Транспаренция или прозрачность является одним из центральных понятий в концепции К.Дюркхайма, поскольку самым непосредственным образом преломляется в психотерапевтической практике. Цель терапии в этом смысле – добиться состояния прозрачности пациента по отношению к своей сути. Прозрачность означает способность слышать свою суть, а также способность допускать ее в мире как изменяющую и преобразующую силу: «Прозрачность есть Дверь к созидающей и освобождающей силе, которая целительно действует в мире. Она несет в себе перемену сознания. Прозрачность открывает сущность человека, она является трансформирующей силой, которая освобождает и делает животворящим любой акт поведения» (Дюркхайм, 1969).

Если нет прозрачности, то под поверхностью скрывается пустота, а образующий порядок редуцируется, истощается, переходя в сеть «отношений», единство сути и бытия перерастает в структуру социальных связей. Следствием обособления от бытия является характерное страдание, которое по Дюркхайму близко к экзистенциальному вакууму Франкла и неврозу скуки Босса.

Чтобы понять, что такое прозрачность какой-нибудь вещи, например, оконного стекла, абажура, вуали, текста, или даже честности (нечестности) определенного лица достаточно обычного взгляда или просто трезвого понимания взрослого человека, независимо от того, зрел он или нет. Относительно прозрачности для Сути дело обстоит совершенно иным образом:

Чтобы понять, что есть прозрачность как состояние человеческого бытия, как форма сознания и конституция человеческой личности, необходимо нечто большее. Для этого необходимо достижение определенной ступени человеческого бытия. Эта ступень может быть врожденной или быть выражением достигнутой зрелости. Прозрачность может быть плодом развития, в котором сквозь плоскость Я-Мир-сознания действительно просвечивает глубинное измерение Сути (Дюркхайм, 1969).

 Дюркхайм пишет о том, что понять, что такое прозрачность может только тот, кто переживал ее как состояние, пусть даже преходящее, или по меньшей мере знает ее как нечто, что заложено в нем. Прозрачность как переживание – это радостное или обязывающее чувство сути и многообещающее понимание нового отношения к миру. В нем в мир проступает прозрачность присутствия бытия. Блеск надмирового просвечивает через него. И мир во всплеске его творческого потенциала высвобождается из застывшей объектности и затрагивает человека в самой глубине бытия. Причем тот опыт бытия, который раскрывается в прозрачности, не зависим от статуса и положения человека в этом мире:

«Полнота бытия познается как власть (мощь), богатство и сила и как раз в состоянии бедности, бессилия и слабости. И таким образом, бытие в своем в своем задающем смысл воплощении возникает как раз в полном отчаяния бессмыслии мира, входит в сознание как все пронизывающее и охраняющее единство, именно в состоянии наибольшей покинутости и одиночества. Подлинная прозрачность означает победу над миром с его опасностью, абсурдом и жестокостью и над сопутствующими им состояниями страха, отчаяния и печали (Дюркхайм, 1992, с.67).

В подходе к прояснению феномена прозрачности Дюркхайма опять сближается с Хайдеггером в той части, где речь идет о локализации центра активности, о «Кто?» в человеческом бытии. Дюркхайм утверждает, что сама прозрачность есть Кто – «Некто, кто для себя самого и из себя самого проницаем, или прозрачен в своей Сути. Тот, кто «в основании» есть некто, кто он есть, силой чего он может быть прозрачным. Человек есть некто, кто он есть, открытый или сокрытый, он есть только силой Сути, которой он является в своем основании» (Дюркхайм, 1969).

Я - Ты отношения в свете прозрачности. По Дюркхайму только тот человек, который находится в состоянии прозрачности, способен к тому виду коммуникации, который Бубер называет «Я-Ты» отношением, а Ясперс «экзистенциальной коммуникацией». Созвучно Буберу, он говорит о том, что истинный диалог между людьми возможен только в том случае, когда в этом диалоге наряду с двумя присутствует третий надличностный элемент, для Дюркхайма это само бытие, которое присутствует для человека в его сути, но только в том случае если, он по отношению к ней прозрачен:

Сквозь весь свой конечный образ, жизнь становится открытой в бесконечности своей длинны, глубины и высоты. Мир становится прозрачным для надмирового. Вещи начинают светиться изнутри. Когда человек находится в состоянии полной прозрачности, то все, с чем он встречается, тоже становится прозрачным. Суть другого становится открытой на основе своей прозрачности, а также способа и меры понимания. (Дюркхайм, 1969).

