Весной 2000 года в разгар второй чеченской кампании The Christian Science Monitor опубликовала статью под названием “СМИ искажают информацию о Чечне”, которая наверняка не понравилась многим, причем, что случается крайне редко, одновременно и в России, и в Чечне и на Западе.

Авторов столь неординарной статьи двое: Роберт Брюс Уэйр , ученый из Южно-Иллинойского университета, проводивший исследования на Кавказе, и Айра Страус, американский координатор комитета НАТО поВосточной Европе и России. Последний, к тому же, в 1997—1998 гг. преподавал в московских вузах политические науки и историю международных отношений в рамках программы обмена учеными Фонда Фулбрайта. Если попытаться изложить содержание большой статьи в одной фразе, то она будет звучать приблизительно так: русские воюют на Кавказе, нарушая права человека, с чеченцами, по уши погрязшими в бандитизме и работорговле, а западные СМИ откровенно лгут, искусственно выпячивая первое, но, закрывая глаза на второе.

Даже трудно сказать, кому от авторов досталось в статье больше. Судите сами: “После того как в 1996 году Чечня де-факто добилась независимости от России, — пишут авторы, — главными источниками дохода экономики этого пораженного войной и беззаконием региона стали похищения людей ради выкупа, а также кража автомобилей, угон скота и систематические хищения из нефтепроводов.

Вследствие похищений заложников все международные благотворительные и правозащитные организации свернули свою деятельность в данном регионе к концу 1997 года. Но жертвами похищений становились не только граждане западных стран. Более 1300 российских граждан — мужчин, женщин, детей, христиан, мусульман, светлокожих северян и смуглых южан — томились в чеченских подвалах в нечеловеческих условиях.

Однако Россия вернулась в Чечню с войсками и артиллерией лишь после того, как воинствующие исламисты, базирующиеся в Чечне, вторглись в российскую южную Республику Дагестан. Результатом рейдов захватчиков в Дагестан стали более полутора тысяч убитых и 32 тысячи бездомных, многие из которых до сих пор не обрели крова”. И так далее.

Наконец, вывод: “Мы на Западе наивны в своем убеждении, что Кавказ находится на распутье между нарушениями прав человека в Чечне со стороны России и отсутствием нарушения прав человека. В действительности приходится выбирать между нынешними нарушениями со стороны русских и массовыми нарушениями, совершенными чеченскими группировками в Дагестане и других районах, граничащих с Чечней. Если России не удастся установить законность и порядок в Чечне, люди, живущие по соседству с Чечней, будут снова гибнуть и подвергаться пыткам. Именно так видят создавшееся положение жители этого региона. Иначе представляют себе происходящее западные страны, и западные СМИ постоянно поддерживают сложившуюся точку зрения, игнорируя мнение русских. В результате Запад ежедневно получает именно ту информацию о бомбардировках и человеческих трагедиях, которую он хочет получить. Но жители Запада не информированы о более широком контексте этой войны во всех ее противоречиях”.

Именно это мы и попытаемся сделать — дать “более широкий контекст этой войны во всех ее противоречиях”.

Прежде всего, несмотря на нелицеприятные для России утверждения о нарушениях прав человека, нужно признать, что это — одна из немногих профессиональных статей западных авторов, написанных о ситуации в Чечне и вокруг нее. Западные СМИ, предоставляя самую полную информацию о русских артобстрелах и чеченских беженцах, обычно забывают сообщить читателю главное: почему русские в Чечне стреляют? К тому же сама по себе постановка вопроса о защите мирных граждан во время боевых действий вполне уместна и законна. Необходимо лишь изначально честно оговорить некоторые позиции. Например, согласиться с тем, что в истории еще не было ни одной “дистиллированно чистой” войны без нарушений прав человека. Даже “сверхточное” самое современное западное оружие, примененное в Югославии, уничтожило немало ни в чем не повинных мирных граждан. Начиненные электроникой ракеты, как известно, падали даже на соседние страны и дипломатические миссии. Таким образом, избежать жертв во время войны и сегодня, к сожалению, нельзя. Война была и остается грязным делом, независимо от того, ради чего, как и кем она ведется.

Вопрос может стоять лишь о минимизации неизбежных потерь. Или, еще точнее, о том, насколько политики и военные, во-первых, хотят, а, вовторых, — способны эту проблему решать.

Если говорить о “желании” соблюдать права человека, то оно у нового поколения российских политиков и военных, действующих на постсоветском пространстве и ориентирующихся на общепринятое международное право, в том числе в сфере защиты прав человека, конечно, есть. Что же касается “способности” проводить именно такую политику, то здесь действительно все гораздо сложнее. К сожалению, очень часто для этого не хватает политических, экономических или даже военных сил и средств, без которых лучшие из намерений могут остаться нереализованными.

Русские, например, хотят всерьез реформировать свою судебную и пенитенциарную систему, но на это не хватает денег. Россия хотела бы оказывать большую социальную поддержку многодетным семьям и старикам, но не может пока себе этого позволить. Примеров, когда “желания” и “возможности” не всегда совпадают, более чем достаточно. Это во многом касается и ситуации вокруг Чечни.

Таким образом, и здесь нужно сразу же изначально оговорить предмет спора: Россию справедливо критиковать за то, что она может, но не желает делать, но нет ни смысла, ни зачатков объективности в том, чтобы ставить ей в упрек недочеты, которые она сама видит, хотела бы, но пока еще не в состоянии устранить. Если Запад не готов принять эти самые элементарные условия как точку отсчета в дискуссии, значит, на самом деле он заинтересован не в решении гуманитарных проблем, а преследует сугубо политические цели. Можно, конечно, говорить и об этом, но тогда в центре внимания окажется не человек, а геополитика, нефть и доллары.

