по 13-ти деревням в 1812 году
Мужские имена (49):
Аврам 3
Аким 3
Александр 3
Алексей
Андрей 4
Антон 3
Афанасий 3
Василий 7
Гаврил 2
Григорий 5
Данило
Демид 2
Дмитрий 2
Евдоким 2
Егор 6
Елисей
Ефим 3
Иван 13
Игнатий
Илья
Кирилл
Козьма 4
Константин
Ларион
Леонтий 3
Логин
Максим 4
Мартын 2
Матвей 5
Михаил 6
Никита 2
Никифор 3
Николай
Павел 3
Панкратий
Петр
Прокопий 6
Семен 5
Сергей 2
Степан 4
Тимофей
Терентий
Трофим 4
Улиан
Федор 5
Федот
Филипп 3
Харитон
Хрисанф
Женские имена (35):
Авдотья 9
Агриппина 2
Акулина 4
Александра 2
Анисья
Анна 7
Варвара
Васса 6
Гликерия 2
Дарья 2
Домна
Евдокия 6
Евфимия 3
Екатерина 4
Елена
Ефросиния
Ирина 8
Ксения 3
Маремьяна
Мария 7
Марфа 7
Матрона 8
Настасья 6
Наталья 5
Неонила
Параскева 16
Пелагея 10
Соломонида
Степанида 4
Татьяна 2
Ульяна 5
Устинья 2
Федосья 2
Фекла 2
Всего в 13 деревнях населения 297 человек: мужчин – 133, женщин – 146, у 18 человек имена не установлены.
VIII . Изменения в составе населения и фамилиях
в 13-ти деревнях Черевковской волости
С 1626 по 1812 год (за 190 лет)
| Деревни | Фамилии дворохозяев | Кол-во дворов в 1626 году |
Фамилии
Крестьян
Количество дворов в 1812 году
Население
ВСЕГО
I X . Промеры глубин озер Ерилово и Катище
Ерилово
Измерения производили воспитанники детского дома № 2 в августе 1954 года. Указаны наибольшие глубины через каждые 100 метров, начиная с южного конца озера.
320 см – у деревни Панушинской, где ширина озера 109 м.
280
340
400
410
470
480
500
520
650
610 – ручей у Черевковской семилетней школы.
575
600
550
550 – ширина 147 м.
650
660
660 – напротив устья речки Манихи, впадающей в озеро
700
740
710
650 – у перевоза
760
740
710
650 – у перевоза
760
740
620
360
295
210
150
250
190
200
150
60
Катище
Измерения производили учащиеся Черевковской средней школы в октябре 1960 года. Указаны наибольшие глубины через каждые 50 метров от южного конца озера под спуском.
370
300
340
180
330
310
235
210
175
215
275
325
340
330
300
329 – у церкови
300
320
385
385
420
410
395
300
210 – у моста
380 – у моста
380
400
410
400
350
410
370
580
590
560
525
520
460
185 – переход в широкое озеро
405
360
335
325
350
265
180
210
210
500
120
ЖИЗНЬ – СЛУЖЕНИЕ ОБЩЕСТВУ
10 февраля 1994 года исполнилось 100 лет со дня рождения черевковского краеведа Василия Алексеевича Пономарева.
Помню, в один из весенних дней второй половины 1960-х годов в здание Красноборского музея пришел пожилой посетитель. Сутуловатая фигура, очки с очень толстыми стеклами выдавали в нем человека, проведшего много часов над книгами. Посетитель низко склонялся над экспонатами, внимательно рассматривал их, провел в музее более часа и ушел, не проронив ни слова. Недели через две-три пришел вновь, сказал, что сам из Черевкова, собирается открыть музей, накапливает экспонаты... Так состоялось наше знакомство, началась переписка, которая переросла в дружбу.
