Вопрос о возможности и формах государственного влияния на экономиче­ские процессы всегда был одним из самых сложных и дискус-сионных в эконо­мической науке и практике. За последнее время диапазон оценок и подходов в этой области расширился, и под влиянием концепций глобализации мирового хозяйства нередко высказывается мнение о том, что государственные функции в экономике должны неизбежно сужаться. Данная позиция фактически навязывалась западными экспертами странам постсоциа­листической зоны на старте рыночных реформ.

Именно этот подход представлялся самым рациональным и «единственно правильным» и российским инициаторам рыночных трансформаций в начале 1990-х гг. В его основе лежала аксиома о якобы «несовместимости» рыночной модернизации с государственным управ­лением экономикой. В России это обернулось стреми­тельным уходом государства из экономики.

Замещают ли институты рынка функции государства в экономике? Объ­ективный анализ мировой практики показывает, что так называемый процесс «разгосударствления» экономики ни в одной из высоко­развитых стран мира не привел к «уходу» государства из экономики. Более того, фактические материалы о масштабах участия различных госу­дарств в регулировании экономических процессов своих стран показали, что в среднем именно высокоразвитые страны, т. е. страны с давней ориентацией на рыночные механизмы характеризуются наиболее высокими масштабами расходов на государственное управление. Об устойчивости масштабов использования государственных ресурсов на социально-управленческие цели в различных странах свидетельствует таблица 2.1. Из нее видно, что в России уровень государственных расходов существенно ниже, чем в любой из развитых стран.

Таблица 2.1

Расходы консолидированного бюджета относительно объема ВВП но ряду стран мира

(в %)

Несмотря на то, что в конце XX в. уровень затрат на государственные нуж­ды у нас был значительно ниже уровня, характерного для большинства разви­тых стран (составляя порядка 27-29% к ВВП), в официальных проектировках правительства тех лет продолжали настойчиво выдвигаться задачи дальнейшего снижения соответствующих рас­ходов государственного бюджета с доведением их до 22-23% к ВВП, т. е. ниже планки, характерной в среднем для слаборазвитых стран. Это было фак­тическим отстранением государства от функций управления экономикой и об­ществом. Сегодня среди экспертов и политиков нарастает убеждение в необходимо­сти перехода к более работоспособной системе государственного управления. И это связано с назревшими коррективами в содержании и на­правленности экономического курса.

Под влиянием требований времени Министерство экономического разви­тия и торговли РФ при формировании программы социально-экономического развития на 2007-2009 гг. впервые на официальном уровне признало настоя­тельную необходимость «смены модели экономического развития в сторону усиления факторов инновационного роста, активизации энергосбережения, значительного увеличения инвестиционной активности». С такой постановкой задачи можно согласиться, если за этим будут стоять адекватные действия, касающиеся модернизации системы государственного управления.

Хотя принятый 20 июля 1995 г. Федеральный закон «О государственном прогнозировании и программах социально-экономического развития Россий­ской Федерации» (□ 115-ФЗ) несомненно способствовал коррекции сугубо либеральных подходов к функциям государства в экономике, он все же был половинчатым и не ответил на многие насущные вопросы. В нем, в частности, отсутствуют положения о стратегическом и индикативном планировании, о необходимости научного обеспечения прогнозно-плановой работы и др. Отсутствие стратегического планирования означает на деле почти полное исчезновение ответственности конкретных государственных органов и конкретных лиц за выработку и реализацию стратегии социально-экономического развития страны, приводит к крупным ошибкам и прочетам.

Проводимая в стране административная реформа, существенно изменив­шая структуру и характер функционирования государственных органов, по за­мыслу довольно прогрессивна, поскольку базируется на идеях и опыте, прове­ренных в последнее время мировой практикой. Однако эта реформа буксует и часто приносит отрицательные результаты, по той причине, что не имеет настоящего ответственного руководства.

Структура государственных органов, которым вменено выполнение тех или иных функций в сфере экономики, в результате реформ государст-венного управления стала еще более запутанной. Запределен уровень бюрократизации в выработке и прохождении управленческих реше­ний. Коррумпированность чиновничества побила все рекорды ис­тории. Если в 2003-2004 гг. коррупционные процес­сы в деятельности государственного аппарата, судя по социоло­гическим исследованиям, тревожили примерно 30% граждан, то в 2004 г. уже 40%, а в 2006 г. более 50%.

Из всех министерств, прямо или косвенно замкнутых на решение задач, связанных с экономическим развитием, самым значимым и по названию и по масштабам является Министерство экономиче­ского развития и торговли (МЭРТ). Именно здесь вырабатываются и представ­ляются в Правительство РФ экономические проектировки – концепции и про­граммы социально-экономического развития, крупные прогнозные проработки, национальные проекты, федеральные целевые программы и т. д. Именно МЭРТ выглядит отчитывающимся как перед «верхами», так и перед обще­ственностью за реализацию экономических проектировок. Но это министерство именно только «выглядит» ответст­венным и деятельным. На самом деле «коэффициент управляемости» нацио­нальной экономики от тех или иных действий или бездействия МЭРТ (как «экономического штаба») есть величина, которую даже в принципе едва ли возможно хотя бы приблизительно определить.

Такая неприметная результативность определяется множеством причин, и одна из главных та, что экономические решения, вырабатывае-мые в МЭРТ, не имеют ресурсного стержня. Все решения по балансировке, распределению и перераспределению государственных ресурсов по факту до сих пор предопре­делялись совсем другим органом – Министерством финансов РФ. Но Минфин РФ даже в силу своей особой посвященности в тайны бюджетных взаимоотношений не имеет, наверное, оснований для присвоения функций государственного стратега. Думается, что его главное пред­назначение – осуществлять технологические функции управления госбюдже­том и контроль за финансовыми потоками в соответствии с решениями законо­дательной и исполнительной власти в стране.

Сегодня особенно четко должна быть обозначена (и закреплена в юридиче­ских актах) степень ответственности в области экономической стратегии и по­литики страны кабинета министров в целом, а также определено то, что деле­гируется конкретным министерствам, агентствам и службам в составе прави­тельства.

В данный момент у нас практически изжито отраслевое государственное управление экономикой. Исключением можно считать (и то лишь в какой-то мере) наличие Министерства сельского хозяйства. Не четкой (из-за не очень продуманных в ряде случаев слияний мини­стерств и ведомств) стала и система функционального регулирования экономи­ческих и социальных процессов. Чего стоит в этом плане такой пример, как ликвидация министерства труда и социальной политики? В мировой практике едва ли можно отыскать аналог решению (в ходе административной реформы) о включении функций регулирования трудовых отношений, а также вопросов подготовки и переподготовки кадров государственной службы, проблем соци­альной защиты людей и др. в структуру министерства здравоохранения. Вряд ли взвешенной реформацией является также соединение функций управления наукой и сферой образования в одном министерстве.

Назревшая модернизация системы государственного управления приз-вана обеспечить более эффективное решение ключевых проблем российс-кой эконо­мики. Поэтому вопросы собственно управления не могут быть отделены от на­сущных вопросов содержания экономической политики.

Стране сегодня нужна долговременная экономическая стратегия, четко выражающая в содержательной, ценностной плоскости критериальный вектор экономического и социально-культурного развития. Среди ключевых целей стратегии государства должна быть ясно представлена совокупность ориенти­ров, связанных с расширенным воспроизводством производительных сил нации как базы усиления конкурентоспособности страны на мировой арене и устой­чивого повышения благосостояния народа России. [3]