Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Введение
«Каждому историческому типу классового общества», – отмечается в курсе «Международного права», соответствует свой тип государства и права. Это относится и к международному праву, зарождение которого непосредственно связано с возникновением государства и осуществлением их внешних функций. Точно так же и зарождение древнерусской дипломатии следует рассматривать в органической связи с развитием государственности того времени, а также со становлением международной дипломатической практики раннего средневековья.
Что имеется в виду под зарождением дипломатической системы Древней Руси? Прежде всего, содержание дипломатических переговоров и дипломатических соглашений, расширение круга и степень значимости поднимаемых в них политических вопросов; вовлечение в сферу дипломатической активности Руси все большего количества государств и народов; генезис форм дипломатических переговоров и соглашений, развитие сопровождающих их процедур, обрядов, отражающих в известной мере как содержание, так и форму переговоров и соглашений; зарождение и развитие посольской службы как таковой, т.е. превращение посольств в постоянный инструмент внешнеполитической деятельности древнерусского государства, изменение характера состава посольств, а также их представительства, складывание первых постоянных «кадров» посольской службы.
История развития дипломатии Древней Руси исследовалась и исследуется многими историками, лингвистами. Событиям 860 г. – первому русскому нападению на Константинополь и последовавшим за ним дипломатическим переговорам руссов с греками – посвящены специальные работы отечественных дореволюционных ученых А. Пападопуло – Керемевса, Х.М Лопарева, В.Г. Васильевского, западного историка А.А. Васильева, который хотя и считал, что под Константинополем появилась «варяжская» Русь, но всю канву событий изложил с научной скрупулезностью.
Русскому посольству в Константинополь и империю франков в 838–839 гг. уделил внимание историк А. Рязановский, доказывавший, как и некоторые отечественные ученые, принадлежность посольства славянскому Киевскому государству. Отношениям Руси с Византией, договорам Руси с греками 907, 911, 944, 971 гг. посвятили в XIX в. специальные работы Н.А. Лавровский, И.И. Срезневский, В.В. Сокольский, А. Дмитриу; в начале XX в. – А.В. Лонгинов, Д.М. Мейчик и др.
Отношения древней Руси с Востоком и некоторые аспекты древнерусской внешней политики в этом регионе рассмитрели дореволюционные востоковеды Б.А. Дорн, В.В. Григорьев, А.Я. Гаркави, а также советские историки В.В. Бартольд, Б.Н. Заходер, А.Ю. Якубовский, Н.Я. Половой, В.М. Бейлис, М.И. Артамонов и др.
Организации древнерусской дипломатии посвящены небольшие разделы в работах советских историков международного права Ф.И. Кожевников, Д.Б. Левина и других, а также в обобщающем труде «Курс международного права».
Важное значение для исследуемой темы имеют труды западных византинистов К. Неймана, Ф. Дэльгера, Д. Оболенского и Д. Милляра.
В историографии, как отечественной, так и зарубежной, лишь две работы посвящены комплексному исследованию всех тех аспектов в истории древней Руси, которые рассматриваются в качестве свидетельств поступательного развития русской дипломатической службы, – это монографии М.В. Левченко и В.Т. Пашуто.
Что считать источником по теме? Ответить на этот вопрос не столь уж затруднительно, так как весь круг источников хорошо известен специалистам, неоднократно использовался ими, в том числе и при анализе внешнеполитических и отдельных дипломатических аспектов истории древней Руси.
Данные о первых дипломатических контактах славяно – руссов в VII–IX вв. содержится в житиях греческих святых Стефана Сурожского и Георгия Амастридского. О посольских контактах Руси с Византией и Фракийской империей в 838 -839 гг. имеется лишь краткая запись в Бертинской хронике.
«Свой» круг источников у таких внешнеполитических и дипломатических сюжетов, как поход Руси на Константинополь в 860 г., последовавшие за ним русско – византийские переговоры и русско – византийский мирный договор. Это известные проповеди константинопольского патриарха Фотия, его «Окружное послание» восточным архиепископам и сочинения, принадлежащие перу биографа патриарха Игнатия Никиты Пафлагонского и венецианского хрониста Иоанна Дьякона. Сюда же относится и памятник агиографической литературы «Слово на положение ризы богородицы во Влахернах», в котором, по мнению ряда ученых, также идет речь о событиях 860 г. краткие упоминания об этих же событиях содержатся в трудах продолжателя Феофана, и в частности в труде «жизнь императора Василия», данные события нашли отражение в греческих хрониках Симеона Логофета и продолжателя Георгия Амартола, позднейших хрониках Скилизы и Зонары, в русских летописях. Как видим, круг источников лишь по этой теме весьма пространен, хотя в большинстве своем каждое из сообщений весьма кратко, фрагментарно.
Исследование русско-венгерского соглашения конца IX в. предпринято на основании параллельного анализа опубликованной на русском языке В.П. Шушариным части венгерской анонимной хроники XI в. и сведений «Повести временных лет».
Источниками по истории русско – византийской войны 941–944 гг. являются греческое житие Василия Нового, сообщение кремонского епископа Лиутпранда, чей отчет о посольстве в Константинополь содержит свидетельство о нападении русской рати на Византию, ряд греческих хроник, но в основном – данные «Повести временных лет», содержащей оригинальное описание русско – византийских переговоров на Дунае, историю обмена посольствами между Русью и Византией и текст русско – византийского договора 944 г.