Действительно, через непродолжительное время музей в Черевкове был открыт. Как сейчас, помню его в здании часовни. Невероятная теснота, на первый взгляд кажется, что все свалено в одно место. Но в этом хаосе был свой порядок, где предметы быта представлены коллекциями, среди экспонатов были «генералы» и «рядовые солдаты». В таком размещении экспонатов было что-то близкое к жизни, от музея веяло теплом.
Идея заняться краеведением, создать музей, видимо, у Василия Алексеевича зародилась в 1920-х – начале 1930-х годов, когда духом изучения своей местности был пронизан школьный курс истории, существовали учебники по краеведению с практическими заданиями для учеников. В 1960-е годы краеведение вновь стало возрождаться, находило поддержку. Энтузиаст явился в лице В.А. Пономарева. Поддержка населением его начинания, передача экспонатов, различных сведений была широкой, музей был создан, можно сказать, на одном дыхании.
В.А. Пономарев явился зачинателем и второго краеведческого дела – написания истории Черевковской волости. Рукопись содержит сведения от первых известий о волости и доведена до конца 1960-х годов XX века. Она ценна не литературным изложением, а конкретным историческим материалом. Изучена архивная литература, исторические документы. Автор неоднократно ездил в библиотеки и архивы Архангельска и Вологды, и это притом, что мелкие тексты Василий Алексеевич читал только через лупу. Он первый из местных краеведов выписал микрофильмы писцовых книг и стал читать их.
Документа по истории Черевковской волости, равного рукописи В.А. Пономарева, нет. Но от публикации отрывков из нее он отказывался, видимо, считая ее несовершенной, незаконченной.
Были у В.А. Пономарева и последователи: Василий Копытков написал историю Ляховской волости, Иван Иванович Нацветов исследовал историю Уфтюги. Не избежал влияния Василия Алексеевича и автор этих воспоминаний, написав историю Пежемской волости.
Прошло тридцать лет, но в Черевкове пока нет краеведа-энтузиаста, равного В.А. Пономареву Но его детище – Черевковский музей – стал филиалом государственного Красноборского музея, обрел надежного хозяина.
С.И. ТУПИЦЫН, историк, краевед,
организатор Красноборского музея
Из районной газеты «Знамя», 1994 год.
В походе со школьниками
О ПРОИСХОЖДЕНИИ ТОПОНИМОВ
ЧЕРЕВКОВО, БЛЕШКОВО
На Русском Севере переплетены русские и нерусские («чудские») названия рек, поселений. Задолго до славян здесь жили, сменяя друг друга или соседствуя, прибалтийские и волжские финны, саамы, пермяне-коми и северофинны. «Наиболее поздним чудским населением на Севере были прибалтийско-финские племена – карелы и вепсы», – отмечает археолог и историк А.А. Куратов. Прибалтийско-финская колонизация произошла незадолго до продвижения в Поморье славянских племен, частично, вероятно, и одновременно с ними. Такие названия, как Едома, Тядима, Тойма, Лудонга, Евда, Пермогорье свидетельствуют об истории заселения Севера. В нашем крае, на юго-востоке Заволочья, среди нерусских названий преобладает северо-финская топонимика, связанная с языком мери (например, корень ягр–, яхр– камень, перекат: Ягрыш, Ягрема, Яхреньга, Ягры – остров, к которому затруднен подход), с языком коми-зырян – топонимы на -жа (Войважа – приток реки Вашки, и др.).
Для черевковской волости характерны типично славянские названия, об этом свидетельствуют и материалы писцовых книг, поднятые В.А. Пономаревым.
Так, славянские племена, осваивая побережье реки Двины, не могли не отметить ее изгиба, излучины – «черева». Это значение слова «черево» – изгиб, излучина реки отмечено в словаре А. Подвысоцкого (Словарь областного Архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении. – СПб., 1885). В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля также указывается: «черево – все, что выпятилось дугой, горбом, что выпучилось пузом. Черево реки, архангельск. – изгиб, излучина, локоть, колено».
