Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Рассвет меня застал, когда я взбирался по крутому склону холма на его вершину. Пришло время оглядеться и понять, в какой стороне могут пастись олени, которых я преследовал. Забравшись между валунами на гребёнку водораздела, я, наконец, осмотрелся. С вершины холма открылась панорама девственной лиственничной тайги. Кое-где виднелись останцы[19] и отдельные, покрытые кустарником скалы. Я внимательно присмотрелся, оленьи следы привели меня к этим холмам не просто так. Где-то здесь должны быть богатые ягельники, иначе самка-вожак своих оленей сюда бы не привела. Мне это было понятно, осталось только обнаружить место, где могло пастись откочевавшее на этот кряж оленье стадо. Так ничего и не рассмотрев, обходя валун, я медленно стал спускаться вниз, в лощину.

«Куда же они запропастились?» – думал я.

Интуиция подсказывала, что стадо где-то здесь, рядом. Придётся снова встать на след и идти дальше, до победного конца, но двигаться по следу сопряжено с риском быть обнаруженным. Олени за своими набродами всегда следят, поэтому придётся идти не торопясь, часто останавливаясь и прислушиваясь, иначе они меня почувствуют.

Выйдя на след оленьего стада, я сбавил темп и стал внимательно изучать местность. Так прошло около двух часов. По следам было видно, что олени то расходились во все стороны, то снова собирались вместе, но нигде не останавливались.

«Когда же вы устанете бежать? – думал я о тех, за которым» шёл по следу. – Вы что, решили поститься? Здесь кругом отличный ягель, чем он вам не подходит?»

Но вот я натолкнулся на первые покопы.

«Наконец-то, – оглянулся я по сторонам. – Где-то вы здесь, рядом, совсем близко. Только бы не попасться на глаза вашим соглядатаям, тогда пиши пропало! Все мои старания могут оказаться напрасными».

Но вот впереди, на фоне редких лиственниц, я уловил какое-то движение. Укрывшись за толстой лиственницей, я стал вглядываться в конец распадка[20].

«Вот вы где! – прошептал я, увидев медленно бредущих оленей. – Далековато до вас, и все вы на открытой местности. Ни с какой стороны к вам не подойти, что же делать? – огляделся я по сторонам. – Хоть бы маскхалат у меня был, а то я, как бельмо на глазу. Неужели до вас придётся ползти? – посмотрел я ещё раз в сторону оленей. – Другого выхода нет, в лёгкой куртке на лютом морозе по снегу! И расстояние не маленькое, километра полтора, а то и более».

Опустившись на колени, я осторожно снял с себя рюкзак и, придерживая карабин, медленно пополз к жирующему стаду Через десять минут я уже не чувствовал ни рук, ни ног. Тонкие осенние перчатки от снега не защищали, они тут же превратились в ледышки и не столько грели, сколько, наоборот, остужали пальцы. Примерно то же самое стало и с моими ногами. Мокрые колени одеревенели, и я перестал их ощущать. Но другого пути к оленьему стаду я не нашёл, поэтому пришлось с происходящим мириться. Самое главное, что расстояние до пасущихся оленей резко сократилось. Теперь, подняв голову, я видел всё стадо. Олени двигались попарно. Когда один из них нагибался, что бы достать зубами ягель, другой в это время внимательно смотрел по сторонам.

«Э-э-э, да вы всё ещё чего-то боитесь, – отметил я про себя. – Здорово же вас напугал дедуля! Что ж, придётся мне ещё немного потерпеть, иначе на верный выстрел мне к вам не подобраться».

И я, забыв о холоде, снова стал по-змеиному скользить по снегу. Наконец, подобравшись к лежащей на земле сушине, я рискнул поднять голову. Теперь олени копытили совсем рядом, метров в тридцати, не более. Взглянув по сторонам, я наметил тех, в кого должен выстрелить. Старых самок и быков поблизости от меня не было. Бродили по снегу и лежали на покопах в основном двухлетки. Разглядывать, где здесь самки, а где самцы, времени у меня не было, нужно было торопиться. Я осторожно подтянул к себе «Сайгу» и попытался снять её с предохранителя. Но не тут-то было: кисти рук перестали повиноваться. Содрав зубами с правой руки оледеневшую перчатку, я увидел, что мои пальцы стали белыми.

«Что делать? – мелькнуло в голове. – Как спасти свои руки? Надо добыть хотя бы одного зверя, но как, когда пальцы не работают?!»

Тогда кисть левой руки я затолкал между ног, поближе к паху, а пальцы правой сунул в рот и, закрыв глаза, затаил дыхание. Олени были совсем близко. Не дай бог кто-то из них почует мой запах или услышит биение сердца, тогда все мои усилия будут напрасны. Олени мгновенно умчатся вниз по склону, и мне уже их будет уже не догнать. Похоже, мои ноги тоже превратились в ледышки. Наконец острая боль пронзила пальцы правой руки, и они стали шевелиться. Тогда, не мешкая, быстрым движением я снял карабин с предохранителя и поймал на мушку первого оленя.

Вот она, заветная лопатка! И я нажал на курок. Не глядя, куда попала пуля, я перебросил ствол ружья в другую сторону и снова выстрелил. То же самое я сделал и в третий раз. Когда последний выстрел смолк, олени опрометью неслись вниз по склону. До них было около двухсот шагов, а то и более. С трудом поднявшись на ноги, я огляделся. Недалеко от меня лежали три рогача. Два из них ещё били копытами, а один застыл неподвижно.

– Мне удалось невозможное! – сказал я себе. – Будем жить! В добыче и одежда, и пища! Другими словами – моё спасение...

Кое-как дотелепав до первого оленя, я уткнулся коленями в его шубу и одеревеневшими от холода руками достал свой нож. Быстро перерезав горло рогачу, я сунул кисти рук в поток горячей крови и стал их отогревать. Через несколько секунд боль в обмороженных пальцах стала нестерпимой, но руки были спасены и ими можно было работать. Немного отогревшись, я насобирал сушняка и разжёг рядом с тушей убитого зверя костёр. Теперь можно было, греясь у огня, спокойно, не торопясь, снять с оленя камусы, шкуру и, выпотрошив, разложить куски мяса на снег, чтобы они замёрзли. Через час с первым оленем было покончено, и я перешёл ко второму. Третий зверь оказался довольно крупным быком. С ним пришлось немного повозиться, к тому же наступили сумерки. По причине этого обдирать его пришлось уже у костра. Заканчивая возню с мясом и шкурами, я вспомнил, что весь день ничего не ел. Усевшись у костра на голову оленя, я нарезал подмёрзшей печени, добавил к ней кусочки сердца и, слегка подсаливая, стал с аппетитом есть.

– Да ты ещё и живодёр! – внезапно раздался голос где-то внутри меня. – Жрёшь сырятину и не поперхнёшься!

И тут прямо перед собой я увидел злобное лицо невменяемого.

– Это опять ты! – улыбнулся я дедушке. – Лёгок на помине, только про тебя вспомнил.

– Ты не знаешь, что такое настоящий понос, – прошипела физиономия. – Сначала в твоём кишечнике я материализую килограмм гвоздей-соток, а потом у тебя начнутся схватки. Вот я полюбуюсь!

– Откуда ты свалился на мою голову? – пробурчал я, растерявшись.

– Из твоего подсознания, недоделок. Ты смотришь на меня своим внутренним взором. Не будешь зря меня вспоминать.

– Вот оно что! – вздохнул я. – Не вспоминайте чёрта – и он не пожалует.

– Чёрта?! – взревел дедушка, и мне показалось, что его глаза от злости стали чернее ночи. – Ты меня обозвал чёртом, слизняк вонючий! Чирей гнойный на моей...

– Да-да, на твоей, – перебил я его. – Хорошо бы на твоём языке... Ты бы хоть слова научился выбирать.

– Микроб, вздумал учить бога, как надо жить! – голос дедушки перешёл на фальцет. – Нет, гвоздей тебе мало, хлопец. Я организую что-нибудь поинтереснее.

– Интересно, что? – поинтересовался я.

– Ты скоро узнаешь, даун. Подобных тебе надо учить, так что пеняй на себя... – услышал я последнюю фразу Чердынцева.

«Опять двадцать пять, – почесал я затылок. – Что может быть хуже гвоздей в кишечнике? Может, дедуля вздумает материализовать в моей крови какой-нибудь сильный наркотик, и у меня сорвёт ,,крышу“?»

– Вот-вот, ты мне сам подсказал, что тебе устроить! – вдруг откуда-то сзади раздался ехидный голос психа.

– Так ты ещё здесь? – невольно обернулся я.

– А где ж мне быть? Пока я тебя, живодёра и убийцу, не изведу, я всегда буду поблизости...

– Ты что, не понимаешь, что на охоту я пошёл не ради забавы?

– А мне плевать, ради чего ты стольких укокошил.

– Ты кого имеешь в виду?

– Мужика на Туре – твоя работа. И этих троих.

– В том, что произошло на Туре, я не виновен, и ты это хорошо знаешь...

– Не знаю и знать не хочу. Парень погиб из-за тебя. Так? Значит, ты тому виной.

– Ну у тебя и логика! – развёл я руками. – Это он на меня устроил охоту, и я виноват?

– Виноват, – раздался голос дедушки. – Надо было меньше следить. И стреляные олени – твоя вина.

– Тебе хочется, чтобы я сгинул от холода и голода? От твоего гостеприимства кто угодно окочурится.

– Вот ты сегодня и сдохнешь, недолюдок, как вшивый пёс, потому что заслужил, – и голос старика снова исчез.

«Что-то Чердынцев придумал, – расстелил я одну из оленьих шкур. -– Неужели он сможет в моей крови материализовать наркотик? Что-то невероятное. С гвоздями, наверное, проще». И, улёгшись поудобнее, я залез с головой под шкуру и закрыл глаза.

Через несколько минут по телу стало распространяться благодатное тепло. Веки стали тяжёлыми, и я готов был погрузиться в долгий заслуженный сон. Но в этот момент мне в голову пришла мысль об угрозе невменяемого.

«Надо что-то придумать, иначе мне несдобровать. Похоже, дедушка способен на многое. На такое, что я не могу себе даже представить», – от подобных мыслей сон сразу улетучился.

Выбравшись из своего тёплого убежища, не обращая внимания на боль в распухших коленях и пальцах рук, я отправился таскать к затухающему костру новый сушняк.

«Огонь в подобных делах – единственное спасение, – рассуждал я. – Рядом с огненной стихией вести борьбу с чужим психическим воздействием всегда проще».

Хорошо, что сушняку вокруг было предостаточно, и благодаря этому около разгорающегося костра у меня собралась приличная куча дров. Когда со сбором топлива было покончено, я притащил поближе к костру все три оленьи шкуры и сделал из них отличное ложе. Лицо и голову мне согревал огонь костра, а тело было закрыто оленьим мехом.

Улёгшись поудобнее, я стал размышлять о том, как защитить себя от ментального воздействия дедушки. Мне было ясно, что тот арсенал, которым я пользовался против цыганского гипноза, в данной ситуации не годится: по сравнению с психическими возможностями Чердынцева, цыганские маги и гипнотизёры – просто шантрапа. Надо было придумать что-то такое, что дедуля не сможет преодолеть. Вопрос – что? Поглядывая на языки пламени, я перебрал в памяти все виды ментальных защит и никак не мог найти для себя такую, с которой невменяемому не справиться. Все они мне казались слабыми и ненадёжными. Все эти «крыши», ментальные колпаки и прочие защиты против волхва не годились. Прорваться сквозь их броню даже мне было нетрудно, главное – увидеть и понять, что за преграда. В данной ситуации могла сработать зеркальная защита, но опять ненадолго, пока взбесившийся волхв не подберёт к ней ключ. И тут, где-то в глубине сознания, я услышал голос своего первого учителя с далёкой Конды.

«Когда тебя атакует очень сильный маг, спасает только активная защита. Используй для неё в качестве ключа древний ориан-ский заговор с именем «Меру», тебе он известен. И раскрути золотые шары».

Мысленно послав своему далёкому другу горячую благодарность, я взялся за дело. Вскоре моё лежащее тело оказалось заключено во вращающийся золотой кокон.

«Ну что, дедушка? Такого хода ты от меня, конечно, не ожидал, – подумал я о Чердынцеве. – Посмотрим, сможешь ты подобрать ключ к тому, что я придумал? Скорее всего, нет. Поэтому можно немного и отдохнуть».

И, расслабившись, я закрыл глаза.

Проснулся я от пронизывающего душу панического страха. Казалось, необъяснимый ужас ворвался в каждую мою клетку. Спазмы ужаса парализовали моё дыхание. Я хватал лёгкими воздух, но его перехватывало. Но самое страшное было в другом: мне хотелось куда-то бежать. Бежать как можно дальше и как можно быстрее. И я бы побежал от костра в заиндевевшую ночную тайгу навстречу своей смерти, если б не вспомнил о своём «друге» Чердынцеве.

«Вот оно что! – мелькнуло в глубине сознания. – Весь этот ужас – твоя работа, дедушка. Ну и силён же ты! Ничего не скажешь, но и я не прост. Не дождёшься. Никуда от своего лагеря и костра я не побегу. Сейчас возьму себя в руки и буду тебе назло лопать свежую оленью печень».

Мне было ясно, что от внезапно нахлынувшего панического страха надо чем-то отвлечься. Лучше всего едой и какой-то работой. Уняв дрожь, я нарезал замёрзшее на морозе оленье сердце, добавил к нему кусочки печени и, поглядывая на огонь, попытался поесть. Но еда в меня не лезла. Очевидно, страх парализовал рефлекс голода. И хотя я чувствовал, что подкрепиться мне не повредит, от ужина вынужден был отказаться.

«Что же делать? – размышлял я. Было ясно, что дедуля без труда прорвал мою активную защиту и теперь, довольный, посмеивается, глядя, как меня трясёт и колотит. – Интересно, смогу я выдержать вторую волну панического страха? – спросил я себя. – Вроде бы, должен, если, конечно, не свихнусь. Иногда от страха люди теряют разум. Фактически сходят с ума. Значит, надо себя сохранить, найти в себе силы, какой бы необъяснимый ужас на меня не обрушился, и выстоять. Как же это сделать, когда внутри от волны страха всё заледенело? Что если начать петь песни? – пришла мне в голову идея. – Музыка и пение могут настроить сознание человека на борьбу со страхом, это давно проверено на опыте».

И, усевшись поудобнее, я запел первую пришедшую в голову песню. Она, непонятно почему, но оказалась самой, пожалуй, подходящей: «Я люблю тебя, жизнь!». И, удивительное дело, с каждым словом песни мне становилось всё легче и легче. Страх, охвативший меня, стал исчезать. Когда я допел последний куплет, он совсем меня покинул. А через минуту откуда-то со стороны раздался дребезжащий голос Чердынцева.

– Что, жить захотелось, недоделок? Поёшь о вечном? Хочется, значит, немного ещё напакостить. Мало тебе того, что натворил.

– А как ты прорвался сквозь мою защиту? – невольно вырвалось у меня.

– Да у тебя никакой защиты и не было, придурок. Ты сделал видимость активного щита, но при этом забыл про полюса кокона. В своё время твоей тупой башке умные люди что говорили? Что вершины активного купола защиты должны быть на замке. Но если у тебя не все дома, то вини себя сам. Может, ты что-нибудь ещё споёшь о жизни, а я послушаю. У тебя здорово получается. Таким тоскливым голосом выводишь, что у меня ажно слёзы на глаза навернулись. Давай, пропищи ещё что-нибудь, может, и впрямь разжалобишь дедушку.

Слушая издевательства таёжного психа, я проклинал себя за то, что забыл основное правило защиты. Чердынцев был прав, я не сделал главного, и теперь у него инициатива. Отодвинуло меня от края безумия пение. Каким-то образом мне удалось настроиться на её волну песни и этим погасить в себе эмоцию необъяснимого ужаса.

– Что ж ты молчишь? – донёсся до меня голос невменяемого. – Язык проглотил? Если не можешь верхом, попробуй низом.

– Это как? – вырвалось у меня.

– Очень просто. Попробуй петь задницей, если передница не могёт. Со страху ты, чай, не одного «шептуна» запустил. Так что давай, не шепчи, а попробуй изобразить что-нибудь членораздельное. .. Что-нибудь героическое. А если у тебя духу маловато, то можно и помочь.

И тут я увидел, как на поляну, освещаемую костром, из ночного мрака выползло что-то жуткое: ростом чудовище было более трёх метров, покрытое густой шерстью, с огромными, как тарелки, горящими глазами, которые тут же уставились на меня, как на изысканное лакомство. Вид ночного призрака был настолько ужасен и отвратителен, что меня опять затрясло. Я схватил свою «Сайгу» и, не целясь, всадил три пули подряд в то место, где у чудовища должна находиться грудь. От моих выстрелов оно остановилось и раскрыло пасть. И тут я увидел такие клыки, которым мог бы позавидовать тиранозавр. Зверюга протянула ко мне свои мерзкие лапы, и её язык, красный, липкий и вонючий, мгновенно обвился вокруг моей шеи. Секунда – и бестия втащит меня в свою чудовищную пасть, которая всё увеличивалась и увеличивалась. Теперь в неё можно было затолкать с десяток таких, как я. Единственное, что я успел сделать, так это упереться одной ногой в нос монстра, а другой попробовать ударить его по глазам. Но призрак ночи своим языком так сдавил мне шею, что я стал задыхаться и понял, что вот-вот лишусь чувств.

И тут, где-то в глубине моего сознания вспыли строки из древнего обращения предков к Создателю. Этот лексический ключ к порталу высшей силы дал мне когда-то на Конде старик-пасечник, и я мысленно стал читать волшебные слова вызова...

Резкий удар о землю привёл меня в чувство. Я лежал рядом с догорающим костром, и никакого беса рядом со мной не было.

Поднявшись на ноги, я огляделся: недалеко от постели из свежих оленьих шкур валялась моя «Сайга», а рядом с ней три стреляные гильзы.

«Кто же это был? – вертелось в моей голове. – Зверюга конкретная, но не из нашего мира. Неужели взбесившийся дедушка додумался вызвать своего знакомого из низшего астрала? Похоже, что так, – подкинул я дров в гаснущий костёр. Совсем у старика “крышу” сорвало».

– Это у тебя сорвало, придурок! Сколько тебя не учи, всё без толку. Ты что, сразу не мог выйти на частоту силы? – опять где-то совсем рядом раздался отвратительный голос шизанутого. – Правду говорят: дурней не сеют, не пашут – сами родятся! Давай спи, устал я от тебя.

– Если бы ты знал, как я устал от твоих выходок, – вздохнул я, поглядывая на разгорающееся пламя костра.

«Как только подготовлюсь к походу – сделаю себе хорошие лыжи и тёплую одежду – сразу от тебя слиняю».

– Не мечтай, я тебя в могилу раньше отправлю, – раздался в ответ голос дедули.

«Что я ему дался? – размышлял я. – С каждый днём таёжный отшельник сатанеет всё больше и больше».

Ещё раз подкинув дров в костёр, я сделал вокруг своей постели обережный круг, прочёл на всякий случай текст связи с высшей силой и, забравшись в шкуры, закрыл глаза. Я понимал, что никакого чудища рядом с костром не было, оно явилось из моего сознания, и мне было стыдно, что я так легко дал себя обмануть. Элементарный гипноз на расстоянии. Ай да Чердынцев! Чего он только не может! Но как он почувствовал, что я вынужден был обратиться за помощью? Скорее всего, это обращение и разорвало гипнотическую связь. Всё просто, ничего сверхъестественного.

И с этими мыслями я погрузился в долгий блаженный сон.

