Вскоре на общественных зданиях заколыхались штандарты с фашисткой свастикой. Стены, заборы, тумбы, столбы запестрели грозными «буфелями» - приказами.

Все приказы, распоряжения, объявления, предложения, воззвания захватчиков заканчивались одинаково: «За неповиновение – расстрел!», «За неподчинение – смертная казнь!», «За нарушение – смерть»!

Жизнь людей попала под жестокий контроль врага.

Большинство населения было выселено из города на окраины и пригородные деревни. Это были в основном люди преклонного возраста, не успевшие эвакуироваться.

В центре города разместились немецкие административные и военные учереждения. В гостинице «Октябрьская» находился штаб командования Северного фронта. В левом крыле Дома Советов располагался военный госпиталь, в правом – военно- полевая комедатура. Все уцелевшие в Пскове школьные здания фашисты превратили в казармы и военные госпитали. По всему городу были рассредоточены вионские части и подразделения. Псковский гарнизон насчитывал около 20 тысяч солдат и офицеров.

Оккупационную власть в Пскове и Псковском округе осуществляли начальник окружной военной полевой комедатуры генерал Гофман, военный комедант Пскова майор Миллер и начальник полиции безопасности СД гауптштурмфюрер СС Энгельмайер.

В Пскове же обосновались начальник хозяйственного управления группы армий Север полковник Беккер, начальник полиции безопасности СД «Северной России» оберштурмбанфюрер СС Траут, отдел «1-Ц» немецкой разведки – абвера, руководимый полковником Киппом. Это они в первую очередь повинны в неслыханных зверствах, чинившихся в Пскове и Псковском районе.

Рядом с Псковом, в поселке Стремутка (позднее в Промежицах), расположился разведывательно – диверсионный центр немецких войск – «Цеппелин». Агентура для него готовилась в деревне Печки Печорского района, в специальной разведывательной школе.

Таким образом, Псков был превращен в центр дислокации военных и административно – хозяйственных органов оккупационных войск группы армий «Север», распространявших свою деятельность на обширную территорию Ленинградской и Калининской областей.

Закончился страшный месяц июль. Над Псковской землей нависла долгая ночь неволи. Иван Виноградов очень тонко передад ощущение тех дей: «Застонала у Пскова земля, к нам ворвалась фашисткая свора, растоптала родные поля…». Да, особенно деревня оказалась не защищенной от коварного врага. Если городское население имело возможность уйти вместе с отступающей армией или эвакуироваться, то жители деревень узнавали о случившемся часто от самих завоевателей, которые неожиданно появлялись в деревнях, сгоняли всех на собрания и объявляли о «новом порядке».

Еще до войны в Германии была разработана программа экономического ограбления страны. В «зеленой папке» Геринга определялась основная задача: «возможность более полного обеспечивания германских войск за счет оккупационных областей». Для выполнения этой задачи немецкое командование нуждалось в хорошо организованной системе управления. В Псковской земле, в связи с близостью к линии фронта под Ленинградом, функционировали две структуры власти: военная и гражданская. Военная администрация, в лице командования вермахта, должна была внушить населению «тот страх, который способен отбить у населения всякую охоту к сопротивлению». Уже в августе по всей оккупированной территории распространялись приказы, в котрых местному населению предписывалось отныне жить по немецким законам, за их невыплнение виновные должны были предстать перед специальными судами, которые определяли наказание: каторжная тюрьма или расстрел. Гразжданская власть была представлена управами во главе с головами в городах, старшинами и старостами на селе.

Главное внимание было направлено на формирование полиции. Полицейско – жандармский центр разместился на улице Ленина в доме №8. Полицейские были вооружены пистолетами, винтовками, дубинками. В обязанности их входило «поддержание порядка»: проведение облав и обысков по заданию комендатуры, проверка документов, устройство ночных засад, дежурство по городу.

Городская управа провела перепись и паспартизацию населения. Каждей житель города от 14 лет был внесен в список под определенным номером. В паспорта заносились подробные приметы их владельцев (рост, цвет волос, глаз и т. д.).

Для выявления и мобилизации рабочей силы оккупантами было создано управление труда. В городе открылась биржа труда, задача которой состояла не столько в устройстве населения на работу, сколько в выявлении тех, кого можно было отправить в Германию.

Оккупационные власти ввели так называемые «рабочие паспорта». Их обязаны были получить на бирже все лица в возрасте от 14 до 65 лет. Лица, не имеющие их, считались дезертирами с «трудового фронта». Их ждало тюремное заключение. Однако, несмотря на жесткие меры наказания, люди не являлись за получением «рабочих паспортов».

С помощью биржи труда оккупационные власти насильно мобилизовывали население Пскова на строительство дорог, лесозаготовки и торфоразработки. Многие попадали на самую настоящую каторгу – в трудовые лагеря. В одной из инструкций оккупантов так и было записано: «Копать землю и дробить камни – это работа не для немцев, для этого есть русские». Трудовые лагеря имелись на окраинах Пскова, в Черехе, в Крестах, Промежицах, на Завеличье.

Рабочие, привлекаемые к трудовой повинности на местах, а также отправляемые в Германию, не имели права оговаривать условия труда. По существу, они были ниведены до положения рабов. За плохо выпоненную работу или за отказ от нее рабочие подвергались различным наказаниям: публичной порке, закдючению в концентрационные лагеря. За саботаж людей расстреливали.

В связи с участившимися случаями саботажа псковское городское управление 31 января 1942 года расклеило по городу следующее объявление: «По сообщению немецких властей, случаи отказа от работы и злостного уклонения отдельных граждан города от несения трудовой повинности в настоящее время принимают совершенно недопустимый характер и становятся явлением обычного порядка, а применяемые до сего времени меры борьбы с этим явлением не достигают своей цели и не дают необходимых положительных результатов. Поэтому немецкие власти с 1 февраля будут в этих случаях применять самые суровые меры, вплоть до расстрела».

Однако население города всеми способами уклонялось от отправки в Германию и от принудительных работ. Люди прятались в погребах, в землянках, в подвалах, убегали в окрестные леса. Участились побеги заключенных из концентрационных лагерей. Они уходили к партизанам, чтобы с оружием в руках бороться с ненавистным врагом.