Сведения о русских походах в Закавказье в IX–X вв. и о дипломатической активности руссов в связи с этими событиями содержатся в трудах восточных авторов Ибн – Исфендийара, ал-Мас’уди, Ибн – Мискавейха и ряда других.
Некоторые из упомянутых событий нашли многократное повторение в византийских хрониках – Симеона Логофета, продолжателя Георгия Амартола, Скилицы, Зонары и других в русских летописных сводах, восходящих к древнейшим летописным традициям, таких, как «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов», «Летописец Переяславля – Суздальского», «Троицкая летопись», и некоторых других. Это потребовало параллельного анализа русских летописных текстов и сведений византийских хроник и других сообщений византийских и западных авторов.
Разумеется, такой источниковедческий калейдоскоп невозможно охарактеризовать однозначно. Поэтому источники анализируются в соответствии с конкретными дипломатическими сюжетами, а характер анализа зависит от степени изученности и доброкачественности источника.
Договор «мира и любви»
После ухода руссов из – под Константинополя внешнеполитическое положение империи отнюдь не улучшилось. Арабы продолжали теснить византийские войска. В том же 860 г. они нанесли новое поражение войскам Михаила III в Малой Азии.
Русь была замирена, но отношения двух стран оставались неустойчивыми. В аналогичных отношениях с другими «варварскими» государствами и народами Византия либо противопоставляла опасному противнику его собственных соседей, либо пыталась связать его договором «мира и любви», откупиться ежегодной данью, либо использовала христианизацию как средство нейтрализации соперника. Что касается первой тенденции, то она, по мнению как отечественных, так и зарубежных историков, применительно к Руси 60-х годов IX в. выразилась в миссии Константина-Кирилла и Мефодия в Хазарию (861 г.). Цель посольства заключалась не столько в миссионерских усилиях братьев, сколько в попытке возродить былой союз с Хазарией и направить его острие против Руси.
Практика заключения договоров «мира и любви» или «мира и дружбы», т.е. мирных договорных отношений между странами, восходит к традициям древневосточного и греко-римского международного права. Многочисленные договоры Византии с Аварским каганатом, Персией, арабами, Болгарским царством, Хазарским каганатом, венграми показывают, что эта мысль сопутствовала всем мирным договорам, которые либо восстанавливали прерванные войной отношения, либо открывали заново мирный этап в отношениях Византии с соседями. Причем во многих известных случаях факт заключения Византией таких договоров с пограничными «варварами» означал политическое признание того или иного «варварского» государства, а дальнейшие отношения империи с ним строились уже на почве этого основного соглашения, которое и нарушалось военными конфликтами, и возобновлялось, и дополнялось конкретными торговыми и союзными статьями, династическими соглашениями.
При чтении византийских авторов обращают на себя внимание два факта, которые не были в полной мере отмечены предшествующей историографией. Во всех без исключения источниках сообщается, во-первых, о заключении в то время между Византией и Русью не нескольких, а одного дипломатического соглашения и, во-вторых, о крещении как неотъемлемом условии именно этого соглашения. Так, в «Окружном послании» Фотий говорит, что руссы «теперь» (следовательно, до 867 г., к которому относится «Окружное послание») поменяли языческую веру на христианскую, «вошедши в число подданных нам и друзей, хотя незадолго перед тем грабили нас и обнаруживали необузданную дерзость… они приняли пастыря и с великим тщанием исполняют христианские обряды» Как видим, Фотий связал превращение руссов в друзей с их крещением, а сам акт превращения руссов в «подданных» и «друзей» описал лишь в нескольких словах, поскольку речь шла, очевидно, о типичном договоре о «мире» и «любви», хорошо известном современникам. В церковном документе вовсе не обязательно было употребление официальной дипломатической терминологии, да и упомянул Фотий об изменении внешнеполитических отношений Византии и Руси лишь попутно, главное для него – это идея о крещении Руси, о благотворной силе христианства.
Таким образом, уже в этом древнейшем сообщении объединяются воедино два события, последовавшие вскоре после нападения русского войска на Константинополь: договор о «мире и любви» и крещение Руси. Очевидна и хронология этих событий – они произошли до 867 г., в период патриаршества Фотия.
Условие о христианизации Руси, видимо, не было единственным конкретным условием русско-византийского договора. Одним из важнейших условий договоров «мира и любви», заключаемых Византией с «варварскими» государствами, была выплата им ежегодной дани. Такую дань греки платили гуннам, болгарам, аварам, хазарам, и всякий раз неуплата дани вызывала очередной военный конфликт между «варварами» и империей. Хотя мы не располагаем прямыми свидетельствами включения статьи о дани в русско-византийский договор 60-х годов IX в., но косвенно следы этого условия можно усмотреть в сообщении Константина Багрянородного о том, что Василий I Македонянин склонил руссов к переговорам «щедрыми подарками» – золотом, серебром и шелковыми тканями. Разумеется, речь могла идти и об обычном подкупе иностранного посольства, с тем чтобы добиться для империи наиболее выгодных условий мира, и о посольских дарах, которые в византийской да и в мировой практике было принято преподносить зарубежным посольствам дружественных государств. Но это могла быть и дань, которую греки выплатили руссам за обещание сохранять мир. Как показал в своем исследовании Д.В. Айналов, золото, серебро, шелковые ткани неизменно входили в состав дани, уплачиваемой Византией «варварам» за мир и союзную помощь.