Глава 4

ЧУДЕСА ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Ночные волнения постепенно улеглись. Холодное оранжевое светило, показавшееся над тайгой, развеяло тревогу и подстегнуло меня к действию. Я подкинул дров в угасающий костёр и, посмотрев на гору свежего мяса, почесал затылок.

«С пищей, да и с одеждой, вопрос решён, но как всё это богатство доставить к своему жилищу? Если носить мясо в рюкзаке, то на это потребуется минимум две недели, – размышлял я. – Хорошо, если снег не прибавит. Обычно в начале зимы снегопад сменяется снегопадом, а у меня нет лыж. Может, попробовать соорудить небольшую нарту? – посмотрел я на рядом стоящие молодые лиственницы. – Но как это сделать, если у меня, кроме примитивного топора и более-менее сносного ножа, ничего нет? Положим, полозья я вырублю и над огнём их загну, но как подогнать к ним копылья, перекладины и площадку для размещения груза? Без стамески такая работа практически невозможна, – погрустнел я. – Но должен же быть какой-то выход?»

В моём сознании что-то происходило, но я никак не мог понять что. На уровне неосознанного я знал, что делать, но сознание, в силу своей инертности, никак включаться не хотело, и меня это стало раздражать. Осмотревшись по сторонам и взглянув на небо – не пойдёт ли снег – я взял топор и направился к молодому лиственничнику.

«Чем стоять и ломать голову, лучше начать что-то делать, – размышлял я. – Идея может прийти в процессе работы».

Когда я срубил две лиственницы и стал очищать их стволы от сучьев, так и произошло: внутренним взором я увидел свою будущую нарту. Оказывается, с копыльями вопрос можно было решить очень просто. Для этого требовалось всего лишь связать между собой на обоих полозьях крепкие толстые сучья, которые станут отменными копыльями. Усвоив идею, я тут же взялся за её исполнение. Порезав часть оленьей шкуры на ремни, я связал ими подходящие сучья обоих будущих полозьев. Получилось нечто похожее на лестницу. Потом я приблизил полозья друг к другу, связав ремнями сучья у их основания. Получились самые настоящие сани, осталось только загнуть полозьям концы. Для такого дела потребовалось совсем немного времени: я стесал ножом вдоль концы полозьев, загнул их, подобно луку, и закрепил ремнями. Теперь осталось только сделать площадку для груза. Для неё я нарубил с десяток тонких лиственничных побегов, снял с них кору и привязал ремнями к импровизированным перекладинам с копыльями. Нарта получилась экзотическая, зато крепкая и вместительная. Лямку и оглобельку для ручного управления я соорудил за несколько минут.

Когда с нартой было покончено, я бросил на неё одну из оленьих шкур и стал укладывать кусками мясо. Уместилось килограммов 50, не меньше. Но надо было подумать об оставшейся оленине, потому что после моего ухода сюда запросто могут нагрянуть волки и, не дай бог, росомаха. От последней добычу не спасти даже на ветках деревьев, впрочем, как и от воронов, которые чуют поживу за десятки километров.

Подумав, я решил все же повесить мясо на ветки и прикрыть их оленьими шкурами. На это ушло чуть более получаса. Бросив в костёр остатки дров и впрягшись в нарту, я потянул её по направлению к озеру. Сначала сани шли, как по песку, но со временем прикатались и ход их стал легче.

Только под утро, смертельно уставший, я подошёл к скиту Чердынцева. У старика в окне горел свет. Услышав рычание собак, он вышел на крыльцо и, провожая меня взглядом, сказал:

– Не очень-то радуйся, живодёр, отольются тебе оленьи слёзки. Принесла нелёгкая окаянного, всё наиграться не может. Всё ему мало!

– Разве дело в еде? – повернулся я к отшельнику. – Ты вон – в шубе, а я раздет, гол как сокол. Хорошо хоть морозов пока нет.

– А кто тебе мешал захватить с собой зимнюю одежду? – парировал дедушка. – Ты что, не знал, что за осенью следует зима? Или думал, что я тебя обязан и одевать, и кормить, и ещё бабу на ночь выдавать под расписку? Иждивенец хренов!

Логика у старика была железная. Я на самом деле многое в своём путешествии не продумал. Но тащить по тайге зимнюю экипировку, да ещё за тридевять земель, я бы ни за что не решился. Всё это можно сделать на месте, было бы из чего.

– Тебе оленей жалко? – посмотрел я на скрюченную фигуру деда. – Тут их – как мышей! Или ты волков жалеешь, что я их харч присвоил?

– Волки в тысячу раз лучше тебя. Ты же самая настоящая гнида смердящая. От тебя кругам одно зло. Ты сколько деревьев на свои сани срубил? Пол-леса выхлестал! А хоть у одного из них попросил прощения? По твоей роже вижу, что нет.

– Слушай, хозяин тайги, – не сдержался я. – Вместо того чтобы на меня нести, лучше посчитай, сколько оленей жрут волки и сколько деревьев горит при пожарах, да и так, сами по себе сохнут. То, что я взял у природы, – мизер. И это я сделал для того, чтобы выжить. Ты что, хочешь, чтобы я рядом с тобой подох от холода и голода?

– Хочу! Тут ты в точку! Очень хочу! – заскрипел зубами дедушка.

– Потому ты, используя свои бесовские технологии, и навалился на меня ночью, – посмотрел я ему в глаза. – Гипнозом балуешься!

– Слушай, придурок, если ты сходишь с ума, я тут ни при чём, – вытаращился на меня своими бесцветными глазами Чердынцев. – Тебя за такие слова в психушку садить надобно. Ты же ненормальный! Вот Бог послал мне на горе урода! Куда ни кинь – везде клин! – с этими словами отшельник скрылся за дверью.

«Чёрт-те что! – потянул я нарту к своему жилищу. – Дедушка отказывается от своего полевого наката. Может, я на самом деле – того? Ну и дела!»

Подтащив нарту к жилищу, я сложил мясо на крышу и прикрыл сырой шкурой. Ещё четыре таких ходки – и можно будет браться за одежду, – рассуждал я, растапливая печь. – Главное, чтобы не ударил сильный мороз и до мяса не добралась росомаха. Наскоро поев, я завалился спать. Во сне я снова видел поляну, костёр и опять на ней я что-то делал – не то нарту, не то лодку.

Проснулся я рано утром от холода. На растопку печи, завтрак и остальные сборы ушло около часа. «Проспать двенадцать часов! – ругал я себя. – Такого со мной ещё не было. Наверное, сказалась двойная перегрузка – нервная и физическая, другого объяснения нет. Надо спешить к мясу, там снова переночевать – и домой, – размышлял я. – Пока хорошая погода, надо торопиться».

Наскоро собравшись, я бросил на нарту «Сайгу» и, накинув на плечи лямку, двинулся назад по своему следу. На этот раз я стороной обошёл избу отшельника и, круто развернувшись к лесу, двинулся вдоль ручья к своей дороге.

Минут через тридцать я вышел на склон холма, где увидел следы нарты. К сумеркам я дошёл до лагеря и уже в темноте занялся приготовлением дров. С погодой мне пока везло: ни серьёзного снегопада, ни мороза. Самое большое – минус десять, от силы – минус пятнадцать, не ниже. Я посмотрел на небо и удивился: оно было ясным. На фоне красного заката засветились первые звёзды. Воздух был свеж и прозрачен, но холода почему-то не чувствовалось.

«Обычно в такую погоду приходит лютый мороз, – рассуждал я, – но его нет. Такое впечатление, что кто-то специально для меня заказал погоду. Уж не дедушка ли? – усмехнулся я про себя. – Может, мой колоритный вид его всё-таки разжалобил? Конечно же нет! – отогнал я от себя эту мысль. – Дедуля – кремень, он скорее удавится, чем попытается что-то для меня сделать.

Да и потом, разве может человек управлять погодой? Хотя от такого, как Чердынцев, можно ожидать всего». После его фокусов с созданием образов, я поймал себя на мысли, что верю в дедушку, как в лесного духа или божка.

Когда я взялся за костёр, была уже ночь. На приготовление ужина ушло не более десяти минут. Потом я отогрел у огня оленью шкуру и стал готовиться к ночлегу.

«Интересно, что придумает на этот раз маг-одиночка?» – подумал я, ложась на тёплый олений мех и накрываясь оттаявшей шкурой.

На этот раз я вспомнил и применил все, какие мне были известны, ментальное защиты, и теперь ждал, что будет дальше.

«Рискнёт дедушка обрушить на меня очередной пси-удар или нет? – гадал я, зарываясь в шкуру. – Может, видя, что у него не получилось, обезумевший хранитель оставит меня в покое?»

– Не оставлю, и не мечтай, – опять раздался его противный голос. – Пытаешься уцелеть? Выжить? Рядом с собой я тебя трогать не имею права, но здесь ты в моей власти.

– Но ведь ты вчера мне внушал, что не имеешь к ночным кошмарам никакого отношения!

– И не имею, не моя вина, если у тебя с головой не в порядке.

– Но ведь ты со мной сейчас общаешься! Скажи – зачем? Или мне это опять чудится?

– Я же говорю: у тебя с головой не в порядке. Тебе в психушку надо, а не со мной отношения выяснять. Там твоё место, дурень. Если зиму переживёшь, во что я, честно говоря, мало верю, то прямиком туда. Понял?

Я промолчал. Получается, что вся моя ментальная полемика с Чердынцевым и весь ужас, который я недавно здесь у костра пережил, – всего лишь плод моего воспалённого воображения. Если так, то я на самом деле свихнулся, и мне на самом деле при первой возможности надо отправиться в больницу. От подобных мыслей в душе всё сжалось, и я почувствовал, как моё сознание наполняется страхом. Он зародился внутри меня и стал распространяться по всему моему существу. От понимания происходящего я сжался в комок и стал прислушиваться к той буре, которая разразилась в моём сознании.

«Неужели я спятил? – вертелось в голове. – Если так, то что делать? Как привести расстроенную нервную систему в порядок? А может, старик блефует? Применил против меня что-то такое, чего я не в состоянии ни понять, ни проверить. Мне была известна простая истина: если человек теряет веру в самого себя, он перестаёт быть личностью. Может, к такому финалу и пытается подвести меня отшельник? Если так, то надо что-то делать, иначе я превращусь в живой труп. Но где взять силы противодействия тому течению, которое меня уже подхватило? Остановиться? Но как? Как заставить себя не реагировать на образы, которые рождаются в сознании?»

Не успел я задуматься на эту тему, как услышал какой-то шум, и на поляну с костром выбежали из леса перепуганные олени. Их было больше десятка. Не обращая внимания на огонь, звери пронеслись по поляне и умчались вверх по косогору. Вслед за ними появилось ещё несколько рогачей. Они также, не обращая внимания ни на меня, ни на огонь, устремились вверх по склону. Не успел я вылезти из-под оленьего одеяла, как по поляне вслед за рогачами с деловым видом просеменила росомаха. По её следу из леса метнулись несколько зайцев, а за ними грациозными прыжками в метре от меня пронёсся соболь.

«Вы что, все охренели? Куда мчитесь? От кого спасаетесь? – невольно схватил я свою «Сайгу». – Что же это за враг, если от него мчатся опрометью все лесные обитатели?»

И тут я услышал нарастающий шум. Он стал приближаться со стороны распадка.

«Что это может быть? – растерялся я. – Такое впечатление, что через лес мчится стадо каких-то огромных зверей. Неужели здесь, в Эвенкии, водятся мамонты? – невольно подумалось. – Потому что только таким гигантам под силу наделать в тайге столько шума».

Грохот тем временем приближался всё ближе и ближе. Не зная, что делать, я заметался по поляне. И тут до меня дошло, что по тайге движется мощная волна воды.

«Откуда она взялась? – мелькнуло в сознании. – Уж не из-под земли ли? Неужели это апокалипсис? Что бы ни было, надо спасаться».

Я бросился к ближайшему дереву. Когда взобрался до середины, почувствовал, как под напором неведомо откуда взявшейся воды оно стало раскачиваться. До моего слуха донёсся грохот падающих в воду сухостоев и завывание ветра. Волна, снося на своём пути старые деревья, понеслась куда-то вниз. Шум от её движения стал мало-помалу стихать, и я, наконец, огляделся. Внизу, в метре от меня плескалась тёмная масса воды. Хоть я и не видел, но чувствовал, что вокруг меня самое настоящее море. Холодное, мёртвое и безжалостное.

«Сколько же зверя погибло сегодня ночью? Особенно медведей. Они утонули в своих берлогах во сне, как малые дети. Интересно, когда вода схлынет? Или, наконец, замёрзнет? – думал я, цепляясь за ветки. – Температура не меньше минус десяти!, и в такой холод – потоп! Как подобное могло произойти?»

Когда волнение улеглось, я почувствовал, что замерзаю. Голые кисти рук на морозе перестали повиноваться. Я обхватил ствол лиственницы руками и стал ждать, когда совсем окоченею.

«Может, свалиться вниз и утонуть, чем вот так сидеть и ждать своей смерти на дереве?» – думал я в тот момент.

И вдруг, неизвестно откуда, опять раздался издевательский голос дедушки:

– Ты зачем посреди ночи на дерево залез, дурень?

– Как зачем, ты что – не знаешь, что происходит? – буркнул я. – Смотри, чтобы тебя волной не накрыло. В тайге потоп, скоро его волна дойдёт до озера.

– Каких только я идиотов на своём веку не видел, но такого, как ты, встретил впервые. Какая волна, какой потоп? Оглянись по сторонам, придурок! Подумай своей тупой башкой, откуда воде взяться на такой высоте? – раздался опять голос Чердынцева.

Я невольно взглянул вниз и ахнул: всё было по-прежнему. На поляне догорал мой костёр. Рядом с ним, как ни в чём не бывало, лежали оленьи шкуры, поодаль стояла моя нарта... Никаких признаков потопа! Не веря своим глазам, я стал спускаться с лиственницы.

– Поторопись, балбес, а то без рук останешься, – напутствовал меня голос старика. – Давай скорее к костру, обезьянин.

– Кто-кто? – переспросил я дедулю.

– Кто? Сибирский представитель приматов, который страдает манией: по ночам скакать по лиственницам. Ты же деградант, от подобных, того и гляди, новый вид обезьяны появится – эректус сибирикус.

И я услышал весёлый смех таёжного отшельника.

Стоя у костра, я грел свои одеревеневшие пальцы и никак не мог понять, что произошло. Ещё недавно вся тайга была залита непонятно откуда взявшейся водой, но, оказывается, ничего подобного не было!

«Я что, всё это увидел во сне? Во сне я забрался и на дерево? Получается – я самый настоящий лунатик! И псих, и лунатик одновременно. Час от часу не легче!»

– А ты что, в себе сомневаешься? – услышал я снова голос Чердынцева. – Зря! Таких, как ты, чокнутых, ещё поискать: почти по голому стволу аж до самой макушки! Среди лунатиков ты просто чемпион! Любо-дорого посмотреть!

– А ты что, меня видел на макушке?

– А как же! Кто тебя разбудил? Если б не я, ты бы обморозился и грохнулся головой вниз под фанфары.

– Спасибо! – буркнул я, подкидывая дрова в кострище. – Я-то, грешным делом, подумал, что ты моей смерти хочешь.

– Смерти? – раздался удивлённый голос. – Легко хочешь отделаться, придурок. Если лапки протянешь, кто развлекать меня будет? С тобой ведь не соскучишься, что-нибудь да отчебучишь. Я на твои опорки не могу налюбоваться. Что самое интересное – они у тебя оказались тёплыми. Я представляю, какую ты себе одежонку справишь! Со смеху помру! Мне интересно, штаны себе ты сошьёшь мехом наружу или вовнутрь? Если мехом вовнутрь, то смотри, чтобы у тебя цыплята по дороге между ног не вывелись. Ха-ха-ха! – опять раздался смех дедули.

– Ну и шутки у тебя, – проворчал я, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. – Ты ведь хамишь.

– Хамлю? Ну и что! Кто меня здесь слышит? Только ты да лес.

– Не буду я шить штаны из шкуры, так что не веселись заранее. Сошью я себе добротные бакари[21], а на плечи – обычную кырняжку. Камусов у меня на них хватит.

– А лыжи из чего будешь клеить? На голицах по нашей тайге не пробиться.

– Я ещё добуду зверей, на этот раз пару лосей. И тогда у меня всё сложится.

– Нет, ты неисправим! – заметил голос из ниоткуда. – Что же с тобой делать? Может, тебе ноги назад повернуть, чтобы по тайге тебя не носило.

– Как это? – удивился я. – Что значит назад?

– Это значит, что пятки у тебя будут впереди, а пальцы со стопой сзади.

– Это не я спятил, а ты, уважаемый, – обратился я к голосу. – Лосей здесь вокруг тысячи, и никто на них не охотится. Мне же для дела нужны их камусы, а не для баловства, и мясо я не брошу. Так же, как оленину, вывезу и тебе оставлю.

– Мне не нужно твоих подачек, чирей вонючий! Мне надо, чтобы ты никого здесь не трогал. Ты же не охотник, а убивец. Матёрый живодёр! Мало ему трёх оленей, лосей захотелось. Нет, я тебе «метёлки» назад повыверну.

– А как ты мне прикажешь домой топать? На животе по-пластунски, как Маресьев? Или спиной вперёд?

– Не спиной, а задницей, называй вещи своими именами, нежить.

– Я у тебя ещё и нежить, а ты, значит, ангел во плоти. Я без одежды, без пищи, без крыши над головой, и меня тебе не жаль. Ладно бы оставил в покое, так нет же! Хочешь, чтобы я задом наперёд стал ходить. Тебе, видите ли, мало! Где справедливость?

– Ишь ты! – прошамкал дедуля. – Справедливость ему подавай! А ты по справедливости, где прёшься, там вокруг тебя смерть?

– Я же не от жира, просто деться некуда. Неужели трудно понять?

– Дурней я понимать не намерен, но где-то ты меня убедил. Ещё раз сходишь на охоту – и отбой. Иначе я своё слово сдержу.

– Вот спасибо! – вздохнул я. – Оказывается, ты с пониманием.

– Без понимания, просто тебе удалось меня разжалобить. Давай отогревайся и назад. Тёплой погоды осталось на три дня, потом я её отпущу. Морозы ударят под пятьдесят.

И голос старика растаял.

«Так вот почему стоит погодная благодать! – невольно проникся я уважением к Чердынцеву. – Оказывается, тёплые дни – это его заслуга, а я-то ломал голову! Что ж, спасибо! Выходит, в глубине души ты, дедуля, добряк. А я-то думал, что судьба свела с осатанелым психом».

От подобных мыслей у меня поднялось настроение и, подложив дрова в костёр, я снова залез под тёплую оленью шкуру. Перед рассветом я загрузил свою нарту и двинулся по своему следу назад к озеру. Интуитивно я стал догадываться, что мои страхи относительно расстройства психики напрасны. Что дело тут не во мне, а в бывшем хранителе.

«А может он и не бывший? – пришло мне в голову. – С чего я взял, что старика списали? Из-за того, что он стал вести со мною какую-то игру. Вопрос – какую»?

От внезапной догадки я даже остановился. Сплошные открытия, одно за другим! Я уселся на нарту и стал думать.

«Судя по тому, что он вовремя стащил меня с дерева и внял моим доводам, старик вполне вменяем. Но тогда зачем ему разыгрывать роль психопата? Понять бы, что за этим стоит. Проверяет меня на вшивость? Похоже, что так, но уж очень жёстко. Впрочем, не мне судить, – поднялся я на ноги. – Надо заниматься своими делами и ждать. Старик обязательно себя раскроет, главное – не расслабляться».

И я снова потянул гружёную нарту по направлению к озеру.