В этом контакте происходит неосознаваемое обращение к сути другого, таким образом, что его суть выступает и делает се6бя доступной чувствованию. Другой вслесдсвтие этого контакта также чувствует себя затронутым и одновременно ободренным, «способным без страха предстать таким, каков он есть, и кто он есть из своей сути. При этом диалог может выступить как своего рода пространство, где человек впервые встречается со своей сутью: «Именно там, где в напряженном поле от Я к Ты была впервые пережита целостность, которая охватывает обоих, проявляется собственная сущность» (Дюркхайм, 1969).

Самоосуществление для Дюркхайма означает артикуляцию из сути, или осознанное становление независимой сути, в которой надмировое бытие присутствует и может быть явлено в этом мире. А человек через это становится самим собой и не просто как чистое выражение сути, но и как интеграция сути и мирского Я. Таким образом, Дюркхайм преодолевает антагонизм Франкла и Босса в вопросе целостности человеческого бытия. Для Дюркхайма антагонизм духовного и психофизического допустим на ранних ступенях духовного развития человека, на более высоких ступенях духовного развития для человека характерна целостность: «Прозрачность собственного Я в сочетании с возрастающей и созревающей определенностью означает интеграцию мирского Я и Сути; в этом процессе надмировая жизнь становится присутствующей в переживании и поведении ориентированного в мире мирского Я». (Дюркхайм, 1969).

Там, где бытие и суть воспринимаются только как противоположность мирскому Я, - говорит Дюркхайм, человек пребывает в объектном сознании. Преодоление этого противоречия есть плод процесса становления личности, которая таким образом соединяет мир и суть, что земное Я становится проницаемым к сути, а свет сути пронизывает земное Я. Одновременно оба полюса таким образом взаимодействуют в личности, что прозрачность к сути и свет из сути все больше усиливают друг друга. И человек, который это переживает, может сказать о себе: «Глаз, который видит меня, и глаз, которым вижу я, есть один глаз». (Дюркхайм, 1969).

Созвучно Лэнгле, Дюркхайм говорит о том, что исцеление, возможно лишь тогда, когда «больной» научится постигать (воспринимать) себя и понимать свои неудачи в мире «как блокировки самоосуществления, в котором должна проявиться его собственная трансцендентальная суть». Пока человек пытается искать пути собственного самоосуществления только в форме самоутверждения в мире (способ поведения в большей степени свойственный западной культуре), – опыт единения с бытием хотя и не является противоречием бытию-в-мире, но является только предпосылкой и условием правильного бытия-в-мире. Единение с миром как опыт есть только начало интеграции с бытием, т.е. обращение к прозрачности.

Телесность

Понимание телесности человека Дюркхаймом, как уже указывалось ранее, довольно близко пониманию экзистенциала телесности Боссом, однако имеет свои особенности. Дюркхайм говорит о том, что наше традиционное понимание тела (Leib) страдает от дуалистического представления о теле (Korper), лишенном души, которому противостоит бесплотная душа, с которой тело загадочным образом связано. Дюркхайм настаивает на том, что такое разделение в отношении человека не правомерно. «Кто-либо видел тело, бегущее без души, или бегущую душу?» Если спросить человека, что он слышит, когда он разговаривает со своим партнером, он может ответить, что слышит звуки определенного тона и частоты, т.е. речь пойдет о Korper. Он также может сказать, что слышит нечто духовное, или даже что-то вроде единства тела, души и духа. В любом случае ответ не будет соответствовать действительности.

Простой ответ на вопрос «Кого вы слышите?» – должен звучать просто: «Я слышу Вас». Т.е. слышат меня, человека, - говорит Дюркхайм, который, будучи таковым, находится по ту сторону противоположности физического тела и души. И если бы в науке о человеке научились подходить к этому серьезно, то в истории человечества была бы открыта новая глава. Дюркхайм пишет о том, что в культуре Запада тело упражняют и тренируют, для эффективной работы. При этом речь идет преимущественно о теле Korper, т.е теле, которое я имею, имею как инструмент для производсива чего-либо.