Следы двух других условий, как верно заметили А.В. Лонгинов, А.А. Васильев, А. Боак и другие историки, прослеживаются в позднейших договорах Руси с греками. Одно из них – договоренность о союзных действиях Руси и Византии
Вполне вероятно, что в договоре 60-х годов IX в. нашли отражение условия о местопребывании русских купцов у монастыря св. Маманта и некоторые другие условия, повторенные впоследствии в договоре Олега с греками в 907 г. На основании сведений Ибн-Хордадбе о взимании с русских купцов десятины и «Повести временных лет» о существовании старинной русско-византийской торговли (имеется в виду сюжет легенды об убийстве Олегом Аскольда и Дира, когда Олег и его дружинники прикинулись русскими гостями, идущими в Царьград) некоторые историки считали, что договор 60-х годов IX в. восстановил нарушенную нападением 860 г. русско-византийскую торговлю и регламентировал ее.
Итак, в результате напряженных переговоров состоялось заключение русско-византийского договора, который являлся договором «мира и любви» между двумя странами и открывал новую страницу в отношениях между ними. Локальные перемирия с византийскими властями в первой половине IX в., затем посольство рекогносцировочного характера 838–839 гг., перемирие под стенами Константинополя и, наконец, первый межгосударственный устный договор – таковы этапы развития дипломатических отношений Руси и Византии в IX в.
Однако совсем иное значение имели они для древнерусского государства. Если заключение договора «мира и любви» с империей, включавшего соглашение о крещении Руси, а точнее сказать, о готовности допустить на русскую территорию православную миссию, имело для Руси огромное политическое значение, небывало подняло престиж древнерусского государства и означало своеобразное «дипломатическое признание» древней Руси, то конкретные условия договора могли являть собой уже первые реальные плоды этого признания. Русь все более четко формулировала свои внешнеполитические и экономические интересы в отношении империи, вступала на тернистый путь тогдашней причерноморской политики. Поэтому вряд ли можно согласиться с оценкой событий Д. Оболенским, который, согласно своей концепции «византийского сообщества наций», посчитал, что в результате этого мирного договора Русь вошла в круг византийского сообщества.
Содержание, форма и историческое значение договора 944 г.
В русско-византийских соглашениях прошлого, стоявших в ряду иных византино-иностранных мирных договоров второй половины 1-го тысячелетия, одним из основополагающих условий являлось либо восстановление, либо утверждение заново мирных отношений между двумя государствами. Идея «мира и любви» проходит красной нитью через договоры 907 и 911 гг., причем, как мы старались показать, она выглядит там не декларативно, не абстрактно, а непосредственно связана с заключением таких пунктов соглашений, которые были жизненно важны для обеих сторон и при соблюдении которых эти отношения «мира и любви» действительно должны были реализовываться.
Подобная же картина наблюдается в 944 г. Договор Игоря с греками – типичное межгосударственное соглашение «мира и любви», которое и восстанавливало прежние мирные отношения между странами, возвращало обе стороны к «ветхому миру» 907 г., и заново регламентировало эти отношения в соответствии с интересами обеих сторон, новыми историческими условиями.
Договор 944 г. объединил в себе как основные статьи «мира» 907 г., устанавливающие общие принципы политических и экономических взаимоотношений между двумя странами, так и многие конкретные статьи «мира-ряда» 911 г., регулирующие и совершенствующие детали этих отношений.
В грамоте 944 г. подтвержден порядок посольских и торговых контактов, установленный еще в договоре 907 г.: «А великий князь руский и боляре его да посылають въ Грекы къ великимъ царемъ гречьскимъ корабли, елико хотять, со слы и с гостьми, яко же имъ уставлено есть». Почти без изменений вошел в договор 944 г. текст из соглашения 907 г. о порядке прихода русских послов и купцов в Византию, получения ими слебного и месячины, размещения и появления их для торговли непосредственно в Константинополе. Здесь же говорится, что, собираясь в обратный путь, руссы имеют право на получение продовольствия и снаряжения, «яко же уставлено есть преже», т.е. в 907 г. Договор 944 г. подтвердил обязанность византийского сановника – «царева мужа», приставленного к посольству, переписывать состав посольства и в соответствии с этим списком выявлять слебное послам и месячину купцам из Киева, Чернигова и других городов; вводить руссов в город через одни ворота; охранять их; разбирать возникавшие недоразумения между руссами и греками («да аще кто от Руси или от Грекъ створить криво, да оправляеть то»); контролировать характер и масштабы торговых операций и удостоверять своей печатью на товарах законность произведенной сделки.
Одновременно в статьи, регулирующие политические и торговые отношения двух стран, по сравнению с 907 г. внесены некоторые серьезные коррективы.
Прежде всего это относится к порядку удостоверения личности приходящих из Руси послов и купцов. Согласно договору 944 г., они должны предъявлять византийским чиновникам своеобразные «удостоверения личности» – грамоты, выданные послам или гостям великим князем, адресованные на имя византийского императора (ранее такими «удостоверениями» считались печати: золотые – для послов, серебряные – для гостей): «Ношаху ели печати злати, а гостье сребрени; ныне же уведелъ есть князь вашь посылати грамоты ко царству нашему; иже посылаеми бывають от нихъ поели и гостье, да приносять грамоту»
Существовал еще один аспект этой особой заботы: строгий великокняжеский контроль за деятельностью русских миссий и суровые наказания, грозившие тем руссам, которые появлялись в империи на свой страх и риск, сводили до минимума возможность зарождения новых конфликтов между Русью и империей из-за антигосударственных действий в Византии русских караванов. Об этом, в частности, говорит и такое, на первый взгляд незаметное, нововведение в этой части договора, как появление фразы: «Входяще же Русь в градъ, да не творять пакости» б, дополняющей запрещение руссам творить «бещинья» «в селехъ» и «в стране нашей».