До дома я добрался только под утро. Хорошо поев и три часа поспав, я снова отправился на свою поляну. Надо было торопиться: если не успеть к наступлению морозов, всё могло осложниться. Без тёплой одежды в тайгу не выйдешь, так что главное сейчас для меня – решить вопрос с обмундированием, а лыжи подождут. К тому же, их ещё надо выстругать и загнуть, и на это уйдёт уйма времени. Раздумывая над предстоящей работой, предельно уставший и голодный, я, наконец, добрался до места охоты. Наскоро приготовив ужин, я с головой забрался под оттаявшую, на огне оленью шкуру и закрыл глаза.

«Будь, что будет, – думал я. – Огонь, новый потоп, что угодно. Больше ни на что я не среагирую. Хватит паники и ужасов, пора бы мне научиться управлять своими чувствами».

Проснулся я, когда совсем рассвело. Высунув руку из-под оленьего одеяла, я понял, что погода пока не изменилась.

«Дедушка или кто-то другой, но погодой явно управляют, – подумал, вставая. – Обычно в это время стоят морозы под сорок и ниже, а сейчас просто благодать. От силы минус десять-пятнадцать, не более. Надо поторопиться, пока не ударит корочун[22]», – вспомнил я предупреждение дедушки. И, загрузив нарту, двинулся в обратный путь.

 

 

Глава 5

ЗИМНЯЯ ОДЕЖДА И ЛЫЖИ

Придя домой, я первым делом насобирал старые ржавые гвозди и добавил к ним деревянные, сделанные из сухой лиственницы. Потом, разморозив все три оленьи шкуры, натянул их на стены своего жилища. Осталось дело за малым – найти скребок. Когда шкуры высохнут, их надо будет как следует выделать. Но без скребка хорошая выделка невозможна.

«Чем же можно его заменить? – ломал я себе голову. – Нужен кусок стали. Наточить его можно и камнем».

И тут я вспомнил о своей ложке из нержавейки.

– Эврика! – чуть не закричал я. – Достаточно заточить её кромку – и получится классный скребок.

Сказано – сделано! Пользуясь куском базальта как напильником, я заточил кромку стальной ложки и сделал к ней деревянную ручку.

«Скребок получился – хоть на выставку! – радовался я. – Осталось дождаться консервации шкур. Через пару дней они просохнут и можно будет начать выделку».

Но первыми высохли не сами шкуры, а ножные камусы. Очевидно, потому, что висели они ближе к печи и шкура их была потоньше. Вечером я снял со стены один кыс[23] и попробовал на нём свой скребок. Инструмент оказался отменным. Через пару часов камус был и выскоблен, и неплохо отмят. После этого я взялся за второй кыс, потом за третий и четвёртый. Но как бы я ни старался, больше четырёх камусов в сутки я выделать не мог. Стали отказывать руки, слишком непривычной оказалась для них нагрузка. Но и четырёх камусов в день для меня было достаточно. Своему успеху я радовался, как ребёнок. Через три дня все двенадцать камусов были готовы, дело осталось за самими шкурами.

Между тем, сразу после моей эпопеи с мясом, грянул лютый мороз. Температура опустилась сначала до минус сорока, а затем и ниже, но я не сильно переживал. Дров у меня хватало, в избушке было тепло. Неприятно было то, что по ночам приходилось иногда жечь лучину, но ничего другого придумать я всё равно не мог. Поэтому такое дело меня не особо расстраивало. Днём я заготавливал сухие щепки, а по ночам их жёг. Плохо было то, что я не захватил с собой ни одной путной книги. Иногда жажда почитать что-то хорошее просто мучила. Мне несколько раз хотелось забыть все обиды и пойти к дедушке с просьбой взять одну-две книги. Я с тоской поглядывал на лежащие в углу моего жилища томики Мегре, но по третьему разу читать бред про Анастасию мне не хотелось. Поэтому, когда просохли оленьи шкуры, я с остервенением взялся за их выделку. Сняв скребком мездру, я руками отмял их так, что на вид они стали как шёлковые. Но ни из выделанных камусов, ни из оленьих шкур ничего шить я не торопился, их ещё нужно было хорошо продубить. Чтобы они, впитав в себя влагу, не встали колом. Для этого я настругал в кастрюлю лиственничную кору и стал на медленном огне; её выпаривать. Когда раствор почти приобрёл цвет дёгтя, я пропитал им все камусы и шкуры, а когда они высохли, отмял.

«Всё, теперь можно и шить, – посмотрел я на свою работу. – Оленьих жил у меня хоть отбавляй. Так что за дело».

Раньше я несколько раз шил себе оленью и лосиную обувь, поэтому проблем с бакарями у меня не возникло, я справился с ними за неделю. Единственное, в чём я отошел от традиции, так это вместо оленьих щёток с копыт поставил на подошву шкуру, снятую со лбов. Такая подошва хуже традиционной, но у меня не было выбора, поэтому я был доволен всем тем, что получилось. Нитки из жил я умел делать чуть ли не с детства. Распустить жилу, затем ладонями свить – трудности не представило. Я делал это с превеликим удовольствием. Когда с бакарями работа была закончена, я взялся за оленьи носки. Их я сшил махом, за полдня. Теперь впереди была кырняжка[24]. Шуб я никогда не кроил. И сразу никак не мог сообразить, с чего начать. Кончилось тем, что на оленьей шкуре я провёл центральную линию и решил, что это будет спина, потом рассчитал от неё расстояние до рукавов и в тех местах прорезал две дыры. Получилось нечто похожее на олений жилет, осталось пришить к нему рукава и сделать вместо пуговиц, как у эвенков, завязки. Понятно, что с рукавами мне пришлось повозиться. Сшить их было не сложно, но пришивал я их несколько раз. Рукава никак не подходили: то лезли вперёд, то загибались назад, то топорщились. Наконец до меня дошло, что всё дело в угле среза, и, когда я методом тыка его определил, рукава моей шубы встали на место.

Затем я сшил себе эвенкийский нагрудник и капор – наконец-то моя мечта сбылась: теперь можно было не бояться никаких морозов. Дело стало за лыжами и спальником.

Всё время, пока я занимался шитьём, старика я не видел. На улице мне приходилось бывать редко, больше сидел дома, на озеро тоже не ходил.

Дедушка же, похоже, с озером не расставался. Он регулярно проверял сети, и было ему не до меня. Когда немного потеплело и снег перестал под ногами скрипеть, я собрался на охоту. Мяса в моём доме было до весны, но, чтобы сделать хорошие горные лыжи, требовались широкие лосиные камусы. К тому же для дальнего зимнего перехода мне необходим был тёплый зимний спальник, его можно было сшить из двух лосиных шкур. И вот рано утром, облачившись в зимнее обмундирование, я вышел из своего жилища и направился прямо на восток, в сторону Вилюя. Там, вдоль ручьёв, впадающих в реку, должны быть зимние лосиные стойла. Если их не будет, не беда, ходового лося тоже можно скрасть. Главное, чтобы позволяла погода. Но не прошёл я и километра, как меня догнали лайки Чердынцева.

– Вот те раз! – удивился я. – С чего бы это? На обеих собаках не было ошейников. Выходит, что они не отвязались, а старик их отпустил намеренно.

– Ты слышишь меня, придурок? – где-то внутри меня раздался голос дедушки. – Стреляй аккуратно, не задень собак.

– А ты их зачем отпустил? – задал я невольный вопрос.

– Вот бестолочь так бестолочь! Не понимает он, видите ли! У нас здесь сохатые в зиму не стоят, слишком мало кормов. Они всё время в движении. Собак я тебе дал, чтобы ты неделю за лосями не бегал. Добывай рогачей, лучше старых, и торопись. Впереди морозы под шестьдесят.

– Вот, оказывается, что? – растерялся я. – Ты дал мне своих зверовых лаек на охоту?

– У тебя что – думалка заела? Не можешь понять? Да мне плевать на тебя. Просто собак жалко, давно без работы. Ступай и поскорее возвращайся, если ударит под шестьдесят, мало не покажется!

Голос старика затих. Я огляделся по сторонам и увидел, как обе лайки, взяв моё направление, исчезли в густом лиственничнике. Я шёл за ними, не торопясь, потеть на морозе – самое последнее дело. По дороге я пересёк свежий соболиный след и про себя отметил, что собаки на него не среагировали.

«Надо же, они как будто знают, что соболь мне не нужен, – восхитился я лайками. – Если они хорошо работают, охота не должна быть долгой».

Я шёл по неглубокому снегу, изучая встречные следы и по-копы. Вот прошёл табун оленей; здесь соболь поймал рябчика, видны перья и кровь; там росомаха гнала зайца, косой уходил от неё громадными прыжками. Похоже, он обречён, так от росомахи не бегают. Значит заяц молодой, неопытный. Но вот впереди я увидел старый лосиный след.

«Если есть старые следы, значит будут и свежие», – мелькнуло в голове.

Тут я услышал справа от себя далёкий собачий лай.

«Теперь всё дело за мной, – побежал я в направлении лая. – Только бы не подшуметь, иначе никого не добуду. Услышав человека, лоси сразу уйдут. И никакие собаки их не остановят».

Постепенно я перешёл на шаг и стал двигаться как можно тише, лай собак приближался. Обходя деревья, чтобы не задеть ветви, я часто останавливался. Вскоре стало ясно, что идёт борьба: лоси пытаются от собак уйти, но каждый раз лайки их заворачивают, а что сохатых несколько, я догадался по лаю – до меня дошло, что лайки водят лосей по кругу.

«Вот молодцы! Высший пилотаж! – подумал я о серых красавцах. – Теперь подойти на расстояние выстрела не составит труда».

Я остановился и прислушался. Вот лай приблизился и стал удаляться.

«Значит, в этом месте тропа, – наметил я себе направление. – Пока звери на той стороне круга, надо спешить».

И я во весь дух побежал к нужному месту. Сделав бросок, прижался к стволу сосны и огляделся. Впереди передо мной виднелся вспаханный снег.

«Я у тропы, – отметил для себя. – Теперь надо ждать».

Постепенно лай стал приближаться.

«Перед выстрелом никогда не надо думать о добыче, – вспомнил я старинное наставление всех охотников. – Думать можно о чём угодно, только не о том звере, на которого ты охотишься. В противном случае он почувствует опасность и не подойдёт».

Волевым усилием я унял биение сердца и стал вспоминать великую Обь, ту реку, на которой вырос, её песчаные берега, синее бездонное небо и бескрайние луга. И вдруг я увидел, как слева от меня показалась одна из лаек – это был кобель. Он метался с лаем из стороны в сторону, а прямо на него шёл огромный лось, за ним второй и третий. Я поднял «Сайгу», снял её с предохранителя, но стрелять не стал: передо мной были три важенки, громадный бык, подгоняемый второй собакой, шёл позади них. Глаза мои уже видели лосей, но мысли были ещё на Оби, поэтому звери, воюя с остервенелыми псами, опасности, исходящей с моей стороны, не почуяли. Сохатый был огромен: на голове его красовалась гигантская корона из побелевших рогов. Он шёл, то и дело останавливаясь и оглядываясь на наседающую на него собаку. Вдруг он резко развернулся и сделал резкий бросок в сторону лайки своими копытами. Опытная сучёнка стремглав отлетела в сторону и, залившись лаем, снова бросилась в бой. В этот момент я нажал на спусковой крючок. Гигант, получив пулю под лопатку, медленно повалился на бок. Услышав звук выстрела, важенки шарахнулись в сторону, на секунду застыли, а потом опрометью бросились через лиственничник по склону вниз. За ними умчались и собаки. Я подошёл к быку, лось был уже мёртв: шерсть его загривка опала и уши распрямились. Я посмотрел в его помутневшие глаза и тихо сказал:

– Ты прости меня, пожалуйста. Нужда заставила отнять у тебя жизнь. Не будь её, всё было бы иначе. Поэтому, прошу тебя, возвращайся скорее в свой дивный лес. Без тебя здесь будет скучно.

Осмотрев сохатого, я понял, что передо мной старый бычара. Спина его почти поседела, копыта были сношены, а на рогах виднелись четырнадцать отростков.

– Ты неплохо пожил, – уселся я рядом с тушей. – Силы у тебя гонять молодых быков хватало, а вот огулять своих важенок вряд ли. Наверняка они у тебя не стельные. Теперь лосихи найдут себе молодого быка, и у них родится потомство, а ты мне послужишь и для хороших лыж, и для спальника. Так что не обижайся, – дотронулся я до морды гиганта.

Вот и вся охота! С хорошими собаками всё очень быстро. Но где же они? Им что, мало рогача? Умчались за остальными?

В этот момент снова раздался собачий лай. Он то исчезал, то опять был слышен.

«Всё-таки остановили важенок! Вот молодцы! – подумал я о лайках. – Но зря стараются... Этот бычина килограммов пятьсот, а то и более. С ним бы справиться».

Собаки вернулись поздно вечером. За это время я успел разобрать зверя полностью. Передо мной лежала гора первоклассного мяса, огромная голова с рогами и отличная шкура. Я бросил её шерстью на снег и стал топтать ногами. Надо было как можно скорее избавить шкуру от вшей, иначе в ней не переночуешь. Огромные лосиные вши тут же залезут под одежду и начнут тобою закусывать. Собакам я предложил отборные куски мяса, но они полизали кровь и этим удовлетворились. Свернувшись у костра, оба героя вскоре уснули.

– Придётся опять возиться с нартой, – вздохнул я, поглядывая на свою добычу. – Благо, не так далеко, километров шесть, может, семь, не более.

Сбросив с себя кырняжку и бакари, я завернулся в очищенную от паразитов лосиную шкуру и стал глядеть на огонь костра.

«Практически мне всё удалось, – думал я. – И старик стал меняться в лучшую сторону. На спальник с лыжами уйдёт не более двух недель. А дальше чем мне заняться – без дела сидеть в избушке, пока трещат морозы и стоят короткие дни? Уходить из этих мест лучше всего в конце февраля или в марте. Тогда и дни станут подлиннее, да и температура изменится. Морозы ещё будут, но не такие лютые. Может, подружиться со стариком? Похоже, он не против, во всяком случае, угрозы с его стороны нет. Даже собак своих для охоты не пожалел. С дедушкой что-то происходит, он явно меняется», – с этими мыслями я задремал.

Проснулся я от рычания собак. Обе лайки вскочили на ноги и, встав задом к догорающему костру, оскалили зубы.

«Час от часу не легче, – подумал я, выбираясь из полузамёрзшей лосиной шкуры. – Интересно, на кого это они? Похоже, на волков. Росомахи бы они не испугались».

И, представив себя волком, оскалившись, я завыл: «Это вы, серые братья? Зачем пожаловали и что от меня хотите?»

От моего воя обе лайки вздрогнули и со страху, вздыбившись, отскочили от меня в сторону. Они не зарычали, но с интересом смотрели то на тёмный ночной лес, то в мою сторону.

– Что, перепугались? – засмеялся я, глядя на них. – Не ожидали, что человек может быть ещё и волком?

Звучание знакомого смеха мало-помалу успокоило собак. Теперь с опаской они смотрели только в сторону леса. Кругом была тишина, но я чувствовал, что недалеко от моего лагеря притаились волки, и они внимательно меня изучают.

Вдруг тишину леса нарушил волчий вой, он звучал в отдалении, но его хорошо было слышно: «Ты говоришь на нашем языке, но ты человек!» – разобрал я смысл воя.

«В душе я такой же, как вы. Так что меня не бойтесь. Скажите, чем я могу быть полезен стае?» – провыл я в темноту ночи.

От моего воя собаки снова занервничали.

«У нас плохая охота. Погиб матёрый, со мной неопытные щенки. Не мог бы ты поделиться с нами своей добычей?»

«Вот оно что! Оказывается, со мной разговаривает мать-волчица. У неё беда, стая без матёрого не может себя прокормить».

Повернувшись в сторону, откуда раздался вой волчицы, я завыл: «Я охотно отдам вам всё, что здесь есть, кроме языка, губ, шкуры и камусов. Только не троньте моих друзей – собак».

«Мы их не тронем, – протявкала волчица. – Мы благодарны тебе, человек-волк».

«А как погиб матёрый?» – спросил я волчицу.

«Его задрал медведь, когда мы раскопали его берлогу».

«Всё ясно, – протявкал я по-волчьи. – Как только мы уйдём, здесь всё ваше. Поняли?»

«Да!» – раздалось из леса.

На этот раз выла не только волчица, но и кто-то самый смелый из её стаи.

– Успокойтесь, – подошёл я к собакам. – Всё хорошо. Переговоры закончились полным пониманием. Завтра мы подымем шкуру с камусами на дерево. Возьмём немного мяса и уйдём. Там, в лесу, бедствует волчья семья. Ей необходима помощь. Поняли? Этого мяса им хватит больше, чем на месяц. За это время молодые волки окрепнут и научатся хорошо охотиться. Всё ясно?

«Но ведь волки наши враги», – оскалился на меня кобель.

Неожиданно для себя я перешёл на частоту собак.

– Враги-то они враги, но не всегда, – погладил я лайку. – Врагами их сделали злые люди, это надо вам понять. Главное, вы не будьте им врагами. Тогда и волки вас не тронут, с ними можно всегда договориться. Они умные звери и умеют держать слово.

С этими словами я снова завернулся в лосиную шкуру и спокойно уснул. Утром, привязав лосиную шкуру к дереву и уложив снятые камусы в рюкзак, я свистнул собак и зашагал к озеру. Проходя мимо деревьев, я увидел волчьи следы и их лёжки.

«Бедолаги, – подумал я о стае. – Всю ночь нас охраняли. Ушли только утром».

По нашему возвращению домой, старик тут же посадил своих псов на привязь и, насупившись, не взглянув на меня, направился на озеро. Когда он ушёл, я открыл дверь его домика и положил на стол лосиный язык и нежные губы зверя.

«Пусть старик полакомится, – улыбнулся я про себя. – Он молодчина, заслужил!»

Наутро, взяв нарту, я отправился за лосиной шкурой. Метров за двести я воем предупредил волков о своём приближении. Ответила мне волчица. По её интонации я понял, что у них всё хорошо, все сыты и довольны.

«Какая у тебя семья?» – спросил я мать-волчицу.

«Я и трое щенков», – послышалось издали.

«Не густо, – подумал я про себя. – Тяжело же вам придётся в эту зиму».

Взглянув на остатки пиршества голодных волков, я бросил лосиную шкуру на нарту и, не оглядываясь, отправился к озеру.

Дома я максимально растянул лосиные камусы и развесил на просушку лосиную шкуру. Теперь надо было найти подходящий материал для будущих лыж. Лучше всего подойдёт осина, хотя можно сделать лыжи и из ветлы или сосны.

На следующий день, прихватив топор, я отправился в лес на поиски подходящего дерева. Вскоре я нашёл на склоне холма небольшой осинник, но, к моему огорчению, все осины, которые я срубал, внутри были гнилыми.

«Что же делать? – огляделся я по сторонам. – Может, рискнуть и смастерить лыжи из лиственницы? Тяжёлая она, зараза, к тому же хрупкая на морозе».

Задумавшись, я брёл по лесу, поглядывая на деревья и не зная, что предпринять, но тут мой взгляд привлёк небольшой сосняк. Сосны стояли стройные и не сучковатые. Подойдя ближе, я увидел, что некоторые из них вполне могут мне подойти. Выбрав хорошее дерево, я вырубил из него подходящее бревно, закинул на плечо и пошёл домой. Теперь надо было ножовкой попробовать распилить его вдоль. Дело, конечно, нехитрое, но нудное, на него я потратил оставшуюся половину дня. Когда бревно распалось на две половины, я взялся за топор. При свете лучины срубил горбыли – и у меня получились две грубые доски, которые я подвесил над печью. Теперь осталось дождаться, когда они немного подсохнут.

