Исследование проблем государственного принуждения в гражданском процессе поставило перед нами ряд трудно разрешимых вопросов. В первую очередь, выяснилось, что не все меры процессуального принуждения укладываются в известные и обозначенные нами четыре формы. Так, привлечение лица к участию в деле в качестве ответчика (также привлечение соответчика, замена ненадлежащего ответчика) или третьего лица, не заявляющего самостоятельные требования, происходит через властное веление суда независимо от воли и желания данных лиц. В результате придания этим лицам соответствующего процессуального статуса у них помимо воли возникают процессуальные права и обязанности. То же касается приобретения лицом процессуального статуса свидетеля. Гражданскому процессуальному праву известны также принудительные меры по собиранию доказательств: истребование доказательств (ст. 57 ГПК), принудительное направление гражданина на судебно-психиатрическую

28

экспертизу (ст. 283 ГПК). Автором обосновывается невозможность отнесения ни одной из перечисленных мер к рассмотренным ранее формам государственного принуждения.

К каким же формам государственного принуждения можно отнести принудительное привлечение лица к участию в деле и принудительные меры по собиранию доказательств? Для ответа на этот вопрос обратимся к целевым установкам различных форм государственного принуждения.

На наш взгляд, исходя из целевых установок все формы государственного принуждения образуют три диалектических пары:

1). Меры защиты (основанная цель – восстановление) – меры ответственности (основная цель – возмездие, разрушение психологической мотивации на правонарушение). Пара «меры ответственности – меры защиты» является правовым отражением диалектики «восстановление – разрушение».

2). Превентивные меры имеют своей основной целью – гарантировать ненаступление неблагоприятного события. Логически этой цели противостоит позитивная цель – гарантировать наступление благоприятного, искомого события. Назовем меры принуждения, направленные на достижение этой цели мерами обеспечения. Или мерами «позитивного обеспечения»; дело в том, что превентивные меры, ведь тоже являются своего рода мерами обеспечения – через них обеспечивается достижение задач правосудия. Однако, в случае применения мер превенции обеспечение происходит через негативный момент – через недопущение возникновения негативного явления, логически этому противостоят меры «позитивного обеспечения» – гарантирование наступления желаемого благоприятного события. Выделяя меры обеспечения с соответствующей целевой установкой, мы увидим, что обнаруженные нами принудительные меры по собиранию доказательств относятся как раз к этой форме государственного принуждения. Меры обеспечения по сути своей направлены на достижение регулятивных, а не охранительных задач процесса.

3). Меры пресечения направлены, прежде всего, на то, чтобы прервать осуществляющуюся неправомерную деятельность лица, участвующего в деле. Логически противоположенной является цель принудительного инициирования, возбуждения правомерной деятельности. Тогда меры по принудительному привлечению в процесс того или иного участника будут являться мерами инициирования.⁹

⁹ Так, в английском языке слово «initiate» означает: 1) вводить в курс дела, знакомить, посвящать (в планы, тайну и т.д.); 2) принимать в члены организации, общества, клуба и т.д., вводить в должность; 3) начать, приступать, положить начало.

29

По теме диссертационного исследования опубликованы следующие работы:

1. Нохрин Д.Г. Меры защиты в гражданском процессуальном праве РФ // «Арбитражный и гражданский процесс», № 10, 2005. (0,5 п.л.)

2. Нохрин Д.Г. Формы государственного принуждения в гражданском судопроизводстве // «Вестник Московского университета», № 4, 2005. (0,7 п.л.)

3. Нохрин Д.Г. Ответственность суда за неправомерное бездействие // «Российская юстиция», №1, 2007. (0,4 п.л.)