Одна из крупнейших и далеко не полностью раскрытых загадок ощущений, психики в целом, связана с уже упоминавшимся психофизиологическим парадоксом. Как известно, психические образы возникают в мозгу из физиологических процессов и существуют на их основе. Деятельность мозга поэтому может быть представлена двумя различными картинами. С психологической точки зрения она заключается в совокупности качественно разнородных психических образов, в физиологическом аспекте деятельность мозга представляется в виде совокупности качественно однородных физиологических процессов. Каким образом качественно разнородные психические (идеальные) образы возникают из качественно однородных физиологических процессов?

Психофизиологический парадокс представляет собой разновидность парадокса развития. В современной философской и психофизиологической науке он еще не получил однозначного решения. Между тем с ним связан ряд фундаментальных проблем гносеологии, перед которыми она остановилась. В связи с проблемой ощущений нас интересует прежде всего процесс возникновения ощущений в результате воздействия внешних агентов на органы чувств человека.

Из психофизиологии известно, что роль рецепторов состоит в том, чтобы превращать качественно разнородные внешние воздействия в качественно однородный нервный процесс, который передается далее по проводящим путям в ЦНС и на высших ее этажах порождает психический (идеальный) образ внешнего предмета, его качества. Согласно важнейшей аксиоме нейрофизиологии нервный процесс во всех частях нервной системы качественно однороден, ибо иначе нервная система, обладающая структурным единством (нейронное строение), не обладала бы функциональным единством. Структурная и функциональная однородность нервной системы — одно из величайших «изобретений» живой природы. Но это ставит нас перед неразрешимой пока загадкой: каким образом качественно однородный в различных частях нервной системы физиологический процесс может порождать качественно разнородные психические образы? В проводящих путях различных анализаторов — зрительном, слуховом, вестибулярном и т. д. существует качественно один и тот же нервный процесс, однако возникающие в результате него психические образы качественно различны, ибо это суть световые, звуковые и другие ощущения.

Качественная однородность нервных процессов явственно обнаруживается, например, в любопытном явлении — когда сшиваются совершенно разнородные нервные пути (гетерогенный анастомоз нервов). Так, П.К. Анохин соединял блуждающий нерв с одним из нервов передней конечности животного, в результате чего она стала совершать «дыхательные» движения, т. е. ритмически сокращалась синхронно с актами дыхания.

Если в нервной системе качество внешнего агента стирается, угасает в однородном нервном процессе, то как оно снова возникает в мозгу, в содержании идеального образа? Каким образом, спрашивал Ч. Шеррингтон, можно объяснить феномен: «Я» видит Солнце»1? Проблема усложняется, если мы учтем еще один разительный факт: отрезок проводящих путей в принципе может быть заменен, например, куском титановой проволоки, но мозг по-прежнему будет продуцировать соответствующие ощущения, отображающие качества внешних предметов. Важнейшим компонентом нервных импульсов оказываются электрические импульсы, которые могут передаваться и через проволоку. Понятно, что в электрическом импульсе, достаточно простом физическом явлении, не могут содержаться разнородные качества световых, звуковых, осязательных и других воздействий. Откуда же они «всплывают» в мозгу?

В исследованиях по психофизиологии (Е.Д. Эдриан, М.М. Бонгард и М.С. Смирнов, Е.А. Либерман и другие) было установлено, что качества внешних агентов кодируются в рецепторах посредством частотной модуляции электрических импульсов — распределения импульсов во времени. В советской философской науке предложена попытка решения психофизиологического парадокса с помощью понятий кодирования — декодирования. С этой точки зрения качество внешнего агента кодируется на «входе» нервной системы и декодируется на «выходе», в ЦНС. Такое объяснение в пределах понятий телеграфиста вызывает улыбку. Несомненно, что механизм деятельности нервной системы включает процессы кодирования — декодирования. Однако действительная теоретическая суть парадокса при таком объяснении ускользает. Дело в том, что процесс кодирования — декодирования предполагает уже наличие кода, или ключа к коду, т. е. знание того, каким знаком (серией импульсов) помечено то или иное качество внешнего мира. Но такой код должен уже существовать в мозгу независимо от процессов кодирования—декодирования, ибо мозг никогда не имел прямых контактов с объективными качествами. Кто (или что) вложил код в человеческий мозг?