Нынешний чеченский клубок придется разматывать, как и всякий клубок, с конца, то есть с артиллерийских обстрелов и бомбардировок, о которых так много писала западная пресса. Путь, может быть, и не самый верный, но что делать, если наблюдателей от европарламента и других авторитетных международных организаций живо интересуют вопросы: из чего стреляют и куда попадают? И гораздо меньше, как мы уже заметили: почему началась стрельба и кто в ней виноват?

Развалины чеченской столицы, кстати, исконно русского города Грозный (во времена Ермолова — крепость Грозная), столь поражающие впечатлительных иностранных наблюдателей своей схожестью с панорамой Сталинграда времен второй мировой войны, свидетельствуют, конечно, не об утонченном мазохизме русских, пожелавших вдруг уничтожить свой собственный город с горожанами в придачу, а лишь о том, что здесь шли по-настоящему ожесточенные бои. Во-первых, российским войскам, дважды за последние годы штурмовавшим этот город, оба раза противостояла не кучка воров-карманников и даже не группа опытных террористов, а многотысячные подразделения противника. Во-вторых, город за несколько лет был вполне профессионально превращен в укрепрайон, спланированный по всем правилам фортификационной науки. Наконец, боевики были прекрасно вооружены не только самым современным стрелковым оружием, минометами и гранатометами, но и танками, бронетранспортерами, ракетами “Стингер”.

Удивляться здесь нечему. Среди документов, которые мы приводим, есть и те, что свидетельствуют о создании в Чечне, начиная еще со времен генерала Дудаева, полноценной армии, в которой, кстати, служило немало офицеров, прошедших хорошую школу в лучших советских военных учебных заведениях. И сам Дудаев, и его преемник Аслан Масхадов, до этого начальник штаба чеченской армии, бывшие офицеры советских вооруженных сил, сделавшие там совсем неплохую карьеру. Таким образом, можно утверждать, что и с той, и с другой стороны воевали представители одной и той же, причем, как всем известно, далеко не последней в мире военной школы. К регулярной чеченской армии следует приплюсовать многочисленных независимых полевых командиров, обильно пополнивших свои отряды разноплеменными наемниками, подготовленными на базах террористов в Афганистане, Пакистане и на территории самой Чечни.

На этом фоне, по меньшей мере, наивными выглядят настоятельные рекомендации некоторых российских и западных правозащитников бороться с чеченским терроризмом и сепаратизмом исключительно путем специальных операций. К сожалению, голливудские фильмы о всемогущих “командос” довольно далеки от реальной жизни. Впрочем, даже в этих фантастических боевиках речь, как правило, идет об освобождении группы заложников, а не целого региона.

Российские спецслужбы в последние годы провели не одну успешную антитеррористическую операцию в Чечне. Стоит напомнить, например, об аресте одного из наиболее опасных террористов Салмана Радуева, которого без единого выстрела удалось выкрасть под носом у многочисленной охраны и вывезти в Москву. Однако воевать с той немалой силой, которая была сконцентрирована в Чечне, без активного участия армии и массированного применения артиллерии и авиации просто нельзя.

Приведем лишь один трагический пример. Во время весенних боев 2000 года в Аргунском ущелье практически полностью погибла рота русских десантников, вставшая на пути вырывавшихся из окружения боевиков, половина из которых, кстати, была иностранными наемниками. Превосходство противника было двадцатикратным (!). Из 90 десантников погибло 84. Потери боевиков составили около 400 человек. Им так и не удалось прорваться на этом направлении. В значительной степени столь большие потери среди десантников явились следствием плохой погоды и невозможности своевременно поддержать их огнем авиации и артиллерии. В последний момент, когда бой шел уже в рукопашную, командир роты вызвал огонь на себя. Этот эпизод достаточно ярко свидетельствует как об ожесточенности боев в Чечне, так и о том, какими могли бы быть потери российских войск, если бы не использовалась вся огневая мощь, имеющаяся в их распоряжении.

Вместе с тем те же самые развалины Грозного или даже героический бой в Аргунском ущелье, где катастрофически не хватало современной всепогодной боевой техники, конечно, свидетельствуют и о том, что российская армия многое упустила за тяжелый для страны реформенный период. Современное вооружение, недостаток которого ощущается все острее, безусловно, помогло бы решить многие задачи в той же Чечне с гораздо меньшими потерями и среди военных, и среди гражданского населения.

Как свидетельствуют эксперты, российский военно-промышленный

комплекс располагает блестящими новыми разработками, во многом опережающими западные образцы вооружений, которые, однако, в силу экономического кризиса до сих пор не запущены в серийное производство. В конечном счете, вместе с решением экономических проблем будут решены и эти. Пока же Россия была вынуждена использовать в Чечне ту армию и те виды вооружений, которые имеет. Иных вертолетов и минометов, в целом другой армии у России сегодня нет. Если войска НАТО в Югославии во многих случаях действовали далеко не филигранно, то тем более не стоит требовать стопроцентной точности от русских артиллеристов.

Наконец, не нужно лукавить. Безусловно, потери среди мирного населения, не говоря уже о российских военнослужащих, были бы значительно меньшими, если бы не открытая помощь — финансами, наемниками и оружием, которая оказывалась и оказывается чеченским сепаратистам и бандитам из-за рубежа. Мы приводим конкретные данные и по этому поводу. В списке спонсоров чеченских бандформирований немало организаций, которые вполне легально и комфортно работают не только в мусульманских, но и в тех западных странах, где среди прочих приоритетов официальной политики обозначена и борьба с международным терроризмом. “Верховный исламский совет Америки” принял, например, решение об оказании срочной помощи чеченским боевикам, предложив собрать с каждого американского мусульманина для этой цели 100 долларов.

Уже давно доказано, что доллары “конвертируются” во что угодно, в том числе в оружие. При желании можно подсчитать, сколько раз эти доллары выстрелят в русских солдат, сколько снарядов будет выпущено в ответ и сколько жизней (немирных и мирных) окажутся в результате на совести американских граждан.

