Хочется сделать вывод, что гомосексуализм – это не более, чем конструкт, порождение человеческого ума, потерявшего природные ориентиры. Но перед этим нам придется вернуться к мифу об андрогинах.

Андрогины у Платона имели три типа конструкции тел (сочетание мужского с женским, мужского с мужским и женского с женским). Соответственно, у современных людей Платоном обнаруживаются три типа полового влечения. Таким образом, декларируется, что гомосексуализм равнозначен естественному употреблению полов, более того, он сам претендует на «естественность».

Сегодня эта мысль распространена достаточно широко. Считается, что человеческая психика может иметь конфигурацию, отличную от конфигурации тела («душа женщины в теле мужчины» и наоборот), тем более, что это соответствует модному ныне учению о переселении душ. Также высказывается тезис о изначальной бисексуальности человека.

На этих утверждениях основывается оправдание современной гомосексуальной культуры (ее существования и экспансии).

Если гомосексуализм так или иначе укоренен в естестве человека, следовательно, нет ничего чудовищного в понятии гомосексуальной семьи. Такой семье можно предоставить равные права с обычной семьей, в том числе и разрешить ей брать на воспитание «ничьих» детей. Мужеложник ныне уже не распутник, а просто иной вариант человека, а, следовательно, не должен подвергаться дискриминации. Гей-культура – не отрыжка потемок души человеческой, а аналог национальной культуры. Не случайно рождение термина «сексменьшинства», он должен напоминать о нацменьшинствах и таким образом утверждать однопорядковость этих явлений.

Одному нравятся девушки, другому юноши, - надо быть терпимым и уважать вкусы другого, - таков лейтмотив навязываемого обществу отношения к гомосексуализму.

Но вот вопрос: что значит «нравятся»? Достаточно ли чему бы то ни было найти себе место в психике человека, чтобы получить право на существование? Одному нравится лечить людей, другому их мучить, - мы же не утверждаем допустимость подобного плюрализма. Где граница возможной терпимости? Присутствие гомосексуализма в обществе ничем не угрожает отдельному человеку. – Так ли это?

Не стоит забывать, что гомосексуализм внутренне несимметричен. Участников двое, и поведенческие модели у них различны. Разделение «мужское»/«женское» сохраняется, - только на поведенческом, а не физиологическом уровне. Соответственно существуют два типа экспансии гомосексуализма – в зависимости от того, кто выступает в роли совратителя (гомосексуалист-«мужчина» или гомосексуалист-«женщина»).

Нет причин полагаться на «порядочность» сексменьшинств. Утверждение, что их интересы касаются лишь людей с «нетрадиционной» ориентацией, должно отвергаться. Во-первых, «нетрадиционная» ориентация - не изначальная данность, о чем мы будем говорить ниже. А во-вторых, экспансия внутренне присуща гомосексуализму, как и всякому блуду (или, если угодно, половой распущенности). Бабник не может пропустить красивую женщину без того, чтобы попытаться искусить её. Аналогичный механизм включается и у гомосексуалиста (единственно, что действие его пока еще тормозиться исторически отрицательной реакцией общества).

Впрочем, борьба за права сексменьшинств как раз и есть попытка снять эту реакцию. Провозглашение тотального равенства прав содержит в себе большой заряд самых низменных реализаций нашего «я». В области того, что называется сексуальными отношениями, эта «логика революции» прописана до конца маркизом де Садом. Декларация свободы здесь означает, что каждый свободен в своем желании: каждый мужчина может желать всякую женщину, и наоборот. А декларация права по Саду сводится к тому, что «освобожденный» гражданин имеет право удовлетворить это желание. Согласие объекта не требуется. Это – изначальная предпосылка сексуальной агрессии. Современное общество запрещает насилие, поэтому согласие вымогается с помощью психологической осады. И если кто эту осаду не выдержит, не следует думать, что он заранее был готов пасть.