В истории советской социальной психологии можно выделить два этапа этой дискуссии. Оба эти этапа имеют не только исторический интерес, но помогают более глубоко понять место социальной психологии в системе научного знания и способствуют выработке более точного определения ее предмета.

Россия находилась в условиях идейной борьбы и изменения общественного и политического строя. Вольно или невольно захватив и наложив отпечаток на область социально-психологического знания, происходящие изменения способствуют разработке проблематики данной отрасли науки. Что касается социально-психологических идей, то особенно острая идейная борьба разворачивается именно в эти годы между материалистической и идеалистической психологией. В то время когда социальная психология как наука переживает период острой ломки своих философских и методологических оснований, Г.И. Челпанов[5], встав на сторону идеалистической психологии, предлагает разделить ее на две части: социальную и собственно психологию. Идея его состояла в том, что социальная психология должна разрабатываться в рамках марксизма, а собственно психология должна остаться эмпирической наукой (независимой от мировоззрения). Это стало своего рода точкой отсчета и признания права социальной психологии на существование. Ценой этого признания явилось отлучение социальной психологии от марксистских философских основ другой части психологии.

Однако, как это всегда бывает в ученой среде, позиция одного ученого оказывается неприемлемой для остальной ее части. Позиция Г. И. Челпанова в данном случае оказалась неприемлемой для тех психологов, которые принимали идею перестройки философских оснований всей психологии, включение ее в систему марксистских знаний. В связи с этим возникает закономерный вопрос: если вся психология становится социальной, зачем выделять еще одну — специальную — социальную психологию?

Так, по мнению В.А. Артемова, единая психология должна быть подразделена на психологию индивида и психологию коллектива. Вразрез с предложенной Г.И. Челпановым идеей был предложен другой подход: с точки зрения получившей в те годы популярность реактологии. Предлагалось сохранение единства психологии. Однако имелось в виду распространение на поведение человека в коллективе именно метода реактологии.

По П.П. Блонскому[6], психология рассматривалась как биологическая наука, которую необходимо было бы включить в круг социальных проблем. Предлагалось рассматривать «социальность» как особую деятельность людей, связанную с другими людьми.

В.М. Бехтерев[7] возражал Г.И. Челпанову, и свое детище, науку рефлексологию, он предлагал использовать для решения социально-психологических проблем, назвав эту отрасль коллективной рефлексологией. Проблемы коллективов он предлагал толковать как соотношение внешних влияний с двигательными и мимико-соматическими реакциями их членов. Такой социально-психологический подход должен был обеспечиваться соединением принципов рефлексологии (механизмы объединения людей в коллективы) и социологии (особенности коллективов и их соотношение с условиями жизни и классовой борьбы в обществе). Впоследствии эта общая методологическая платформа оказалась весьма уязвимой. Например, взять тот же механизм, где соединялось биологическое и социальное в человеке. Хотя личность и объявлялась продуктом общества, но при конкретном рассмотрении выяснялось, что в основу ее положены биологические особенности и прежде всего социальные инстинкты. Рефлексологическая концепция Бехтерева не могла стать основой марксистской традиции в социальной психологии.

Были и такие предложения, как построить марксистскую социальную психологию путем прямого соотношения с историческим материализмом ряда психологических и физиологических теорий (И.А. Рейснер). Но сама психология строится на учении об условных рефлексах. В социально-психологической сфере допускалось прямое отождествление условных рефлексов, например, с надстройкой, а безусловных — с системой производственных отношений. В конечном итоге социальная психология объявлялась наукой о социальных раздражителях разных видов и типов.

Несмотря на субъективное желание многих психологов создать марксистскую социальную психологию, такая задача не была выполнена. Ключевые методологические проблемы социальной психологии не были решены. Не было и четкости относительно предмета социальной психологии. Те, кто принимал первую трактовку (и только ее), утверждали, что результатом перестройки всей психологии на марксистской, материалистической основе должно быть превращение всей психологии в социальную. Исследователи поведения личности в коллективе и самих коллективов не смогли еще овладеть всем богатством марксистских идей настолько, чтобы предложить адекватное решение проблем. И только первая из обозначенных трактовок предмета социальной психологии получила права гражданства как учение о социальной детерминации психики.