Центры по сбору средств и вербовке наемников действуют и в Великобритании. Действуют одновременно открыто и агрессивно. Группа российских тележурналистов, попытавшихся снять очередное мероприятие экстремистов, была избита. Недалеко от места события безмятежно прогуливался английский полицейский, олицетворявший порядок и спокойствие благонамеренной и чинной Великобритании.

Любопытно, что на Западе как-то прозевали возникновение одного весьма тревожного для них феномена. В период “холодной войны” и идеологического противостояния с Москвой Западу в принципе было достаточно просто говорить правду, по большому счету ничего особенно не скрывая и не выдумывая. Проблема была в другом: как донести эту правду до советского обывателя? Сегодня в информационном споре с новой Россией все кардинально изменилось. Западу, как в былые времена советским пропагандистам, то и дело приходится прибегать то к “формуле умолчания”, то к не очень чистым внешнеполитическим пропагандистским технологиям. В свою очередь, нынешней России не нужно врать, в том числе и по чеченскому вопросу. Проблема в том, как донести эту правду до западного обывателя. Ситуация, как видим, зеркально изменилась.

Приказ политического и военного руководства России беречь жизни солдат и мирного населения звучал многократно. Но был и другой приказ — уничтожить бандформирования. Реальная жизнь и конкретные обстоятельства каждого боя, как и всегда бывает на войне, по-своему расставляют акценты. Многие чеченские села и города (в том числе и второй по величине город Чечни — Гудермес) были освобождены без боя, и в них не было выбито ни одно оконное стекло. В каждом из этих случаев были проведены переговоры с местной властью и найдено взаимопонимание. В селе Комсомольском боевики полевого командира Гелаева (бывшего уголовника, сидевшего за изнасилование), устроив под каждым домом двухъярусные бетонированные укрепления, соединенные подземными переходами, защищались упорно и начали сдаваться (более сотни человек) только после двухнедельных ожесточенных боев. Естественно, село практически перестало существовать после многочисленных артиллерийских обстрелов и налетов авиации. И Гудермес, и село Комсомольское — это правда последней чеченской войны, две ее разные картинки. Войны, которую официальные российские власти, может быть, не вполне удачно назвали “антитерористической операцией”. Это официальное определение абсолютно точно отражает цель военной операции, но невольно искажает ее масштабы.

Новая демократическая Россия не скрывала и не собиралась скрывать от мирового сообщества событий в Чечне. Но именно поэтому она же имеет полное право на то, чтобы наблюдатели были объективны. И, в частности, задумались все-таки над вопросом: почему же русской армии пришлось, несмотря на все свои очевидные проблемы, дважды за последнее десятилетие входить в Чечню и вести там кровопролитные бои? Первый раз в 1995 — 1996 гг., а второй раз в 1999 — 2000 гг. Почему российское руководство и без того занятое решением сложнейших политических и экономических вопросов переходного периода — от тоталитарной системы к демократии и от Госплана СССР к рыночной экономике, было вынуждено в это тяжелое время отвлекать силы и средства на Чечню? Ответ на этот вопрос для защиты прав человека не менее, а может быть, и более важен, чем другие.

Документы и свидетельства, которые мы прилагаем, на этот вопрос, как нам кажется, в целом отвечают. Они дают представление о той обстановке, которая сложилась в Чечне после развала СССР и установления там режима генерала Джохара Дудаева. Они свидетельствуют о неудачных попытках Федерального центра договориться с сепаратистами и, наконец, о ходе первой военной операции.

Приводятся так же документы, которые были подписаны федеральными властями и Чечней в Хасавюрте в 1996 году, предоставившими республике фактическую независимость. Подписание этих документов, а затем вывод из Чечни российских войск вызвали тогда в обществе противоречивую реакцию. Первая чеченская кампания не была популярной. На фоне распада СССР многие считали допустимым предоставление независимости и Чечне, не очень хорошо представляя себе последствий этого шага, не задумываясь всерьез над тем, какие силы там придут к власти и чем это обернется в дальнейшем для России, прежде всего для соседних с Чечней российских областей. В России и сегодня можно услышать разговоры о том, что первую чеченскую войну проиграла не армия, а политики, что вывод российских войск был преступлением. На наш взгляд, точнее определение, данное новым российским Президентом Владимиром Путиным, назвавшим случившееся тогда “крупномасштабной ошибкой”.

Это правда, что армия ушла из Чечни, выполнив согласно конституции решение политиков, хотя и не была согласна с ним. Но и политики в конечном счете сделали лишь то, к чему склонялось тогда большинство в российском обществе, к чему активно призывали правозащитные организации. Те, кто был против вывода российских войск из взрывоопасного региона, не нашли тогда достаточных аргументов, чтобы защитить свою позицию, полностью проиграли информационную войну оппонентам.

Отпуская Чечню в свободное плавание, в России, к сожалению, не стали анализировать зарубежный, в частности западный, опыт. Как показывает история, даже развод с бывшими колониями, отделенными от метрополии океанами, сопряжен с многочисленными трудностями и риском. Его невозможно провести в одночасье, без твердых гарантий взаимных интересов и прав граждан по ту и другую сторону водораздела, наконец, не удостоверившись в жизнеспособности нового государственного образования. Тем более было безответственно одним стремительным и болезненным шагом порывать с Чечней. Даже если не считать ее живой плотью России, а неким старым осколком от снаряда, то и дело напоминающем о себе саднящей болью. Даже в этом случае подобные операции проводятся иначе. Нет ничего удивительного, что русские, чья жизнь была связана с Кавказом, и многие тысячи чеченцев, уже давно не представляющих себе жизнь без России, расценили тогда действия федеральных властей очень жестко, как предательство.

Сегодня многое представляется в ином свете, но тогда доминировал не столько рассудок, сколько эмоции. О том, насколько искаженно представляли себе тогда ситуацию в Чечне даже умудренные жизненным опытом люди, свидетельствует, например, заявление известного российского правозащитника Ковалева, назвавшего в тот период одного из самых циничных террористов Чечни Шамиля Басаева — Робин Гудом!

