1.1 Готическое искусство. Истоки и эволюция.

Термин «готика» (от фр. gotique — «готский», по названию германского племени готов) возник в эпоху Возрождения. Преимущественно он употреблялся для обозначения художественного стиля, завершившего развитие средневекового искусства в Западной, Центральной и отчасти Восточной Европе. В скульптуре этого времени, витражах, живописных и резных алтарях, миниатюрах, декоративных изделиях символико-аллегорический строй сочетается с новыми духовными устремлениями, лирическими эмоциями: расширяется интерес к реальному миру, природе, богатству переживаний. «Готическое» в те времена означало «варварское» в противовес «римскому»: готическим называли такое искусство,
которое не следовало античным традициям, а значит, не представляло интереса для современников. В то же время слово «готический» переносится и в литературу.

Готический роман, «черный роман», наполненный таинственными приключениями, мистикой возник как реакция на миропонимание и эстетику европейского Просвещения. Свое определение жанр получил в связи с особым интересом его авторов к готике Средневековья, то есть к представлению о мире как арене извечного борения Добра и Зла, небесного и инфернального, Бога и дьявола, а также в связи с обращением к условно-готическому обрамлению действия, которое, как правило, разворачивается в средневековых замках, монастырях, подземельях, что придает произведениям мрачный и загадочный, даже зловещий колорит. Жизнь в готическом романе, или, как его называли, «романе ужасов», предстает не разумно постижимой, а таинственной, полной роковых загадок. В судьбы людей вмешиваются неведомые, зачастую сверхъестественные силы.

   Готический роман имеет четкую хронологию и историю. Зародился он в 1764 г. в Англии стараниями Г. Уолпола, который не только написал готическую повесть, но и превратил свой помещичий дом в готический замок с часовней, круглой башней, готической галереей, столовой, построенной по образцу монастырской трапезной, винтовыми лестницами, старинной мебелью и средневековым оружием, собранным в «рыцарском зале». «Иллюстрированное описание этого замка, впоследствии изданное Уолполом и вошедшее в собрание его сочинений, немало способствовало распространению вкуса к готической архитектуре»[9]. Дело автора «Замка Отранто» продолжили А. Радклифф, Ш. Смит, М. Льюис, Ч.Р. Мэтьюрин, М. Шелли и Б. Стокер. В жанре готики отметились и многие знаменитые писатели: Байрон, Готорн, Гофман, Гюго, Мериме, Уайльд и др.

Готический роман утвердил себя как литературный жанр, и к концу восемнадцатого столетия количество произведений в этом жанре стало расти с невероятной быстротой.  Знаменитые романы Анны Радклифф (1764 - 1823) опять ввели моду на ужасное и таинственное. Готические сказания - как английские, так и немецкие – стали появляться во множестве и не отличались оригинальностью. 

Жанр готики расцвел в начале XIX века. Новое поколение авторов нарушило строгие каноны старой Готики, заложенные «Замком Отранто». Несчастные главные герои ранних романов были убраны, теперь они служили только как свидетели падения главного злодея. Теперь жанр Готики принадлежал самим злодеям – мудрым антигероям, отталкивающим и притягательным, обладающим огромным потенциалом, который гибнет из-за их смертных грехов. Туманные проклятия и призраки ранних романов теперь стали более реальны. Поздние готические авторы пересказывали старые легенды, выводя новые архетипы ужаса. Во второй половине XIX века традиции Готики вновь обратились к своим корням. Эдгар Алан По писал рассказы о безумии и одержимости, а в «Убийствах на улице Морг» он добавил к жанру сверхъестественного ужаса новую составляющую – детектив-следователь.

В конце века жанр Готики вновь расцвел. Новые авторы описывали страхи современности, используя старые штампы. Открытия в области эволюции и психологии показывали, что человек - это всего лишь зверь, прячущийся за тонкой вуалью цивилизации. На стыке веков один из забытых законов жанра Готики неожиданно вновь дал о себе знать. Это был герой. Главные персонажи «Дракулы» Брэма Стокера преследуют своего бессмертного противника по всей Европе, чтобы положить конец его злому правлению. Детектив-следователь преобразился в оккультного детектива. Персонажи изучали оккультизм не для того, чтобы добиться личного могущества, а чтобы сражаться со злом.

Век романтизма оставил богатое наследие в жанре «готической» (или, вернее, мистической) литературы. И многое из этого наследия было использовано в конце XIX века, когда новый поворот колеса времени опять вызвал взлет технического прогресса, а с ним и очередную волну тоски по мистическому волшебству прошлого.

