащенный и концептуализированный феминизм <…> осознавший сексизм не только как локальное явление многовекового притеснения женщин мужчинами, но как закономерный элемент иерархичной идеологии, т.е. явление, стоящее в цепи родственных ему явлений и не могущее быть прёодолённым без упразднения всей системы»[110].

А.С. Самойлова, в качестве определяющих критериев выделила то, что «анархо-феминистки видят патриархат как одно из проявлений иерархии и считают борьбу против него важнейшим компонентом классовой борьбы и борьбы анархистов против государства и капитализма»[111]. Помимо этого, для данного движения характерна критика традиционной концепции семьи, из-за принятых половых ролей и восприятия брака как препятствующего индивидуальному развитию экономического соглашения, в котором у женщины заведомо проигрышная позиция^[112].

Что касается других ветвей феминизма, то современный американский политолог Валери Брайсон в своей работе «Политическая теория феминизма» пишет: «В основе либерального феминизма лежат ключевые идеи о том, что женщины – личности, обладающие разумом, что им от рождения присущи все человеческие права, и что, следовательно, они должны быть свободны в выборе своей роли в жизни и в развитии собственного потенциала наравне с мужчинами»^[113]. Основной целью своей деятельности представители либерального направления в феминизме избрали борьбу за право на образование и труд, право на собственность, а также право избирать и быть избранными в органы государственной власти.^[114]

Таким образом, для феминисток либерального толка государство является нейтральным институтом, который может принести пользу женскому движению, и проблема заключается лишь в несправедливо ограниченном доступе для женщин к политическим институтом.

В связи с этим, Колин Райт говорит о том, что либеральные феминистки забыли про свое движение, едва получив право голоса на выборах. Лишь анархо-феминистки и ранние радикальные феминистки пошли дальше – к вопросам сексуальности, рождаемости и другим, внутренним и внешним проблемам^[115].

Валери Брайсон упрекает либеральных феминисток в том, что постепенно классическая либеральная теория невмешательства перестала для них быть актуальной, и постепенно их требования к государству возросли от обеспечения каждому равных юридических условий до использования определенных механизмов власти и нормативного регулирования для обеспечения «льготного положения» в отношении определенной группы лиц.

Такой позиции в частности придерживалась либеральная феминистка Бетти Фридан. Неудивительно, что подобный подход вызвал критику от представительниц других ветвей женского движения, которые полагали, что государственное обеспечение и поддержка может освободить женщин от зависимости отдельных мужчин, но увеличит их зависимость от патриархального государства^[116].

Феминистка-социалист Зилла Эйзенштейн считает, что «противоречие между либерализмом (патриархальном и индивидуалистическом в структуре и идеологии) и феминизмом (сексуальный эгалитаризм и коллективизм) закладывает основы для движения феминизма вне либерализма»^[117].

Для многих представительниц феминистического движения привлекателен социализм, так как он провозглашает борьбу с экономическим неравенством работающих женщин.

С точки зрения социалистического феминизма патриархат и капитализм, укрепляя друг друга, формируют специфические формы женского угнетения.

Освобождение человека от классового гнета и эмансипация женщины может произойти только в результате ликвидации капиталистического способа производства и социалистической революции, свершить которую должен пролетариат как наиболее угнетенный класс^[118]. Для анархистов же основным является право на личную автономию для всех – и мужчин, и женщин, а государство, даже представляющее рабочих, сохраняет формы доминирования, и следовательно, некоторые люди по-прежнему будут несвободны^[119].

Отличие анархо-феминисток от большинства феминисток-социалистов, в том, что для них неприемлемо движение, возглавляемое ни элитой, ни диктатура, пусть даже временная, определенного класса, то есть структуры иерархического характера^[120].

Иногда в понятие «радикальные феминистки» включают и анархо-феминисток также, что неудивительно, ведь определение «радикальный» в данном случае передает крайнее неудовлетворение имеющиеся ситуацией и стремление к коренному изменению существующего положения. Поэтому договоримся, что в данном исследовании понятие «радикальные феминизм» не включает в себя анархо-феминизм.

Итак, радикальные феминистки рассматривают в качестве определяющего фактора угнетения женщин контролируемую мужчиной капиталистическую иерархию, которая описывается как сексистская. Сторонницы этого течения считают, «что в обществе существует основанная на мужском начале структура власти и подчинения (патриархальность) и эта структура является причиной угнетения и неравенства, и пока вся эта система и ее ценности продолжают существовать, никакие значительные реформы общества невозможны»^[121].

Может возникнуть представление, что анархо-феминизм по сути есть радикальный феминизм, который распространяет свой «воинственный дух» не только на власть мужчины-домохозяина, но и на власть мужчины-правителя государства. Тем не менее, обратившись к описанию радикального феминизма, которое дает Валери Брайтон, можно увидеть глубокое отличие, которое есть во взглядах радикальных феминисток и тех, кто называет себя анархо-феминистами.

