В России всегда были представлены самые разнообразные течения экономической мысли - от меркантилистов в XVIII веке до неонституционалистов в XXI веке.

В качестве первой концептуальной схемы, с которой, «начинается отсчет» российской экономической школы – это взгляды Ивана Тихоновича Посошкова. Наиболее полно они представлены в его солидном труде «Книга о скудости и богатстве» 1724 г., который он собственноручно писал три года и представил затем государю Петру I.

Наука в России, официально начавшись с учреждения «Академии наук и курьезных художеств» в 1724 г., была представлена в тот период и многие последующие годы исключительно академиками-немцами, то есть иностранцами. Соответственно, первые работы по экономике были переведенными трудами с немецкого, а также английского и французского языков. С тех пор и доныне российская экономическая наука постоянно оперирует преимущественно понятиями западной экономической теории - начиная с физиократов, Адама Смита и Сисмонди, продолжая Марксом и заканчивая современными институционалистами.

До начала распространения в нашем отечестве заимствованных зарубежных теорий, И.Т. Посошковым была представлена работа «О скудости и богатстве». В данном труде всесторонне анализируется жизнь России, её недостатки, а также были предложены практические указания к их устранению. Вместе с тем в ней рассматриваются и теоретические вопросы [1].

Поэтому его исследование является не только первым, но и «чистым образцом» российской экономической мысли. В то же время оно является успешной, как это не раз отмечалось, попыткой анализа устройства всего российского общества.

Наследие И.Т. Посошкова, признаваемого первым русским экономистом, постоянно анализируется с разнообразных методологических позиций. К нему примеряют положения современных ему меркантилистов, упрекают в приверженности идеям физиократов, описывают его выводы как образец анализа «феодальных отношений» и т.д. В свое время Н. Павлов-Сильванский, исследовавший труды и доношения так называемых «прожектеров» петровской эпохи, делил их на два типа. Он различал среди них крайних западников, знакомых по личным впечатлениям с Западной Европой и предлагавших широко использовать западноевропейский опыт в области государственных учреждений, экономики, техники и культуры. Другую группу авторов прожектов он называет «московскими прогрессистами». Эти люди сочувствовали лишь некоторым сторонам деятельности петровского правительства, внедрявшего европейские правила, являясь более приверженцами сложившихся традиций «московской старины». К числу «московских прогрессистов» Н. Павлов-Сильванский относил и Посошкова [2].

Действительно, являясь «прожектером», то есть лицом, подающим царю доношение об улучшении тех или иных сторон государственной жизни Посошков не выходит за рамки «естественных предложений». Как правило, он формулирует их, исходя из сложившегося порядка, отмечая необходимость дать ему проявиться в полной мере.

Характерно его обоснование улучшений в земельных делах. «Землю сотворил бог недвижиму и владение земли, аще и переходит из рук в руки, обаче она стоит неподвижно. Того ради и аще побор с нея учинить, может он недвижим быть и состоятелен он будет». То же и в отношении других его рекомендаций. Он апеллирует к установленным Богом правилам, которым и надо следовать. В данном случае это не только и не столько обычная дань официальной идеологии, которой грешат рекомендации представителей общественных наук во все времена. Отмеченные им многочисленные проблемы не отменяют естественного хода ощущаемого им порядка, они лишь досадно тормозят его.

Поэтому труд Посошкова, человека несомненно верующего, может, рассматриваться как пример рассуждений в рамках объективистской, материалистической парадигмы, характеризующей школу российской экономической мысли. Его отличает приятие в целом сложившихся установлений, он не согласен с необходимостью коренных преобразований, о которых часто и поверхностно говорят люди, увидевшие где-то нечто и не задумывающиеся о том, насколько это применимо в данных условиях. Посошков рассуждает именно применительно к данным условиям, признавая естественный характер окружающей его реальности.

Для Посошкова экономическая действительность неотрывна от действующих в обществе политических и нравственных законов.

Если Адам Смит по праву считается основоположником «политической экономии», то об Иване Посошкове можно говорить как об основоположнике «духовной политической экономии», где экономика, политика и духовная жизнь, идеология выступают равноправными координатами рассмотрения общества.

Концентрируясь на анализе хозяйства, он не выпускает из виду его взаимосвязи с этими общественными подсистемами. Тем самым мы считаем Посошкова первым выразителем общесоциологического взгляда на экономические процессы, что характеризует особенности начавшейся с его трудов российской школы экономической мысли.

Исходя из своих взглядов на сущность российского экономического порядка, Посошков дает рекомендации по самым разным вопросам. Некоторые из них мы можем увидеть осуществленными спустя столетия, естественно, в модернизированной форме. Так, мы осуществили предложенную им государственную монополию внешней торговли. В полной мере была реализована система планирования посредством нормативов, которые Посошков в свое время называл уроками [3].

Он точно показал, что природа экономики в России носит отличающийся от европейских экономик характер, и это требует, как бы мы сегодня сказали, «построения необходимого, специального понятийного аппарата».

Таким образом, работу Посошкова можно считать первой в ряду исследований российской экономической школы, отличительными особенностями которой являются объективистское мышление, социологическое видение экономических процессов, холистический подход и выявление «другой экономики».

Двигаясь дальше по оси времени и осматриваясь в интеллектуальном пространстве XVIII и XIX веков, обнаружим, что в эти столетия культура и наука России через «прорубленное Петром I окно в Европу» активно впитывали новые образцы, теории, взгляды [1, с.89].

Поэтому данный период характеризуется преимущественно освоением заимствованных продуктов, а не собственными, так сказать, разработками.

Зарубежная экономическая теория служила, с одной стороны, формой осмысления экономической реальности России в иных, заимствованных категориях. С другой стороны, она выступала основанием для критики российских порядков, отклонявшихся от «правильного», теорией описанного способа ведения хозяйства. Но анализ реальности не стал в те годы основой для формирования собственных концепций. Критика крепостничества и существующей системы носила преимущественно эмоциональный, гуманистический характер. Фигура барина, варварски эксплуатирующего подневольный труд крестьян, загораживала собой реальные экономические отношения, что затрудняло их бесстрастный анализ.

Та же по сути ситуация характерна и для следующего века. По-прежнему в умах господствуют зарубежные экономические теории, хотя одновременно возрастает неудовлетворенность их «разрешительной силой» в отношении России.

Этот меткий поэтический образ отражает реальное состояние экономической отечественной мысли. Активно предпринимались попытки формирования самостоятельных подходов, поскольку, российские ученые, осваивая теоретические достижения Запада, все более понимали их или пагубность, или неприменимость в национальном контексте.

Итак, наследие И.Т. Посошкова, признаваемого с 1842 г. первым русским экономистом, постоянно анализируется с разнообразных методологических позиций. К нему примеряют положения современных ему меркантилистов, упрекают в приверженности идеям физиократов, описывают его выводы как образец анализа «феодальных отношений» и т.д. Но одно, несомненно, очевидно - это его вклад в развитие отечественной экономической мысли.