В начале XX века жанр ужаса продолжал продвигаться. Традиции Готики уступили место странным рассказам авторов вроде Г.Ф. Лавкрафта. Лавкрафт сохранил готическую ауру разложения, когда создавал страшные чужие сущности, отражающие общество, униженное научными открытиями и бесчеловечностью Мировой Войны. С каждым новым возрождением жанра новые авторы искажали старые стереотипы, добавляя страхи своей эпохи.

Существует мнение, весьма распространенное среди литературоведов, что "литература ужасов" становится особенно популярной в переломные времена. И, в принципе, так оно и есть. «Достаточно вспомнить, что деятельность Говарда Филлипса Лавкрафта - отца жанра "хоррор" XX-го века - приходилась как раз на время "великой депрессии" в Америке. Потом его творчество было основательно позабыто и лишь ближе к концу века вновь получило известность»[10]. В переломные времена люди начинают особенно отчетливо видеть несовершенство окружающего их мира. Они перестают верить в абсолютную силу науки, перестают надеяться на лучшее. "Литература ужасов" же намеренно делает акцент на том, что наука - это вообще ничто. Мир непознаваем и чаще всего поворачивается к нам с самой своей дурной и пугающей стороны.

1.2 Канон готического романа.

Элементы просветительской прозы сочетались в готическом романе с принципами, предвосхитившими романтизм. Так, от эпохи Просвещения его авторы унаследовали жесткую логику в развитии сюжета, когда следствия вытекают из причин, апелляции к разуму и здравому смыслу и дидактическую тенденцию, в согласии с которой если добродетель и не всегда торжествует, то порок непременно бывает наказан. В то же время, подчеркивая непознаваемость рока и загадочность самой природы человека, готические романисты обращались к фантастике, сверхъестественному, к мистификации обыденного.

«Фантастическое в романе «тайн и ужасов» – эстетическая реакция на немыслимость преступлений, которые позволяет себе забывшая об интересах целого индивидуальная воля»[11]. Герой готического романа настолько ослепляет себя эгоизмом, что попрание человеческих и божьих законов предопределяет неотвратимость низвержения в адскую бездну. Здесь Провидению приходится, прибегая к сверхъестественным возможностям, сокрушать злую волю преступника внешними по отношению к нему силами. «Мистическое обязательно пробуждает страх. Это чувство соприродно трепету, вызываемому прикосновеньем к чему-то грозному, загадочному и величественному, что реально существует в мире. Оно открывается человеку только в миг озарений и потрясений, когда он осознает, до чего самонадеянными были его верования, основанные на иллюзии власти над объясненной и укрощенной природой»[12].

Там же, где Провидение надежно контролирует ход событий, все внешне фантастическое получает в итоге умопостигаемое, естественнонаучное объяснение.

     Предромантизм реабилитировал готику как искусство, способное добыть более глубокую, более драматичную правду о человеке, существе отнюдь не гармоничном по своей природе, но раздвоенном, в котором одна его часть – разумная – испытывает страх перед иррациональной агрессивностью другой. Этот страх, в свою очередь, начинает осмысляться не как отрицательный психический аффект, а как состояние, порождающее «возвышенные переживания»[13]. 

        В готическом романе сюжет строится вокруг тайны – например, чьего-то исчезновения, неизвестного происхождения, нераскрытого преступления, лишения наследства. Завязка конфликта, как правило, происходит в прошлом. Обычно используется не одна подобная тема, а комбинация из нескольких тем. Раскрытие тайны откладывается до самого финала. К центральной тайне обычно добавляются второстепенные и побочные тайны, тоже раскрываемые в финале.   

      Большинство ранних готических романов имело одну фабулу. Злой тиран совершил ужасное преступление и избежал правосудия, но его грехи делали его существование порочным и пустым. Молодой и юный главный герой прибывает в царство злодея. Ненавидя их чистоту и боясь, что они раскроют его вину, негодяй преследует молодых и невинных. По закону жанра, по прихоти судьбы и духов молодой герой узнает о преступлении и о своем отобранном наследстве. Собственные грязные дела злодея и божественная сила правосудия, а вовсе не жалкие старания героя, приводят к концу злодея. В конце все преступления будут отомщены, зло поглотит само себя, и истинная любовь победит (Уолпол «Замок Отранто», А. Радклифф «Удольфские тайны»).