Лозунг борьбы за независимость Чечни в то время обманул в России многих. Один из главных чеченских идеологов — Мавлади Удугов появлялся на экранах российских телевизоров практически ежедневно, агитируя за “правое дело” Чечни и обещая России взамен независимости установить с русскими самые теплые соседские отношения. Сегодня тот же Ковалев говорит о недоразвитости гражданского общества в Чечне и “гражданской трусости” чеченских правозащитников, не осмелившихся выступить против работорговли в собственном доме. А в доме Мавлади Удугова после освобождения Грозного была обнаружена тюрьма, где держали заложников, и пыточная камера со всем необходимым инструментарием. Стены казематов испещрены крестиками — так заключенные пытались следить за временем, которое они провели в тюрьме, а на полу видны старые следы крови.

Чечня de facto получила независимость, причем в полном объеме. Российское общество в своем большинстве признало право чеченцев строить жизнь так, как они сами считают нужным. Российские законы перестали действовать на чеченской территории, а федеральные войска были выведены. Чечня избрала себе президента Аслана Масхадова и зажила на свой манер. С другой стороны, федеральный центр, по-прежнему считая Чечню полноправным субъектом Федерации, продолжал финансировать чеченцев, исправно направляя в республику немалые деньги на пенсии, пособия и зарплату государственным служащим.

(Когда в 2000 году федеральная власть в Чечню вернулась, она обнаружила закрытые школы, учителей и пенсионеров, которым за четыре года не было выплачено ни одной копейки. Все направленные в республику из Центра средства были разворованы.)

Окончательный юридический статус Чечни согласно договоренности должен был быть определен к 2001 году. Здесь оставались разногласия. Чечня требовала полной независимости и, следовательно, соответствующего легального оформления развода с Россией. Россия готова была предоставить Чечне широчайшую автономию, но лишь в рамках Российской Федерации. Все это должно было стать предметом переговоров. Вместо этого уже в конце 1999 года снова вспыхнула война.

Сегодня российские аналитики практически единодушны: чеченцы полностью провалили экзамен на аттестат зрелости. За несколько лет независимости не возникло даже зачатков гражданского общества, не возникло общегосударственной структуры власти, не появилось внятных законов, экономической базы развития. Если, конечно, не считать таковыми бандитские законы и экономику.

Правда, появилась идеология. На Западе принято считать, что в ее основе лежит борьба за независимость Чечни. В России чаще всего использовали другой термин — сепаратизм. На наш взгляд, все гораздо сложнее. Борьба за независимость, в конце концов, дело вполне благородное и както не вяжется с работорговцами, наркодельцами, фальшивомонетчиками и в целом с бандитизмом. Так что о борьбе за независимость в Чечне можно говорить лишь в том плане, что этим лозунгом удалось, к сожалению, на время обмануть многих.

Термин сепаратизм, конечно, точнее. Он, во всяком случае, вполне отражает драматизм ситуации, когда страну и человеческие судьбы, не спрашивая ни у кого, режут по живому. Точен этот термин и в том плане, что сепаратизм обычно легко впадает в экстремизм, а уж где больше экстремизма, чем в Чечне! Тем не менее и это только часть правды. Сепаратизм все-таки предполагает отделение, но не агрессивную экспансию, а мы имеем дело как раз с этим. В конечном счете нападение на соседний Дагестан, как теперь уже хорошо известно, было лишь частью гораздо более глобальных планов создания некоего общекавказского (и даже шире) фундаменталистского исламского анклава. Известно, например, о тесных контактах чеченских боевиков с “воинами ислама” в Крыму. Таким образом, объектом экспансии должна была стать не только Россия.

Наконец, даже идеология сепаратизма может выстраиваться из разных кирпичиков. Идеология чеченских экстремистов выстраивалась на расизме, в частности на целенаправленном разжигании ненависти к русским. Статья 2 Устава Специальной Безапелляционной Судебной Коллегии Чеченской Республики Ичкерия утверждает, например, что основой национальной и государственной политики России является “русизм”, которому дается следующая характеристика: “Русизм — это особая форма человеконенавистнической идеологии, основанной на великодержавном шовинизме, полной бездуховности и безнравственности. Отличается от известных форм фашизма, расизма, нацизма особой жестокостью как к человеку, так и природе, к самому Создателю Миров. Принцип действия — уничтожение всего и вся, тактика выжженной земли. Отличается шизофренической формой мании мирового господства. Обладая рабской психологией, паразитирует на ложной истории, на экспансированных территориях и народах. Русизму характерен постоянный политический, юридико-правовой, идеологический терроризм”.

Идеологи чеченского расизма любили цитировать Гегеля: “Лишь в Кавказской расе достигает Дух абсолютную идентичность с самим собой. Лишь здесь вступает Дух в совершенное противопоставление с природой, познает самого себя, свою абсолютную независимость... Прогресс мировой истории начинается с пути Кавказской расы”.

Бывает. Великий Ницше не представлял, что его труды использует Гитлер, великий Гегель не догадывался, что он побратается с Мавлади Удуговым и другими идеологами чеченского экстремизма. Особых комментариев все вышесказанное не требует. Заметим лишь, что, используя труды немецкого философа, чеченские идеологи то ли от безграмотности, то ли в силу “высших интересов” не разъясняли, что на самом деле подразумевали во времена Гегеля под названием “Кавказской расы”. В эту расу, которую называли еще и “средиземной”, помимо чеченских горцев включали, между прочим, и русских, и евреев, и немцев, и цыган. И очень много других народов. А многих не включали, отчего, впрочем, все оставшиеся за бортом не стали хуже других. Что бы там не говорил Георг Вильгельм Фридрих Гегель.

