Циолковский панпсихист: он утверждает, что всякая материя обладает чувствительностью (способностью психически «ощущать приятное и неприятное»), различна лишь степень. Чувствительность уменьшается от человека к животным и далее, но не исчезает совсем, так как нет чёткой границы между живой и неживой материей.

Распространение жизни — благо, и тем большее, чем совершеннее, то есть разумнее эта жизнь, ибо «разум есть то, что ведет к вечному благосостоянию каждого атома». Каждый атом, попадая в мозг разумного существа, живёт его жизнью, испытывает его чувства — а это и есть высшее для материи состояние существования. В этом смысле смерти нет: периоды неорганического существования атомов пролетают для них как сон или обморок, когда чувствительность почти отсутствует; становясь же частью мозга организмов, всякий атом «живет их жизнью и чувствует радость сознательного и безоблачного бытия», и «все эти воплощения субъективно сливаются в одну субъективно-непрерывную прекрасную и нескончаемую жизнь». Поэтому незачем бояться смерти: после смерти и разрушения организма время неорганического существования атома пролетает, «проходит для него, как нуль. Его субъективно нет. Но население Земли в такой промежуток времени совершенно преобразуется. Земной шар будет покрыт тогда только высшими формами жизни, и наш атом будет пользоваться только ими. Значит, смерть прекращает все страдания и дает, субъективно, немедленно счастье».

Основные этапы русской философии.

По мнению Н. О. Лосского, характерными чертами русской философии являются: космизм, софиология (учения о Софии), соборность, метафизичность, религиозность, интуитивизм, позитивизм, реалистичность (онтологизм).

Предметами философского поиска русских мыслителей были:

1. Проблема человека;

2. Космизм (восприятие космоса как единого целостного организма);

3. Проблемы морали и нравственности;

4. Проблемы выбора исторического пути России — между Востоком или Западом

5. Проблема власти;

6. Проблема государства;

7. Проблема социальной справедливости;

8. Проблема идеального общества;

9. Проблема будущего.

Философия русского Просвещения.

Реформы Петра I способствовали ограничению власти церкви и проникновению в Россию западной философии посредством формируемой системы высшего образования. Самым популярным западным новшеством стал деизм, приверженцами которого стали такие ключевые мыслители русского Просвещения как Михаил Ломоносов и Александр Радищев. Именно в этот момент на русскую почву попадают атомизм и сенсуализм. Практически идеи деизма выражались в антиклерикализме и обоснованию подчинения духовной власти светской, за что ратовала еще учёная дружина Петра I. Также философия русского просвещения адаптировала многие идеи масонства (Николай Новиков). Григорий Теплов составляет один из первых русских философских словарей.

Оригинальная русская философия.

Лишь в начале XIX века появляется оригинальная или самобытная русская философия. У её истоков стоял Петр Чаадаев, который задается вопросом о смысле России как отдельной цивилизации. В остальном он повторяет старые идеи о механистическом устройстве мира и провиденциальном характере истории. Неудовлетворительное решение о смысле России провоцирует мысль славянофилов. Алексей Хомяков отстаивает идеи соборности. Иван Киреевский отстаивает идеал допетровской патриархальной Руси. Константин Аксаков проводит различение между страной и государством.

Американский прагматизм.

Прагматизм возникает в США в последней трети XIX в. как собственно американская философия. И по кругу проблем, и по типу их решения он имеет много общего с европейским позити­визмом второй половины XIX в. Основатель прагматизма Чарльз Пирс (1839—1914) назвал его даже «видом позитивизма», о близости позитивизма и прагматизма говорил и Мах. Пирс разделяй позитивистское отрицательное отношение к метафизике, называя ее «бессмысленной тарабарщиной» и «предметом скорее любопытным, нежели полезным», но при этом серьезно прорабатывал наследие клас­сической философии и считал, что он в своем прагматизме (или прагматицизме, как он предпочитал называть свою версию), в отличие от позитивистов, сохранил философию «в очищенной форме». Кроме того, Пирс большое значение придавал логике (что роднит его с Миллем и неопозитивистами XX в.). «Ничто не способно прояснить его (метафизическое ут­верждение. — АЛ.), кроме основательного курса логики», — го­ворил он . Пирс выступал против скептицизма, релятивизма и механицизма. Не принимал он и де­картовское схватывание интуицией врожденных идей. «Пирс не верил, что наш ум может функционировать отдельно от наших интересов и наших планов, и не принимал взгляд, что мышление происходит в вакууме или что оно не имеет ничего общего с обстоятельствами, вызывающими рефлексивную мысль» . В своей статье «Что такое прагматизм» Пирс провоз­глашает «взгляд эксперименталиста», «склонного думать обо всем так, как думают в лаборатории», утверждая, что «экспери­ментальные результаты суть единственные результаты, которые могут иметь влияние на человеческое поведение… Когда бы че­ловек ни действовал целенаправленно, он действует согласно ве­ре в какой-то экспериментальный феномен», а все, что не влияет на «человеческое поведение», не имеет для прагматицизма зна­чения. Основополагающий для прагма­тизма принцип Пирса гласит: «Рассмотрите, какого рода следст­вия, могущие иметь практическое значение, имеет, как мы пола­гаем, объект нашего понятия. Тогда наше понятие об этих следствиях и есть полное понятие об объекте». «Мы не можем об­ладать идеей в нашем уме, связанной с чем-либо еще, кроме мыслимых чувственных следствий вещей. Наша идея чего-либо есть наша идея его чувственных следствий». «Понятие (conce­ption), т. е. рациональная цель слова… лежит исключительно в его мыслимом влиянии на жизненное поведение… если мы смо­жем точно определить все мыслимые экспериментальные фено­мены, которые подразумеваются утверждением или отрицанием данного понятия, мы получим полное и окончательное опреде­ление понятия, и в нем больше не будет абсолютно ничего». Иными словами, объект существует не сам по себе, а лишь как включенный в нашу жизнь. Если не вклю­чен, то не существует. Так, нет «никакой разницы, скажем ли мы, что камень на дне океана, покоящийся в полной тьме, явля­ется бриллиантом или нет — то есть что, вероятно, здесь нет ни­какой разницы, хотя я и не забываю, что этот камень может быть завтра выловлен оттуда».