   Готическому роману свойственен и особый хронотоп. Большинство готических романов имеют местом действия древний, заброшенный, полуразрушенный замок или монастырь, с темными коридорами, запретными помещениями, запахом тлена. В этом замке отложились следы веков и поколений в различных частях его строения, фамильных картинных галереях, семейных архивах, в специфических человеческих отношениях династического преемства, передачи наследственных прав. Обстановка включает в себя завывание ветра, бурные потоки, дремучие леса, безлюдные пустоши, разверстые могилы. Повествование готического романа окутано атмосферой страха и ужаса и разворачивается в виде непрерывной серии угроз покою, безопасности и чести героя и героини. Различные легенды и предания окружают замок и его окрестности. Все это, по мнению М. Бахтина, создает «специфическую сюжетность замка»[14], развернутую в готических романах.

    Существуют магистральные темы готической литературы. Прежде всего, это Смерть, чей культ пронизывает всю готическую культуру. Нередко в готических романах развивается тема искушения, невозможности главного героя противостоять инфернальным силам. Готику интересует все таинственное, потустороннее, мистическое, неподчиненное разуму, отсюда плавно вытекают «сверхъестественный оккультизм в виде призраков, зомби, черной-пречерной магии и истории о вампирах»[15]. 

    Центральный персонаж ранних готических романов – девушка. Она красива, мила, добродетельна, скромна и в финале вознаграждается супружеским счастьем, положением в обществе и богатством. Сама природа сюжета требует присутствия злодея. По мере развития готического жанра злодей вытеснял героиню (всегда бывшую не столько личностью, сколько набором женских добродетелей) из центра читательского внимания. В поздних образцах жанра он обретает полноту власти и обычно выступает в качестве двигателя сюжета. Как правило, герой в готических романах типизирован: он либо является представителем проклятого рода, либо – невинной душой, страдающей от потусторонних сил.

   Все эти черты, присущие готическому роману, были известны прозе и прежде, но именно в готическом романе они вошли в настолько отчетливое и эффективное сочетание, что произведение, у которого нет хотя бы одной из этих черт, уже нельзя отнести к чистому готическому жанру.

1.3 Пространственная доминанта в готическом романе.

Одной из ведущих форм готического типа сюжетного развертывания образа человека и мира является особая пространственная организация произведения.

Готический тип сюжетного развертывания определяется спецификой основных разрабатываемых в этом жанре аспектов человеческого бытия: ограничение свободы человека рамками фатума, физическое заключение, столкновение с иррациональным и дьявольским, психическое расстройство, физическое и психологическое насилие, преследование.

Наиболее общими аспектами здесь выступают заключение и преследование. Создание готического пространства осуществляется автором в форме романтизированного, абсолютно внебытового готического хронотопа: старинного замка, монастыря, аббатства, либо просто большого аристократического дома с башнями, темницами, потайными ходами, скрипучими лестницами, ржавыми дверными петлями, спрятанными старинными рукописями, привидениями. Важно отметить, что заданность, клишированность амплуа персонажей, часто рассматриваемая как одно из самых уязвимых мест готического романа, является характерным жанровым признаком.    

Сюжетное развертывание готического топоса начинается в экспозиции текста: герой приближается к одиноко стоящему зданию - как цели путешествия, с которого начинается повествование.  Важную роль в развертывании пространства играет дальнейшее движение героя вовнутрь готического топоса, дающее автору возможность развернуть усложненную внутреннюю архитектуру готического топоса - “углубляющуюся” структуру комнат и комнаток в них, подземелий-лабиринтов и тайных ходов. Традиционное использование недостаточности освещения в узловых для сюжетного развития сценах также позволяет автору придать пространству неопределенность, запутанность, вариативность, мнимость, неизмеримость, опасность, т.е. развернуть пространство в характерно готическое.

     Герой, попадая внутрь готической архитектурной ловушки, оказывается замкнутым в его стенах. Топос может меняться по ходу повествования, однако герой остается неизменным пленником, он лишь перемещается из одного замкнутого пространства в другое. Таким образом, автор развертывает цепь замкнутых пространств, раскрывая одну из основополагающих особенностей пространственного развертывания в готическом романе - замкнутость, развертывание пространства в глубину.

Разработка мотива замкнутости - одна из основополагающих особенностей пространственного развертывания в готическом романе. Ее осуществление идет по следующим направлениям:

1) замкнутость становится эпически наглядным проявлением одного из главных элементов готической поэтики: заключение героя в непреодолимые рамки обстоятельств - и шире - фатума, отсутствие какой бы то ни было свободы воли с его стороны.