В разделе об обязанностях русского купечества в Византии появляется ограничение насчет масштаба торговых операций с паволоками – дорогими шелковыми тканями: их можно было теперь купить только на 50 золотников. При этом «царев муж» был обязан проконтролировать сделку и опечатать купленные ткани в знак разрешения своей печатью.
Действительно серьезным шагом назад по сравнению с временами 907–911 гг. явилось для Руси исчезновение из общеполитического раздела договора 944 г. пункта договора 907 г. о предоставлении русским купцам права беспошлинной торговли в Византии.
Новый аспект в договоре 944 г. приобретают статьи военного характера.
Если в 911 г. имелась лишь одна статья, в которой говорилось о военной помощи со стороны Руси Византии и разрешении руссам оставаться на военной службе в императорском войске в качестве наемников, то в договоре 944 г. развернута целая программа военного союза и взаимной помощи. Д. Миллер совершенно справедливо отметил, что Русь в договоре 944 г. выступает в статусе полноправного союзника Византии.
Большое внимание грамота 944 г. уделяет уголовно-правовым и имущественным вопросам, развивая и дополняя в этом отношении соглашение 911 г.
Специальная статья посвящена вопросу о наказании подданных империи, совершивших проступки на территории, подведомственной юрисдикции Руси. В этом случае преступник должен получить наказание «повеленьемь царства нашего». Большое внимание грамота 944 г. уделяет уголовно-правовым и имущественным вопросам, развивая и дополняя в этом отношении соглашение 911 г.
Специальная статья посвящена вопросу о наказании подданных империи, совершивших проступки на территории, подведомственной юрисдикции Руси. В этом случае преступник должен получить наказание «повеленьемь царства нашего».
Анализ договора 944 г. и его сравнение с ранними русско-византийскими соглашениями показывают, что его содержание вполне соответствовало новому уровню переговоров о его заключении, составу посольства, характеру дипломатического представительства Руси: это было совершенно новое всеобъемлющее политическое соглашение. Конечно, оно подтверждало и возобновляло отношения «мира и дружбы», утвержденные между Византией и Русью в 907–911 гг., сохранило все те нормы политических, торговых, международно-правовых отношений между странами, которые оказались жизненными и через 30 лет после переговоров в начале X в. Но вместе с тем перед нами не дополнение и развитие соглашения 911 г., а совершенно самостоятельный политический межгосударственный договор о мире, дружбе и военном союзе, отразивший уровень политических и экономических отношений между Византией и Русью в середине X в.
Дипломатия княгини Ольги
Заметим, что между 944 и 955 гг. летопись ни слова не сообщает о международных событиях. После гибели Игоря в 945 г. для Киева наступили трудные времена: отложилась Древлянская земля; наследник, как отмечает летопись, был «детеск», т.е. дитя, и во главе государства встала великая княгиня. И первые годы ее правления, естественно, ушли на решение внутриполитических проблем. В 946 г. Ольга воевала с древлянами и наконец вновь подчинила их Киеву. Начиная с 947 г. она взялась за наведение порядка в своих землях: упорядочила сбор дани, провела другие административно-хозяйственные реформы. А затем летопись пропускает без описания несколько лет – с 948 по 954 г. – и лишь под 955 г. сообщает о поездке русской княгини в Константинополь и ее крещении там. В этой последовательности летописного рассказа обратим внимание на удивительную аналогию событий во времена первых лет правления Ольги и Олега. Взяв власть в свои руки, Олег также начал с «устройства» дел внутренних, а попросту говоря, с покорения окрестных племен и самого упорного и воинственного среди них – древлян. И лишь подчинив ряд племен власти Киева, укрепив внутриполитические позиции княжеского дома, он приступает к решению внешнеполитических вопросов: организует поход на Византию, с тем чтобы подтвердить прежние привилегии Руси, полученные ею от империи еще в IX в.
Даже не зная ничего о поездке Ольги в Константинополь, можно было бы предположить, что после ликвидации внутренних смут в стране, стабилизации положения и упрочения великокняжеской власти в Киеве Ольга должна была приступить к решению внешнеполитических задач: Игорь был мертв, но договор, им заключенный, действовал. Однако со времени его заключения прошло более десяти лет. Сменились правители на византийском троне, новые люди встали во главе древнерусского государства. Опыт прошлых лет и взаимоотношений империи с другими «варварскими» государствами подсказывал необходимость либо подтверждейия, либо пересмотра соглашения 944 г. Таким образом, появление в летописи сообщения о внешнеполитической активности княгини Ольги может быть воспринято с доверием уже в силу исторической логики развития событий, обусловленных предшествующими отношениями Руси и Византии. Но, конечно, это аргумент весьма слабый.
Итак, «иде Ольга въ Греки», – записал древний автор. Как все легко и просто! Но реальные политические взаимоотношения двух стран такой простоты, естественно, не допускали. Правительница Руси не могла без соблюдения определенных формальностей снарядить посольство, сесть на корабль и явиться к византийскому двору, чья система внешнеполитического церемониала была чрезвычайно изощренной. Кто был инициатором визита русской княгини, как он готовился – эти вопросы не были поставлены в историографии, хотя ответы на них имеют прямое отношение к исследуемой теме.
Какие же проблемы интересовали Ольгу в Византии помимо крещения и связанного с ним возвышения политического престижа Руси, стремления вывести Русь из того невысокого ряда, который, согласно византийским канонам, она занимала рядом с печенегами и уграми?
