Валюта, как известно, является основой торговых процессов и немаловажной частью международной экономической интеграции. Сейчас, в период мирового экономического кризиса, особенно остро встал вопрос доверия к доллару как самой стабильной валюте. И в этой неспокойной обстановке многие экономисты обратили внимание на давно назревший валютный конфликт «азиатских тигров».

Японская иена и китайский юань являются, в некотором смысле, синонимами. Китай долгое время был центром цивилизации в Восточной Азии. И его монеты имели хождение в соседних странах. В некоторых из них они носили название, созвучное слову иена. Это «имя» перекочевало в официальное название японской валюты. Сегодня иена сильнее юаня. Однако аналитики предрекают юаню блестящее будущее, прежде всего в качестве региональной валюты. В Тихоокеанском регионе на эту роль претендует также австралийский доллар. Но есть еще и малайзийский проект золотого динара.

По общему уровню экономического развития в АТР можно выделить несколько групп государств. Прежде всего, это развитые страны – Япония, Австралия, Новая Зеландия. К англосаксонским странам экономически и политически примыкает ряд островных государств Тихого океана с невысоким уровнем развития. На них распространяется влияние австралийского доллара.

США и Канада сами интегрируются друг с другом, и их интересы не ограничиваются АТР. Но они принимают активное участие в общих региональных мероприятиях и оказывают колоссальное влияние на жизнь региона в целом. К США и Канаде тяготеют страны Латинской Америки, которые хотя и участвуют в региональных мероприятиях, но географически отдалены от Азии.

К тому же они предпринимают небезуспешные попытки интегрироваться между собой и с США. Например, Эквадор уже перешел на американский доллар, а в Аргентине обсуждается вопрос об отказе от национальной валюты.

Помимо развитых стран, в регионе существуют государства, которые добились весомых успехов на пути экономического развития, хотя и вступили на него позже. Это Тайвань и Южная Корея, а также города-государства – Сингапур и Гонконг. К ним примыкают страны Юго-Восточной Азии: более успешные и развитые Малайзия и Таиланд, и менее преуспевшие Филиппины и Индонезия.

Особняком стоит нефтеносный Бруней, который по экономике и политическому устройству ближе к Арабским Эмиратам. К упомянутым государствам примыкают бывшие страны социалистического лагеря успешно развивающийся Вьетнам и отставшие в развитии от других стран региона Лаос и Кампучия. Между развитыми и прочими странами АТР существует временной лаг. Один западный экономист, имевший возможность изнутри наблюдать жизнь Японии последнюю четверть века, впервые попав в Южную Корею, охарактеризовал уровень развития этой страны так: «Это Япония пятнадцать лет назад».

Среди перечисленных стран, пожалуй, лишь Малайзия пытается заниматься «валютным творчеством». Куала-Лумпур проталкивает идею внедрения золотого динара в расчетах между мусульманскими странами. Такая валюта, опираясь на нефтяные богатства исламского мира, могла бы выступить прологом к формированию единого рынка мусульманских стран.

Что касается торговых интересов стран АТР, то сегодня «лакомым куском» для всех стран региона, за редким исключением, остается рынок США. На него нацелены экспортные производственные мощности всех государств. Однако в последнее время значительная и растущая часть торговли стран АТР замыкается на Азию, где крупнейшим потребителем готовой и сырьевой продукции традиционно является Япония.

Но ее в последние годы в качестве «главы» азиатского рынка стал теснить Китай. Сегодня в его сторону устремлены взоры не только стран АТР, но и всех производителей мира.

Австралия и Новая Зеландия имеют традиционно крепкие связи с Европой. Свой региональный рынок, в рамках Ассоциации стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН), пытаются создать государства к югу от Китая. Наконец, Россия ищет вариант поставок своих энергоресурсов в Японию или Китай. Основу торговли между государствами АТР составляют готовые промышленные изделия. Особняком стоит Япония. У нее в отношениях и с развитыми, и с развивающимися государствами «вертикальный» (импорт сырья и продовольствия, но экспорт готовых изделий) тип отношений соседствует с «горизонтальным», то есть обменом готовыми изделиями.

Россия интегрирована в регион «вертикально» – поставляет энергоресурсы, лес, рыбу. Из готовой российской продукции в регионе пользуется спросом только оружие. Помимо России крупными поставщиками природных ресурсов являются Австралия и государства Юго-Восточной Азии.

Центральной валютой для расчетов между странами АТР выступает американский доллар. Лишь в той части внешних связей, которые задействованы на Европу, применяется общеевропейская валюта. Важную роль в регионе, особенно для межгосударственных расчетов Японии, играет иена. Некоторые национальные валюты выполняют выходящую за пределы своей страны роль. Это характерно не только для австралийского доллара, но и для китайских валют – гонконгского доллара, обслуживающего «окно» в континентальный Китай, и юаня, который пользуется полулегальным спросом в соседних странах со слабыми валютами.

Имеются также программы интеграции на субрегиональном уровне, например, создание «нового Гонконга» на стыке границ России, КНДР и КНР. Предполагается, что в реализации многих этих проектов центральную роль могут сыграть японский капитал и иена. В последние годы особенно часто озвучивается идея интеграции стран Восточной Азии. Однако интеграция может проходить в двух вариантах. Во-первых, складываться естественным путем между государствами примерно одного уровня развития (как США и Канада). Во-вторых, когда интегрируются государства с разными уровнями развития (как в Европе). В этом случае проблема выравнивания становится одной из задач интеграции.

Как показывает опыт той же Европы, решение задачи требует немалых сил и средств. Иными словами, страны, как в общей упряжке, делятся на «коренных» и «пристяжных». При этом если коренные выдыхаются, пристяжные могут заменить их в качестве основной тягловой силы.