Впрочем, все эти сомнительные расовые изыски могли удовлетворить, конечно, лишь самых грамотных чеченских идеологов. На пути сверху вниз, от лидеров к народным массам, “расовая философия”, естественно, сильно опрощалась и в конечном счете, трансформировалась в ряд антирусских примитивных лозунгов, доступных даже пастуху. Их можно было увидеть повсюду. Например, такой: “Мы в горах: над нами Аллах, под нами — козлы!” Это о русских и прочих “недочеловеках”, то есть обо всех не вайнахах.

Как уже не раз доказывала история, подобная идеология, в конце концов, обязательно бьет по ее же приверженцам. Чечня не стала исключением. Общее мнение аналитиков — вне зависимости от их политических пристрастий — исторический хронометр в регионе пошел вспять. Сами чеченцы рассказывают, что если при советской власти принадлежность к тому или иному тейпу, то есть роду, постепенно становилась делом второстепенным, то за годы независимости социализм уступил место родоплеменному строю. Движение как бы пошло в обратном направлении. По меткому замечанию одного из комментаторов, в Чечне снова стало важно не “кто ты, а чей ты”, “этническое поглотило социальное, не позволив родиться личному”, “капитализм отодвинулся еще дальше”. Чечня и без того, как мы уже видели из исторического очерка, недалеко ушедшая от природы, словно развернулась на 180 градусов и зашагала назад, в леса и горы. По сути, в Чечне при всех формальных признаках цивилизации: мобильных телефонах в руках у полевых командиров, Интернете, на котором можно найти чеченские пропагандистские сайты, красочных водных мотоциклах, на которых боевики катались по Грозненскому водохранилищу, и т.д. — произошел в реальности откат к самому примитивному “естественному праву”. Тому самому, о котором в свое время говорил еще великий Бенедикт Спиноза: “Естественное право каждого человека определяется не здравым рассудком, но желанием и мощью”.

Анализируя поведение людей, живущих по законам “естественного права”, философ писал: “Они обязаны жить и сохранять себя, насколько в них есть силы, именно руководясь только импульсом желания, так как природа им ничего другого не дала и отказала в действительной возможности жить сообразно со здравым рассудком; и потому они обязаны жить по законам здравого рассудка не более, чем кошка — по законам львиной природы. Таким образом, если рассматривать человека как действующего по повелениям одной только природы, то все, что он считает для себя, по указанию ли здравого рассудка или в порыве страстей, полезным, ему по верховному праву природы позволительно присваивать и захватывать каким бы то ни было способом — силою ли, или хитростью, или просьбами, или вообще как ему будет сподручнее, а следовательно, и считать врагом того, кто хочет препятствовать выполнению его намерения”.

Возвращаться в прошлое, в эпоху противоестественного в XXI веке “естественного права”, захотели не все. За время независимости Чечню покинули более 200 тысяч русских и около 600 тысяч чеченцев. То есть две трети населения бежали от такой независимости. Вместе с тем многие тысячи русских и чеченцев в силу ряда причин, прежде всего социальных (не было денег, не было родственников в России), не смогли уехать, хотя и очень этого хотели. Именно они стали главными заложниками сепаратизма. Все это и позволяет утверждать, что российские войска без всяких преувеличений выполняют в Чечне освободительную миссию. Они не только искореняют в регионе работорговлю и терроризм, но и избавляют самих жителей Чечни от необходимости жить по навязанным им бандитами законам неолита. Верховный авторитет мусульман Чечни муфтий Ахмедхаджи Кадыров уверен, что не будет порядка без федеральной силы, а он знает, что говорит, поскольку не эмигрировал и своими глазами видел все попытки “государственного строительства” независимой Чечни.

Как однажды заметила “Независимая газета”, “ Масхадов есть объективная реальность, которую мы не ощущаем. За три года нахождения у власти он так и не ответил на вопросы: “Быть или не быть президентом Чечни? Быть или не быть лидером нации? Народ, его избравший, рассеялся по России, ближнему и дальнему зарубежью. При нем остались разве что бандитские авторитеты”. Все точно. Правда, ответ уже получен и вполне определенный — “не быть”.

В ленинскую эпоху всерьез обсуждался вопрос о том, может ли кухарка управлять государством. Аслан Масхадов своим примером доказал, что это бывает не под силу и бывшему начальнику штаба. Масхадов очень быстро сумел разочаровать своих поклонников-чеченцев, которые искренне надеялись на то, что он сможет наладить нормальные отношения с русскими, обуздать бандитизм и задействовать на благо народа немалые природные ресурсы Чечни. Его электорат — все, кто мог, бежал, как мы уже знаем, в Россию.

Определенные надежды связывали с Масхадовым и в Москве, где многие считали его одним из наиболее здравых политических лидеров. Некоторое время он имел в Кремле имидж человека, с которым трудно, но всетаки можно вести переговоры. Победу Масхадова на выборах, где он незначительно опередил уже известного своими преступлениями Шамиля Басаева, в Москве восприняли с явным облегчением. Впрочем, и здесь разочарование наступило быстро, сразу же после анализа первых шагов Масхадова на посту президента.

Первые же кадровые решения Масхадова показали его полную зависимость от полевых командиров и неспособность принимать самостоятельные решения. “Герои войны”, занявшие все ключевые правительственные посты, слабо разбирались в государственных вопросах, зато оказались весьма предприимчивы в криминальном бизнесе. Чечня в кратчайшие сроки покрылась сетью нелегальных примитивных нефтеперегонных заводиков, которые обогащали их владельцев, одновременно превращая чеченскую землю в зону экологического бедствия. В бывших школах начали действовать лаборатории по производству наркотиков, которые потоком потекли на российскую территорию вместе с фальшивыми долларами.