Решительный переворот, который предлагает осуществить Дюркхайм – это переход от понимания тела, как инструмента, который я имею, к пониманию тела, которое есть я сам. Особенно важен этот поворот в понимании тела для психотерапии. Этот пункт Дюркхайма созвучен пониманию психопатии Р.Лэнгом, который утверждает, что отчуждение человека от его тела, рассматривание его в качестве инструмента, является составляющей шизофренического процесса[34]. Лэнг называет этот феномен онтологической незащищенностью (Лэнг, 1995). Тогда как противоположное здоровое состояние, в котором тело воспринимается как «Я сам» Лэнг называет «онтологическая защищенность». Соответствующий этому термину термин Дюркхайма очень близок Лэнгу по своей семантике – это «Онтологическая укорененность».

«Что подразумевается под телом (Leib), которым ты являешься? - спрашивает Дюркхайм, - Здесь имеется в виду весь человек, весь человек как личность в том виде (образе жизни), в котором он не только познает себя, но и живет (der-leibt)”. Это есть тело (Leib), как чувственно осязаемый образ, в котором я как личность присутствую тут в мире, мое окружение реально воспринимает меня, а я воспринимаю других» (Дюркхайм, 1992, с.96).

Таким образом, по Дюркхайму тело – это способ, в котором человек является видимым и осязаемым. Как уже ранее указывалось, важнейшей задачей человека, согласно Дюркхайма, является соответствие способа (формы) своего существования своей сути, находящее свое выражение в феномене прозрачности. В этом смысле Дюркхайм говорит о том, что прозрачность как таковая относится не только к внутреннему состоянию человека, но и непосредственно к его телу (Leib). В этой связи Дюркхайм выделяет три вида совести тела:

1. Совесть как «самоохранение». Этот вид совести относится к здоровью и работоспособности человека.

2. Этот вид совести ориентирован на красоту, симметрию и правильность формы, на совершенство нашего облика, в котором мы предстаем миру. Это относится как к нашему физическому телу так и к нашему поведению.

3. Совесть как индикатор моей прозрачности по отношению в сути. При этом он задается вопросом: Правильно ли ты здесь есть такой, как ты есть? То есть проницаем ли ты для своей сути как для способа, которым жизнь в твоей индивидуальности приобретает образ и хочет заявить о себе здесь и сейчас?

Дюркхайм пишет о том, что человек может находиться в прекрасной физической форме тела (Korper), но в тоже время быть очень далеким от всякой прозрачности. И наоборот, человек может находиться при смерти, но в смысле проницаемости для своей сути, «быть в высочайшем порядке». Он также говорит о том, что мы можем нарушить нашу прозрачность, чем нибудь таким, что не вредит нашему здоровью, например, тем, что мы немножко больше чем нужно съедим за обедом, или тем, что больше всего препятствует на пути духовного развития у молодых людей, – речь идет о мастурбации. Чувство вины, которое обусловлено моральными причинами можно подавить, но его не возможно подавить, если оно идет из сути. Подход к телу Дюркхайма интересен тем, что он открывает путь использованию специальных упражнений развивающих чувствительность к прозрачности тела Leib. Особое внимание при этом уделяется правильному дыханию и тонусу.

Психотерапия

Дюркхайм рассказывает случай, когда один из его знакомых японцев увидев над его письменным столом картину с богемским пейзажем Давида Фридриха Каспара, задал ему ошеломляющий вопрос «Он прошел?» (Проскочил, вне опасности - War der durch?). - “Что вы имеете в виду?» спросил Дюркхайм. Не раздумывая, японец ответил тремя вопросами: «Боялся ли он смерти?», «Не видел ли он смысла в бессмыслице?» «Пребывал ли он в чувстве всепроникающей (всеутверждающей) любви?».

Согласно Дюркхайма три этих центральных вопроса могут служить своего рода критериями правильного становления и развития человека:

1. Все, что живет, согласно Дюркхайма, имеет волю к вот-бытию (Dasein). Человек, «укорененный в бытии», не испытывает страха смерти.

2. Однако, человек не просто держится в своем существовании, но и ищет соответствующее ему “так-существование” (So-sien). Только в конкретном образе (форме), соответствующей своей сути, живое имеет свой смысл.

3. Стремление, соответствующее всепроникающей любви, есть выражение ощущения человеком своей связи с бытием, с той целостностью, благодаря которой, существует и не распадается мир.