На следующий день для загиба лыж я стал мастерить рядила[25]. Сделал я их из двух крепких полутораметровых жердин, к которым ремнями привязал три короткие перекладины. Довольный своим изобретением, я прислонил рядила к стене своего домика и уселся за изготовление клея. Как варить мездровый клей, я слышал от ненцев и селькупов, но одно дело теория, другое – практика. Я нарубил топором оленьи копыта, добавил к ним куски лосиной шкуры, залил всё это водой и поставил на печь томиться. Мне было известно, что клей не должен кипеть, поэтому я стал следить за процессом, подливая воду и постоянно помешивая. За таким занятием я просидел целый день. Когда варево остыло, я попробовал его на пригодность. Склеивало оно отменно, причём всё подряд.

– Ура! – закричал я. – Победа! Скоро у меня будут превосходные лыжи и отличный спальник – и тогда прощай, дорогой дедушка! Хоть ты и стал исправляться, но всё равно с головой у тебя того...

После приготовления клея я взялся за доски лыж. С помощью топора вывел плоскость скольжения. То, что она должна быть со стороны горбыля, а не со стороны сердцевины, мне было с детства известно. Топор служил мне рубанком, а нож выполнял функцию грубой наждачки. Наконец доски были сделаны, теперь осталось их загнуть. Для этой цели на улице, перед домом, я разжёг костёр и, когда он почти прогорел, взялся за дело. Вставил в рядило концы лыж и, когда они немного выгнулись, поджарил их на углях. Изгиб закрепился. После этого я ещё раз повторил ту же операцию, и лыжные доски приняли нужную форму. Теперь предстояло наклеить на них лосиные камусы. Для такого дела мне пришла в голову мысль: из шкуры лося сделать кисть и ею нанести клей на рабочую плоскость лыж. Вскоре доски для лыж были подготовлены. Осталось размочить и сшить между собой камусы. Сняв со стены, я полил камусы водой и, когда они размокли, занялся шитьём. Так как мои лыжи широкими не были, я сшивал камусы только в длину. Когда работа была закончена, я обрезал с них всё лишнее и обильно смазал клеем. Осталось последнее дело: аккуратно наложить лосиные шкуры на доски лыж и обвязать их верёвкой, чтобы не топорщились. Вместо верёвки я использовал ремень.

Поставив лыжи к печи, я взялся за выскабливание лосиной шкуры. На это дело у меня ушло три дня: я часами ползал по расстеленной на полу шкуре и обдирал её своим импровизированным скребком. Скребок скоро тупился, я его подтачивал камнем и снова скрёб, мне хотелось убрать со шкуры лишний вес, сделать её как можно легче. Наконец работа завершилась, и я взялся за выкраивание и шитьё спальника. Через два дня он был готов. Был конец декабря, на дворе стоял лютый мороз. Вся тайга утонула в тумане. Собак старик стал запускать домой, у дома я их больше не видел.

«Значит, температура зашкаливает, – отметил я про себя. – У меня к походу всё готово, но в такую стужу никуда не пойдёшь, да и дни очень короткие».

Не зная, чем заняться, я слонялся по своему домику, раздумывая о будущем, старик больше меня не донимал. Он заперся в своей берлоге, и я его редко видел на улице. Незаметно подошло время Солнцеворота – великого арийского праздника рождения нового светила, и утром 21 декабря я рискнул навестить дедушку. Мне не терпелось вернуть ему томики «Анастасии» и заодно угостить олениной. Я собрал книги, взял с крыши увесистый кусок мяса и направился к его дому.

 

Глава 6

ПРИМИРЕНИЕ

Поднявшись на крыльцо, я, как положено, постучал и, услышав «входи», открыл дверь. Старик сидел за столом и пил чай. Вид у него был торжественный. Я заметил, что дедушка был одет во всё чистое и белое: на нём красовалась вышитая русским орнаментом рубаха и просторные шаровары. В избе всё сверкало чистотой: была побелена печь, вместо старых занавесок висели новые, пол выскоблен до белизны, а у входа лежал новый домотканый коврик. Поздоровавшись, я положил на край стола томики Мегре, поблагодарил старика за то, что он мне их дал. Потом поздравил его с наступающим праздником Коляды и сказал, что положил в его ящик для продуктов оленину. Мне показалось, что мой визит старика нисколько не удивил. Он внимательно осмотрел мою зимнюю одежду, потом, улыбнувшись, кивком головы предложил сесть.

– А ты молодец, оделся как положено! Морозы теперь тебе не страшны. Когда собрался в жилуху?

– Думаю уйти, когда спадут морозы. В январе.

– Но после морозов всегда следуют снегопады, – посмотрел старик мне в глаза.

– Пусть начинаются, я себе хорошие подволоки[26] сделал.

– Вот как? – на лице Чердынцева мелькнула тень удивления. – А я-то думал: зачем тебе на дворе костёр? Оказывается, на нём ты загибал свои лыжи! Такое дело надобно обмыть.

И, весело улыбаясь, старик, поднявшись из-за стола, налил мне в непонятно откуда взявшуюся кружку ароматного травяного чая.

– Давай-ка, сбрасывай свою шубу – и к столу, – показал он мне жестом. – У меня к тебе разговор.

Видя, что старик не стервенеет, я разделся и сел напротив.

– Давай, вот чай, а вот и мёд, – показал хозяин на стоящую посередине стола глиняную крынку. – А за оленину тебе спасибо. Я хоть и редко, но мясо ем, в основном строганину. Хотя язык лосиный с губами я сварил, давно не пробовал такой вкуснятины. Честно говоря, ты меня удивил своим поступком. Я же тебя три месяца в порошок перемалывал, но твоя психика оказалась стойкой. Хоть и решил, что я спятил, но это тебя всё равно не ожесточило.

От последних слов Чердынцева я покраснел.

– Не стыдись, я вёл себя на самом деле не лучшим образом, – улыбнулся хозяин. – Давай, пей чай, а потом поговорим.

Старик достал деревянной ложкой из крынки мёд и протянул мне.

– Откуда он у тебя? – спросил я старика. – Неужели в этих местах кто-то держит пчёл?

– Мёд из Хакасии, мне его каждое лето привозят. – И Чердынцев наполнил свою кружку свежим горячим чаем. – Разговор у меня к тебе вот какой, – посмотрел он мне в глаза. – Когда ты намерен уйти из этих мест? То бишь подальше от моего потрясающего гостеприимства?

– Думаю дождаться конца января. Дни станут подлиннее, да и морозы наверняка пойдут на убыль.

– Не надейся. Скорее, наоборот, станут ещё сильнее.

– Это почему?

– Тут всегда так. Солнце на подъём, а морозы только прибавляют.

– Да бог с ними, с морозами! Мне главное, чтобы дни длиннее были... Ночью по тайге особо не побегаешь.

– Спальник, я вижу, ты себе тоже справил.

– Справил! – кивнул я дедушке. – Тяжеловат, зато тёплый.

– Ещё бы! – посмотрел он на меня с интересом. – А что будешь делать с автоматом «Узи»?

– А откуда ты о нём узнал? – удивился я.

– Этого тебе пока не понять. Не думай, я в твоих вещах не шарился, не мой уровень.

– Думал его тебе оставить.

– Зачем? – удивился старик.

– Ты ведь безоружен, мало ли что...

– Кого ты имеешь в виду?

– Таких, какие за мной привязались. Сначала в аэропорту Красноярска, потом в Туре.

– Тибетцы вряд ли попрутся в эти дебри, – кивнул старик головой в сторону леса. – А второго ты сам спровоцировал.

– Тибетцы? Опять ты о них. Я думал, ты пошутил. Откуда они у нас здесь, в Сибири?

– Они везде, где их только нет! Просто ты многого не знаешь, юноша.

Чердынцев, дожидаясь, пока чай остынет, кратко рассказал мне об одной загадочной тибетской секте, которая с давних времён управляется кланом Чёрного Дракона из Китая. Они слепо подчиняются тем, кто ими руководит, а главной задачей этой секты является борьба с высокодуховными представителями белой расы. Для этого используются яды, магия и традиционное тибетское воинское искусство – маг-цзал.

– На таких ты и натолкнулся в северном аэропорту Красноярска, – посмотрел куда-то перед собой Чердынцев.

– А как ты узнал об этом? – удивился я.

– Да я за тобой наблюдал с самого начала. Так что, можешь мне не рассказывать, я всё видел и знаю.

– Ничего себе! Неужели такое возможно? – удивился я.

– Человек может всё, было бы желание. Но сейчас тебе этого не понять.

– Да я и не пытаюсь.

– Знаешь, почему тот, что постарше, на тебя не кинулся, хотя мог?

– Откуда же мне знать?

– Обычно тибетские убийцы, которые выдают себя за китайцев, корейцев, якутов, тувинцев и так далее, работают парами: учитель и ученик. Ты сбил с ног ученика, и учитель по закону обязан был встать на его место. Но этого не произошло не потому, что он тебя испугался, а потому, что ты показал ему отличный маг-цзал. У них есть закон – со своими не сражаться.

– Почему со своими? – не понял я.

– Да потому, что маг-цзал пришёл в Тибет от индийских кшатриев. Последние же принесли его в Индию с территории России. У нас это воинское искусство называется йогой борьбы, или искусством Пяти Стихий. Удивительно то, что твой дед его знал. Кем он был в нашей иерархии, я так и не дознался. Пасечник твоё умение довёл до хорошего уровня, но и ты молодец, не бросил занятия. Даже здесь находишь время позаниматься.

– Обычно я занимаюсь на той стороне своей хижины.

– Чтобы я не видел, – засмеялся Чердынцев. – А я всё равно всё вижу и знаю, так что ты зря старался...

– Хорошо, эти из Тибета, а этот, с «Узи», откуда? – перевёл я разговор на другую тему.

– Мальтийский рыцарь, – спокойно сказал таёжный отшельник. – Мальтийские рыцари разделены: часть их верой и правдой служит своим хозяевам, понятно, что не за красивые глаза. Другая часть пытается грести против, но последних мало. Кто-то, о которых я упомянул, сказал «фас» и показал на тебя – всё очень просто.

– Но почему я заинтересовал мальтийских рыцарей?

– Не только их, есть люди куда серьёзнее. Ты их тоже перепугал.

– Кто же это?

– О них пока не будем. Во всём виновата твоя наивность, юноша. Неужели трудно было догадаться, что все эти «Русские клубы», «Русские избы», «Русские центры» и «Русские пути» – это самые настоящие ловушки? С одной стороны, они контролируются спецслужбами, с другой – масонами...

– Которые занимают важные посты в спецслужбах? – вставил я.

– Есть и такое. Сколько ты ошивался в томском «Русском пути» у Павлова?

– Так тебе известно даже это? Уму непостижимо!

– Не удивляйся, я знаю не только его, но и всех других, которые заняты тем же самым – выявлением подлинных патриотов и сбором на них информации. Не будь того, что я тебе говорю, эти «Русские центры» и «Русские пути» никогда бы не открылись, это же козе понятно. А потом, этот Павлов! Ты что – не понял, что он из кагала? Его же за версту видно!

– Так ты с ним ещё и встречался!

– Да не видел я его никогда! Просто знаю, кто он, по частоте его вибрации, я же сказал, что пока тебе этого не понять.

– Выходит, там я и прокололся...

– В «Русском пути» ты прочитал несколько прямых нестандартных лекций. Было такое?

Я кивнул.

– Назвал вещи своими именами, так?

– Виноват! – опустил я голову.

– Твоя вина только в том, что неверно выбрал место. Попал, как кур в ощип. А лекции у тебя славные, мне они понравились.

– Так ты их слышал? – не переставал удивляться я.

– Чему ты удивляешься? Их же все можно найти в сетях...

– Так ты умеешь пользоваться компом?

– Ты думаешь, если я живу среди тайги и гор, то я недочеловек? У нас есть всё, в том числе и быстрый интернет, иначе бы мы не могли влиять на социум...

– То, что я от тебя услышал, в рамки моего понимания просто не укладывается!

– Понимаю, – посмотрел на меня отечески Чердынцев. – Всё понимаю. Ты вот что, – перевёл он разговор на другую тему. – Мне твоего трофейного оружия не надо, оно очень грязное. Давай сожжём его сегодня в нашем костре, а то, что останется, унесём в тайгу. Через пару лет от автомата ничего не останется.

– Так ты хочешь сегодня зажечь праздничный костёр?

– Конечно! Сегодня приход Коляды – Солнцеворот. Свет побеждает тьму! Магическая ночь, без костра нельзя. Пусть в нём сгорит всё зло, всё, что нам мешает жить, что нас разделяет. Так что приноси израильскую пугалку, ей место в очищающем костре.

– А патроны куда?

– Они не токсичны, можно и по весне закопать. А сейчас ступай домой и давай готовиться к празднику, – встал из-за стола хозяин дома. – У тебя хорошая нарта, соорудил ты её фактически из ничего. Как считаешь, ради праздника её можно немного поэксплуатировать?

– Конечно! – сказал я, накидывая на плечи кырняжку.

– Вот и хорошо, а то моя ручная нарта совсем старая. Много на ней не привезёшь. Приходи через пару часов, я за это время приготовлю кое-что на стол.

Я взглянул на старика и не поверил своим глазам. Передо мной стоял совсем другой человек: во взгляде никакой подозрительности, на лице улыбка и радость. Что за метаморфоза?

– Ты ведь совсем не тот, за кого себя выдавал, – вырвалось у меня. – Зачем тебе это надо было?

– Верно говоришь, не тот. А зачем, я тебе расскажу сегодня ночью, после того, как мы встретим Коляду, – хлопнул он меня до плечу. – Давай беги домой и приберись, а то у тебя не дом, а мастерская.

– И вправду, – кивнул я Чердынцеву. – Так оно и есть.

Озадаченный, я пошёл к своему жилищу.

 

Глава 7

ПОДГОТОВКА К ПРАЗДНИКУ ПЕРВЫЙ РАССКАЗ ЧЕРДЫНЦЕВА

Когда я подошёл со своей нартой, хозяин озера был во всеоружии. Он поджидал меня на крыльце, а рядом с ним вертелись его собаки.

– Ну что, пойдём за сушняком, – сказал он весело, – вот твой инструмент, – подал он мне отлично отточенный, на длинной рукояти топор. – Он теперь твой, а свой можешь поставить на старое место или вообще выбросить.

– Как это? – удивился я. – Столько на него сил потрачено!

– Дело не в топоре, а в тебе, хлопец. Ты себя созидал, а не инструмент. Но об этом потом, а сейчас пошли.

Старик бросил на нарту какие-то ремни, и мы отправились в ближайший лес. Работая отличными топорами, мы очень скоро сложили рядом с нартой приличную кучу сушняка.

– Ну что, будем грузить? – показал на неё дедушка.

Пока я накладывал срубленные сушины в нарту, Чердынцев привязал к ней своих собак.

– Тащить санки будем не мы, а вот эти два дармоеда, – показал хозяин озера на лаек. – Ты не смотри, что они поджарые, потянут не хуже нас.

И на самом деле, достаточно было сдвинуть гружёные нарты с места, как собаки их легко потащили.

– Так вот для чего ты держишь этих лаек! – показал я на собак.

– Не только для этого, но и для охоты.

– Разве ты охотишься?

– Не я, а мои друзья. Они скоро подъедут, и ты их сможешь увидеть.

Мы шли следом за нартами, иногда помогая собакам преодолевать подъёмы, иногда их тормозя. Наконец мы подошли к нашему скиту, и я с удивлением отметил, что собаки прошли мимо дома к бане.

– Вот видишь, они знают, что у нас сегодня по плану хорошая баня. Запомни, все арийские праздники всегда начинаются с банного обряда очищения, с него и мы начнём. После разгрузки я поеду за дровами к праздничному костру, а ты останешься пилить чурки для бани. Вот стоят козлы и рядом с ними одноручная пила. Так что давай, по-быстрому разгружаем – и я пойду.

Через пару минут нарта была пуста, и старик с собаками отправился в лес, а я взялся за распиловку дров. Пила оказалась подхватистая, острая, и я быстро напилил ею приличное количество чурок. Вскоре подъехал старик, он разгрузил нарту не у бани, а в стороне от неё, у высокого корявого столба. Потом он обставил столб привезёнными дровами и, довольный, подошёл ко мне.

– Как дела, отрок?

– Да вот, пилю понемногу.

– Да ты, я вижу, с пилой подружился. Вон сколько навалял! Пока хватит. Пора растапливать баню, а то будет поздно.

Я впервые вошёл в баню дедушки и увидел, что она аккуратно, добротно сделана, с хорошей печкой и широкими полками. Отделений в ней не было, но её достоинств это нисколько не принижало. Мы быстро натаскали дров и растопили печь.

– А как с водой? – спросил я Чердынцева.

– Натопим снега – вот и всё. Много ли нам надо? По хорошей бане ты наверняка соскучился.

– Мне удавалось устраивать себе баню, но только чтобы помыться. Про парную пришлось забыть.

– Сегодня наверстаешь, – улыбнулся хозяин озера. – Давай, занимайся снегом, а я пойду печь хлеб. На Коляду хлеб нужен свежий, это тоже запомни.

Старик ушёл в свою избу, а я наполнил пустой чан снегом. Через несколько минут, когда он осел, я добавил ещё и стал ждать, пока вода согреется. Горячая вода натопит снег намного быстрее, но тут открылась дверь избушки, и Чердынцев жестом пригласил меня зайти.

– Ты зря стараешься, – обратился он ко мне. – Ещё раз наполнишь чан снегом – и хватит, он же большой. Садись и слушай, – указал он на лавку.

Я сбросил верхнюю одежду и сел.

– Знаешь, почему я тебя так встретил? – посмотрел мне в глаза хранитель.

Я пожал плечами.

– Потому что мне надо было понять твою природу, твои человеческие ценности. Раньше тебе давали знания и только, но никто не ставил тебя в критическую ситуацию: быть или не быть. Именно здесь проявляется подлинная суть человека. Стресс, как лакмусовая бумажка, показывает, кто есть кто. Стоит с этим человеком работать дальше или вышвырнуть его на помойку жизни. Пока у человека всё хорошо, он старается показать себя только с хорошей стороны, но вот что-то его не устраивает, и, глядишь, полезло дерьмо. Порой оно бывает таким, что не дай бог. Печально то, что многие люди и не подозревают о своих негативных качествах, впрочем, как и о позитивных. Сказать проще, обычные люди не знают самих себя. Естественно, что думают они о себе только позитивно и уверены, что они такие и есть. Но думать – одно, а быть – другое. В молодости, ещё в царское время, я был членом Русского географического общества и возглавлял несколько экспедиций. Так вот, когда идёт подбор людей в экспедицию, все золотые: рассказывают о себе – соловьями заливаются, но в полевых условиях всё меняется: орлы превращаются в мокрых куриц. И наоборот: смотришь в городских условиях – человечишка так себе, средненький, но в стрессовой ситуации в нём просыпается подлинный человек, лидер, способный вести за собой. В таких случаях мы говорим: «проявилась сила духа». Но откуда она взялась, эта сила? Этот вопрос мало кто себе задаёт.

– Откуда ж она берётся? – поинтересовался я.

– Правильный вопрос – откуда? На семьдесят процентов – из генетической природы человека и только на тридцать – из воспитания. Да-да, не удивляйся. Воспитанием можно изменить человека только на тридцать процентов, не больше. Если нет природного базиса, сколько ни воспитывай – всё бесполезно, пустая трата времени. Вот почему крамешники и их подельники так стараются изменить человеческую природу. Для этой цели и был ими раскручен длящийся тысячи лет искусственно организованный хаос. Мы его называем библейским проектом, логическим завершением которого является либерально-демократическая идеология.

– Как же им всё это удалось? – вырвалось у меня.

– Сначала они отняли институт жречества у предков евреев. Именно в их среде был опробован механизм искусственного хаоса. Позднее, когда технология была доведена до совершенства, её, под видом христианства, стали внедрять везде, где только можно.

