На рубеже 30-х - 40-х годов происходили изменения в обществен­ных настроениях, внешне еще мало заметные, но ощутимые. А. И. Герцен писал: "Что-то пробудилось в сознании, в совести - ка­кое-то чувство неловкости, неудовольствия. Ужас притупился, людям надоело в полумраке темного царства".

Исследователи считают, что с "Философического письма" П. Я. Чаадаева началось формирование течения "западников". На­звали их так потому, что они считали неизбежным повторение Рос­сией пути Западной Европы и призывали учиться у нее. Предста­вителями западничества были историки Т. Н. Грановский, П. Н. Кудрявцев, С. М. Соловьев, юрист, философ и историк Б. Н. Чичерин, юрист и философ К. Д. Кавелин, литераторы В. П. Боткин, П. В. Анненков, В. Ф. Корш и другие. К западникам примыкали критик В. Г. Белинский и А. И. Герцен.

К Грановскому тяготели литераторы И. П. Галахов, Н. X. Кетчер, Н. А. Мильгунов, Н. Ф. Павлов, Н. М. Сатин, актер М. С. Щепкин. "Наши" назвал их Герцен: "Такого круга людей, талантливых; много­сторонних и чистых я не встречал потом нигде, ни на высших вершинах политического мира, ни на последних маковках ли­тературного и артистического".

Во главе московского кружка западников стоял Т. Н. Грановский. Профессор Московского университета, Грановский читал курс ис­тории средних веков.

Грановский стал любимцем московского студенчества. В феврале 1845 г, студенты приветствовали его восторженными овациями. Грановский начал свою очередную лекцию словами: "Мы, равно и вы, и я, принадлежим к молодому поколению, - тому поколению, в руках которого жизнь и будущность".

Западники считали, что Россия вступила на европейский путь - единственно возможный для цивилизованной страны - с опозданием, только в начале XVIII века, в результате реформ Петра Великого. Ес­тественно, что по уровню развития она значительно отстает от передовых стран Западной Европы. Задача современного русского об­щества, по мнению западников, заключалась в том, чтобы теснее примкнуть к европейскому Западу и слиться с ним воедино, образовав одну общечеловеческую культурную семью. Движение в "западном направлении" неизбежно должно привести к таким же переменам в русской жизни, какие в свое время пережили эти страны, - к замене подневольного, крепостного труда свободным и преобразованию деспотического государственного устройства в конституционное. Задача России - как можно скорее изжить свое бескультурье, слиться с европейским Западом в "одну общечеловече­скую семью". В основе идей западников лежала философия Гегеля. Они были сторонниками прогресса, свободы личности; индивидуа­лизм противопоставляли общинности и соборности славянофилов. Западники считали, что основная задача "образованного меньшинст­ва" - подготовить русское общество к мысли о необходимости преобразований и воздействовать в должном духе на власть. Именно в живом сотрудничестве власть и общество должны подготовить и провести хорошо продуманные, последовательные реформы, с по­мощью которых будет ликвидирован разрыв между Россией и Запад­ной Европой. Идеи "западников" проповедовал Т. Н. Грановский - с кафедры Московского университета, В. Г. Белинский - на страницах журнала "Отечественные записки" и "Современник", А. И. Герцен и Н. П. Огарев - в литературных салонах.

Радикально настроенные А. И. Герцен, Н. П. Огарев и В. Г. Бе­линский в конце 1830-х - начале 1840-х гг. разделяли основные идеи "западников". Будучи полностью согласными с тем, что Россия идет по западному, европейскому пути, радикалы были не склонны идеа­лизировать современную им Европу. Буржуазный строй они под­вергали резкой критике. С их точки зрения, Россия в своем развитии не только должна догнать западные европейские страны, но и со­вершить вместе с ними решительный шаг к новому строю - социализ­му. Если представители буржуазно-либерального течения (Т. Н. Грановский, В. П. Корин, Н. Д. Кавелин) надеялись на путь реформ, то деятели революционно-демократического течения (А. И. Герцен, Я. П. Огарев и В. Г. Белинский) верили в необходимость насильственного, революционного переворота.

"Славянофилы" (А. С. Хомяков, братья К. С. и И. С. Аксаковы, братья И. В. и П. В. Киреевские, Ю. Ф. Самарин) считали необходи­мым вернуться к идеалам допетровской Руси (отсюда их название). Московское царство, по мнению славянофилов, гораздо более соот­ветствовало духу и характеру русского народа, чем петербургская бюрократическая монархия, построенная Петром I по европейским образцам. Славянофилы считали, что для России исконными идейными началами являются православная вера и связанные с нею принципы внутренней правды и духовной свободы, воплощением этих начал в жизни является община, крестьянский мир как добровольный союз для взаимной помощи и поддержки. По мнению славянофилов, ни западные принципы, ни западные организацион­ные формы не нужны и неприемлемы для России. Политическим идеалом славянофилов была патриархальная монархия, опирающаяся на добровольную поддержку народа. "Сила мнения" народа должна выражаться в совещательном земском соборе, который царь должен был бы созывать по примеру московских царей.

Подлинным центром, душой славянофильского кружка был А. С. Хомяков. "Ильей Муромцем" славянофильства назвал его Герцен, который писал: "Хомяков был действительно опасный противник ... он пользовался малейшим рассеянием, малейшей ус­тупкой. Необыкновенно даровитый человек, обладавший страшной эрудицией, он, как средневековые рыцари, караулившие богородицу, спал вооруженный. Во всякое время дня и ночи он был готов на запутаннейший спор".

Славянофилы видели недостатки общественно-политического строя николаевской России и иногда подвергали резкой критике за­силье бюрократии и ее произвол, несправедливость судей, взяточни­чество чиновников.

В 40-е годы XIX в. противники обвиняли славянофилов в том, что очи находятся под покровительством правительства. Под впечатлени­ем недавних споров Герцен писал в 1850 г.: "Славянофилы пользовались большим преимуществом перед европейцами (западниками - Л.П.), но преимущества такого рода пагубны: славянофилы защища­ли православие и национальность, тогда как европейцы нападали на то и другое; поэтому славянофилы могли говорить почти все, не рискуя потерять орден, пенсию, место придворного наставника или звание камер-юнкера. Белинский же, напротив, ничего не мог го­ворить; слишком прозрачная мысль или неосторожное слово могли довести его до тюрьмы, скомпрометировать журнал, редактора и цен­зора. Но именно по этой причине все симпатии снискал смелый писа­тель, который, в виду Петропавловской крепости, защищал независимость, а все неприязненные чувства обратились на его противников, показывавших кулак из-за стен Кремля и Успенского собора и пользовавшихся столь широким покровительством пе­тербургских "немцев".

Споры западников и славянофилов... Они были парадоксальным отражением глубокого внутреннего единства западничества и славя­нофильства. На одну из сторон этого единства указал Герцен: "Да, мы были противниками их, но очень странными. У нас была одна лю­бовь, но неодинаковая. И мы, как Янус или как двуглавый орел, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно".

При всех идейных разногласиях славянофилы и западники сходи­лись в отрицательном отношении к крепостному праву и к современному им бюрократическому полицейскому строю госу­дарственного управления. Оба течения требовали свободу слова и печати и в глазах правительства оба являлись "неблагонадежными" (западники в большей степени).