В свете усилий сопредельных с Русью стран (Хазарского каганата, Болгарии), а также борьбы за государственный престиж в ходе выработки дипломатических документов, статуса посольства Ольги, последующего ее крещения и получения титула «дочери» императора вполне вероятно, что княгиня могла вести переговоры по поводу династического брака молодого Святослава с одной из принцесс императорского дома. В этой связи многозначительно звучит предостережение Константина VII Багрянородного своему сыну Роману ни в коем случае не допускать браков с «варварами» и не предоставлять им, несмотря на их требования («как часто случается»), императорских одеяний, венцов или другого убранства. Среди «варваров» Константин VII назвал хазар, угров и Русь. За этим предостережением в его сочинении следует раздраженный пассаж относительно того, что в прошлом императоры нанесли большой урон престижу византийской власти, допустив династические браки с хазарами и болгарами. Следует прислушаться к тонкому замечанию В.Т. Пашуто о том, что под именем анепсия мог скрываться сам молодой русский князь11, которого мать привезла в Константинополь не без политических расчетов.
Наконец, объектом переговоров в Константинополе, как это видно из записи о просьбе византийских послов в Киеве и об ответе им Ольги, были вопросы, связанные с реализацией союзного договора 944 г. Что касается мнения о том, что на переговорах в 957 г. шла речь о реализации договора 944 г., то оно справедливо, но лишь с одной оговоркой: на этой реализации настаивала империя, а русская сторона умело использовала интересы Византии, чтобы добиться политических выгод в сферах, о которых уже говорилось. И отказ Ольги предоставить империи военную помощь, вероятнее всего, был связан с ее неудачными переговорами по поводу династического брака, получения более высокого достоинства, чем то, которого она добилась, и долгими переговорами «в Суду» по вопросам церемониала. Однако договор 944 г. продолжал действовать, и посылка русского отряда на помощь Византии в ее борьбе за Крит это наглядно подтверждает.
Что касается нарастания конфликта между Русью и Византией с середины 60-х годов X в., то посольство Ольги не имело к этому никакого отношения. Договор о мире и союзе 944 г. продолжал действовать и в 60-х годах, взаимоотношения между двумя странами в середине 60-х годов строились на его основе. Истоки же конфликта уходили корнями в историческую обстановку, сложившуюся к тому времени в Восточной Европе
Что касается мнения о том, что на переговорах в 957 г. шла речь о реализации договора 944 г., то оно справедливо, но лишь с одной оговоркой: на этой реализации настаивала империя, а русская сторона умело использовала интересы Византии, чтобы добиться политических выгод в сферах, о которых уже говорилось. И отказ Ольги предоставить империи военную помощь, вероятнее всего, был связан с ее неудачными переговорами по поводу династического брака, получения более высокого достоинства, чем то, которого она добилась, и долгими переговорами «в Суду» по вопросам церемониала. Однако договор 944 г. продолжал действовать, и посылка русского отряда на помощь Византии в ее борьбе за Крит это наглядно подтверждает.
Русь на балканских рубежах
К лету 968 г.отношения Руси с Византией и Болгарией были дружественными, мирными. Ни о каких военных действиях с болгарами нет сведений. Внешне добрые отношения складывались и с Византией. По данным итальянского посла епископа Лиутпранда, который был в это время в Константинополе, на рейде города стояли суда русского торгового каравана.
Однако, припугнув Болгарию и вынужденно согласившись с русским появлением в Подунавье, Византия готовилась к борьбе с Русью. По сообщению Льва Дьякона, как только Никифор Фока узнал о победах Святослава, он предпринял против руссов ряд военных приготовлений: начал организовывать армию и флот для похода к Дунайским берегам, приказал замкнуть Босфор цепью во избежание внезапного нападения русского флота.
Византийское правительство предприняло также шаги для нормализации отношений с Болгарией и для нормализации в дальнейшем болгаро-русской войны.
В Преславу – столицу Болгарии отправилось императорское посольство состоящее из опытных дипломатов – епископа Феофила Евхаитского и Никифора Эротика с предложением царю Петру военного союза против Руси, подкреплённого династическими узами византийского и болгарского царствующих домов. В июне 968 г. В Константинополе с почётом принимали ответное болгарское посольство.
Были направлены послы и в степь к печенегам. Результатом этого посольства явился набег печенегов на русские земли летом 968г.
Считая, что дело сделано, болгары наказаны, а руссы вот-вот покинут Дунай и уйдут воевать с кочевниками, Никифор Фока дал приказ своим лучшим легионам во главе с видным полководцем патрикием Петром двинуться в Сирию. Вскоре Пётр осадил один из главных городов Сирии – Антиохию. Как и ожидалось в Константинополе, печенеги осадили Киев, и Ольга направила гонцов в Переяславец.
Оставив в Переяславце часть своего войска во главе с воеводой Волком, Святослав налегке, с конной дружиной двинулся на выручку своего стольного города. Киевляне сумели отсидеться за крепкими стенами и даже заключили перемирие.
Святослав вышел в степь в поисках врагов, настиг их и разбил. После этого с печенегами был заключён мир. Теперь его взоры вновь обратились к любимому Дунаю. Но события задержали его в Киеве. Тяжело занемогла Ольга, и Святослав остался около заболевшей матери. После её смерти в июле 969 г. Он посадил своего старшего сына Ярополка в Киеве, остальных сыновей – в других русских землях и вновь повёл войско на Дунай.