Допустим, что мы получили из космоса некоторую серию знаков, содержащую, как мы полагаем, послание внеземной разумной цивилизации. Содержит ли в себе серия этих знаков код, с помощью которого мы могли бы ее декодировать? Разумеется, нет. Такой код должен быть получен независимо от данной серии знаков — из предположения о том, что это есть послание разумных существ, обладающих сходством с нами (поскольку они разумные существа), из представлений о физических, химических и других свойствах космических тел и т. д.

Но откуда получил «дополнительные сведения» о внешнем мире мозг, если единственная связь его с миром осуществляется лишь через посредство кодирования неизвестных ему качеств внешнего мира? Естественно, мы не можем удовольствоваться наиболее тривиальным по своей логике объяснением, согласно которому мозг знает код потому, что он вложен в мозг некой духовной силой. В соответствии с нормальной логикой науки следует, по нашему мнению, предложить иное решение. Прежде всего необходимо учесть, что субъективный, идеальный образ внешнего качества возникает только в наиболее сложной и богатой части материального субстрата отражения — в высших отделах головного мозга. Это означает, что объективное содержание, объективное качество не передается всегда в «равном себе состоянии» от рецепторов по проводящим путям в мозг. Объективного качества нет ни в рецепторе, ни в проводящих путях, тем более оно отсутствует в металлическом проводнике, которым можно протезировать проводящие пути! Следует отказаться поэтому от сохраняющегося иногда интуитивного представления о познании как непосредственном копировании, «снятии» признаков отображаемого предмета и переноса их от рецептора в мозг, где они как бы «проявляются». Такое остаточное от античной «теории образов» представление фактически еще имеет хождение в науке.

Субъективный, идеальный образ производится мозгом (точнее, человеком) как всеобщим и универсальным материальным субстратом, в котором синтезировано основное содержание предшествующего бесконечного развития материи и который, следовательно, находится в глубоком родстве со всем бесконечным качественным многообразием мира. Мозг расшифровывает качество внешнего агента не потому, что в мозг извне вложен код, а потому, что в некотором глубоком смысле природа внешнего агента «известна» мозгу заранее, заложена в его материальной природе. Конечно, было бы крайне наивным думать, что в мозгу хранятся готовые «врожденные» образы внешних качеств, которые «выдаются по требованию», поступающему по проводящим путям.

Мозг, человек действительно генерирует, вырабатывает идеальный образ объективного качества. Чувственное познание выступает поэтому результатом не буквального «копирования» и «переноса» качеств внешних агентов в мозг, а своего рода уподобления мозга внешним воздействиям. При этом образ является результатом совместной деятельности периферии — рецепторов и несравненно более сложных нервных центров, которым принадлежит главная роль в формировании идеального образа1 .

Разумеется, мы дали лишь краткое и поэтому неточное изложение предложенного решения психофизиологического парадокса. Добавим, что наиболее сложная сторона проблемы, связанной с указанным парадоксом, такова, что философская мысль еще не знает, как к ней подступиться. Эта часть проблемы заключается в том, что органы чувств непосредственно ориентированы лишь на физические и химические качества. Каким образом познаются в таком случае биологические и социальные качества, которые принципиально сложнее физических и химических и которые, следовательно, не имеют для себя специального нервного прибора, не могут пройти через барьер органов чувств, настроенных на физико-химические качества? Решение этого вопроса, однако, существует.

Предметом и содержанием чувственного познания выступает явление. Как нам уже известно из раздела о диалектике, явления несут в себе сущности вещей, ибо сущности существуют в явлениях, а не за явлениями. Это означает, что чувственное познание имеет сложный, двухъярусный характер. Отображая явления, чувственное познание тем самым отображает и заложенную в явлениях сущность. Оно имеет, следовательно, два уровня: непосредственно осознаваемых сторон явления как такового и скрыто, имплицитно отображаемой сущности. Отображая явления, чувственное познание несет в себе и отображение сущности, которая, однако, непосредственно пока не осознается. Чувственное познание противоречиво: оно есть единство непосредственно осознаваемого (явления) и неосознаваемого, имплицитного (сущности). Основное противоречие чувственного познания находится в движении, оно развертывается по мере перехода от одной формы или уровня чувственного познания к другой, от ощущения к восприятию и к представлению.