В свою очередь, из России в Чечню пошел нескончаемый поток заложников и ворованных денег. Об объемах краж, например, через фальшивые авизо можно судить по данным российского Министерства внутренних дел, которые мы приводим в подборке документов. Там же можно найти и многочисленные доказательства случаев работорговли, в том числе иностранными гражданами. Фирменным чеченским “продуктом” стали в это время видеокассеты с записями сцен отрезания пальцев, пыток и отрубания голов заложникам. Подобные кассеты получили многие и в России, и на Западе: психологический террор способствовал выбиванию средств из карманов родственников жертвы. Наиболее скандальные истории, как, например, убийство и отсечение голов трем английским инженерам и одному новозеландцу или убийство шестерых сотрудников Международного Красного Креста, стали достоянием широкой гласности. Тысячи других случаев остались в тени, хотя за ними те же ужасные человеческие трагедии.

Режим Масхадова стал прочно ассоциироваться с криминалом. Демонстративное введение в республике так называемого шариатского мусульманского суда, некоторые положения которого мы приводим, ни популярности за рубежом, ни стабильности Чечне не прибавило. И не только потому, что на нем лежит клеймо средневековой дикости, а показательные расстрелы на площади в Грозном были бесчеловечны и бессмысленны. Вердикты шариатского суда ни разу не коснулись ни одного влиятельного в Чечне лица, хотя их причастность к похищению людей, пыткам и убийству была широко известна. Дело Арби Бараева, самого крупного чеченского работорговца, которое рассматривалось шариатским судом, закончилось тем, что Бараева заставили поклясться на Коране, что он не виновен. Тем разбирательство и ограничилось.

Президент Чечни за время правления не сделал ничего, чтобы защитить своих граждан и иностранцев от насилия со стороны всем известных чеченских преступных авторитетов, в большинстве — вчерашних “товарищей по оружию”. Очень часто действия Масхадова напоминали не решения президента, а вынужденные шаги заложника, связанного по рукам и ногам. Так оно в значительной степени и было. Правда, путы эти в основном, похоже, психологического свойства. Масхадов, не раз демонстрировавший смелость в ходе боевых действий, оказался на удивление беспомощным, безвольным, трусливым политиком, не способным даже в малейшей степени противостоять криминалу.

Преступления совершались у него на глазах, его ближайшим окружением, теми, кого он сам избрал себе в помощники. Вице-президент Ваха Арсанов, который по логике должен был стать правой рукой Масхадова, не только одним из первых был уличен в причастности к захвату заложников, но и оказался фигурой неуправляемой. Формально второй номер в новой чеченской государственной иерархии стал одним из главных политических противников Масхадова, не давая возможности президенту выстроить даже подобие какой-либо властной вертикали.

На должность руководителя таможенной службы республики был назначен террорист и наркоделец Шамиль Басаев. Подобное кадровое решение было равносильно тому, как если бы начальником полиции в Чикаго во время действия “сухого закона” был назначен Аль Капонэ. Впрочем, при желании можно найти сравнения и посильнее. К моменту своего назначения Басаев уже имел в послужном списке акцию по уничтожению беженцев из Абхазии в районе Гагр и поселка Леселидзе осенью 1993 года во время грузино-абхазского конфликта и захват заложников в больнице города Буденновска в 1995 году.

Все остальные кадровые решения чеченского президента были под стать этому.

Президентский титул Масхадова, даже если закрыть глаза на его сомнительную легальность (с юридической точки зрения все решения чеченской власти эпохи Дудаева, а затем и Масхадова незаконны, поскольку противоречат российской Конституции), не укрепил его позиции в республике и уж тем более не сделал его по-настоящему общенациональным лидером. Причин тому много. Здесь, конечно, и вина самого Масхадова, бездарно растерявшего былой авторитет, и ряд объективных реалий, присущих народу, которым он попытался управлять.

В конце концов, дело не только в том, что все это время страна была поделена на зоны влияния различных полевых командиров, где авторитет номинального “президента” был мизерным. И не только в том, что в Чечне все это время царил политический хаос: в разные моменты здесь действовало, например, несколько представительных органов власти — “национальных собраний”, представлявших различные точки зрения и в разной степени оппозиционных президенту. И даже не в том, что так называемый шариатский суд жил в каком-то параллельном Масхадову мире и действовал так, как будто президента в Чечне не существует вовсе.

Главное, что все эти сомнительные новшества детонировали с особой убойной силой, поскольку накладывались на ту самую “архаичную” Чечню, о которой мы уже писали в нашем историческом обзоре. Масхадов был вынужден управлять страной, где авторитет главы каждого тейпа изначально выше авторитета президента, а тейпов в Чечне примерно 130. Таким образом, в рейтинге наиболее влиятельных персон Чечни Масхадов был обречен пребывать в лучшем случае во второй сотне. Насколько эти тейпы автономны, свидетельствует хотя бы такой факт: летом 1999 года представители одного из самых влиятельных и богатых тейпов — чинхой — провели родовой сход, на котором была выдвинута инициатива установления собственной независимой власти в пределах родовых земель. Примеру этого тейпа затем последовали и многие другие (гендерченой, пешхой, нашхой).

Наконец, к этой сложнейшей бандитской, политической и родовой чеченской мозаике следует добавить еще и противоречивый исламский фактор, то есть автономный авторитет религиозных деятелей к тому же различных мусульманских направлений. Часть чеченцев, как известно, сунниты, а другая часть исповедует суфизм. Часть последователей суфизма принадлежит к тарикату или, иначе говоря, братству кадирийа, а часть — к тарикату накшбандийа. Наконец, в последние годы на территории Чечни и Дагестана стал активно и агрессивно распространять свое влияние ваххабизм, который нередко называют исламским протестантизмом.

Если принять во внимание все эти противоречивые фрагменты чеченской мозаики, если к этому фантастическому “винегрету” в качестве приправы добавить еще тот факт, что влиятельная чеченская диаспора, проживающая сейчас в других российских регионах, значительно многочисленнее тех чеченцев, что остались дома, то окажется, что реальная власть Масхадова в лучшем случае распространялась на его личный кабинет в президентском дворце. И только.