Так, радикальный феминизм, стремясь покончить с фундаментальной формой подавления- угнетением женщин, исходят из того, что женщины имеют интересы, противоречащие интересам мужчин. Кроме того, радикальный феминизм «не рассматривает государственную власть в качестве центральной политической темы, <так как> государство является всего лишь еще одним проявлением патриархальной власти, отражая другие, более глубокие структуры угнетения», а потому государственная власть не является «ни автономной, ни производной от потребностей экономики, но предполагается, что она неразрывно связана с такими сферами жизни, как семья и сексуальность» ^[122].

Взгляды анархо-феминисток и радикальных феминисток схожи в вопросах права на контроль над собственным телом, возможности альтернативы нуклеарной семье и гетеросексуальности, необходимости экономической самостоятельности, отмены репрессивных и дискриминационных законов, борьбе против физического и эмоционального насилия, снятия ограничений в сфере занятости и образования в ряде государств^[123].

Тем не менее, анархо-феминистки борются за уничтожение всех ситуаций, когда есть угнетение и отношения власти и подчинения, в то время как для радикальных феминисток важнее всего положить конец проявлениям патриархата, а не власти в целом, так как многие радикальные феминистки не отрицают возможность построения лучшего общества, если власть окажется в руках женщин.

Анархо-феминистки, напротив, предостерегают, что государство «по определению нелегитимно»[124], поэтому женщины не должны стремиться занять место мужчин на управленческих постах.

 Помимо сказанного, внутри феминизма существуют разные подходы к тому, что должно стать аргументом в достижении их целей. Когда в 1830-х годах перед активистками женского движения встал вопрос, должны ли они бороться за своим права, подчеркивая природное отличие фемининного от маскулинного, либо, делая акцент на их единой человеческой природе, феминистки решили, что материнская и репродуктивная роли женщин, их интеллектуальное, физиологическое и психофизическое отличие от мужчин является достаточными аргументами для гражданского и правового равенства лиц обоих полов, так как изначально делает их менее конкурентноспособными^[125].Анархо-феминистки, напротив, занимают противоположную позицию, настаивая на равенстве, основанном на едином общечеловеческом начале^[126].

Кароль Эрлих рассуждает о том, что в рамках анархо-феминизма особую значимость приобретает ситуационизм[127]. Два основных ситуационистских понятия «товар» и «зрелище», с помощью которых капитализм превратил повседневную жизнь в товарные отношения, особенно применимы к женщинам[128].

 По мнению Эрлих, женщины потребляются мужчинами, которые рассматривают их в качестве сексуальных объектах и покупают их тела на улице; потребляются собственными детьми, пытаясь играть роль суперматери; потребляются боссами, извлекающими из них максимум прибыли; потребляются медицинскими исследователями, которые испытывают новые и небезопасные противозачаточные средства на них; потребляются церковью и государством, ожидающими, что они произведут и воспитают следующее поколение для славы бога и страны[129]. Таким образом, женщины в товарной экономике играют двоякую роль – они и потребители и потребляемые.

Кароль Эрлих пишет, что с «мучителем», который отоваривает жизнь человека очень сложно бороться, потому что эта ситуация настолько знакома и привычна, это культура, в которой мы живем[130]. Эрлих предлагает очень радикальный выход из сложившейся ситуации, призывая женщин освободить себя так, как им нравится (от получения работы для развития в себе лесбиянки), а также считая необходимым «уничтожить искусственное подразделение человечества на «мужское» и «женское», и помочь обоим полам стать соединением лучших черт каждого»[131].

Пожалуй, такой манифест могла бы написать представительница любого из направлений феминизма. Общая целевая аудитория в лице женщин и схожие позиции по вопросам брака, семьи и воспитания детей, культуры секса, права на аборт и уважения своего тела создают мнимую видимость того, что теория феминизма едина, а анархо-феминизм – это тот же феминизм.

Более того, часто можно услышать от представителей женского движения, что на самом деле феминистки были анархистами и в теории и на практике в течение многих лет, даже не сознавая этого^[132], а профессор социологии Корнеллского университета Элейн Лидер отметила, что «женщины часто практикуют анархизм и не знают это, в то время как некоторые мужчины называют себя анархистами и не практикуют его»^[133].

Данные утверждения начинают выглядеть менее очевидными, когда появляется ясность, что далеко не все представительницы разных направлений феминизма согласны с утверждением, что «феминизм не означает женскую корпоративную власть или женщину-президента; это означает отсутствие корпоративной власти и отсутствие президента»^[134].

Примечательно, что в большинстве работ анархо-феминисток даже не встретишь обращения «сестры», характерного для феминисток, противопоставляющих себя мужчинам.

Коренным отличием анархо-феминизма от феминизма в его остальных проявлениях является то, что первые добиваются не равного и, тем более, не особого положения для женщин, они выступают за освобождение всех, но только делают это от лица женщин и с акцентом на проблемах, характерных только для этой категории людей.

Таким образом, некоторые исследователи продолжают определять анархо-феминизм через феминизм, но осознанием женщинами «глобальности того, что угрожало их жизни не только как женщинам»[135].