В соответствии со ст. 46 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Право на судебную защиту включает в себя не только постановление и провозглашение судом решения, но и своевременное его исполнение[9].

На сегодняшний день вопрос о месте исполнительного производства в системе российского права носит дискуссионный характер. В юридической литературе высказываются различные точки зрения, касающиеся этого вопроса, в частности одни ученые полагают, что исполнительное производство является заключительной стадией гражданского процесса[10]. К примеру, В.М. Шерстюк пишет: "Исполнительное производство является составной частью механизма защиты гражданского права и заключительным этапом (стадией) его реализации"[11]. Другие считают, что складывается новая отрасль, которую можно назвать гражданское исполнительное право, по аналогии с уголовно-исполнительным правом[12]. Существуют и иные мнения относительно места исполнительных норм в системе российского права. В частности, М.К. Юков пришел к выводу о том, что совокупность норм, регулирующих отношения по исполнению решений юрисдикционных органов, представляет собой исполнительное право... В то же время следует подчеркнуть, что М.К. Юков не считал исполнительное право самостоятельной отраслью права. Совокупность правовых норм он рассматривал в качестве вторичного образования гражданско-процессуального права, а одним из субъектов складывающихся здесь отношений называл суд[13].

Дискуссия о том, является ли исполнительное производство стадией гражданского процесса или нет, основана на различном подходе к вопросу о моменте завершения процесса защиты права. В юридической литературе сформировались две противоположные точки зрения касательно этого. Одни ученые полагают, что процесс защиты прав и охраняемых законом интересов завершается с момента вынесения судебного решения[14]. Другие считают, что этот процесс завершается, когда происходит их действительная защита посредством исполнительного производства[15]. Наиболее верной представляется вторая точка зрения, поскольку она наиболее полно отражает сущность исполнительного производства.

Рассмотрим доводы сторонников выделения исполнительного производства в самостоятельную отрасль права и насколько они убедительны. Во-первых, подчеркивается, что гражданско-процессуальное правоотношение ограничивается сферой правосудия, к которому исполнительное производство не относится. Однако следует согласиться с мнением авторов, которые полагают, что сложное гражданско-процессуальное правоотношение не прекращается с вступлением решения суда в законную силу, оно продолжается до реального восстановления нарушенного права, охраняемого законом интереса[16]. Действительно, если рассматривать сложное гражданско-процессуальное правоотношение как единый правовой механизм, объектом которого выступает спорное субъективное материальное право или интерес, которые подлежат восстановлению (защите), то вряд ли можно считать, что с момента вынесения судебного решения достигнута цель гражданского процесса, поскольку лицу, обратившемуся в суд за защитой своего права, законного интереса, важен не только факт вынесения решения, подтверждающего его права и устраняющего лишь спорность правоотношения, но гораздо важнее реальное осуществление этих прав. Поскольку судебное решение, которое не может быть реализовано, не имеет реальной юридической ценности.

Таким образом, процессуальные правоотношения в исполнительном производстве и в предшествующих стадиях процесса имеют единый объект - то субъективное материальное право, за защитой которого лицо обратилось в суд и задача защиты которого достигается исполнением судебного решения[17].

Во-вторых, некоторые авторы утверждают, что суд не является обязательным субъектом исполнительного производства или его роль незначительна в этих отношениях. Вряд ли с этим можно согласиться, поскольку суды общей юрисдикции и арбитражные суды являются активными участниками процесса принудительного исполнения своих актов.

В.М. Шерстюк все полномочия суда в исполнительном производстве по целевой направленности подразделяет на четыре группы: 1) полномочия, связанные с выдачей исполнительных документов (выдача исполнительного листа, его дубликата, восстановление пропущенного срока на предъявление исполнительного документа к исполнению); 2) полномочия, связанные с движением исполнительного производства (отложение исполнительных действий, приостановление и прекращение исполнительного производства); 3) полномочия, предоставленные суду для исправления выявленных при исполнении недостатков собственного решения (разъяснение решения, изменение способа и порядка исполнения, исправление описок и явных арифметических ошибок); 4) полномочия по контролю за деятельностью судебного пристава-исполнителя. Они реализуются путем рассмотрения и разрешения жалоб на действия судебного пристава-исполнителя и путем рассмотрения исков об освобождении имущества от ареста[18].

В-третьих, в обоснование самостоятельности отрасли исполнительного права приводятся характерные для нее принципы. В частности, называются: принцип реальности исполнения, принцип активности и инициативности органа исполнения, принцип поощрения добровольного исполнения, неприкосновенности личности должника, неприкосновенности минимума средств существования должника и членов его семьи и др. Этот довод представляется неубедительным, поскольку, как справедливо отмечает Н.В. Куракова, "все они - проявление какой-либо грани того или иного принципа гражданского процессуального права... Например, принцип добровольного исполнения - проявление принципа диспозитивности. Неприкосновенность личности должника, неприкосновенность минимума средств существования должника и членов его семьи представляют собой проявление принципа законности"[19].

Как уже отмечалось ранее, вышеизложенные аргументы в обоснование самостоятельности отрасли исполнительного права представляются неубедительными. Следует согласиться с мнением А.Т. Боннера о том, что общественные отношения, складывающиеся в процессе исполнительного производства, "имеют производно-вспомогательный характер и в полной мере отражают основную модель гражданских процессуальных отношений между компетентными государственными органами и участниками процесса. Разница заключается лишь в том, что в данном случае речь идет о заключительной стадии гражданского процесса, в которой реализуется судебное решение. А место суда в качестве субъекта, действующего в интересах государства и общества, здесь занимает судебный пристав-исполнитель, функционирующий под контролем суда"[20].

Таким образом, исполнительное производство можно определить как заключительную стадию гражданского и арбитражного процесса, поскольку именно в ней, как правило, достигается основная цель гражданско-процессуальной деятельности - происходит восстановление (защита) нарушенных субъективных прав и охраняемых законом интересов. Оно обеспечивает устойчивость судебных актов, а также гарантирует выполнение подтвержденных ими обязанностей.