– А причём здесь жрецы? Почему всё началось с их уничтожения?

– Современные попы и муллы впали в мистику. Это и понятно: и тем, и другим надо морочить головы верующим. Древнее жречество было другим. Главной его задачей было сохранение и передача народу знаний об общих единых законах Мироздания, о законах, по которым развивается и эволюционирует Вселенная. Ты не раз слышал о том, что древнее дохристианское общество разделялось на четыре сословия: жрецов-философов, управленцев, тружеников и холопов-шудр, которые были лишены гражданского статуса.

– Ты забыл о неприкасаемых.

– Не забыл, последних, извращенцев и психопатов, в те времена было очень мало, потому что нормальные люди подобных не переносили. Как ты думаешь, что стояло за такой вот дифференциацией?

– Наверное, закон.

– Да, закон, но не социальный, а космический, один из общих законов Мироздания: Закон подобия. Он выражен следующим образом: подобное всегда притягивается к подобному. Близкие частоты сливаются и превращаются в единое целое. Ты должен знать, что психика каждого человека, как и его тело, вибрирует на определённой частоте. Тело пока оставим, нас интересует психика, потому что она является главным магнитом, той силой, которая притягивает себе подобное. Ты меня понимаешь?

Я кивнул.

– Но тут одна тонкость: количество знаний человека не влияет на его вибрацию. Разбирающийся в науках подонок излучает частоты подонка, но не другое качество. Пример тому – гитлеровские учёные от медицины, те, которые работали в концлагерях. Их и судили, и вешали за дело. Влияют на частоту только нравственные качества, потому что только они определяют человека, его подлинную ценность как частицы самого Творца. Вот по какому признаку объединяются люди.

Теперь ты понимаешь, что процесс разделения и объединения не столько социальный, сколько естественный, природный. Давай схематично представим модель нашего современного общества. Видишь, перед нами пустая банка, – и старик поставил на стол стеклянную литровую посудину. – Теперь мысленно зальём в неё несколько несмешивающихся между собой жидкостей, их может быть сколько угодно. С точки зрения физики, у них у всех разный удельный вес, с философской точки зрения, молекулы жидкостей притягиваются друг к другу по Закону подобия. Представил?

Я кивнул.

– А теперь мысленно опустим в эту банку миксер и включим его на полную мощь в две тысячи оборотов в минуту. Что мы видим?

– Все жидкости под воздействием миксера смешаются, – сказал я.

– Получился самый настоящий хаос. Так вот: роль социального миксера в обществе играют три авраамические религии. Они и составляют библейский проект...

– Который завершает либерально-демократическая философия, – вставил я.

– Правильно! Видишь, как просто.

А теперь вернёмся к началу нашего разговора. Я тебе сказал, что определяющим фактором в поведении человека является не воспитание, а его генетическая природа. С хорошей генетикой люди не ломаются, они всегда остаются людьми. Если природа человека ущербна, то жди от него беды. Воспитанный в нормальных условиях дегенерат выглядит вполне респектабельно, он даже учит других, как жить, но стоит ему попасть под пресс обстоятельств, как из него тут же попрёт дерьмо. Теперь ты понимаешь, почему я устроил тебе такой приём? Лучше всего человек проявляет себя в состоянии крайнего стресса. Честно говоря, я ждал, что ты вот-вот сломаешься и попытаешься натворить глупостей.

– Интересно, каких? – посмотрел я на экспериментатора.

– Например, чтобы выжить, тебе могло прийти в голову меня прикончить, нажать на курок – и делу конец. Не надо ничего строить: изба отменная, разной еды в ней полно и ловушки есть для рыбы...

– Это кому ж такое может прийти в голову?

– Дегенерату, дружище. Психически недоразвитому маменькиному сынку. Таких в нашем обществе хоть отбавляй.

– А зачем ты меня стал пугать? Надо сказать, что у тебя получилось.

– Это разговор особый, – вздохнул Чердынцев. – Тут ты оказался слабоват. Хотя надо отдать тебе должное: сопротивлялся ты отчаянно. Слабость твоя проявилась не в преодолении страха, а в том, что твоя психика чересчур доверяет правому полушарию, ты ни разу не пытался включить анализ – другими словами, перейти на левое полушарие своего головного мозга. Такое впечатление, что ты никогда не занимался наукой. Например, случай с наводнением. Что я сделал? Незаметно я подключился к твоему сознанию и погрузил тебя в сон наяву. Это было нетрудно сделать, потому что ты сильно устал за день.

– Ты меня загипнотизировал?

– И не думал! Гипноз вреден для психики. Есть вещи, которые мало кто знает, они сродни гипнозу, но не опасны. Я просто перевёл свои образы в твоё сознание. Сначала ты увидел оленей, потом росомаху, зайцев. Для чего я это сделал? Чтобы убедить левое полушарие твоего мозга в той антилогике, которую я намеревался представить. И убедил. Когда пришла вода, ты в неё поверил. Хотя стоило тебе логически подумать, включить холодный разум, и от моих образов не осталось бы и следа. Поэтому и пришлось снимать тебя с дерева.

Ты должен зарубить себе на носу: что бы перед тобой ни возникло, кто бы ни появился, подходи к решению задач с позиции здравомыслия. Научно анализируй, этот метод никто не отменял. Только им надо пользоваться с умом, ты ведь сам знаешь, какая у нас наука. Научный подход к вопросу – одно, вера в её непогрешимость – другое. Не надо путать первое со вторым, иначе можно попасть впросак.

Но то, что я тебе сейчас рассказал, является только одной стороной медали, есть ещё одна, и она не менее важная. Но чтобы её понять, надо немного отступить от темы.

– Интересно! – почесал я затылок. – На мой взгляд, тема исчерпана.

– Это на твой взгляд, на самом деле всё далеко не так, и ты скоро это поймёшь. Но сначала о другом. Начнём с того, что 18 миллионов лет назад на нашей планете стали появляться долгосрочные базы людей белой расы. По Ведам мы знаем, что они пришли из созвездия Ориона, с легендарной планеты Ор. В честь Ора северный материк был назван Орианой. Тебе об этом хорошо известно от других наставников.

Я кивнул.

– Вся соль в том, что выродившиеся земные расы, которых принято у нас считать предками человека разумного, приняли пришельцев за богов. Их стали считать «белыми богами», это была первая волна переселенцев. В Вишну-пуране они названы детьми космической богини Адити. Предводителем адитьев был знаменитый Индра. Тебе это ни о чём не говорит?

– Только о том, что индийские арии не являлись прямыми представителями белой расы. Скорее всего, это были гибридные племена, наподобие европейских кельтов.

– Доказательством ты считаешь то, что адитьи превратились у них в богов?

– Или полубогов, – уточнил я.

– Верно. Всё лежит на поверхности, но очень мало у нас исследователей, которые это видят и понимают, а теперь давай-ка вспомним, кем считался у нас на Руси Индра?

– Великим героем, чародеем, но не богом.

– Если точнее, древним могучим предводителем союза племён – вождём.

– Которого позднее попытались обожествить, – вспомнил я.

– Как и Имму... Какой можно сделать из вышесказанного вывод?

– Если наш народ не обожествлял адитьев, значит он является прямым их потомком – такова элементарная логика.

– Молодец, сообразил!

– Тут же ничего нет сложного. Наши боги имеют космическое происхождение, а не земное...

– И антропоморфны они условно. Вот что главное, отрок! Это мы их представляем людьми, потому что нам так удобнее. Они же от нас этого не требуют. Какой из всего этого следует вывод?

– Только один: наш народ сумел сохранить и донести до будущих поколений...

– В образной упаковке, – уточнил за меня старик.

– Полное представление о строении Мироздания и о тех силах, которые им управляют.

– Кто она, эта космическая Адити? – продолжил свою лекцию Чердынцев. – Всего-навсего ипостась, одно из имён Великой Лады. Если так, то получается, что мы, русичи, её прямые потомки. Давай вспомним Троянскую войну, какие боги помогали троянцам?

– Аполлон, Артемида и Афродита.

– Вот именно, Афродита! – улыбнулся старик. – С Аполлоном всё ясно. Если троянцы были выходцами с Севера, он и был на их стороне, ведь одно из имен Аполлона – Гиперборейский! Оно говорит само за себя. А почему на стороне троянцев оказалась Афродита, ты когда-нибудь задумывался?

– Признаться, нет.

– Надеюсь, теперь тебе понятно, что она была их матерью. Ведь ахейская Афродита и космическая Адити – одна и та же сущность.

Логика у старого волхва была железной, я промолчал.

– Теперь поговорим о врагах божественных адитьев, о космических бродягах – дитьях, или детей богини Дити. О последних мало что сказано в индийских Ведах. Тем не менее, в Бхагавата-пуране говорится, что они были разрушителями закона. Где бы дитьи не появлялись, везде наступали мрачные времена гибели мира. В Ригведе сказано, что в далёком космосе адитьи победили дитьев, но те умудрились выжить, и, уйдя в тень, они явились на нашу Землю, нарушив Закон права.

– Об этом законе я впервые слышу.

– И не мудрено, ты вообще мало что знаешь об общих единых законах Мироздания. Закон жизни, или Закон права гласит: прежде чем высадиться на какую-либо планету, надо спросить об этом разрешения у неё самой и у всех носителей сознания, живущих на её материках. Это общий космический закон, он действует во всех галактиках нашей Вселенной. Так вот, дитьи, или дети богини Дити, этот закон нарушили. Они пришли с одной из планет второго солнца двойной звезды Сириус на Землю, не получив на это разрешение. Дитьи поселились на пустынном материке посреди Атлантического океана и очень скоро построили на нём свою цивилизацию. Теперь тебе понятно, откуда прорастают корни агрессии царей Атлантиды? Платон раскрыл нам только часть того, что хотел. Он писал свои диалоги не для философов, а для обычных людей. Вот почему он предпочёл куцый миф и сослался при этом на своего родственника Солона.

– Ты хочешь сказать, что Аристокл-Платон знал о возникновении Атлантиды намного больше?

– Безусловно! – улыбнулся хранитель. – Он знал не меньше, чем написано в Ригведе и Шива-пуране, но предпочёл об этом умолчать, потому что соплеменники его бы не поняли.

Но речь у нас не о Платоне, а о врагах северной белой расы, потомками которой является наш народ. Сначала несколько сот лет дитьи жили с северными адитьями в мире и относительном согласии, но со временем нормальные отношения переросли во враждебные. Нам известны две кровопролитные войны между дитьями и адитьями: Атлантидой и Орианой. Одна прогремела на Земле около сорока пяти тысяч лет назад, другая – позднее, тринадцать тысяч лет. Научно это можно проверить, было бы желание. Вся планета в воронках от атомных, водородных и других бомб, но это произошло в относительно недавнем прошлом.

– Ничего себе – недалёком прошлом! – удивился я.

– Конечно, недалёком. Подумаешь, несколько десятков тысяч лет. Самая первая война началась между вечно враждующими народами несколько миллионов лет назад. Сначала и адитьи, и дитьи сражались с представителями земных рас. В Пуранах и «Махабхарате» они названы ракшасами и нагами. Но потом и те, и другие столкнулись между собой. Понятно, что победили адитьи, но это не утихомирило дитьев. Они снова и снова бросали вызов северной империи, что, в конце концов, привело к гибели всей цивилизации. Рассказывать подробно, как это произошло, я не буду. Скажу только, что обе империи, занятые своими разборками, не заметили, как в их конфликт вмешалась «третья сила», не менее могущественная, но куда более жестокая. Я заметил, что ты не в восторге от Вед инглиингов. Почему?

– На мой взгляд, там сплошная галиматья.

– Где ты её увидел?

– Ну, например, что Земля имела когда-то четыре спутника. Наша планета не из тех, чтобы удерживать рядом с собой столько Лун. Не её это гравитационный уровень.

– Не её, ты прав, но, с другой стороны, нет дыма без огня.

– Неужели правда, что у Земли болталось на орбите четыре мини-планеты?

– Не горячись, давай всё по порядку. Начнём с того, что внутри нашей Солнечной системы пояса астероидов никогда не было, но вокруг неё космического мусора хоть отбавляй. Там тысячи комет, сотни тысяч астероидов и прочих метеоритов. Пояс астероидов, который сейчас угрожает Марсу и Земле, появился совсем недавно, около двух миллионов лет назад. Он появился в результате гибели планеты Астра. Греки её называли Фаэтоном.

– Что же произошло? Почему погибла эта планета? Самое главное – зачем?

И старик, поднявшись из-за стола, стал ходить по кухне. Было видно, что он волнуется.

– Интересно, что гибель Астры совпала с разрушением экосистемы Марса, гибели на нём цивилизации и резким изменением климата на Земле. На нашей планете закончилось золотое время третичного периода, начался период четвертичный: пришёл великий холод, который в высоких широтах убил третичную фауну и флору. Именно в это время гибнет в Индийском океане материк Лемурия. В наше время, по приказу свыше, Лемурию пытаются поместить в Тихий океан, на место сравнительно недавно погибшей Пацифиды. Делается это для того, чтобы отнять у человечества его прошлое. Когда гибла Лемурия, возникло гигантское цунами. Оно прокатилось по Мадагаскару, Африке и Австралии. Его следы и сейчас видны. Как ты думаешь, что явилось причиной гибели Марса и Лемурии?

Я пожал плечами.

– Самое простое и дешёвое оружие – элементарные астероиды, которые были взяты кем-то очень сильным и коварным из космоса. Но не из дальнего, а того, который у нас под носом. Теперь ты понимаешь, зачем нужно было кому-то разрушить планету Астру? И зачем нашими предками была построена Луна?

– А Луна-то тут при чём? – удивился я.

Но Чердынцев движением руки заставил меня замолкнуть.

– Наша Солнечная система является хорошо продуманным механизмом, где каждая планета находится на своём месте, отрок. Как ты думаешь, зачем на её периферии находятся четыре гигантские планеты? Причём так, что их гравитационные поля не только связаны между собой, но и равномерно перетекают одно в другое?

– Откуда же мне знать?

– Я тебе скажу. Сделано это было для того, чтобы прикрыть близлежащие к Солнцу планеты, прежде всего Астру, Марс, Землю и Венеру, от падения на них астероидов и комет, приходящих из внешнего космоса, с пояса Оорта.

– Ты сказал, что это было кем-то сделано. Так?

Чердынцев кивнул.

– Можешь ответить, кем?

– Нашими далёкими родственниками по разуму, но не людьми в прямом понимании этого слова. Теми, которые берут на себя ответственность проводить в реальность стратегические задачи Творца. Они давно покинули Солнечную систему, ушли на периферию проявленного космоса. На их место волна за волной из центра галактики являлись расы переселенцев. Этот процесс начался давно, более двух миллиардов лет назад. Сначала на Астру, Марс и Землю пришли инсекты, разумные насекомые. Но их цивилизация через несколько миллионов лет угасла, погибла она в огне глобальной катастрофы не только на Земле, но и на Марсе, и Астре. Многие миллионы лет три планеты представляли собой пустыню. Потом опять в их атмосфере появился кислород, и наступила новая эпоха расцвета. Наши учёные-геологи именно с неё начинают отсчёт планетарного времени. По их мнению, до архея на Земле длилась космическая эра. На самом деле всё не так. Возраст Земли и других планет Солнечной системы намного больше. Так вот, в протерозое на Земле появилась жизнь в океанах. Но, несмотря на то, что материки планеты представляли собой выгоревшую пустыню, на Землю пришла ещё одна космическая цивилизация. От неё осталось очень мало артефактов, но они есть. Это погребённые на десятки метров в толщу горных пород руины каких-то непонятных строений, обработанные неведомой нам техникой мегалиты и т.д. Что сталось с той архидревней цивилизацией – неясно. Возможно, носители сознания ушли в космос, а может, они погибли в очередной войне. Во всяком случае, следов глобальной катастрофы в протерозое пока не найдено. На смену протерозою пришёл палеозой. Геологи его разделили на шесть периодов: кембрий, ардовик, силур, девон, карбон и пермь. Так?

– Ты не ошибся, – улыбнулся я старику. – Всё верно.

– Так вот, отрок, в девоне Землю и Марс стали навещать первые адитьи, представители белой космической расы. Следы их пребывания встречаются на всех материках и континентах. Просто наша наука их не видит. Ты слышал когда-нибудь о находке в Тисульском районе Кемеровской области? Есть там такая деревня – Ржавчик, рядом с ней, под слоем угля, в разрезе, были найдены мраморные саркофаги с телами людей белой расы.

– Они были залиты странной жидкостью, – добавил я.

– Да-да, именно так, – кивнул Чердынцев. – Возраст находок – около 600 миллионов лет.

– Откуда ты знаешь?

– А что тут знать, если саркофаги лежали под слоем угля? Возраст карбона более-менее определён.

– Насколько мне известно, это единственная серьёзная находка.

– Имеются ещё: и в Америке, и в Африке, и в Европе. Просто нам о них никто не докладывает. Одно можно сказать с уверенностью: в палеозое долгосрочных баз людей белой расы на Земле не было. В ту эпоху ими обживались планеты Астра и Марс.

– Меня удивляет твоя категоричность. Неужели ты располагаешь конкретным знанием о том времени, да ещё о делах на других планетах? – спросил я хранителя.

Несколько секунд старик молчал, потом, вздохнув, сказал:

– Индия всегда была периферией арийского мира, поэтому на её территории кое-что и уцелело от наследия предков. Но, к сожалению, очень мало, отрок. Древнее знание о прошедших эпохах сохраняется здесь, на территории бывшей Тартарии и Руси, – кивнул хранитель в сторону леса. – Тысячи залитых в восковые капсулы книг. В подземных хранилищах на Волге, в пещерах Урала и подземных горах Восточной Сибири лежат они и ждут своего часа. Кое-что сохраняется на Алтае, в Горной Шории, кое-что – на Тибете. Но самые большие подземные хранилища древних книг, и не только, – голос старика стал загадочным, – здесь, на Урале и в Сибири. Жаль, что пока не пришло время ими заняться. Но оно обязательно придёт–Закон времени ещё никто не отменил. Теперь ты понимаешь, откуда у меня знания, которыми я с тобой делюсь?

– Понимаю, но неужели ты владеешь пракритом, древним языком наших предков и той допотопной азбукой?

– Допотопной, говоришь? – улыбнулся Чердынцев. – Сколько же тебе предстоит узнать! Вот мы разговариваем на русском языке, но этот язык потому лишь русский, что наш народ умудрился его сохранить. На самом деле мы говорим на усечённом языке космического общения, который мало чем отличается от своего оригинала.

– Но ведь древнерусский язык совсем другой!

– Не древнерусский, а церковнославянский. Подумай сам: если священный санскрит и наш современный русский очень похожи, причём настолько, что говорящие на санскрите индусы в России не нуждаются в переводчиках, может ли древний пракрит сильно отличаться от того языка, на котором мы сейчас говорим?

– Логика подсказывает, что нет.

– Учти, санскрит – это не язык скифов, он вобрал в себя массу слов из местных диалектов.

– Получается, что скифы говорили примерно так же, как мы?

– Если отбросить финские, тюркские, немецкие и англосаксонские слова, которые попали в наш современный язык, то получается, что серьёзной разницы нет.

– А как же письменность? – задал я новый вопрос. – Насколько я знаю, наши предки писали и руницей, и глаголицей.

– И смесью руницы с венедским, точнее финикийским, – добавил Чердынцев. – И ещё было у них узелковое письмо.

– Было, – кивнул я.

– Ты забыл о наших космических звуковых символах. Все выше названные виды письменности, включая азбуку трипольцев, этрусков и пеласгов, – более поздние. Они появились там, где был забыт древний алфавит. Тот, который христианская церковь приписывает Кириллу. В науке его называют протокириллицей. Знатоком протокириллицы является наш русский гений, академик РАЕН Валерий Чудинов. Знаешь такого?