К этому времени положение там резко изменилось. Воспользовавшись отсутствием Святослава, в болгарском руководстве вновь подняли голову сторонники провизантийской ориентации. Царь Пётр разорвал мир с Русью, и болгарское войско осадило Переяславец. Руссы затворились и упорно оборонялись, но когда почувствовали, что в городе против них зреет заговор, и часть горожан вот-вот вступит в контакт с осаждающими, воевода Волк принял решение уйти из города. Русский князь встретил отступившее из Болгарии войско на Днестре.
В Константинополе ликовали. Кажется, всё шло по заранее намеченному плану. Но Русь не осталась в долгу и в ответ на печенежский рейд на Киев нанесла встречный удар. Союзники Святослава венгры в это же время, летом 968 г., пройдя снова по болгарской территории, обрушились на греческий город Фессалонику, и грекам стоило большого труда отбить это нападение. Венгры забрали большую добычу и пленных.
А к концу лета 969 г., Святослав был уже вновь около Переяславца. Начался его второй поход на Балканы.
Таким образом, за годы «сабельного удара» 964–968 гг., Русь включилась в активную дипломатическую деятельность. Святослав заключил договоры с населением захваченных территорий в Поволжье и Приазовье, с крымскими вассалами Византии, подтвердил договор 944 г. и обновил военный союз с Византией. После овладения Подунавьем появился договор с Болгарией, а в 968 г. он утихомирил степь и заключил мир с печенегами. Кроме того, русское посольство было направлено к венграм; Святослав вступил в тайный союз с Калокиром.
Святослав быстро восстановил утраченные на Дунае позиции. Он нанес поражение болгарскому войску под Переяславцем, а затем штурмом взял и сам город. Святослав казнил в городе противников Руси – «казни в нем изменников смертию».
Расчет болгарского правительства на помощь Византии не оправдался – греческие войска стояли в это время под Антиохией; в октябре 969 г. город наконец был взят. К тому же империя и не собиралась, по словам Льва Дьякона, помогать своему вечному врагу – Болгарии.
Именно к этому времени относится обострение русско-византийских отношений.
В декабре 969 г. в Константинополе произошел государственный переворот. Никифор Фока был убит, и на трон взошел Иоанн Цимисхий, видный военачальник и государственный деятель Византии.
Продолжая линию прежнего императора, Цимисхий направил к Святославу посольство, которое потребовало, чтобы русская рать покинула берега Дуная. Святаслав дал дерзкий ответ: он требовал за оставляемые дунайские города огромного выкупа либо ухода греков из Европы, «им не принадлежащей», в Азию. Когда же византийцы направили к русскому князю второе посольство, то он им ответил еще более дерзко, заявив, что руссы скоро поставят шатры «перед византийскими воротами». Это означало разрыв всяких отношений и начало войны. Наступал 970 г.
Введение
«Каждому историческому типу классового общества», – отмечается в курсе «Международного права», соответствует свой тип государства и права. Это относится и к международному праву, зарождение которого непосредственно связано с возникновением государства и осуществлением их внешних функций. Точно так же и зарождение древнерусской дипломатии следует рассматривать в органической связи с развитием государственности того времени, а также со становлением международной дипломатической практики раннего средневековья.
Что имеется в виду под зарождением дипломатической системы Древней Руси? Прежде всего, содержание дипломатических переговоров и дипломатических соглашений, расширение круга и степень значимости поднимаемых в них политических вопросов; вовлечение в сферу дипломатической активности Руси все большего количества государств и народов; генезис форм дипломатических переговоров и соглашений, развитие сопровождающих их процедур, обрядов, отражающих в известной мере как содержание, так и форму переговоров и соглашений; зарождение и развитие посольской службы как таковой, т.е. превращение посольств в постоянный инструмент внешнеполитической деятельности древнерусского государства, изменение характера состава посольств, а также их представительства, складывание первых постоянных «кадров» посольской службы.
История развития дипломатии Древней Руси исследовалась и исследуется многими историками, лингвистами. Событиям 860 г. – первому русскому нападению на Константинополь и последовавшим за ним дипломатическим переговорам руссов с греками – посвящены специальные работы отечественных дореволюционных ученых А. Пападопуло – Керемевса, Х.М Лопарева, В.Г. Васильевского, западного историка А.А. Васильева, который хотя и считал, что под Константинополем появилась «варяжская» Русь, но всю канву событий изложил с научной скрупулезностью.
Русскому посольству в Константинополь и империю франков в 838–839 гг. уделил внимание историк А. Рязановский, доказывавший, как и некоторые отечественные ученые, принадлежность посольства славянскому Киевскому государству. Отношениям Руси с Византией, договорам Руси с греками 907, 911, 944, 971 гг. посвятили в XIX в. специальные работы Н.А. Лавровский, И.И. Срезневский, В.В. Сокольский, А. Дмитриу; в начале XX в. – А.В. Лонгинов, Д.М. Мейчик и др.
Отношения древней Руси с Востоком и некоторые аспекты древнерусской внешней политики в этом регионе рассмитрели дореволюционные востоковеды Б.А. Дорн, В.В. Григорьев, А.Я. Гаркави, а также советские историки В.В. Бартольд, Б.Н. Заходер, А.Ю. Якубовский, Н.Я. Половой, В.М. Бейлис, М.И. Артамонов и др.
Организации древнерусской дипломатии посвящены небольшие разделы в работах советских историков международного права Ф.И. Кожевников, Д.Б. Левина и других, а также в обобщающем труде «Курс международного права».