Привлекая материал родственных индоевропейских языков, ученые указывают на происхождение этого слова от древнего корня * ker – [кер] – «резать», который можно обнаружить в греческом keiro – [кейро] – режу, в русском диалектном названии серпа – орудия для срезания злаковых: черв, в древнерусском слове «чьрта» – «резец» (ср. современное «черта»).
Таким образом, древнейшим у слова черево /чрево выступает значение «вырезанные внутренности животного», «потроха, вырезки». Развитие значения шло по такой схеме: «внутренности – место, где находятся внутренности – живот, чрево». В живой народной речи возникло образное значение: «черево – все, что выпятилось дугой, горбом, в том числе изгиб (кишка) реки».
Итак, «Черевково» происходит от «черева» и буквально значит «на изгибе, при излучине реки».
Родная деревня В.А. Пономарева и моего отца Николая Прокопьевича Алсуфьева – Борановщина (Барановщина), получила название от фамилии Борановы. Переписные книги XVII века называют дворохозяев Борановых «на истоке» (речки Неводницы – ?) и «над озером Ериловом» (это бывшая деревня Тещинская и дворы рядом с нею). Фамилия же, вероятнее всего, связана с прозвищем Боран (баран) – упрямый, своенравный человек.
Часто удивляет название моей второй родной деревни Блёшково, куда мы переехали с Барановщины, когда мне было пять лет. Думаю, я доискалась до первоначального смысла этого названия. Как все топонимы, оно возникло исторически и связано с корнем бъл–, бел–, бьл–: при освоении земли так могло быть отмечено белое, чистое, пустое от леса, кустарника место. Первоначально оно звучало как Бьльшкино: в начальном слоге редуцированный «Ь» звучал слабо, к концу XIII века звук в слабой позиции выпал, а в ударном слоге стал звучать как гласный полного образования «Е». В XIII–XIV веках в русском языке действовал другой фонетический закон: ударное «Е» переходило в «О» (сестра–сестёр, берёза и т.п.), в итоге стало звучать Блёшкино. Итак: Бьльшкино – Блешкино – Блёшкино (Блёшково), то есть Блешкино – то же Белешкино. Блешкино – белеет, Маниха – манит, влечет, Ериха, Ерилово – ярые, Катище, Неводница – тоже понятны русскому человеку, отражают его картину мира.
Осипова Э.Н., кандидат филологичкеских наук,
доцент кафедры русского языка, 2002 г.
Отклики на издание
«Истории Черевковской Волости» В.А. Пономарева
Дорогой мой земляк
«Правда Севера», 23 марта 2003 г.
О том, что в издательстве Поморского государственного университета вышла подготовленная кандидатом филологических наук Элиной Осиповой брошюра «История Черевковской волости», мы уже сообщали в «ПС» за 21.12.2002 года. Автор брошюры – энтузиаст-краевед, учитель Черевковской средней школы Василий Алексеевич Пономарев. О том, какую память оставил о себе этот человек, нам написала его землячка, проживающая ныне в Холмогорах, Ольга Яковлевна Колесова (Суховская).
Недавно встретилась я волей случая со своей землячкой, преподавателем ПГУ Элиной Николаевной Осиповой. Я знаю ее со школьных лет, когда мы учились в Черевковской семилетней школе. Разговорились, и я узнала, что Элина Николаевна сейчас занимается изданием многолетнего труда нашего учителя-садовода, историка и краеведа Василия Алексеевича Пономарева. В умнице Эле (в девичестве Алсуфьевой), активной юннатке Василий Алексеевич души не чаял.
Дома наших с Элей дедов и сейчас стоят рядом на высоком угоре черевковской деревни Борисовская, известной в народе под названием Борановщина. В первые послевоенные годы, будучи совсем маленькой девочкой, я часто наблюдала такую картину. Из-под горы в деревню поднимается немолодой мужчина в кожаных сапогах, кепке и очках. Взрослые уважительно говорили: «Учитель Пономарев идет».