– Как не знать!

– Но и он не догадывается, что занимается космический азбукой, языком божественных адитьев. На твой вопрос я ответил? Есть ещё вопросы?

– А что же тогда придумал Кирилл?

– На основе протокириллицы он сочинил церковно-славян-скую азбуку для болгар и моравов, азбуку обособленного, замкнутого на церковь языка. Вот и всё.

– А почему считается, что мы пользуемся тем, что выдумали Кирилл с Мефодием?

– Потому что этот миф был раскручен христианской церковью. Теперь тебе всё ясно?

– Да.

– Мы отвлеклись от темы, отрок. Давай возвращаться. На чём я остановился?

– Ты рассказал, что, начиная с докембрия, планеты Астра и Марс посещались белой расой.

– На Земле было несколько иначе, – продолжил свой рассказ хранитель. – В девоне ощущалась нехватка кислорода и переизбыток углекислого газа. По этой причине космической расой людей было принято решение обустроить Землю. Для этой цели они завезли на неё споры лишайников, мхов и грибов. Кое-где рядом с водоёмами образовалось нечто наподобие почвы, и на Землю были завезены споры псилофитов, плаунов и папоротников. Никому не верь, что всё это породил эволюционный процесс. Учёным надо как-то объяснить необъяснимое, вот они его и выдумали. Всё далеко не так.

– Ты считаешь, что карбон на Земле был запущен искусственно? – удивился я.

– Не считаю, так оно и было. Эволюционным процессом можно объяснить многое, только не возникновение новых видов. Новые виды, как среди животных, так и среди растений, появляются либо по замыслу Творца, либо с его согласия создаются носителями высшего сознания. Что сделала флора карбона? Связала в атмосфере Земли излишки углекислого газа и наполнила её необходимым количеством кислорода. Скажу тебе, что, по данным некоторых независимых учёных, кислорода в атмосфере Земли с середины каменноугольного периода было больше, чем в наше время. Ты знаешь, что большая часть суши в ту эпоху представляла собой сплошные леса. Они не горели только потому, что в атмосфере Земли, особенно в её нижних слоях, была очень высокая влажность. Месяцами шли проливные дожди, было много рек и озёр. Что касается людей, то ими были освоены все древние материки. Не удивляйся, именно так и было. Что только не находят шахтёры в угольных шахтах! И различные болты, и золотые цепочки, и окаменевшие склады рельс, даже древние компьютеры. Например, нечто подобное подняли несколько лет назад из шахты в Австралии. Но чаще в шахтах обнаруживают стены из древнего бетона и мегалитические каменные кладки. Заметь: все эти находки связаны с угольными шахтами и разрезами. О чём это говорит – не догадываешься?

– Нет, – честно признался я.

– Давай-ка вспомним, как образуется уголь.

– При высокой температуре и нехватке кислорода.

– Вспомнил, молодец!

– Но ведь ты говорил, что кислорода в конце карбона на Земле было вдоволь, – напомнил я.

– Говорил, не отказываюсь. Вся соль в том, что он куда-то внезапно исчез.

– Как это?

– Вот так! Испарился и всё!

– Но ведь такого не может быть!

– Может, если в атмосферу Земли ворвался протуберанец солнца.

– Или по земле прокатилась термоядерная война, – догадался я.

– Видишь, как всё просто. Леса горели, но от нехватки кислорода они превратились сначала в древесный уголь, а потом со временем он стал каменным. Кстати, кислород тоже горит, ты об этом знаешь, нет?

– Уж не хочешь ли ты сказать, что в конце карбона цивилизация звёздных людей на Земле погибла?

– Как раз это я и хочу сказать. Без кислорода никакие реакции идти не могут, не может быть и связанной с этим газом жизни.

– Но ведь как-то жизнь на Земле сохранилась?

– Анаэробных бактерий, грибов и других представителей флоры, которым кислород ни к чему – да! Наверняка в мировом океане выжили рыбы, благодаря тому, что сохранились водоросли, которые выделяли в воду кислород, и научившиеся жить в воде земноводные.

В мезозое на Землю пришла ещё одна волна переселенцев. Это были тоже люди. Судя по Ведам, опять властелины космоса – адитьи. Но, возможно, с ними и их вечные враги – дитьи. Что происходило в триасе, юре – никто не знает. Ничего об этой эпохе не написано даже в Ведах. Похоже, что космические пришельцы заново обустроили полуживую Землю и запустили на ней цепь новых цивилизаций. Каких? – Не ясно. Единственное, что можно сказать, так это то, что ни одна из них не погибла в результате глобальной войны. Цивилизации сменяли друг друга на протяжении многих сотен тысяч лет, их следы до сих пор можно найти, они разбросаны по всей планете. И в триасовом, и в юрском, и в меловом периодах на Земле вместе с динозаврами жили люди, причём очень похожие на нас. Чтобы убедиться в этом, достаточно изучить литотеку доктора Кабреро. Ты видел камни Ики?

– Конечно, видел. Только люди, которые на них изображены, мало походят на белых богов – адитьев.

– Молодец, что ты это заметил, так оно и есть. По какой-то причине раса белых богов покинула Землю, и ей на смену пришла раса большеголовых. То были люди с красноватым цветом кожи, черноволосые и низкорослые. Они пришли на Землю во второй половине юрского периода. Когда? – Точно не известно. Да это и не важно. Интересно то, что после разрыва со своей метрополией, эта раса стала быстро деградировать. Этот процесс можно хорошо проследить по изображениям на камнях Ики. На них запечатлены события последних тысячелетий их странной цивилизации.

– Почему странной? – спросил я Чердынцева.

– Потому что, с одной стороны, большеголовые пользовались довольно высокими технологиями, например, делали операции по пересадке сердца или глаз, а с другой стороны, их цивилизация, судя по тем же изображениям, находилась на уровне нашего Средневековья.

– Интересно, куда делись эти странные люди? Похоже, их предки пережили конец мелового периода, и сами они дожили до миоцена.

– Даже до более поздних времён, – сказал хранитель. – Это можно увидеть из литотеки. Кто-то очень умный додумался сделать это собрание. В нём целая эпоха жизни цивилизации. Сначала представлены динозавры мелового периода, потом они исчезают, и на их смену приходит животный мир палеоцена, эоцена и олишцена.

– Интересно, откуда после глобальной катастрофы, которая имела место в конце мела, появились все эти первые млекопитающие и птицы? – посмотрел я на жреца. – Многие из них представлены в литотеке, но нет объяснения.

– Вопрос хороший, – улыбнулся Чердынцев. – И на него нетрудно ответить. Только примешь ли ты мой ответ?

– Постараюсь.

– Тогда слушай и не перебивай. В космосе есть две силы, которые обустраивают планеты. Одна сила – сам Творец. Его возможности практически не ограничены. Достаточно сказать, что все мыслеформы Творца без труда материализуются. В реальности это выглядит так: на планете появилась открытая экологическая ниша. Чтобы её заполнить, потребуются миллионы лет того эволюционного процесса, о котором написал Чарльз Дарвин. В жизни, точнее на самом деле, всё далеко не так. Пустая экологическая ниша заполняется очень быстро тысячами особей. Они появляются из параллельного мира, менее плотного, чем наш. В момент перехода меняется их плотность и частота. Механизм прост, но наша, крайне материализованная наука, его в упор не понимает, хотя до сих пор на Земле идут подобные процессы. То появляются ящеры в озёрах, там, где их в помине не было, то неведомо какие рыбы, то пещерные медведи в горах. Иногда их стреляют, но делают вид, что ничего не произошло. Взять феномен «йети». Откуда приходят в наш мир эти лохматые гиганты? И почему их никак не могут поймать?

– Наверное, потому, что обросшие шерстью снова уходят в параллельный мир, хотя иногда они живут рядом с человеком.

– Что это за вид Homo – никто не знает, но здесь уже иная тема. Речь у нас о другом.

Заметь, пока большеголовые управляли Землёй, никаких белых богов на нашей планете не было. Адитьи с дитьями в ту эпоху владели Астрой и Марсом, но не матушкой-Землёй. Так выглядит космический Закон права в действии.

После ухода адитьев с нашей планеты она стала принадлежать пришельцам из другого мира. Есть сведения, что большеголовые черноволосые переселенцы пришли в мир Земли с одной из звёзд созвездия Льва. Позднее с той загадочной планеты к Земле приходило ещё две волны пришельцев, но это случилось позже, когда цивилизация большеголовых пришла в полный упадок. Это произошло в конце миоцена, примерно 18-20 миллионов лет назад. И тут на Земле снова появились белые боги, на этот раз надолго, вплоть до нашего времени.

– Неужели такой длительный период времени Земля была изолирована от посещения другими расами? – удивился я.

– С чего ты взял? Не пускали на Землю только адитьев, дитьев и потомков богини Дану, третьей сестры божественной троицы.

– Почему такая немилость? – спросил я.

– Наверное, из-за их вечной вражды. Где бы адитьи и дитьи не появились, везде между теми и другими начиналась война, которая всякий раз приводила к разрушению инфраструктуры планеты.

– А что произошло в конце мелового периода?

– Если верить древним текстам, в начале палеоцена на Землю пришла первая волна серпентоидов.

– Кого? – не понял я.

– Речь идёт о разумных рептилиях, их целью была зачистка планеты. В то далёкое время разразилась глобальная война, но не между пришельцами и хозяевами, а между живущими на Земле расами, их было несколько. После войны более-менее уцелели только большеголовые.

– А другие что – были истреблены или ушли с планеты? – задал я вопрос.

– Ни то, ни другое. Уцелевшие представители проигравших войну рас оказались в каменном веке, но вместо того чтобы подняться, они покатились по наклонной. Возможно, этому способствовали большеголовые. Кончилось тем, что их далёких потомков мы назвали австралопитеками и питекантропами.

– А неандертальцы откуда?

– Неужели не догадываешься? – улыбнулся старик, – Не только неандертальцы, но и другие ископаемые архантропы, которые нашей наукой ещё не обнаружены, ведут своё происхождение от расселившихся по материкам родов большеголовых.

– Статуэтки, которые обнаружил в Мексике Джульсруд, тоже лепили большеголовые? – спросил я.

– Трудно сказать, но, похоже, что так. Потому что сделаны они не белыми богами, это доказывает натура. На них изображены люди не нашей расы, а что-то среднее между неандертальцем и современным человеком. У них непомерно большие головы и плоские лица, своим обликом они напоминают современных индейцев.

– Но есть статуэтки с изображением различных земных рас, – напомнил я.

– Да, есть, – кивнул хранитель. – Но нет изображений людей нашей расы. Вот мы и пришли к эпохе появления на севере нашей матушки-Земли божественных адитьев и их вечных противников, дитьев, которые поселились на пустынном материке посреди Атлантики. Если верить Ведам, адитьи пришли на Землю с Марса, а дитьи – с планеты Астра, поздние события говорят именно об этом.

Но давай прервём нашу беседу, пора подложить в баню дров. Ещё одна кладка – и мы пойдём париться.

 

 

Глава 8

ВТОРОЙ РАССКАЗ ЧЕРДЫНЦЕВА

Быстро одевшись, я сходил в баню и подложил в печку дров. Проверил воду, она оказалась горячей, но в парной особого жара не было. Надо было подождать ещё час, а то и больше. Когда я зашёл домой, то увидел, как дедушка готовит морс: он достал из стеклянной банки толчёную с сахаром бруснику, положил её в эмалированную чашку, потом залил горячей водой и стал размешивать.

– Когда вода остынет, морс будет готов, – пояснил он. – Такое приготовление морса я видел только у поморов. В Сибири принято заливать толчёную клюкву или бруснику холодной водой.

– Ты случайно не из поморов? – спросил я дедушку.

– Из них, а как ты догадался?

– По той манере, как ты готовишь морс. Заливаешь ягоду горячей водой.

– Вот ты о чём? – засмеялся Чердынцев. – Я из поморов, но других. Родина моя – река Оленёк, на ней тоже живут поморы, вот я из них.

– Ты что же, вырос рядом с Оленёкской губой?

– На её берегу, отрок, на её берегу. В семье сибирских поморов, но так как все поморы, и европейские, и сибирские, имеют общие корни, у них и культура похожа.

– А я-то думал, что поморы живут только по берегам Белого моря, ещё Баренцева.

– В наше время так оно и есть, но пару веков назад весь север Сибири был заселён этим народом. А ещё раньше, примерно с конца I тысячелетия до н.э. по VI век н.э., во времена Великой Биармии, когда климат на севере был намного теплее, чем сейчас, по всему побережью Ледовитого океана стояли города. Их руины и в наше время можно увидеть в устьях некоторых рек. Например, в устье Оби, Пура, Таза, Енисея, того же Оленёка, Лены и многих других. Просто никого эти руины не интересуют. Как сказали когда-то Миллер со Шлёцером: «Север и Сибирь – неисторическая территория».

– Ответь мне на вопрос, – прервал я Чердынцева. – В исторической литературе везде сказано, что Русский Север и Север Сибири заселялись с юга, что на берега Белого моря первыми пришли новгородские словене и псковские кривичи.

– А как тогда объяснить происхождение названий рек, озёр и гор, которые были известны задолго до переселения словен на берега Волхова с территории современной Германии? – посмотрел мне в глаза хранитель, – Речь идёт не только о Европейском Севере, но и о Севере Сибири, вплоть до Чукотки, и даже дальше.

– Что ты имеешь в виду?

– Север американского континента, отрок. Везде, на всех этих гигантских территориях, сохранились названия на языке наших предков, тех белых богов, о которых я только что тебе рассказывал. Так что забудь бредни современных историков. Не словене и не кривичи вышли на берега Студёного моря. Эти берега были заселены выходцами с гибнущей Орианы. Речь идёт о первой волне переселенцев, самой многочисленной. Потом было ещё несколько волн, на этот раз с уцелевших на севере островов. Последняя волна переселенцев прокатилась по Русскому Северу в XI веке, она возникла в связи с резким изменением климата. Всё, что я тебе рассказал, нетрудно проверить. Для этого достаточно изучить предания поморов. И потом, ты же видел антропологический тип жителей Русского Севера, они же резко отличаются от потомков словен и кривичей. Это совсем другие люди.

Слова старика воскресили в моей памяти высокий лоб, прямой канонический нос и атлетическое сложение Добрана Глебыча. На самом деле, красивее мужчины я никогда не видел.

– А какие у него дочери! – прочитал мои мысли Чердынцев. – Надеюсь, ты их ещё не забыл?

– Разве такую красоту можно забыть? – вздохнул я. – Их золотые волосы, тонкие черты лица и божественные фигуры...

– Тебе это ничего не напоминает? – посмотрел на меня с интересом дедушка.

– Ничего.

– А ты когда-нибудь читал ирландские саги о племенах богини Дану, которые заселили Ирландию около трёх тысяч лет до рождения Иисуса Христа?

– Признаться, нет! – покраснел я.

– Тогда слушай, я тебе кое-что процитирую.

И старик, прикрыв глаза, стал нараспев читать:

«Дева была такова... мягкие жёлтые волосы и серые глаза на её лице, зубы прелестного цвета, тонкие красные губы, чёрные брови, прямые светлые руки, белоснежное тело, маленькие круглые колени, стройные изысканные ноги – всё превосходного вида, образа, сложения и завершения. Прекрасен был наряд этой девушки, то есть дочери Эогана Инбира».

– Ну как?

В глазах старика играли искорки.

– Напоминает. Такое впечатление, что ты описал либо Дашеньку, либо одну из дочерей Добрана Глебыча.

– Вот видишь! О чём это говорит?

– Наверное, о том, что древние обитатели Ирландии являлись выходцами с нашего Русского Севера.

– Не только. Главное – в другом: на Севере России до сих пор встречаются семейные линии, которые сохраняют облик белых богов. Тех, о которых я тебе столько сегодня рассказываю.

– Адитьев? – спросил я.

– Не только, но и данавов, детей богини Дану. Речь идёт о третьем мифическом клане звёздных пришельцев.

– Но ведь племенами богини Дану называли белых полубогов Ирландии, – напомнил я.

– То-то и оно, отрок!

– Тогда получается, что на территории бывшей Орианы жили не только адитьи, но и потомки третьей сестры Дану?

– Получается, что так.

– Значит, Ригведа говорит неправду?

– С чего ты взял?

– Просто в Ригведе не говорится, что в последней войне богов между собой раса оси объединилась с расой восхода солнца. Дело в том, что дети богини Дану облюбовали себе тихоокеанскую Пацифиду, или легендарный материк Му. Именно по этой причине Пацифида и была разрушена. Произошло это одновременно с гибелью Атлантиды и Орианы.

Хранитель помолчал, потом, посмотрев на меня, спросил:

– Мы начали разговор с того, что в славяно-арийских Ведах есть зерно истины. Так?

Я кивнул.

– Вот мы снова подошли к феномену четырёх лун.

– Что-то я не пойму, при чём здесь луны? – удивился я.

– Сейчас поймёшь, только прошу тебя, не перебивай меня вопросами. Иначе, отвечая на них, мы каждый раз уходим от темы.

Я промолчал.

– В начале нашего разговора я описал тебе устройство нашей Солнечной системы. Ты наверняка запомнил, что вокруг неё блуждают тысячи комет и астероидов, и что три планеты, где возможна какая-то жизнь, охраняют своей могучей гравитацией четыре планеты-гиганта. Они притягивают на свою поверхность все прорвавшиеся к нашему Солнцу из внешнего кольца кометы и астероиды. Этот механизм работает и сейчас, причем безупречно. Ты, наверное, слышал, что недавно на Юпитер упала гигантская комета?

Я кивнул.

– Но этот звёздный щит в настоящее время малоэффективен. Знаешь почему? Потому что внутри него возник пояс астероидов. Около двух миллионов лет назад была разрушена планета Астра.

Зачем серпентоиды превратили эту планету в груду обломков? Как ты думаешь? Чтобы организовать в центре нашей звёздной системы пояс смерти. Астероиды – любимое оружие серпентоидов. Эти твари не нуждаются в экосистемах, им нужны планеты-пустыни, где тепло, достаточно света и есть кислород. Наша Земля для них находка. На семьдесят процентов она покрыта Мировым океаном, значит о кислороде думать не надо, он появится благодаря деятельности водорослей.

– Откуда они явились, эти твари, и почему так внезапно? – не выдержал я.

– Следы серпентоидов, или рептилоидов, прослеживаются на нашей планете очень давно, начиная с конца палеозоя. Серпентоиды то появлялись, то снова исчезали. Эти твари всегда боялись адитьев, поэтому никогда с белыми богами не конфликтовали. Конфликт начался тогда, когда белые боги утратили свои позиции в космосе. Что там произошло, не ясно, это можно только предполагать. Похоже, что, ввязавшись в очередной конфликт со своими кровными оппонентами дитьями, они сильно ослабли и забыли про свою земную колонию. Тогда, около двух миллионов лет назад, серпентоиды присоединились к очередной волне эмигрантов с одной из планет созвездия Льва. Сегодня я тебе говорил, что ближайшие родственники большеголовых на правах хозяев попытались овладеть нашей планетой, но ими был нарушен Закон права. На Земле давно царили адитьи, дитьи и потомки богини Дану, поэтому десант союзников был отбит. Тогда последние захватили планету Астра. На Астре в те времена процветали колонии потомков богини Дану, естественно, защитить себя они не смогли. Когда на Астре появились серьёзные враги, белые боги Земли и Марса начали против них боевые действия. Тогда серпентоиды взорвали планету, и на месте её возник внутренний пояс астероидов. Подумай сам, кто в нём заинтересован? Очень скоро гигантские астероиды превратили в руины Марс, один из них уничтожил на Земле Лемурию и резко изменил климат. Так на Земле закончилась третичная эпоха, и начался четвертичный период. Белые боги два миллиона лет назад смогли сокрушить непрошеных гостей. Но то была пиррова победа. Из трёх процветающих планет более-менее уцелела одна Земля. Но после падения в акваторию Индийского океана астероида наша планета начала при движении по своей орбите периодически раскачиваться.