Учитывая все вышесказанное, нужно обладать поистине непробиваемой самоуверенностью, чтобы со стороны настойчиво давать России советы, как действовать в Чечне и с кем вести переговоры. Стандартный западный подход — раз Масхадова избрали, с ним следует и вести дела, в реальности не дает ничего. Мы уже говорили о том, что на Кавказе действуют другие, отличные от среднеевропейских, правила игры.

Наконец, даже в реанимации существуют свои критические сроки, после которых оживлять человека бессмысленно. То же относится и к политике. Кавказские соседи, в частности дагестанцы, поставили крест на Масхадове после того, как тот не счел нужным даже позвонить руководству Дагестана, когда на его землю с чеченской территории вторглись банды Шамиля Басаева и иорданца Хаттаба. Отряд был сводным, здесь были и чеченцы, и ваххабиты-дагестанцы, и наемники. Кувейтская газета “АшШарк аль Аусат” сообщала, что в ходе нападения на Дагестан погибло 40 наемников из арабских стран.

По данным российских спецслужб, агрессия против Дагестана была оплачена самым известным на сегодня в мире террористом Усама бен Ладеном, который передал Басаеву и Хаттабу для реализации операции 30 миллионов долларов. По некоторым данным, в том числе из американских источников, Усама бен Ладен несколько раз побывал в Чечне и одну неделю пробыл в лагере по подготовке диверсантов в селении Сержень-Юрт. Элементарная вежливость, принятая на Кавказе, обязывала Масхадова объясниться с дагестанцами. Он не стал этого делать.

После взрывов в жилых домах Москвы, Буйнакска и Волгодонска, в результате которых пострадало полторы тысячи человек, Масхадов не нашел ничего лучшего, как обвинить в этих террористических актах российские власти, хотя с самого начала криминалисты вышли на очевидный чеченский след. Дальнейшее расследование версию подтвердило, а уже в ходе операции в Чечне в Урус-Мартане на заводе минеральных удобрений были найдены и компоненты взрывчатки и таймеры, которые использовали террористы. Это была вторая подряд за короткий срок “клиническая смерть” политика Масхадова.

После чего и последовал ставший неизбежным новый ввод войск в Чечню. Агрессия против Дагестана, взрывы жилых домов в российских городах и нежелание президента Масхадова остановить терроризм и работорговлю убедили российское руководство и общественное мнение в России, что мирные возможности урегулирования исчерпаны. Если первая чеченская кампания стала едва ли не самой непопулярной войной, которую русские вели в XX веке, то вторая опиралась на поддержку подавляющего большинства населения, несмотря на потери и жертвы.

Русские поняли, что иначе преступников не остановить. В марте 2000 года, отвечая на вопрос о военной операции в Чечне, москвичи, испытавшие на себе после взрывов жилых домов, что такое чеченский терроризм, отвечали так: 34 % опрошенных полностью поддерживали действия властей, а 41 % считал, что нужно действовать еще решительнее. За вывод войск из Чечни выступило всего 15 %. Столь же решительно в поддержку действий власти выступила и остальная Россия. Подробные данные общероссийского опроса мы также приводим. За несколько лет чеченской независимости от закона человеческого и закона божеского Россия поняла, что в 1996 году она приняла неверное решение в отношении Чечни.

Можно только удивляться тому, сколь долго российские граждане терпели унизительное издевательство чеченских бандитов. Трудно признавать, но фактически в грязной яме чеченских работорговцев в качестве заложника несколько лет просидела вся Россия. Похищали детей, священников, насиловали женщин, выкрадывали официальных представителей российского Президента, высших чинов Министерства внутренних дел.

Отрезали пальцы, уши, головы. Российское общество очень долго терпело все это унижение с каким-то почти христианским смирением, считая, что “по грехам нашим воздастся”, искренне полагая себя неправой стороной в первой чеченской войне. Независимая Чечня сделала все, чтобы переубедить русских и избавить их от комплекса вины.

Что же касается Масхадова, то свой самый последний шанс на политическое выживание он упустил еще в начале антитеррористической операции. Масхадов мог выйти из Грозного, присоединиться к российским войскам и оказать им помощь в розыске работорговцев и бандитов. Взвесив все, “президент Чечни” предпочел уйти с террористами Басаевым, Радуевым, Хаттабом, работорговцем Бараевым и другими в горы, откуда призвал чеченцев к совершению новых террористических актов и диверсий. “Сегодня Цезарь, завтра — ничто”, говорили римляне. Теперь, оглядываясь назад, задним числом очевидно, что Масхадов умудрился стать никем уже давно, чуть ли не в день своей инаугурации, не дожидаясь никакого древнеримского “завтра”.

В России часто с возмущением говорят о том, что Запад пытается заставить русских сесть за стол переговоров с бандитами. Возмущение естественное, но дело не только в этом. Пожелания не очень осведомленных о реальном положении дел в Чечне наблюдателей — сесть за стол переговоров с Масхадовым, повисают в воздухе, даже если оставить за скобками прямую уголовную ответственность самого президента за пособничество бандитам. Участником переговорного процесса, в конце концов, может быть даже одиозная личность, но в любом случае только та фигура, которая способна на что-то влиять. Масхадов уже давно не попадает под эту категорию политических фигур.

Попытки главы МИДа Норвегии Кнута Воллебэка, исполнявшего в свое время обязанности председателя ОБСЕ, наладить тайную переписку с Масхадовым вызвали у обозревателей в Москве даже не раздражение, а, скорее, саркастические улыбки: слишком очевидно это напоминало спиритический сеанс с вызовом духов из потустороннего мира.

Забота Запада о положении в Чечне законна и понятна, если речь действительно идет о правах человека, а не о корыстных геополитических интересах. В России не понимают лишь одного: зачем с криком ломиться в открытую дверь? Россию не нужно уговаривать помогать чеченским беженцам. Она делает все, что может, и будет только благодарна за гуманитарную поддержку.