Дальнейшие попытки построения социальной психологии как особой дисциплины прекратились на довольно длительный срок. И все же в плане содержания задачи она успешно решалась как часть общей задачи материалистической переориентации психологии. Однако само понятие «социальная психология» в тот период интерпретировалось как синоним реакционной дисциплины, как атрибут лишь буржуазного мировоззрения. Затем наступил длительный перерыв в развитии социальной психологии. Но даже в это время велись отдельные социально-психологические исследования в сфере педагогической науки.

Так, работы Н.К. Крупской и А.С. Макаренко здесь имели значение в изучении вопросов коллектива, где становление марксистской традиции в социально-психологическом знании осуществлялось с меньшими трудностями[8]. В развитии социально-психологической мысли в рамках психологической науки важную роль сыграли исследования Л.С. Выготского[9], имеющие непосредственное отношение к развитию социальной психологии. В первую очередь имеется в виду учение Л.С. Выготского о высших психических функциях, которое в значительной степени реализовало задачу выявления социальной детерминации психики (на языке дискуссии «делало психологию социальной»). Л.С. Выготский доказал, что такие высшие психические функции, как произвольное запоминание, активное внимание, отвлеченное мышление, волевое действие, нельзя принимать за непосредственные функции мозга. Для понимания сущности этих функций он предлагал выйти за пределы организма и искать их корни в общественных условиях жизни. Усвоение общественного опыта не только изменяет содержание психической жизни, но и создает новые формы психических процессов, которые принимают вид высших психических функций. В результате этого конкретные формы общественно-исторической деятельности становятся решающими для научного понимания формирования психических процессов, естественные законы работы мозга приобретают новые свойства, включаясь в систему общественно-исторических отношений. Достаточно вспомнить две известных гипотезы Л.С. Выготского:

1) об опосредованном характере психических функций человека;

2) о происхождении внутренних психических процессов из деятельности первоначально «интерпсихической[10]».

Сформулированные им гипотезы позволили сделать вывод, что главный механизм развития психики — механизм усвоения социально-исторических форм деятельности. Все вышесказанное добавляло общей психологии вес и давало солидную материалистическую основу для решения собственно социально-психологических вопросов. В работах Л.С. Выготского в более непосредственной форме решались многие вопросы, выражалось свое понимание предмета социальной психологии, исходившее из критики того понимания, которое было свойственно В. Вундту, развившему концепцию «психологии народов». Все, что рассматривал В. Вундт в качестве своего предмета — язык, мифы, обычаи, искусство, религию, — Л.С. Выготский называл сгустками идеологии, кристаллами. Свое несогласие он выражает в определении предмета социальной психологии, состоящего не только в изучении психики собирательной личности. По его словам, психика отдельного лица также социальна, поэтому она и составляет предмет социальной психологии. В этом смысле социальная психология отличается от коллективной психологии тем, что предмет социальной психологии — психика отдельного человека, а коллективной — личная психология в условиях коллективного проявления.

Эта позиция только на первый взгляд сильно отличается от современного взгляда на социальную психологию. В действительности отличие здесь чисто терминологическое. Л.С. Выготский сравнивает не «общую» и «социальную» психологию, а «социальную» и «коллективную». Общая психология для него — это та психология, которая усвоила идею культурно-исторической детерминации психики. То, что не сумели увидеть психологи и чему они не сумели найти подлинно научной методологии исследования, Л.С. Выготский обозначает термином «коллективная психология». Теории, идеи Л.С. Выготского, высказанные им и позже, явились необходимой предпосылкой, сформировавшейся внутри психологической науки, для более точного определения предмета социальной психологии.