Случился так называемый эффект юлы: если бросить на юлу камешек, то она при своём вращении начнёт периодически качаться, то же самое произошло и с Землёй. Естественно, из-за такого качания на планете каждый раз происходили глобальные катастрофы. Кроме того, Земле от падения новых метеоритов и астероидов требовался щит. Теперь ты понимаешь, что заставило объединить свои силы адитьев, дитьев и детей богини Дану. Все вместе они взялись за спасение Марса и Земли-матушки. На Марсе необходимо было как можно скорее восстановить атмосферу и, с наполнением её кислородом, решить биосферные задачи. Кроме того, Марсу, как и Земле, требовался щит от метеоритов. Сначала был сделан он: для этой цели на орбите Марса были установлены два астероида. Хоть их гравитационное поле и невелико, но для отклонения небольших метеоритов вполне достаточное. Дело в том, что в ту эпоху Марсу угрожали не столько астероиды, сколько метеоритные дожди, с которыми Фобос и Деймос неплохо справлялись.

Одновременно с работами по возрождению Марса начались работы по спасению Земли. Для этой цели в поясе астероидов были пойманы несколько крупных обломков и из них собрано ядро будущей искусственной планеты. Потом это ядро установили на орбиту Земли и методом телепортации, используя базальты и другие интрузивные горные породы со дна Мирового океана, построили вокруг него оболочку. Ты об этом наверняка слышал и знаешь, что химический анализ лунных горных пород указывает на то, что они земного происхождения.

Я молча кивнул.

– Так возникла первая Луна, отрок. Она искусственного происхождения. Это легко доказать, но доказывать я тебе не буду, нет времени, к тому же речь у нас о другом.

Немного помолчав, хранитель продолжил:

– Гравитационное поле Луны стабилизировало Землю, прекратилось её периодическое качание. Кроме того, Луна стала захватывать сотни летящих к Земле метеоритов и астероидов. Благодаря Луне, на Земле начался новый расцвет цивилизации белых богов. Многие тысячи лет, после ужасов войны с серпентоидами и расой черноволосых из созвездия Льва, на Земле царил мир.

– А куда делись эти черноволосые родственники тех, кого изображают на камнях Ики? – спросил я.

– Уцелевших пришельцев поселили на гигантском пустынном материке, который ещё недавно был посредине Тихого океана. Его принято называть Пацифидой. Небольшое количество черноволосых поселилось на западном побережье материка, в Атлантике.

– Ты имеешь в виду землю дитьев Атлантиду?

– Об этом рассказывают легенды ацтеков. У них есть предание о погибшем материке Ацтлан.

– Я его слышал. Но ведь на территории Пацифиды жили ещё и потомки богини Дану, представители белой расы? – напомнил я.

– Они расселились по северо-западу материка. Весь юго-восток был свободен. Именно оттуда предки индейцев во время гибели Пацифиды и перебрались в Америку. Об этом рассказывают их предания. Но ты ведь знаешь наших учёных, они больше верят своим кабинетным выдумкам, чем тому, о чём повествуют мифы. Ты опять начинаешь меня уводить в сторону от темы, – погрозил мне пальцем Чердынцев.

– Не буду! – сложил я на груди ладони. – Молчу, как рыба.

– Остановились мы на том, что на Земле после войны с серпентоидами и лунной эпопеи установился долгожданный мир. Три клана белых богов перестали враждовать. Они наладили между собой сотрудничество и взялись за возрождение Земли и Марса. Заодно белыми богами была заселена Луна: на ней были построены под стеклянными куполами красивые города, где люди жили не хуже, чем на матушке-Земле. Постепенно ожил и Марс, хотя с ним пришлось порядком повозиться: на планете была создана искусственная атмосфера, и, по возможности, восстановлены ландшафты. Примерно полмиллиона лет назад последствия великой войны белыми богами были ликвидированы.

К этому времени наладилась связь земных адитьев со своими братьями из космоса, то же самое произошло и с дитьями. И опять оба клана белых богов, подстрекаемые извне, стали враждебно относиться друг к другу. Потомки богини Дану пытались примирить вечных врагов, но у них не получилось, и со временем они замкнулись на своём материке. Стали жить сами по себе, не вступая со своими сильными и неукротимыми родственниками ни в какие споры. Тут-то снова, неведомо откуда, появились на горизонте серпентоиды. Они пришли вовремя и применили для завоевания понравившейся планеты совершенно иную стратегию, – с минуту хранитель молчал, потом, вздохнув, продолжил. – Серпентоиды, или рептилоиды, поняли, что у белых богов во Вселенной достаточно союзников. Их распри за обладание некоторыми мирами приняли вялую стадию и местами почти затихли, поэтому попытаться ещё раз начать с белыми богами войну – значит уничтожить самих себя.

Так они решили очистить Землю от ненавистной расы, используя стратегию разделения и генетического растворения. У древних шумеров есть миф о приходе на Землю неких аннунаков. В мифе говорится, что аннунаки явились на нашу Землю с просьбой позволить им добыть себе немного золота для спасения атмосферы их родной планеты. Миф есть миф, тем более довольно поздний. Понятно, что не за золотом явились рептилоиды, его в космосе хоть отбавляй. У них была какая-то другая причина. Какая – мы не знаем. Плохо то, что белые боги на этот раз пошли пришельцам навстречу. Очевидно, те появились на Земле тогда, когда было не до них. Шумерский миф указывает на точную дату их прибытия, и она совпадает с построением белыми богами Луны. Получается, что серпентоиды выбрали время – лучше некуда.

– Но ведь есть Закон права? Ты недавно его упоминал.

– Он есть, это так, но не каждая цивилизация его соблюдает. Пример тому – наше время. Сколько разных космических тварей приходит на Землю? Несколько десятков видов появляются нагло, никого не спрашивая. Это и серые – греос, и их родственники с гребнем и даже с чешуей; попадаются похожие на людей карлики и красные гиганты; встречаются точные копии древних большеголовых и многие другие. Заметь, никто из них разрешения у нас не спрашивает, все их визиты носят неофициальный характер. Нечто подобное могло быть и в древности. Тогда, когда наши предки, белые боги, обустраивали Марс и устанавливали на земную орбиту Луну. Ни в Ригведе, ни в Пуранах о причине прибытия на Землю нагов[27] ничего не сказано. Известно, что наги научились принимать человеческий облик, больше ничего.

– Неужели такое возможно? – усомнился я.

– Я же тебя просил не перебивать, а насчёт возможностей я тебе скажу следующее: не надо понимать сказанное в буквальном смысле. Принять человеческий облик – значит заменить своё рептилоидное тело на любое другое, сохраняя полностью свою психику и поведение. Наши генетики прожужжали уши, что якобы расшифровали геном человека. Как бы не так! Расшифрована одна сотая часть нашего генома, которая отвечает за аминокислоты и белки, за построение тела – вот и всё! А девяносто девять процентов наших генов горе-учёные назвали мусорными. Ты это слышал?

– Конечно.

– И никому невдомёк, что эти девяносто девять процентов генов – самые главные, потому что они отвечают за поведение. Теперь ты понимаешь феномен нагов?

– Замена в своём геноме генов, отвечающих за построение белков, человеческими генами.

– Как видишь, никакой магии. Чистая генная инженерия, только на очень высоком уровне. Кстати, именно такие вот деятели и манипулируют мировой политикой и экономикой. Их принято называть иллюминатами, то есть «слугами Люцифера».

– Получается, что иллюминаты появились на нашей планете очень давно?

– Сотни тысяч лет назад, юноша, только они тогда не так назывались. К тому же и адитьев, и данавов, и дитьев обмануть в те времена было невозможно.

– А к чему тогда был этот камуфляж? – невольно вырвалось у меня.

– Чтобы манипулировать сознанием представителей древних, выродившихся до животного состояния земных рас. Для этого и был затеян на Землю визит серпентоидов. Они всё делали поэтапно и так, чтобы белые боги, хозяева планеты, ничего особенного в их действиях не заметили. С чего же они начали? С создания на Земле новых человеческих рас. Для этого они взяли местных архантропов и добавили в их генетику гены белых богов, дитьев – всё просто.

В шумерском мифе об аннунаках говорится, что пришельцы из космоса создали себе рабов для добычи золота. Понятно, что миф не отражает всей полноты действительности, но в нём есть зерно правды. Речь идёт о создании людей цветных рас. Так, благодаря генной инженерии, в Европе и на Севере Азии возникли смуглые черноволосые иберы. Потомки их живут на Пиренеях и у нас на Кавказе. В древности иберийские народы были распространены от Атлантики до Тихого океана. Вот почему у современных китайцев много грузинских слов и выражений. Тебе наверняка известно, что языки грузин и басков очень похожи?

– Я это знаю.

– Теперь представь: где баски, а где китайцы. Как сейчас доказали антропологи и генетики, иберийская подраса, как и современная семитская, возникла от генетического смешения архантропа-неандертальца с человеком современного вида. Понятно, что в естественных условиях такое вряд ли могло произойти. Хотя, конечно, всякое бывает.

– Я слышал, что в Якутии местный йети, или чучуна, иногда ворует женщин.

– Якуток или эвенок, но не русских. Потому что последние в пещерах с полузверем не выживают, не тот уровень, отрок. И потом, когда ты, наконец, замолчишь?

Я покраснел, а хранитель между тем продолжил:

– Методом генетической гибридизации получена не только первобытная европеоидная раса, но и другие расы Земли. Например, на Востоке Евразии появились из ниоткуда предки современных монголоидов. Теперь выяснилось, что это тоже генетическая смесь синантропа с человеком современного вида, если точнее, с белыми богами. В Африке ещё интереснее: у африканских негров очень много общего с эректусом.

– Неужто с южной обезьяной?

– С ней, отрок, с ней! Их обитало в саваннах Африки несколько подвидов. Все они представляли собой тупиковые ветви выродившихся до обезьяны древних космических переселенцев. Так вот, из австралопитеков, или, по-научному, эректусов, методом добавки генов белых богов аннунаками и была выведена чёрная раса Центральной Африки.

– А что на юге? – спросил я. – Там разве не так?

– Всё так, но кроме эректусов на юге африканского континента в расообразовании участвовали ещё и синантропы.

– С чего ты взял? – удивился я.

– С того, что у синантропа долгое время сохранялся ген трудолюбия. Посмотри, какие китайцы молодцы, как они умеют работать. А японцы или вьетнамцы? Когда они трудятся, любо дорого на них смотреть, не люди, а пчёлки!

Тут вот какое дело, – сделал паузу хранитель. – Непонятно зачем, но серпентоиды на территории современной Намибии открыли несколько шахт. Мало верится, что им понадобилось золото или алмазы. Разумные ящеры что-то искали. Вопрос – что? Но дело не в этом, им нужна была немалая дармовая рабочая сила. Как видишь, в шумерском мифе есть зерно истины.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что бушмены и готтентоты были выведены аннунаками для того, чтобы они работали на этих шахтах?

– И на других тоже, просто они пока не найдены. Не забывай, что как раз на Юге Африки учёными были выкопаны металлические шары, возраст которых около двух миллиардов лет.

– Ну и что дальше? – задал я интересующий меня вопрос.

– А что тебя волнует?

– Как среагировали на подобные генетические эксперименты гостей адитьи с данавами и дитьями?

– Известное дело как. Они пришли в ярость, и началась очередная война богов. Только на этот раз не между собой, а с общим врагом. Кончилось тем, что пучеглазые твари были разгромлены и вышвырнуты с нашей планеты. Но механизм генетической войны с расой белых богов на Земле был запущен. Теперь, я думаю, тебе понятно, почему, если верить мифологии, очень многим верховным богам, начиная с шумерского Энки и кончая Зевсом и иудейским Яхве, пришло в голову уничтожить человечество. Вовсе не потому, что оно стало многочисленным, а потому, что возникли гибридные расы, которые, благодаря своей новой генетике, стали набирать силу, интенсивно расселяться и воевать друг с другом.

Скорее всего, жрецы белых богов разгадали тайный замысел аннунаков: со временем генетически растворить белую космическую расу в безбрежном океане быстро размножающихся гибридных этносов. Вся соль в том, что, будучи мастерами по генным перестановкам, серпентоиды умудрились вывести гибридные расы таким образом, что их женщины от рождения детей испытывают великое удовольствие. Взять тех же китайцев. Давно доказано, что большинство китайских женщин во время родов испытывают радость и расслабление, как от сильнодействующего наркотика. То же самое можно сказать и о негритянских женщинах. Именно по этой причине на территории США в негритянских семьях детей в несколько раз больше, чем в семьях белых людей.

С китайцами в Америке вообще анекдот. После Второй мировой из Китая в США приехало около шестидесяти тысяч гастарбайтеров. И что же? Через полвека их там стало около семи миллионов. Как тебе такое?

– Впечатляет! – честно признался я.

– Какой из всего вышесказанного можно сделать вывод? – посмотрел мне в глаза волхв. – Что скажешь?

– Только то, что стратегическая программа серпентоидов не хухры-мухры, она реальна и отлично работает. С разделением и стравливанием представителей белой расы у них тоже получилось и продолжает получаться. Взять, к примеру, германцев и славян. Всю историю воюем, начиная с раннего Средневековья. Конца этому нет! И с генетическим растворением потомков адитьев у них всё отлично. Похоже, для такого грязного дела и была навязана нам, землянам, либерально-демократическая идеология, где принижается значение потомка белого бога, и, наоборот, искусственно завышается статус происхождения рас от различных архантропов.

– Ты забыл о библейском проекте, я имею в виду кредитно-финансовую систему, отрок. И об искусственном народе, специально выведенном для управления ею. Но я доволен: самое главное ты услышал. В настоящее время все силы визитёров сосредоточены на генетическом растворении потомков белых богов. Но об этом поговорим позднее, а сейчас нам пора в баню, потом нас ждёт праздничный завтрак и подготовка к Солнцевороту, – вставая, сказал старик.

 

Глава 9

ТРЕТИЙ РАССКАЗ ЧЕРДЫНЦЕВА

Яне видел бани с июля месяца и сейчас, забравшись на полок, никак не мог поверить, что всё это со мной происходит. Банька у старика была небольшой, но уютной, жара вполне хватало. Но, когда я после третьего пара плюхнулся в снег, хранитель сказал мне, что хватит: когда слишком хорошо, тоже плохо. Надо во всём чувствовать меру. Тогда я просто улёгся на лавку и от удовольствия закрыл глаза. Но через несколько минут, когда готов был уже задремать, услышал удивлённый голос Чердынцева.

– Что это с тобой? Ты почему стал линять? Посмотри, что творится с твоей кожей!

Я с удивлением посмотрел на старика, потом на себя и от удивления не знал, что думать. На плечах, руках и ногах верхний слой моей кожи от воды и жара стал вздуваться и отслаиваться.

– Что это? – не понял я.

– Так ты, парень, оказывается, рептилоид! А я тебя за человека принял! Вот прокол так прокол! – сделал испуганное лицо дедуля.

– Ты можешь объяснить, что происходит? – взмолился я.

– Он ещё спрашивает! Шкуру меняешь, милок! Видишь, она у тебя вся полопалась и поднялась кожухом. Получается, что ты не человек, а змея!

– Кто? – пришёл я в растерянность.

– Кто-кто? Посмотри на себя сам. Рептилия ты, кто же ещё!

– Я что, заболел?

– Какая болезнь, что ты плетёшь! Как ты меня оформил, старого! – сокрушался Чердынцев. – Обычно все наги пучеглазые, а у тебя глаза на месте и на вид вроде как человек...

– Ты что, на самом деле думаешь, что я рептилоид?

– А кто же ещё? Сам на себя посмотри! Кто старую кожу скидывает? Ты что – не знаешь?

– Да, знаю...

– Тогда зачем придуриваешься?

Я чувствовал, что хранитель опять сел на своего конька и явно шутит, но в глубине души от поднявшегося пузырями верхнего слоя кожи мне стало не по себе.

– Успокойся, отрок, – видя, что я всерьёз напуган, положил мне на плечо свою руку хранитель. – Ничего страшного не происходит. Здесь всё просто: по дороге сюда – да и первое время здесь – ты сильно мёрз. Твой организм, по возможности, защищался от холода. С жировой прослойкой у тебя, сам понимаешь, по нулям. Вот он и стал, имею в виду твой организм, наращивать на себя слои кожи, точнее, под твоей кожей строить новую. Старая кожа, естественно, превратилась в омертвевший слой. Хорошо, что он не ороговел, могло быть и такое.

– Если бы я покрылся ещё и роговой чешуёй, вот бы ты надо мной поглумился! – заметил я.

– Не без этого! – усмехнулся отшельник. – Если не смеяться и не шутить, от скуки помрёшь. Давай я помогу тебе счистить всю эту коросту.

И старик со знанием дела стал сдирать с моих плеч омертвевшую кожу. Когда банная процедура была окончена, он пригласил меня к столу, и мы взялись за завтрак. Последнее время я питался одним мясом, поэтому свежая рыба показалась мне необыкновенно вкусной. Из чира[28] хранитель приготовил строганину, а из гольца – отменное жаркое. Вместо чая он предложил брусничный морс с мёдом. Когда с завтраком было покончено, хранитель, откинувшись на стуле, сказал:

– Всё, что я тебе сегодня поведал, ты наверняка уже слышал, и не раз.

– Не всё, – честно признался я. – Например, о трёх космических кланах белых богов я слышу впервые.

– Раньше тебе показывали самое главное и в общих чертах. Теперь пришло время других знаний, но сначала я тебе расскажу хронологию событий последних ста тысяч лет. Видишь ли, для нас, живущих в третьем измерении, время течёт. Но есть мерности, где оно стабильно, например пятое измерение. В нём пространство равно нулю, а время представляет собой стоячую волну, где его три вектора – настоящее, прошлое и будущее– единое целое. Наше сознание ничего подобного охватить не в состоянии, но это не означает, что такого нет.

– Ты говоришь об астральном плане, неужели он задействован в том, что у нас на Земле происходит? – удивился я.

– Ещё как задействован, отрок. Серпентоиды давно его освоили, вот откуда у них неограниченные временные возможности. Они строят свои планы на многие тысячи лет вперёд, и их это нисколько не смущает. Как работает временной механизм пятой мерности, я тебе рассказывать не буду, ты всё равно ничего не поймёшь. Просто тебе не надо удивляться, что их планы рассчитаны на десятки и даже сотни лет.

Я говорю не о локальном трёхмерном противостоянии, а об очень серьёзном – многомерном. Именно в эту область завели наших предков – адитьев, данавов и дитьев – их противники. Сегодня я рассказал тебе о войне между белыми богами и аннунаками. Серпентоиды проиграли ту войну, и часть их покинула нашу планету. Это произошло примерно около сотни тысяч лет назад, так что большие земные расы не так молоды, как кажется и как нам пытаются внушить некоторые учёные. Они появились на Земле, когда архантропы ещё не вымерли. Именно две новоиспечённые большие расы добили на Земле последних неандертальцев, питекантропов, да и эректусов тоже.

– Разве белые боги этим делом не занимались? – спросил я.

– Занимались, но только тогда, когда племена архантропов вели себя агрессивно. Да и то, это произошло во времена великого переселения на материки. Я хочу познакомить тебя с технологией захвата нашей планеты, юноша. Она складывается из нескольких этапов. Помнишь, сегодня утром я упомянул тебе о технологии разделения и стравливания?