Расхождение с этими тремя силами, действующими в человеке, является причиной основных страданий человека:

1. Страха перед смертью

2. Отчаяния из-за бессмысленности и абсурдности жизни

3. Безутешности одиночества.

Соответственно, в ходе терапии предполагается последовательная либо спонтанная (в зависимости от течения и характера психотерапевтического процесса) проработка этих тем. Основной целью экзистенциально-инициальной терапии является развитие, если так можно выразиться, состояния прозрачности у пациента, т.е. открытости по отношению к бытию, к своей собственной сути.

Такая прозрачность к Сути, которая действительно может начать проявляться, есть смысл, цель и плод осуществления себя, который соответствует определенности человека. Прозрачность есть смысл взросления. В прозрачности раскрывается открытый характер человеческой жизни. В этом состоянии человек находится в таком контакте с миром, в котором открывается единство бытия. (Дюркхайм, 1969).

Опыт бытия и орган Сути

Там, где человеческая жизнь, созревая, обретает свою определенность, она исполняется в прозрачности. В тоже время, для того, чтобы человек был постоянно «настроен» на бытие, требуется развитие особого рода органа, развитие которого составляет одну из основных задач терапии: Обещание сути должно стать не просто услышанным, но и воспринятым как толчок к превращению. Для этого необходим определенный орган, обладающий чувствительностью к трансцендентному, сверхчувственному, благодаря которому мы можем переживать надмировое как опыт особого качества. Образование этого органа есть смысл работы инициального терапевта. В самом начале пути становления (настраивания) целостного человека стоит задача перехода от личности, обращенной в мир, к личности, открытой бытию. (Дюркхайм, 1969).

Дюркхайм говорит о том, что пока «разум» человека должным образом не настроен, т.е. находится в «расстроенном» состоянии, бытие не начнет звучать. Для того, чтобы орган такого рода сформировался разового переживания опыта бытия, который в его понимании близок к peak experience А.Маслоу, не достаточно. Этот опыт может стать подготавливающим условием для появления чувства бытия. Человек все время находится перед опасностью возникновения иллюзии, что опыт первого соприкосновения с бытием уже означает его превращение. На деле же для того, чтобы этот особый орган, это особое чувство бытия было сформировано, требуется длительная работа и усилие со стороны пациента. Приведем типичный пример из терапии Дюркхайма:

       «Скажите, пожалуйста… Вы рассказали во время первого приема, как вы однажды с вашей мамой были в церкви… и тут… как так сказали Вы «свет очень странно проник сквозь пестрые стекла церковных окон». Когда вы говорили, то ваш голос как мне показалось, звучал как-то особенно. Подумайте, может быть, в этом переживании было что-то необычное?»

           «Нет, - сказала женщина, - почему… это было просто прекрасно… но (казалось, что пережитое вновь оживает в ней) это было прекрасно особым образом… гм …, да, это меня тогда как-то странно затронуло … это было очень странно. Это длилось всего лишь мгновение, и тут я как бы это получше выразить, я как бы вошла попала совсем в другое. Да, теперь я вспоминаю, мне вдруг стало тогда так спокойно, светло и тепло на душе».

           Она замолчала, а затем нерешительно, с несколько изменившимся выражением лица спросила: «Как Вы считаете, я к этому должна относиться серьезно?»

           «Да», - сказал я, - я думаю, да, даже очень серьезно, и подумайте, пожалуйста, еще до завтра о том, не было ли в Вашей жизни еще таких мгновений.

           На другой день женщина пришла снова. И когда подоспело время, я спросил ее: «Ну, вспомнилось ли вам что-либо еще?»

           «Да, господин профессор… я подумала, это еще дважды случалось в моей жизни». Снова ее взгляд ушел в себя, а затем она продолжала: «Один раз это было в лесу. Мне тогда было 16 лет. Отчего это тогда наступило, я не знаю. Я остановилась на мгновение. Прошел дождь, солнечный луч упал на кусочек мха… и снова было это… совершенно такое же! Я совершенно потерянно смотрела на мох, а ощущение было такое, как будто меня всю омывает и омывает. Дрожь прошла по моему телу, а затем все стало совершенно тихо во мне… и все же не во мне. Затем неожиданно что-то треснуло в подлеске, я прислушалась, – и все вдруг исчезло». Женщина замолчала.