2) вместе с тем, объективным обстоятельствам, порождающим несвободу героя, сопутствуют обстоятельства субъективные - замкнутость может быть рассмотрена в аспекте пространственного самозаключения, добровольного пребывания в плену.

По сути, через сюжетное развертывание пространства в готическом романе автор своеобразно реализует идею, одну из основных для жанра романа в целом - отчуждение человека от мира. Своеобразие здесь заключается именно в том, что через архитектурное пространство готического топоса автор разрабатывает как данный посыл, так и основной философский мотив жанра - отсутствие у героя каких бы то ни было возможностей противостоять метафизической тюрьме, отделяющей его от сообщества - тюрьме его судьбы, его рока.

     Необходимо отметить, что рассматриваемое здесь интенсивное развертывание пространства обнаруживает связь с представлением М. Бахтина[16] об интенсивном времени в античном авантюрном романе - времени, полном приключениями, событиями, испытаниями героев, однако никоим образом не связанном с реальным, биографическим, внешним временем. Таким же образом и пространство готического топоса интенсивно и авантюрно в его рамках, однако герой, попадая в него, теряет всякую связь как с самим внешним пространством, так и с его геометрическими законами.  

У интенсивного времени античного романа и интенсивного пространства романа готического есть и еще одна точка соприкосновения: переживаемое время античного авантюрного романа количественно развертывается в одной точке, вглубь. Таким же образом развертывается и пространство готического топоса: автор превращает его в цепь замкнутых пространств. Далее, авантюрность готического топоса представляет собой цепь пусть и захватывающих, но типичных, клишированных приключений. Автор разрабатывает готическое пространство методом “нанизывания” ситуаций внутри готического топоса.

Непредсказуемый и опасный топос становится для автора тем инструментом, с помощью которого он раскрывает “идеологию” готики, тот “особый тип мышления, который ставит под вопрос традиционное понимание добра и зла, добродетели и воздаяния, который стремится переосмыслить и проверить философские, религиозные и этические убеждения посредством создания в основе своей неустойчивого и непостижимого мира”[17], т.е. мира, таящего в себе неведомые, фантастические и устрашающие феномены.

Таким образом, в готическом романе происходит своеобразное сворачивание пространства от экспозиционного “открытого” пейзажа к замкнутому топосу, где оно развертывается в глубину. Сюжетно автор обусловливает это либо откровенно загадочными, либо бытовыми обстоятельствами в жизни героя.

Необходимо отметить, что уже в пределах готической замкнутости герой либо действительно пространственно перемещается, исследуя комнаты и ходы, либо томится в одном из помещений. Если автор приводит героя в некую конечную точку постепенного углубления внутрь здания, “сворачивание” пространства, его интенсивное развертывание на этом не останавливается. Процесс переходит на другой уровень. Автор разрабатывает внутреннее пространство сознания персонажа. Здесь мы имеем дело с проявлением особой готической психологии: герой (героиня) попадает в плен собственного сознания - он либо принужден размышлять и рефлексировать, будучи ограничен в пространстве, либо оказывается на уровне разнообразных измененных состояний психики (полубред, полусон, наркотическое опьянение, сумасшествие), обусловленных всевозможными обстоятельствами готического топоса. Готика направляет внимание к внутреннему миру нашего сознания.

Переход на собственно психический уровень дает возможность сколь угодно разнообразить и усложнять сюжетное развитие посредством использования продуктов психической жизни персонажа - снов, видений, мнимых событий. Готическое пространство разворачивается на этом уровне параллельно с “расширением сознания”, которого автор достигает посредством использования вышеупомянутых измененных состояний психики персонажей. Здесь весьма характерно пограничное состояние между сном и бодрствованием, в котором ни реальность, ни сон не могут рассеять друг друга и присутствуют в столкновении. Таким образом, сюжетно обусловленная физическая замкнутость персонажа ставит его лицом к лицу с собственным внутренним миром, толкает его в этот внутренний мир; расширение сознания помогает реализовать это путешествие, как и рассмотренная выше традиционная погруженность места действия в полумрак либо полное отсутствие освещения. Герой, оставшись наедине с собственным внутренним миром, познает такое, что не всегда возможно постигнуть даже в результате долгого и далекого путешествия в мире внешнем.