Россия не скрывает того, что происходит в Чечне, и дает возможность увидеть все это зарубежным наблюдателям. В Чечне аккредитовано около 550 иностранных журналистов, а зарубежные делегации столь многочисленны, что напоминают иногда десант футбольных фанатов. Одна из таких делегаций прибыла, например, в Москву на двух “Боингах”. Российская власть дверь не закрывает, хотя заранее знает, что нынешние чеченские реалии вряд ли понравятся наблюдателям, и тем более не надеется, что гости за несколько дней разберутся в том, в чем сами русские и чеченцы не могут разобраться уже который век.

Наконец, Россию не нужно с таким пылом уговаривать садиться за стол переговоров с чеченцами, она заинтересована в этом гораздо больше европейского парламента и всех правозащитников, вместе взятых. Русским, а не голландцам или французам жить с Чечней.

Москва уже давно внимательно перебирает каждый фрагмент сложнейшей чеченской мозаики. Российское руководство неоднократно беседовало в Кремле и с различными представителями чеченской диаспоры, и с чеченскими старейшинами, и с чеченскими религиозными деятелями, и с главами администрации освобожденных районов Чечни.

Вопрос в том, где найти ту силу и тех авторитетных общенациональных лидеров, которые выведут раздробленную и давно больную Чечню из тяжелейшего кризиса. Москва сидит за столом переговоров, настойчиво ищет ответ и не нужно нетерпеливо толкать ее в спину и дышать в затылок.

ДОКУМЕНТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА

“Известия”

07.02.95

“История “независимой Чечни” начиналась как фарс. Летом 1991 года мир узнал о том, что некая не вполне определенная часть Чечено-Ингушетии выходит из состава РСФСР и СССР и объявляет себя независимым государством под названием Чеченская Республика. Так решил Общенациональный съезд (позже переименованный в конгресс) чеченского народа (ОКЧН), установивший, что высшим органом власти в этом не имеющем границ государстве является Исполнительный комитет ОКЧН во главе с его председателем, генералом в отставке Джохаром Дудаевым.

В начале сентября 1991 года вооруженные национальные гвардейцы Дудаева силой захватили здание Совмина, радио— и телецентра, а затем, 6 сентября, ворвались в помещение, где шло заседание ВС, и, как и положено революционерам, взяли его штурмом. 15 сентября 1991 года были собраны еще не разбежавшиеся от торжества демократии депутаты Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики, и им предложили самораспуститься, что они и сделали. Одновременно был образован Временный Высший Совет, который должен был провести выборы в ВС Чечни 18 ноября 1991 года.

В тот период политическая обстановка в Чечено-Ингушской республике (ЧИР) была сложной и напряженной. Избранные раннее конституционным путем органы власти и управления, практически отстранены от исполнения на них обязанностей, а их функции взял на себя Общенациональный конгресс чеченского народа (ОКЧН). Под контролем ОКЧН находятся средства массовой информации и другие жизненно важные объекты.

С 5.10.91 года приостанавливается деятельность КГБ ЧИР, парализована деятельность МВД. Временный Верховный Совет республики ушел в подполье. Исполнительный комитет ОКЧН, взяв на себя функции управления республикой, издает нормативные акты, которые, по их мнению, направлены на построение суверенного государства — первого на Северном Кавказе. Реакция на построение государственности, особенно методы ее достижения, получают не однозначную оценку среди различных слоев населения, в результате чего идет противоборство между ОКЧН и другими организационными структурами. Реальной же властью и силой обладает только ИК ОКЧН. Любые попытки со стороны российского руководства, направленные на стабилизацию обстановки в республике, рассматриваются ОКЧН как подрыв демократических процессов в ЧИР, продолжение геноцида против чеченского народа, а принимаемые центром решения в отношении республики, объявляются ущемлением декларации о суверенитете, считаются незаконными, противоправными и не имеющими юридической силы.

Правовая оценка сложившейся ситуации в Чеченской Республике определяется положениями Конституции Российской Федерации, в частности:

— Статья 4 Конституции Российской Федерации устанавливает, что суверенитет Российской Федерации распространяется на всю ее территорию. Конституция РФ и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации.

— Часть 1 статьи 65 устанавливает, что в составе Российской Федерации как ее субъект находится Чеченская Республика. Субъект Российской Федерации не может обладать государственным суверенитетом, что вытекает непосредственно из Конституции РФ. Провозглашение такого суверенитета является незаконным.

— В статье 15 определяется, что Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории РФ. Законы и правовые акты, принимаемые в РФ, не должны противоречить Конституции РФ. В этом смысле действия органов власти Чеченской Республики по созданию собственных воинских формирований, провозглашению ими государственного суверенитета республики, разжигание вооруженных конфликтов, несоблюдение прав и свобод граждан, неприятие мер по защите их жизни на своей территории являются незаконными.

— В части 4 статьи 3 Конституции Российской Федерации устанавливается, что никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону. Руководство Чеченской Республики по существу присвоило отдельные из полномочий, которые отнесены Конституцией РФ (статья 71) к ведения Российской Федерации и тем самым поставило себя вне рамок закона.

Таким образом, в Чеченской Республике был совершен государственный переворот. Был распущен, а фактически разогнан ее Верховный Совет. и в нарушение целевого ряда статей Конституции РСФСР 27 октября 1991 года были проведены незаконные выборы президента Чеченской Республики и депутатов Верховного Совета Чеченской Республики.

Несмотря на то, что 2 ноября 1991 года постановлением V Съезда народных депутатов РСФСР эти выборы были признаны незаконными, а принятые вышеназванными органами власти акты — не подлежащими исполнению, для восстановления законности и правопорядка федеральными органами власти не были применены никакие силовые меры. Президент и Правительство Российской Федерации проявляли максимум терпимости и искали пути для политического разрешения возникшего конституционного кризиса. Свидетельством чему служит обращение Президента Российской Федерации Б. Ельцина от 19 октября 1991 года к лидерам Исполкома Общенационального конгресса чеченского народа.

ОБРАЩЕНИЕ