Важное значение для исследуемой темы имеют труды западных византинистов К. Неймана, Ф. Дэльгера, Д. Оболенского и Д. Милляра.
В историографии, как отечественной, так и зарубежной, лишь две работы посвящены комплексному исследованию всех тех аспектов в истории древней Руси, которые рассматриваются в качестве свидетельств поступательного развития русской дипломатической службы, – это монографии М.В. Левченко и В.Т. Пашуто.
Что считать источником по теме? Ответить на этот вопрос не столь уж затруднительно, так как весь круг источников хорошо известен специалистам, неоднократно использовался ими, в том числе и при анализе внешнеполитических и отдельных дипломатических аспектов истории древней Руси.
Данные о первых дипломатических контактах славяно – руссов в VII–IX вв. содержится в житиях греческих святых Стефана Сурожского и Георгия Амастридского. О посольских контактах Руси с Византией и Фракийской империей в 838 -839 гг. имеется лишь краткая запись в Бертинской хронике.
«Свой» круг источников у таких внешнеполитических и дипломатических сюжетов, как поход Руси на Константинополь в 860 г., последовавшие за ним русско – византийские переговоры и русско – византийский мирный договор. Это известные проповеди константинопольского патриарха Фотия, его «Окружное послание» восточным архиепископам и сочинения, принадлежащие перу биографа патриарха Игнатия Никиты Пафлагонского и венецианского хрониста Иоанна Дьякона. Сюда же относится и памятник агиографической литературы «Слово на положение ризы богородицы во Влахернах», в котором, по мнению ряда ученых, также идет речь о событиях 860 г. краткие упоминания об этих же событиях содержатся в трудах продолжателя Феофана, и в частности в труде «жизнь императора Василия», данные события нашли отражение в греческих хрониках Симеона Логофета и продолжателя Георгия Амартола, позднейших хрониках Скилизы и Зонары, в русских летописях. Как видим, круг источников лишь по этой теме весьма пространен, хотя в большинстве своем каждое из сообщений весьма кратко, фрагментарно.
Исследование русско-венгерского соглашения конца IX в. предпринято на основании параллельного анализа опубликованной на русском языке В.П. Шушариным части венгерской анонимной хроники XI в. и сведений «Повести временных лет».
Источниками по истории русско – византийской войны 941–944 гг. являются греческое житие Василия Нового, сообщение кремонского епископа Лиутпранда, чей отчет о посольстве в Константинополь содержит свидетельство о нападении русской рати на Византию, ряд греческих хроник, но в основном – данные «Повести временных лет», содержащей оригинальное описание русско – византийских переговоров на Дунае, историю обмена посольствами между Русью и Византией и текст русско – византийского договора 944 г.
Сведения о русских походах в Закавказье в IX–X вв. и о дипломатической активности руссов в связи с этими событиями содержатся в трудах восточных авторов Ибн – Исфендийара, ал-Мас’уди, Ибн – Мискавейха и ряда других.
Некоторые из упомянутых событий нашли многократное повторение в византийских хрониках – Симеона Логофета, продолжателя Георгия Амартола, Скилицы, Зонары и других в русских летописных сводах, восходящих к древнейшим летописным традициям, таких, как «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов», «Летописец Переяславля – Суздальского», «Троицкая летопись», и некоторых других. Это потребовало параллельного анализа русских летописных текстов и сведений византийских хроник и других сообщений византийских и западных авторов.
Разумеется, такой источниковедческий калейдоскоп невозможно охарактеризовать однозначно. Поэтому источники анализируются в соответствии с конкретными дипломатическими сюжетами, а характер анализа зависит от степени изученности и доброкачественности источника.
Зарождение древнерусской дипломатии VI - IX вв.
Первые известия о дипломатической практике восточных славян относятся к V–VI вв. н.э. и содержатся в византийских источниках. Эта практика зарождалась в ходе длительного противоборства племенных союзов склавинов и антов с Византийской империей. византийские авторы сообщают о постоянных набегах склавинов и антов на владения империи в V–VI вв. о начавшемся мощном давлении склавинского мира на Балканы с начала VI в. У Прокопия Кесарийского имеются сведения о рейдах антов во Фракию, о регулярных вторжениях склавинов и антов за Дунай и о бедственном положении балканских владений Византии. Начиная с 527 г., по данным Прокопия, склавины и анты регулярно совершали набеги на владения империи, переходили Дунай, опустошали Иллирику, захватывали жителей в плен и т.п. Во время славяно-византийской войны 550 – 551 гг. славяне подступили к Константинополю. В конце VI в. они предприняли несколько попыток овладеть византийской столицей.
К VI в. относятся и первые попытки империи поставить себе на службу военную мощь славянских племенных союзов, отгородиться при помощи славянских наемных отрядов и славянских пограничных поселений от натиска аваров, а позднее и болгар. Наем в императорскую армию славянских отрядов стал с VI в. обычным делом.
К VI–VII вв. относятся и сведения о дипломатических контактах славянских племенных союзов между собой и с другими народами. Прокопий Кесарийский сообщает о совместных действиях против империи антов и склавинов.
В VI в. во взаимоотношениях славян с империей прослеживается еще одна характерная черта: выплата антам крупных денежных сумм и предоставление им права расселяться в пределах империи в обмен на обязательство соблюдать мир и продиводействовать набегам кочевников.
Первые сведения о дипломатической практике древних руссов относятся к концу VIII – первой трети IX в. и дошли до нас в двух житиях – Стефана Сурожского и Георгия Амастридского, памятниках византийской агиографической литературы. В них нашли отражение факты нападения руссов на византийские владения, расположенные вдоль Черноморского побережья, и последующие переговоры руссов с греками.
