Мы отвернулись от всех постыдных тайных дел, мы далеки от хитрых уловок и нечестного манипулирования Словом Бога. Мы говорим истинную правду и так рекомендуем себя совести каждого человека перед Богом

(2 Коринфянам 4:2, перевод Филлипса).

Даже принимая во внимание все изложенные выше свидетельства, я думаю, было бы ошибкой полагать, что каждый из Свидетелей Иеговы принял свою веру или поступает определенным образом только из–за осознанного или неосознанного страха перед властью. Также было бы неправильно считать, что все Свидетели следуют программам Общества, касающимся встреч и дел собрания, придерживаются определенных правил и стандартов поведения исключительно из–за давления окружающих или из страха санкций со стороны организации. Это можно сказать о многих, но не о всех.

В действительности, чувство страха часто впервые осознается лишь тогда, когда у человека появляются вопросы. Наделенные властью чувствуют угрозу не от тех, кто им подчиняется, а от тех, кто начинает интересоваться основаниями для такого подчинения. Таким образом, хотя интеллектуальное устрашение определенно играет большую роль, оно не обязательно является ключевым фактором в контроле над каждым отдельным человеком. Я убедился, что большое число мужчин и женщин придерживаются своей позиции просто потому, что верят: это «истина». Я думаю, что именно это было основным фактором, заставившим меня провести всю свою взрослую жизнь в качестве полновременного представителя организации Свидетелей Иеговы. Я выполнял определенные дела (и выполнял их с большим энтузиазмом и искренностью) потому, что верил: в этом заключается путь истины, путь Божьей истины. И я уверен, что то же самое можно сказать о многих других.

Так как в организации, бесспорно, есть немало умных, ясно мыслящих людей, почему же они не задают вопросы чаще? Несомненно, какую–то роль играет устрашение, и сегодня в собраниях определенно присутствует страх выражать свои сомнения. Но даже если сомнения не выражаются словами , почему многие так и не задают вопросов самим себе , в своем сердце и разуме? Ввиду доступности большого количества информации, кажется странным, что люди с такой готовностью принимают в качестве «открывшейся истины» учения Общества, столь часто заблуждавшегося в прошлом. Хотя как Свидетелей нас учили послушно принимать все и ни в чем не сомневаться, я думаю, что одного такого внушения было бы недостаточно, чтобы заставить человека из года в год почти безоговорочно идти за организацией.

Я лично не считаю себя особенно доверчивым человеком. Хотя Свидетелями были мои родители, я принял эту религию не просто из подражания их образу жизни. В подростковом возрасте даже был момент, когда я полностью перестал посещать встречи собрания. Затем, когда мне исполнилось 16 лет, в 1938 году, отец серьезно поговорил со мной о недостающей мне духовности и о моем образе жизни, в котором религия занимала далеко не первое место. Он спросил меня: «Почему ты думаешь, что Иегова пощадит тебя в Армагеддоне, если ты делаешь даже меньше, чем наши соседи, которые ходят в церковь?». Я действительно не был полностью «в истине» и понимаю, что мысль о Божьем наказании послужила для меня некоторым толчком, однако я также знаю, что она не была единственным или главным побуждающим фактором. (Пожалуй, я был больше потрясен тем, что мой собственный отец считал меня недостойным Божьего одобрения и жизни, нежели мыслью о предстоящей гибели). Короче говоря, возобновив посещение встреч, я пришел к убеждению, что в своих публикациях Общество учило истине. Кроме того, сотрудничество с собранием заполнило некоторую пустоту, которая была в моей жизни, и деятельность, которой я стал заниматься, придала моей жизни определенный смысл. Все это, несомненно, оказало свое влияние. Однако, факт остается фактом: я действительно верил в то, чему учило Общество. Манера изложения материала, использовавшиеся доводы заставили меня поверить: то, что я узнавал, было «истиной»[537]. Сегодня я спрашиваю себя: «Как? почему?». Сейчас неосновательность ранних и современных доводов для меня ясна. Я нисколько не хвалюсь тем, что сегодня я это понимаю, — все это можно было увидеть и раньше. И, конечно, мне нечем гордиться, ведь для осознания ошибки мне понадобилось почти сорок лет жизни. Это гораздо больше смиряет меня, нежели радует. Другие увидели ошибочность рассуждений гораздо раньше меня, просто благодаря тому, что изучали Писание[538]. Они не имели возможности столкнуться с тем, с чем пришлось встретиться мне за 9 лет работы в самом центре Общества. Почему же я так долго оставался убежденным приверженцем организации? И как такое происходит с миллионами других людей, многие из которых несомненно являются проницательными, разумными людьми?