– Конечно, помню. Старый надёжный приём.

– Им пользуется «третья сила», теперь я так буду называть серпентоидов. После прихода аннунаков, когда те, во главе со своим лидером Энлилем, взялись за выведение на Земле новых человеческих рас, северные адитьи и атлантические дитьи на некоторое время между собой вражду прекратили. Они были заняты Луной. То, что рассказывают Пураны, явная галиматья. Похоже, мы имеем дело с поздней редакцией.

– Интересно, кто мог отредактировать священные тексты?

– Те, кто в этом заинтересован, юноша.

– Неужели серпентоиды?

– Да, но чужими руками. Думаешь, зачем Британия завоевала Индию? Неужели только для того, чтобы на её полях выращивать опиумный мак, делать из него наркотик и везти его в Китай? Те, кто заставил Британию начать завоевание Индии, хорошо знали, что делают. Им нужны были храмовые книгохранилища, а экономические вопросы их не интересовали. Поэтому полностью доверять переведённым с санскрита на английский язык Ригведе, «Махабхарате», «Рамаяне» и Пуранам не стоит. Надо изучать те тексты, которые не попали на глаза англичанам и не были переведены.

– А ты их видел, такие тексты?

– К сожалению, не видел. Но работал с другими древнерусскими текстами. Хотя, в них тоже ничего не сказано, каким образом «третьей силе» удалось спровоцировать на Земле войну между двумя империями белых богов. У Платона-Аристокла есть упоминание об этом, но он коснулся последней войны ориан с атлантами, а мы сейчас говорим о предыдущей, которая прогремела на просторах Земли сорок с лишним тысяч лет назад.

Тогда, в который раз, обе стороны применили и лучевое, и термоядерное оружие. Кровопролитная битва перекинулась на Луну и на Марс. Там и там миллионами гибли белые боги – люди белой расы. За короткий срок была разрушена инфраструктура обеих империй. Если верить Пуранам и русским Ведам, победили в той великой войне адитьи, но это была не победа. Она ничего хорошего воюющим сторонам не дала, одни только жертвы и разрушение.

Зато третья сторона кое-что получила. Во-первых, глобальная кровопролитная война унесла жизни огромного количества представителей людей белой расы: и адитьев, и дитьев, да и детей Дану тоже. Белых богов на Земле стало намного меньше. Во-вторых, военные действия заставили часть населения империй переселиться на материки, подальше от термоядерных огненных ливней. Дитьи-атланты двинулись на американский континент и в Африку. Там находились их колонии, рядом с которыми они занялись строительством своих поселений. Часть населения Орианы расселилась по Северу Сибири, по Уралу и на территории Восточной Европы. Так как Северный полюс в ту эпоху находился на юге Гренландии, то в Западной Европе был климат довольно суровый, переселенцам он не подходил. У адитьев-ориан на материке тоже были свои колонии, под их защиту и устремились переселенцы с севера.

– А почему ты считаешь, что переселение белых богов на материки является серьёзной победой «третьей силы»? – спросил я хранителя.

– Потому что возник неизбежный конфликт местного иберийского и неандертальского населения с пришедшими с севера людьми белой расы. Такой конфликт, в лучшем случае, всегда ведёт к генетическому засорению, в худшем – к тотальному генетическому смешению и вообще растворению одной расы в другой. Современные учёные ломают головы, откуда взялось сорок тысяч лет назад в Европе и Азии большое количество людей современного вида – так называемых кроманьонцев? И никому из них не приходит в голову попробовать разобраться с этим вопросом, используя древние мифы и Веды. Кроме того, архаику кроманьонцев учёные-антропологи относят к эволюционному процессу. Дескать, что с них взять, ведь их предками были неандертальцы, но дело тут не в неандертальцах, а в той расе, которую условно мы назвали «иберийской».

Не с неандертальцами и не с другими видами архантропа генетически смешивались покинувшие свою Родину представители белых богов. Они приняли за людей гибридных иберов, потому что последние обладали речью и заметно отличались от архантропов. Чем всё это закончилось? Полным генетическим растворением белых богов-переселенцев в массе гибридов. Правда, и иберы заметно изменились. Они почти полностью превратились в людей современного вида. Собственно, их и назвали наши учёные-антропологи кроманьонцами. Теперь ты понимаешь, почему у кроманьонцев была тёмная кожа и чёрные волосы?

– Я читал о находке подобного человека в Альпах.

– Вот-вот! Кроманьонцы являются потомками белых богов, это так, но их раса далека от совершенства. Они являлись ярко выраженными гибридами, и нашим учёным пора бы это признать.

– Фактически, древняя технология работает и в наши дни, – сказал я.

– Так оно и есть. Посмотри, сколько по Европе за исторический период прокатилось войн? Сколько миллионов ярких представителей людей белой расы они унесли?! Сосчитать невозможно. Перед нами налицо технология разделения и стравливания. Или я говорю что-то не так?

– Всё так, я с тобою полностью согласен.

– Параллельно с военным процессом – прямым истреблением потомков белых богов, причём их же руками, вовсю действует технология их растворения в гибридных южных расах. Многие вдумчивые исследователи обвиняют библейский проект в том, что происходит. Дескать, во всём виноваты две авраамические религии: христианство и ислам. Плюс ко всему либерально-демократическая идеология, которая является вершиной библейского проекта. Я не хочу сказать, что они ошибаются, но дело в том, что задолго до появления двух вышеназванных религий этот проект был весьма успешно раскручен в Передней Азии и на Юге Европы.

Хранитель сделал паузу, потом, посмотрев мне в глаза, спросил:

– Ты когда-нибудь слышал о Южной Руси, отрок?

Я кивнул.

– Значит тебе известно, что и протошумеры, и предки аккадцев, и древние халдеи, и жители Ханаана – все пришли с севера, либо с Балканского полуострова, либо из Восточной Европы.

– Всё это мне хорошо известно. Могу добавить сюда предков египтян и могущественных хеттов.

– Молодец! Не зря хлеб жуёшь! Знаешь, что с ними со всеми произошло?

– Смутно.

– А я тебе скажу. Все эти могущественные северные племена очень скоро растворились в гибридных семитах. Помнишь, как появились последние?

– Методом внедрения генетики белых богов неандертальцам, – блеснул я знанием.

– Совершенно верно. Древние первичные семиты были такими же уродцами, как и европейские первичные иберы. Наполовину и те, и другие были архантропами. А сейчас посмотри, какие они красавцы! С чего бы это? Археологические раскопки показывают древнесемитскую архаику, но её почти нет у современного населения Аравии и Передней Азии. Куда она делась? Исчезла, растворилась в генетике людей, переселившихся с севера, – всё просто. Заметь, первичные семиты Южную Русь не завоевали, они не могли покорить даже шумерские княжества. Просто семиты своими таборами, как современные цыгане, селились рядом с городами потомков северной расы. Сначала в города их пускали торговать, потом им разрешили в них селиться. Как сказал небезызвестный политик: «Процесс пошёл». Пошёл процесс генетического смешения и растворения белых пришельцев в океане местного населения.

Через пару столетий шумеры потемнели, приобрели карие глаза, изменилась до неузнаваемости их психика, потом они вообще исчезли. Шумеров просто не стало. То же самое произошло с аккадцами, позднее с вавилонянами, ассирийцами и жителями Ханаана. Никакого завоевания евреями Ханаана, как описано в Торе, никогда не было. Честные еврейские учёные давно это доказали. Завоевание носило совершенно иной характер: оно было генетическим воздействием, растворением благородной генетики потомков белых богов в гибридном пласте пришельцев из Аравии и Африки.

– Вот ты сейчас сказал, что аккадцы не являлись семитами, так же как ассирийцы и халдеи Вавилонии. Но ведь наши историки внушают миру, что это были семитские народы, – заметил я.

– А что им остаётся делать, этим историкам? К тому же, частично они правы. Правящая элита позднего Аккада была семитской. То же самое можно сказать про поздних халдеев и ассирийцев. У них не только элита была семитизирована, но и большая часть населения. В первом тысячелетии до н.э. и вавилоняне, и ассирийцы представляли собой генетическую смесь двух разных рас. Отсюда их непомерная жестокость и жажда бесконечных завоеваний, что, в конце концов, привело и тех, и других к гибели. Посмотри на примере нашего времени, что происходит, когда семиты приходят к власти над европеоидными народами? Они тут же начинают использовать их в своих корыстных целях. Разве не так? Кто управляет США? Разве англосаксы? Англосаксы там на подхвате, но не у власти. То же самое можно сказать о Британии, Франции, Бельгии и других странах НАТО.

– Один феномен Гитлера чего стоит, – напомнил я.

– Вот-вот! Вся элита Третьего рейха, кроме Геринга, была фактически гибридной – семитизированной. И что человечество получило?

– Но ведь это был заказ. Гитлера специально привели к власти, чтобы сокрушить Советскую Россию.

– Так-то оно так, но речь не об этом. Ты должен понять, что заказ вторичен, он был всего лишь следствием системы управления, когда над представителями белой расы воцаряется гибридный этнос, сохраняющий в себе генетику архантропа. Вот откуда прорастают корни чудовищного цинизма и жестокости. Полукровка Адольф Аллоизович в начале войны с СССР додумался издать приказ немецким солдатам, чтобы каждый из них застрелил по сотне русских, имелось в виду мирное население. Как тебе такое?

– Ужас!

– Соль в том, что немцы отказались выполнить его распоряжение. Сработала другая генетика. По своей природе немецкий народ честный, смелый, но не жестокий. Но хватит об этом. Давай вернёмся к теме.

Чтобы гибель Южной Руси до конца тебе была понятна, надо добавить, что представители белой расы являются, прежде всего, созидателями. И русским, и немцам, и другим представителям европеоидных народов нравится работать на земле, строить, создавать новые технологии, заниматься изобретательством и т.д. Но потомки белых богов терпеть не могут торговлю.

Гибридные же расы имеют совсем иную природу. Им не интересен процесс созидания, им куда приятнее банальная добыча денег посредством торговли и ростовщичества. Здесь тоже работает генетика, это надо понимать. Так вот, Южная Русь погибла не только потому, что её население генетически растворилось в наступающих с юга семитах, но ещё и потому, что в ней из-за процесса такого вот смешения исчез институт Творца-Созидателя. На смену ему пришёл совсем другой паразит – торгаш и ростовщик. Теперь ты понимаешь, в чём ценность представителей белой расы, потомков древних адитьев, данавов и дитьев? И что станет с нашей матушкой-Землёй, с её цивилизацией в частности, если с её лица исчезнут народы белой расы?

– Но ведь как раз туда всё и идёт...

– Всё правильно, а куда же ещё? Пока на планете продолжают присутствовать потомки белых богов, цивилизация на ней не умрёт, плохо ли, хорошо ли, но она будет развиваться. Но как только они исчезнут, наступит конец всему человечеству, в том числе и обожающим торговлю южным расам. Ярким примером того, что нас ждёт в недалёком будущем, может служить Индия. После завоевания Индостана индийские арии, видя перед собой океан темнокожего, примитивного по культуре населения, древние сословия превратили в непроницаемые для проникновения чуждой генетики касты. И что из всего этого вышло? Даже кастовость не спасла белую расу завоевателей от генетического смешения и растворения, и в её броне нашлись бреши. Вот почему с Индостана, спасаясь от неминуемого смешения, часть ариев снова ушла на север, поближе к своим и подальше от южных соседей. Это они принесли на Северный Кавказ карий цвет глаз, смуглую кожу и почти чёрные волосы. До сих пор на Юге Украины и у кубанских казаков прослеживаются дравидийские гены.

По описанию древних авторов, пришедшие из Индии меоты и синды по цвету глаз и волос резко отличались от скифов. А что же в самой Индии? В настоящее время иногда встречаются серые глаза у представителей касты брахманов, но русоволосых, даже на севере Индостана, практически уже не встретишь. Понятно, что изменилась и психика потомков индийских ариев. Вот почему в Индии триста миллионов граждан живут, как растения. У них нет ни крова, ни работы. Питаются они с помоек и подаяниями. Самое печальное то, что они не только потомки дравидов, но и потомки некогда могучих завоевателей Индостана – ариев.

– Вот так, отрок. А кто-то говорит, что в уничтожении на Земле людей белой расы виноват библейский проект. Последний является завершающим аккордом этого долгого, невидимого простым людям процесса. Либерально-демократическая идеология потому бросилась в глаза обывателю, что она чересчур наглая, я бы сказал – хамская, и насаждается она силовыми методами. На самом же деле, она давным-давно растворена в библейском проекте, очень давно, и её нагло навязывали.

На пару минут хранитель замолчал, потом, посмотрев на меня, сказал:

– Мы забыли с тобой о Европе, отрок. В настоящее время жители Европы гордятся чистотой своей крови. На эту тему и в Британии, и в Германии, и даже во Франции написана масса книг.

Но данные генетики и древняя мифология говорят о другом. По легендам, до прихода в Западную Европу предков кельтов она была заселена некими уродливыми фоморами. У них были сгорбленные спины, кривые ноги и руки. Их тела покрывала густая шерсть, кожа была тёмной, волосы на голове чёрные. Зато фоморы отличались богатырской силой. Предки кельтов и италиков не столько их истребили, сколько смешались с ними. Вот почему римскими писателями отмечено, что кельты имели рыжие волосы. Рыжеволосость возникает всегда на стыке двух различных рас или подрас, это давно доказано наукой. Почему медно-рыжих никто не любит? Потому что рыжеволосость является признаком гибридизации. Но кельты были не только рыжими, среди них немало встречалось и черноволосых.

– А кто были эти фоморы? Что ты можешь сказать об этом? – спросил я рассказчика.

– Неужели ты не догадался?

– Наверное, племена первичных иберов.

– И вторичных, отрок, очень похожих на наших кавказцев и испанских басков. Фактически это была смесь примитивных иберов с кроманьонцами. Последние больше походили на человека разумного, но имели карие глаза, тёмную кожу и бурые, как у неандертальцев, волосы.

– Куда же они все подевались?

– Да никуда, просто растворились в последующих волнах людей белой расы. Правда, не везде, кое-где антропологические признаки фоморов до сих пор прослеживаются. Например, на Балканах, у динарской расы на Пиренеях и у нас на Кавказе, в той же Грузии. Так что и антропологически, и генетически население Западной Европы далеко не однородно. Несколько иначе шёл процесс гибридизации на Юге Европы. Кроме гибридных фоморов, там долгое время жили племена настоящих архантропов. В IV тысячелетии на эти территории из Восточной Европы пришли родственники трипольцев – пеласги. Они, судя по антропологическим данным, не смешивались ни с иберами, ни с архантропами. И те, и другие были вытеснены пеласгами в горы, но как раз там и начался процесс генетического смешения людей современного вида, которые тоже пришли с Востока, с племенами, перекочевавшими с Юга.

Так на севере Балканского полуострова сложился ахейский этнос. По языку ахейцы были индоевропейцами, но по генетике – ближе к иберам: у них были карие глаза, тёмная кожа и чёрные волосы, да и нрав у ахейцев был не самый лучший. Со временем они вытеснили русоволосых и голубоглазых пеласгов на Крит и острова Эгейского моря, а потом занялись их истреблением. Ахейские вожди стремились вырезать мужчин пеласгов и забрать себе женщин. Такая война продолжалась около двух веков, она и заставила часть пеласгов переселиться в Италию. Там они стали известны как тиррены, или этруски.

Долгое время ахейцы грабили восточную часть Средиземноморья. Это они после взрыва вулкана на острове Санторин захватили Крит и организовали поход на Трою. Троянцы, кстати, были прямыми потомками белых богов Севера, поэтому на их стороне и сражался Аполлон Гиперборейский, но это к слову.

После разгрома Трои ахейский союз тоже был разгромлен. Его завоевали племена ариев, которые пришли из Прибалтики. Они и построили классическую греческую цивилизацию. Но очень скоро потомки северных завоевателей генетически смешались с местным ахейским населением, в чистоте сохранили себя только спартанцы, потому их и описывают могучими сероглазыми блондинами. С V века до н.э. на территорию Греции хлынули семиты. Сначала купцы, а потом и ремесленники. Началось медленное расселение их по городам греческих полисов. Долгое время греки не давали переселенцам гражданства, но генетическое смешение шло вовсю. Семитской диаспоры не было только в Спарте. Гражданство в греческих полисах семиты получили после того, как Греция попала под власть Македонии. В то время в Элладу хлынули не только семиты, но и хамиты. И даже темнокожие нумидийцы. Но самое страшное произошло, когда всё Средиземноморье и Запад Европы, кроме Германской равнины, захватили римляне.

Тебе надо знать, что Римское государство возникло далеко не случайно. Это был проект, отрок. Он захлебнулся только потому, что римские легионы не смогли разгромить потомков белых богов ни за Рейном, ни на севере от Дуная, и не удалось им преодолеть сопротивление парфян в Иране. Во II веке экспансия Рима на восток и юг была остановлена, но это не спасло европеоидное население Эллады, Апеннин и Иберийского полуострова от генетического смешения с иберами, африканцами и азиатами. Можно смело сказать, что на подконтрольной Риму территории действовала либеральная идеология, где все без исключения народы, населявшие империю, получили право гражданства. Это произошло при императоре Марке Аврелии. До сих пор при упоминании его имени либералы вздыхают: дескать, какой гениальный был человек, как при нём расцвела Римская империя.

Они забывают, что после Марка Аврелия великий Рим перестал быть латинским городом, он стал полуафриканским и азиатским. Теперь ты понимаешь, почему именно в Риме победило христианство? Потому что оно объединило вокруг имени Христа переехавших в либеральный Рим всех представителей разных племён и народов. Нечто подобное сейчас происходит в Париже, Лондоне, Берлине, Стокгольме, Брюсселе и других городах Европы. Только теперь объединяющим фактором для «третьей силы» должен стать исторический, доведённый до абсурда ислам. Вот почему хозяева библейского проекта так стремительно заселяют мусульманами Европу. Больше всего их интересует Германия. Представь, что может случиться, если немцев удастся превратить в мусульман-фанатиков? Это тебе не трусливые арабы или крикливые турки. Германцы так же сильны в бою, как и мы, русские, они по своей природе волевые и напористые. Добавь ко всем этим замечательным качествам религиозный фанатизм.

– Но к этому времени от чистокровных немцев ничего не останется, – вздохнул я. – Они уже вырождаются. А что будет потом, когда их генетика смешается с негритянской, арабской или турецкой.

– Жаль Германию! – поднялся из-за стола Чердынцев. – Очень хороший, близкий нам народ!

– Неужели так всё плохо?

– Плохо то, что Германия спит мёртвым сном. В последнее время немцев закормили, и у них сейчас заплыли жиром мозги. Но не надо «гансов» списывать. Уверен, они обязательно проснутся. Недалёк тот час, когда до них дойдёт, что мы с ними братья не только по крови, но и по духу. Вот тогда англосаксы и их пучеглазые союзники запляшут!

– Кого ты имеешь в виду?! – засмеялся я.

– Конечно, серпентоидов, кого же ещё! – улыбнулся дедушка. – А ты, я смотрю, не промах! – погрозил он мне пальцем. – Всё, хватит болтать, пора и дело делать. Во-первых, сходи к себе в хижину и растопи печь, а то она совсем выстынет. Я за это время ещё раз схожу в лес за дровами. Сегодня мы совершим магический обряд на возрождение России, а после – в твою обитель, праздновать. Ты не против?

– Конечно, нет! – обрадовался я такому повороту дела. – Только я как хозяин сам приготовлю оленину – договорились?

– По рукам! – протянул ладонь хранитель.

Через несколько минут мы оба вышли из дома. Я направился к себе, а старый «джентльмен», так я про себя окрестил Чердынцева, захватив нарту и своих собак, заторопился к лесу.

 

Глава 10