           «А что еще?» – спросил я.

           «Да, я помню это очень хорошо. Это было однажды в трамвае. Напротив меня сидела старая женщина. И она смотрела на меня, т.е. она смотрела, собственно говоря, сквозь меня и, тем не менее, на меня, т.е. ее взгляд попал в глубину меня, и… тут что-то ворвалось в меня, как теплый луч, который все растворил во мне и вновь соединил… Это было так хорошо. И после этого я ощущала в себе такую силу, как будто со мной никогда ничего больше не может случиться и как будто бы все, все в порядке».

            «И в чем же, на ваш взгляд, совпадают эти три события», - спросил я женщину. «Очень просто, - сказала она, - это ведь каждый раз было тоже самое». И вдруг она вспыхнула и сказала сдержанно и как-то глубоко растроганно: «Теперь я знаю, что вы имеете в виду.»

           С этого дня жизнь женщины изменилась. Она не только трижды «пережила» это нечто, но и познала важность и подлинное значение пережитого. Она стала допускать в себя действительность, реальность, которая будучи б0льшей реальностью, повсюду пронизывает нашу маленькую реальность, для которой мы, однако, обычно замкнуты, но которая до основания изменит нашу жизнь, если мы по настоящему откроемся ей, допустим ее к себе, позволим ей нести нас и прорастать в нас. (Дюркхайм,1992; с.47-48)

       Особой характеристикой опыта бытия[35] по Дюркхайм является странная диалектика казалась бы несовместимых состояний: Мы ощущаем какую-то управляющую нами силу, и в тоже время остаемся свободными. Мы погружены в себя и одновременно до глубины души близки всем. Мы отрешены от всего и одновременно участвуем во всем. Дюркхайм выделяет ряд критериев подлинности такого рода опыта:

1. Особое качество духовного опыта, которое нельзя спутать ни с чем другим. Оно превосходит любые рамки, любое понятие, любой образ. Оно не является и превосходной степенью какого-либо чувства, каким бы добрым и прекрасным оно не было. Это нечто другое, что может присоединиться ко всем чувствам мира, настроениям, свойствам, вообще ко всему содержанию, с условием, что они прозрачны для того другого, что не поддается описанию.

2. Особое ощущение, которое мы испытываем при встрече с людьми, «которых  коснулось бытие, и, кто отозвался на его зов». В их присутствии как бы меняется сам воздух. Общая атмосфера, как свет и цвет, как звук, запах, и тактильная осязаемая среда имеет особый запах и прозрачна особым образом. Это ощущение всегда имеет характер особой чистоты, свежести и глубины.

3. Трансформация. Те, кто испытывал страх, перестают бояться смерти. Те, кто приходил в отчаяние от бессмысленности и несправедливости мира, находят и принимают цель и смысл своего существования. Тревожные становятся спокойнее и ощущают себя защищенными в любой ситуации. Ворвавшаяся в жизнь трансцендентальная действительность проявляется как особая полнота и сила, как надмирный смысл, избавляющий от абсурда, как всесвязующее единство, спасающего от тотального одиночества.

4. Рождение новой совести. Дюркхайм выделяет этот критерий как центральный, говоря о том, что встреча с трансцендентным, налагает на человека особого рода обязательства. Он называет этот вид совести как «абсолютная совесть», отличая его от совести, интериоризированной из страха наказания в детстве, и социальной совести, связанной с обязанностями по отношению к социуму («к тому кругу условием принадлежности, к которому является верность»). Абсолютная совесть проявляется там, где высшая инстанция вынуждает человека совершать поступки противоречащие двум первым вида совести. Этот вид совести полностью осознается непосредственно в духовном опыте. В этом смысле речь идет не о традиционном конфликте между страстью и долгом, а об особом долге, «обусловленным страстью нашей сути, относительно страсти и долга в мире».

5. Сопротивление мира. Если человек приобретает в результате этого опыта особое благодатное состояние, как правило, не проходит и 24 часа, как с ним происходит нечто такое, что выводит его из этого состояния. Происходит нечто, что заставляет счастье, бьющее через край превращаться в депрессивное состояние. Удар приходит извне: нападки, обиды, ранящее известие, несчастный случай и т.д. Причем Дюркхайм настаивает на том, что это не в коем случае не абстинентный синдром, действующий по принципу компенсации.