Возможно, мы очень легковерны, но я не думаю, что дело в этом. Похоже, что приводимые доводы преподносятся очень умело. Это умение состоит в том, чтобы представить свои взгляды в очень правдоподобной манере, очень обоснованно, как может показаться на первый взгляд. Кроме того, у людей есть желание поверить. Возможно, такое желание и является ответом на вопрос.

Людям свойственно стремиться к определенности, к чувству надежности, которое с ней приходит. Организация Свидетелей Иеговы предлагает как раз это: все, что она говорит, преподносится как правильное объяснение Слова Бога, как единственно истинное объяснение , безо всяких колебаний. Людям свойственно стремиться найти тех, кто мог бы ответить на их вопросы о Боге, его замыслах, о жизни и человеческом предназначении. Организация готова сделать и это, притом с большой уверенностью. Естественно стремиться узнать, что конкретно нужно делать, чтобы получить одобрение Бога, как правильно исполнять Его волю, когда это делать. Организация предлагает очень четко обозначенную программу действий, очень ясные правила поведения и заверяет: каждый, кто преданно и покорно принимает эти правила, будет духовно сильным, радостным, приобретет благословения Бога. Кроме того, все это делается в «интеллектуальной» манере, в отличие от эмоционального подхода, свойственного многим церквям и религиозным собраниям.

Верить, что ты находишься «в Истине», что принадлежишь к единственной организации Бога на земле, к народу, о судьбе которого заботится Всевышний, к единственному народу на планете, который действительно понимает Библию — все это придает многим чувство надежности, к которому люди так стремятся. Это чувство испытывал и я, и оно побуждало меня без колебаний и от всего сердца отдавать свои силы служению под руководством организации. Я был деятельной частичкой растущего движения, а развитие организации было для меня равнозначным распространению истины, и истины жизнедающей. Заниматься расширением организации — значит участвовать в битве с заблуждениями и видеть, как могучая сила истины приносит освобождение всем, находящимся в плену у религиозного обмана.

Когда тебе идет уже седьмой десяток лет, осознавать, как же долго ты заблуждался, очень больно. Некоторые, однако осознали это еще позднее. В марте 1982 года, после опубликования статьи в журнале «Тайм», на адрес Питера Грегерсона, у которого я тогда жил, пришло письмо. В нем говорилось:

Я пишу вам это письмо в надежде, что оно попадет брату Реймонду Френцу. Меня глубоко затронуло содержание статьи в журнале «Тайм» и затем его письмо с выражением признательности. Я подумал, что у нас может быть что–то общее[539].

Я крестился в 1917 году, присутствовал в 1919 году на конгрессе в Сидар–Пойнте, а начиная с 1922 года участвовал повсюду в Огайо в проповеднической компании «Миллионы ныне живущих никогда не умрут». Я осознаю, что внутри у всех нас долгое время жил страх, который не давал нам усомниться в Обществе Сторожевой башни. В последнее время при изучении «Сторожевой башни» стало невозможно рассматривать Писание и выражать свое мнение, не чувствуя при этом, что тебя могут изгнать из синагоги как отступника.

Человеку, который прислал это письмо, Джону Найту, было 93 года. Он пробыл в организации более 75 лет. В письме он сообщил, что, замечая непоследовательности, он первым делом винил себя, спрашивал себя, не был ли он просто мелочным придирой. Его тревожило то же, что и меня: догматизм в литературе Общества. Он написал:

Как и Верийцы, я считал: мы должны проверять то, чему нас учат, по Писанию, должны удостоверяться, так ли это на самом деле. Это постоянно тревожило меня, так как все эти годы Общество вело себя довольно самоуверенно. Мне не хочется использовать слово «совершенная», но именно так смотрят на организацию многие братья, и — что уж таить — так смотрел и я, чувствуя себя обязанным повиноваться указаниям Общества. И вот здесь со временем возникли проблемы, когда некоторым из решений организации я не мог найти поддержки в Писании[540].

Наблюдения Джона Найта очень схожи с высказываниями многих написавших мне людей из разных стран — из Великобритании, Швеции, Бельгии, Германии, Испании, Бразилии, Нигерии, Новой Зеландии и других. Авторы многих писем на протяжении двадцати, тридцати, сорока лет или дольше были Свидетелями Иеговы. Примечательно, что большинство из них пришли к похожим выводам поодиночке, не зная, что немало других людей испытывали те же чувства.

Свобода неразрывно связана с истиной. Поэтому важно постоянно анализировать то, что нам говорят, что мы читаем и слышим, тщательно взвешивать достоверность сказанного, правдивость используемых доводов. Если мы не будем этого делать, то, избавившись от одних заблуждений, мы легко можем попасть в ловушку других. Если мы научимся подмечать определенные методы введения в заблуждение, то сможем лучше защитить свою свободу мышления, восприятия и совести.