Обращает на себя внимание условие о возвращении пленных – одно из древнейших в дипломатической практике всех народов, в том числе и антов.
В VII–X вв. обмен и выкуп пленных как одно из условий или единственное условие мирных соглашений неоднократно встречались в практике дипломатических отношений Византии с Персией, Арабским халифатом и арабскими эмиратами, Болгарией, уграми, с Русью. Эта практика продолжалась и в X в.
В XI в. условие об обмене пленными дважды входило в мирные межгосударственные договоры Византии и Болгарией. В 814 г. оно стало составной частью соглашения о 30 – летнем мире, заключенного Львом V с болгарским ханом Оморгатом, а в 893 г. явилось одним из условий мира, заключенного между Львом VI и Симеоном. Первое же крупное столкновение империи с уграми в 934 г. закончилось тем, что византийское посольство обратилось к ним с просьбой приостановить военные действия и произвести обмен пленными. В X в. этот пункт включался в договоры Руси с греками.
Другим свидетельством дипломатической практики руссов является упоминание в «Житии св. Георгия Амастридского» о переговорах с греками во время нападения русской рати на главный город Пафлагонии – Амастриду. Руссы, не осмелившись напасть на Константинополь, начали разорение византийских владений от Пропонтиды, т.е. от входа в Босфор на восток и нанесли удар по Малоазиатскому побережью черного моря. Здесь лежала богатая Пафлагония с главным центром Амастридой, куда приходили купцы со всего света.
Е.Е. Голубинский полагал, что в Амастриде был заключен «союз мира и дружбы». Однако такой договор заключался не в ходе локальных военных действий или пограничных инцидентов, а в результате крупных межгосударственных столкновений. Завершая, как правило, полосу военного противоборства, он устанавливал мирные или даже союзные отношения между государствами. Мы же имеем дело с договором, в котором были следующие условия соглашения: во-первых, освобождение пленных; во-вторых, «сохранение почтения к храмам», т.е. прекращение разграбления православных церквей и монастырей; в-третьих, «вольность и свобода христианам». В итоге переговоров: русские прекращают оскорбление святынь и не трогают более «божественных сокровищ».
Следующей заметной вехой в развитии древнерусской дипломатии явилось русское посольство в 838 – 839 гг. в Константинополь к византийскому императору Феофилу (829 – 942 гг.) и в Ингельгейм – столицу Франкского государства – к Людовику Благочестивому. сведения об этом содержатся в Бертинской хронике, принадлежащей перу епископа Пруденция. общая канва событий такова. В 839 г. при дворе франкского императора появились послы византийского императора Феофила – епископ Феодосий Халкидонский и спафарий Феофан. Вместе с византийцами в Ингельгейм прибыли русские послы, возвращавшиеся на родину кружным путем из Константинополя. Византийские послы привезли Людовику подарки и личное послание императора Феофила, в котором тот предлагал подтвердить отношения «мира и любви» между двумя странами. 18 мая 839 г. византийское посольство было торжественно принято в Ингельгейме. Далее Пруденций сообщает: «Послал он (Феофил) с ними (послами) также неких людей, которые говорили, что их (народ) зовут рос (Rhos), и которых, как они говорили, царь их, по имени Хакан (Chacanus) отправил к нему (Феофилу) ради дружбы».
Каковы исторические условия появления русского посольства в Византии? Это было время, когда император Феофил вел отчаюнную борьбу с Арабским халифатом и обратился за помощью к странам Европы, впервые выдвинул идею крестового похода против мусульманского мира. В 837 – 838 гг. византийское войско потерпело ряд поражений в Малой Азии, и возникла угроза арабского удара непосредственно по Константинополю. На севере хазары обратились к Византии с просьбой построить на Дону военную крепость, чтобы воспрепятствовать продвижению новых кочевых орд – угров или оттеснивших их печенегов, а возможно, опасаясь давления со стороны Поднепровской Руси, которая своими морскими и сухопутными набегами к конце VII – первой трети IX в. беспокоила границы и Византии и Хазарии.
Таким образом, русское посольство появляется в Византии именно в тот момент, когда в Причерноморье завязывается сложный международный узел. Византия стремится в этих условиях сохранить и упрочнить своё влияние на северных берегах Черного моря и заручиться поддержкой западных соседей в борьбе с арабами. Именно к этому времени относятся ее посольства в Венецию, Испанию, к франкам. Поэтому все версии о случайном характере русского посольства представляются нам неоправданными.
Знаменательно, что русские послы появились в Ингельгейме вместе с официальным посольством императора Феофила, которое преследовало весьма ответственную цель – подтвердить с франками «мир и любовь» перед лицом растущей арабской опасности.
Посольство руссов выполняло бале ограниченную задачу – войти в дружеские отношения с Византийской империей. Такое посольство могло выполнять и наблюдательные функции. По-видимому, пребывание русского посольства в землях франков также проходило под знаком установления Русью отношений «дружбы» с франкским двором. Не исключено, что целью посольсьва являлся сбор определенной информации для правильной политической ориентации Руси, искавшей внешнеполитических контактов.
В Византии посольство встретили дружелюбно, т. к. установление дружественных отношений с Русью соответствовало целям империи.
Посылка в Византию первого русского посольства и его появление в землях франков знаменует собой новый этап в становлении древнерусской государственности.
Дата: 2019-07-30, просмотров: 232.