Подобное сюжетное развертывание пространства связано с еще одной специфической особенностью готической психологии - характерным стремлением к запретному знанию, к исследованию явлений, заведомо таящих опасность.

Представляется вероятным, что сходство двух этапов сюжетного развертывания в глубину - через сворачивание, интенсивное развертывание пространства в готическом романе: открытая местность - топос; топос - внутреннее пространство персонажа - не случайно. В психоаналитической теории здание традиционно выступает как символ человеческой личности. В описанных средневековых видениях потустороннего мира башня является символом человека.

Воплощение страстей и страхов персонажа в неодушевленных объектах вообще характерно для готики.

И если символизация, раскрытие персонажа через окружающие его предметы характерна и для некоторых других литературных направлений, то в готическом романе подобная символизация является результатом именно двухэтапного сворачивания пространства. События внешние выступают как параллельные внутренним, а передаточным звеном становятся фантастические явления, в равной степени принадлежащие реальности и не реальности.

Сюжетно разрабатывая готическое пространство в глубину, автор приходит к концентрации внимания на судьбе, мыслях, переживаниях персонажа, изначально выступающего в традиционной готической фабуле. Путь перехода от представлений о человеке как игрушке в руках судьбы к пониманию относительной самостоятельности, и отсюда ценности и интересности индивида.

1.4. Модификации готических элементов.

Рассматривая готику как раннюю разновидность массовой литературы, мы должны ответить на вопрос, какой потребностью общественного сознания вызвано ее существование. В увлечении готикой, безусловно, проявились чувства растерянности, сомнения, неуверенности переходной эпохи. Но в таком случае с изменением исторической ситуации, наступлением новой эпохи это увлечение должно было постепенно сойти на нет. Между тем и после 1820 г., обычно считающегося датой окончания «классического периода» существования готического романа, готические повествования сохраняют свою популярность, вступая в новые связи с реалистическим романом, позже с неоромантическим романом, переходя и в ХХ столетие.

Готический жанр продолжался не столько в сочинениях, сколько в воздействии его элементов на прозу ХIХ и ХХ веков. Модификации готических элементов нашли широчайшее применение и в родственных жанрах. Прежде всего, в разбойничьих романах и в романах о тайных обществах. Элементы готики распространились, в том числе на произведения нравоописательные, бытовые и исторические.

Половодье литературы ужасов и тайн заявляет о себе на закате эпохи Просвещения. Детектив — ее секуляризировавшийся отпрыск.

Эдгар Аллан По разделил «готический роман» на два новых жанра: триллер и детектив. «Триллер (от англ. thrill нервная дрожь, волнение), особый тип приключенческих фильмов, литературных произведений, в которых специфические средства должны вызвать у зрителей или читателей тревожное ожидание, беспокойство, страх»[18]. 

Семена, брошенные Э. По, упали на благодатную почву и триллер превратился в один из наиболее популярных жанров. В 20-е — 40-е годы XX века в триллере произошла революция. Он разделился на два направления — хоррор и саспенс*.

Родоначальник хоррора Говард Филипп Лавкрафт наполнил свои мистические истории древними демонами, зомби, загадочными чудовищами, доводившими читателя до исступления. Хоррор наибольшего расцвета достиг в ХХ веке. Имена отцов-основателей и популяризаторов этого жанра знают сейчас почти все любители литературы – Стивен Кинг, Клайв Баркер, Дин Кунц, Роберт Маккамон, Рей Бредбери и другие. Саспенс, прежде всего в лице творений ученика Лавкрафта Роберта Блоха, стал частью криминального жанра. Артур Конан-Дойль писал детективные новеллы, выстроенные по образцу готического романа, и даже разрешение тайны научными выводами не снимает напряжения ужаса «Собаки Баскервилей» или «Знака четырех». Гилберт Кит Честертон создал несколько великолепных мистических романов – и он же в цикле рассказов об отце Брауне разбил классические «готические» интриги методом дедукции и рационалистической логики. В произведениях этих авторов уже прослеживается детективное начало и ярко выделяется специфическая черта детективного жанра – четкая логика в раскрытии сюжета.

Готический роман – целостная и хорошо структурированная система, порожденная предромантической эстетикой и философией. Последняя предопределила характер конфликта, расстановку действующих лиц, иерархию мотивов и сумму повествовательных приемов. Она создала и специфические романные модели, воспринимаясь или отвергаясь последующей литературой. Эти модели могли разрушаться как целостное образование, обогащая традицию отдельными своими элементами.