Василий Алексеевич, завидев деревенскую малышню, щелкал фотоаппаратом, уважительно здоровался со всеми встречными и медленно шел по деревенской улице в сторону родительского (тогда уже пустующего) дома. Дойдя до калитки, он снимал кепку и долго стоял в раздумье, опершись на изгородь. Знаю, что родился Василий Алексеевич за шесть лет до начала двадцатого столетия в бедной многодетной крестьянской семье. Помню, как однажды сказал: «В детстве мы с мамой иногда ходили и милостыню просить...»
Возвращаясь в Черевково (село было тогда райцентром), учитель заходил в гости к моему деду. Бабушка ставила на стол кипящий самовар, а я забиралась на печку и слушала неторопливый мужской разговор. Дед и учитель говорили о жизни, о потерях на войне. В наш дом с войны пришло четыре похоронки, а Василий Алексеевич похоронил в годы войны любимую жену и единственного сына. После этого серьезно заболел, почти совсем потерял слух и на время оставил школу...
Но в 1949 году он снова вернулся к работе с детьми. И вскоре организовал при Черевковской семилетней школе кружок юных натуралистов и начал посадку сада. И никакого-нибудь, а настоящего! Помню свое потрясение, когда наша учительница Лидия Николаевна Михайлова привела нас, пятиклассников, не первый урок ботаники в этот сад. Многие из нас впервые увидели настоящие плоды на яблонях, прозрачные ягоды крыжовника, иргу, садовую малину, неведомые до тех пор нашим жителям кусты черноплодной рябины, боярышника, спиреи, вяза, клена и акации.
У меня с Василием Алексеевичем сложились самые добрые отношения. Придешь, бывало, в его теплый уютный кабинет на первом этаже школы, а он с доброй улыбкой и тонким юмором спросит: «Много ли, землячка, ворон над Борановщиной летает?» Пожурит иногда, что бежим с подружками в школу по еще неокрепшему льду озера. Помню, только прозвенит звонок с урока, ребятня гурьбой в его кабинет. Для всех находил Василий Алексеевич интересное дело: «Эля, обмывай листья фикуса озерной водой», «Эрвин, попробуй изготовить горшочек из торфоперегнойной смеси на станке»...
Кстати, станок для рассады учитель сделал собственноручно. Вообще, он многое умел делать сам. Выше я упомянула имя Эрвин: в нашей школе учились воспитанники из двух детских домов, много было ребят с Украины, Поволжья, из Белоруссии. Дети боготворили Василия Алексеевича за его отцовскую ласку и доброту.
Некоторым воспитанникам он помогал и материально.
А какие интересные Дни юнната готовили мы под его руководством! А как увлеченно работал Василий Алексеевич с фотографией! Позднее десятки ребят учились фотоделу в районном Доме пионеров, где он вел фотокружок.
...Приезжая каждое лето в деревню, я интересовалась жизнью и здоровьем своего учителя. «Трудится, – успокаивала меня мама, – недавно заходил, задумал музей создать, собирает материалы». Неугомонный земляк пешком обходил многочисленные черевковские деревни, беседовал со старожилами, вел обширную переписку с центральными и областным архивами и музеями. И в 1961 году в Черевкове открылся краеведческий музей. А Василий Алексеевич, обобщив собранный материал, стал писать историю черевковской волости и историю народного образования в уезде и области, составил фотоальбом и текст к нему по истории Черевковской средней школы, которая в те годы отмечала 125-летний юбилей. По его инициативе в селе был сооружен обелиск славы в честь черевковцев, павших на фронтах Великой Отечественной войны.
Летом 1971 года по пути в аэропорт я зашла на несколько минут в его маленькую комнату в деревянном доме в центре Черевкова. За столом перед грудой тетрадей, листов и книг сидел старый человек, почти глухой и слепой... В том году Василия Алексеевича не стало. Он ушел из жизни без высоких званий и государственных наград, но оставил о себе добрую память многих поколений.
Ольга Колесова, село Холмогоры
К 65-летию Архангельской области
Дата: 2019-04-23, просмотров: 224.