Сегодня идеи интеграции в Восточной Азии активно проталкиваются «пристяжными» из Юго-Восточной Азии, всерьез обеспокоенными китайской конкуренцией. В интеграции они видят один из способов собственного выживания. В свою очередь, «коренная» Япония относится к интеграции довольно осторожно, хотя эта идея была впервые озвучена в 1959 г. именно в японском парламенте. В Токио еще не сложился консенсус по данному вопросу, и в условиях нынешнего состояния японской экономики Страна восходящего солнца не считает возможным взвалить на себя бремя основной тягловой силы интеграции, хотя готова рассматривать эти вопросы с учетом собственных интересов. Сегодня ее интересы, по сравнению с 60-ми годами, несколько изменились. На первом месте стоит не столько вопрос о гарантиях поступления в страну сырья и энергоресурсов, сколько вопрос о рынках и выгодных сферах размещения капитала.

С учетом опыта европейской интеграции происходящие в АТР процессы позволяют предположить, что на каком-то этапе развития может возникнуть общая для региона валюта. Сегодня это предположение выглядит малообоснованным по следующим причинам. Во-первых, доллар сохраняет свои позиции в качестве основной региональной валюты. Причин этому много. США, особенно их западное побережье, являются неотъемлемым участником процессов в АТР. Страны региона получают значительные выгоды от торговли с Соединенными Штатами. Американские предприятия расположены во многих странах региона, включая Китай. Долларами оплачивается военное и политическое присутствие Вашингтона в АТР. Доллар также удобен потому, что он применим в расчетах с любой частью света. Это снижает издержки при проведении трансакций.

Во-вторых, в Восточной Азии активно ведет себя европейский капитал. В частности, он вводит в Китай многие производства. Тем самым создается основа для применения европейской валюты в Азии. Но сегодня она используется лишь в ограниченной части расчетов, которая обслуживает связи региона с Европой.

В-третьих, в регионе сильны позиции иены. Но она слишком тесно связана с долларом, а сфера ее применения в регионе главным образом задана обслуживанием интересов японского государства и капитала, которые хотя и имеют в Азии и на Тихом океане сильные позиции, но не являются единственным источником средств развития.

Кроме того, положение дел в самой японской экономике в последнее время выглядит не лучшим образом, что накладывает ограничения на торговлю со странами региона. Привлекательность иены состоит в том, что она является сильной и, возможно, недооцененной валютой, способной выступить неплохим вложением средств, особенно если возобладает тенденция к снижению курса американского доллара. В долгосрочной перспективе иена также привлекательна как единственная валюта, в достаточной степени представительная для того, чтобы обслуживать интересы региона в целом.

В-четвертых, быстрое экономическое развитие Китая, растущий экспорт, увеличение золотовалютных запасов привели к тому, что возник международный интерес к юаню. Многие, но не китайское правительство, считают, что необходимо повысить его курс к доллару на 15-20 процентов. Однако региональный юань – это, скорее, своего рода фьючерсный проект, поверив в который сегодня, можно крупно выиграть или крупно проиграть в будущем.

Истинная стоимость юаня определится в будущем по достижении им конвертируемости. Ведь у китайских успехов на поприще экономического развития есть и обратная сторона. Например, в Китае много неэффективных государственных предприятий, значителен разрыв в уровнях экономического развития между регионами. И если развитые районы Китая подтягиваются, по крайней мере, внешне, к уровню других основных стран региона, то Синьцзян напоминает советскую провинцию 60-х годов.

Наконец, не совсем ясно, как долго китайское руководство способно сочетать коммунистический стиль власти с элементами рыночной экономики. Некоторое время назад интенсивно обсуждался вопрос о возможности социального «взрыва» при переходе страны к рыночному обществу и демократии. Если, например, сравнить Китай с другим азиатским «гигантом» – Индией, – можно обнаружить, что успехи последней не столь ярки, но более убедительны, т.к. произрастают на понятной миру рыночной основе, а не являются плодом планового регулирования в информационно закрытой для мира стране.

В-пятых, остальные валюты региона имеют лишь локальное применение. А некоторые проекты создания единой региональной, по типу европейской, денежной единицы (в Восточной Азии) или на основе «корзины валют», скорее, отнесены в будущее. Они станут реальными лишь тогда, когда страны региона «дозреют» до них в той же степени, как «дозрели» до введения совместной денежной единицы страны Европы.

Но сама возможность того, что центростремительные процессы в Восточной Азии приведут к введению региональной валюты, не исключена. Другое дело, что для этого необходимо достичь договоренности между Японией и Китаем, а также преодолеть сопротивление мирового сообщества, которое обязательно появится, так как усиление интеграционных процессов внутри азиатских стран невыгодно ни Европе, ни Соединенным Штатам Америки.

Что касается непосредственно значения курсов различных валют Азиатско-Тихоокеанского региона, то динамика основных валют представлена в приложении А. Как можно наблюдать, на протяжении последних 4 лет имелись определенные различия лишь в абсолютных значениях стоимости валют, темпы роста (или уменьшения) почти не отличались. Примечательно, что за наблюдаемый период, в связи с тем, что в течении кризиса доллар потерял больше позиций, темп роста у большинства азиатских валют превысил темп роста валюты американской. Причем, увеличение курса китайского юаня вызвало за собой поднятие всех остальных валют.

Также следует отметить политику стран-членов АТР, связанную с изменением валютных курсов. Наиболее интересные изменения в структуре международных отношений и процессах интеграции произошли в период мирового финансового кризиса. Вследствие этого данные изменения будут рассмотрены в третьем разделе данной курсовой работы.