В советское время в атеистической литературе можно было встретить утверждение, что древняя Церковь в первые века своего существования не знала учения о Троице, что учение о Троице есть продукт развития богословской мысли, и появляется оно далеко не сразу. Однако древнейшие памятники церковной письменности не дают ни малейших оснований для подобного рода выводов.

Например, мч. Иустин Философ (середина II века): «Отца и Того, Кто пришел от Него – Сына и Духа пророческого чтим и обожаем». Все доникейские символы веры содержат исповедания веры в Троицу.

Литургическая практика также об этом свидетельствует. Например, малое славословие: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу» (и другие его формы, в древности существовало несколько форм малого славословия) – одна из древнейших частей христианского богослужения.

Другим литургическим памятником может служить гимн, вошедший в состав вечерни, «Свете тихий»..., Предание приписывает его мученику Афиногену, мученическая кончина которого, согласно Преданию, имела место в 169 году.

Об этом свидетельствует и практика совершения крещения во имя Пресвятой Троицы.

Древнейший памятник христианской письменности из числа не входящих в Новый Завет – Дидахи, «Учение двенадцати апостолов», который по мнению современных исследователей датируется 60-80 гг. I столетия. В нем уже содержится крещальная форма, которой мы пользуемся сегодня: «Во имя Отца, и Сына и Святого Духа».

Учение о Троице совершенно явно выражено в творениях св. Иринея Лионского, Тертуллиана, и других авторов II века.

21. Толкование уничижительных мест Св.Писания о Сыне Божием (примеры: Ин. 14, 28; Ин. 20, 17).

Формулировка: Бог есть един по существу, но троичен в лицах: Отец, Сын и Святых Дух, Троица единосущная и нераздельная.

Единосущие означает, что Отец, Сын и Святой Дух суть три самостоятельных Божественных Лица, обладающих всеми Божественными совершенствами, но это не три особые отдельные существа, не три Бога, а Единый Бог. Они имеют единое и нераздельное Божеское естество, нераздельно обладают всеми Божескими совершенствами, имеют единую волю, силу, власть и славу, каждое из Лиц Троицы обладает Божественным естеством в совершенстве и всецело [Катихизис].

Толкование так называемых «уничижительных мест» Евангелия

Именно на эти уничижительные места ссылались ариане, отрицавшие единосущие Сына с Отцом, считая Сына созданным из не сущих.

Прежде всего это: «Иду к Отцу; ибо Отец Мой более Меня» (Ин. 14, 28). Этот стих может быть истолкован двояким образом: и с точки зрения учения о Пресвятой Троице и в плане христологическом.

С позиции учения о Пресвятой Троице тут все просто, по ипостасному отношению Отец, как Начальник и Виновник бытия Сына, является по отношению к Нему большим.

Но этот стих получил в Православной Церкви христологическое толкование. Это толкование было дано на Константинопольских соборах 1166 и 1170 года. Спор, возникший вокруг этого стиха был связан с учением митрополита Киркирского Константина и архимандрита Иоанна Иреника.

Они утверждали, что этот стих в плане христологическом истолковать невозможно, поскольку человечество во Христе является всецело обоженным, и его вообще невозможно отличать от Божества. Можно различать только мысленно, в одном только воображении. Поскольку человечество обожено, то оно и почитаться должно наравне с Божеством.

Участники Константинопольских соборов отвергли это учение как однозначно монофизитское, фактически проповедующее слияние Божественной и человеческой природы. Они указали, что обожение человеческой природы во Христе ни в коей мере не предполагает слияние природ или растворения человеческой природы в Божественной.

Даже в состоянии обожения Христос остается истинным Человеком, и в этом отношении по Своему человечеству Он является меньшим, чем Отец. При этом отцы соборов ссылались на слова Спасителя после Воскресения, обращенные к Марии Магдалине: «Восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему и Богу Моему и Богу вашему» (Ин. 20, 17), где Христос именует Своего Отца и Отцом и Богом одновременно. Это двойное наименование указывает, что различие естеств и после Воскресения не упразднилось.

Еще задолго до этих Соборов, в VIII веке, св. Иоанн Дамаскин следующим образом истолковал этот стих:

«Отцом называет Бога потому, что Бог есть Отец по естеству, а наш – по благодати, нам Бог – по естеству, а Ему соделался по благодати, поскольку Сам сделался человеком».

Поскольку Сын Бога во всем после Воплощения сделался подобным нам, то Его Отец одновременно является для Него и Богом, так же, как и для нас. Однако для нас он является Богом по естеству, а для Сына – по домостроительству, поскольку Сам Сын соблаговолил стать человеком.

Таких уничижительных мест в Священном Писании довольно много. Ответ Спасителя на просьбу сынов Зеведеевых: «Дать сесть у Меня по правую сторону и по левую – не от Меня зависит, но кому уготовано Отцем Моим» (Мф. 20, 23). «Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви» (Ин. 15, 10). Высказывания, подобные этим, церковными экзегетами относят к человеческому естеству Спасителя.

В Деян. 2, 36 о Христе сказано, что «Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли», у евангелиста Луки здесь стоит глагол epoiese, что действительно можно понимать как «сотворил» (в смысле «сотворил из ничего»). Однако из контекста видно, что здесь имеется в виду творение не по естеству, а по домостроительству, в смысле «уготовал».