Восприятие. Ощущение — отражение отдельных внешних признаков вещей. Оно чревато, следовательно, специфическим противоречием — между осознаваемыми отдельными единичными признаками вещей и скрытым, неосознаваемым целым. В процессе эволюции жизни возникает поэтому более сложная форма чувственного познания — восприятие, которое представляет собой отображение предметов или предметных ситуаций как целых.

Восприятие включает в себя целостную совокупность ощущений и некоторый существенный несводимый к ним целостный момент отображения (апперцепцию). Психология показала, что формирование целостного образа предмета (ситуации) происходит на основе практической деятельности человека. Так, у ребенка на основе действий с вещами, их движения первоначально формируется образ контура вещи, затем более сложный и расчлененный образ предмета как целого.

Восприятие, как целостный образ вещи, преодолевает специфическое противоречие ощущения. В силу целостности в восприятии в сферу непосредственного осознания входят такие стороны чувственного явления, которые оставались скрытыми в ощущениях, прежде всего — предметность, целостность, пространственные и временные характеристики вещей, движение. В ощущении, таким образом, непосредственно не осознаются не только сущность вещи, но и глубинные стороны самого явления.

На уровне восприятия возникает и замечательное свойство психики, имеющее глубокий гносеологический смысл — объективация воспринимаемого, благодаря которой вещи воспринимаются нами как существующие вне нашего сознания. В способности к объективации ощущений и восприятий таится будущая коренная особенность человеческого сознания, «здравого смысла» — воспринимать мир как существующий объективно-реально. На уровне восприятия мир предстает перед человеком как мир объективно существующих вещей, как предметный мир. Отображаемые ощущениями признаки осознаются уже как признаки вне нас находящихся вещей. Однако поскольку ощущения и восприятия не способны «рассечь» самих себя на объективное и субъективное, цвета, запахи, вкусы и т. д., являющиеся как таковые ощущениями, воспринимаются нами существующими в вещах, присущими самим вещам. Этот заключенный в чувственных формах отражения действительности «дефект» приводит к известной ошибке «наивного реализма», которая может быть устранена только критическим разумом, способным к мысленному диалектическому раздвоению единого образа на объективное содержание и субъективную форму. Наглядное по своей природе ощущение, чувственный образ вообще, не способны к самораздвоению на объективную и субъективную стороны.

Если на уровне ощущения субъективная сторона образа выступает как активное средство элементарного аналитико-синтетического акта — выделения из окружающей среды отдельного внешнего признака вещи, то функция субъективного в восприятии заключается в интеграции отдельных признаков в целостный предмет, «вырезании» его из целостной внешней среды, континуума внешней среды.

Восприятие преодолевает противоречие ощущения, однако оно чревато собственным специфическим противоречием. Восприятие всегда есть «моментальный снимок» действительности, поскольку существует только при непосредственном действии предмета на органы чувств и исчезает, когда это действие прекращается. Поэтому оно так же ситуативно, не схватывает общих сторон вещей или ситуации. Восприятие содержит в себе противоречие между осознанным конкретным единичным предметом или ситуацией и неосознанными общими, устойчивыми, длящимися за пределами наличной ситуации сторонами действительности. Дальнейшее развитие чувственного познания должно позволить ему оторваться от конкретной ситуации и установить общее.

Представление. Представление — образ предмета или ситуации, существующий и тогда, когда предметы не действуют на органы чувств. Оно возникает на достаточно высоком уровне развития жизни (в развитом виде — у высших животных), когда психическая регуляция поведения становится зависимой от широких, не ситуативных, общих сторон действительности.

Важнейшими особенностями представления являются независимость от непосредственного воздействия вещи на органы чувств и обобщенность. Благодаря первой живое становится способным приспосабливаться к широким и долговременным условиям среды. Это создает предпосылки и для специфической человеческой трудовой деятельности. На уровне представления впервые возникает, в ее явном виде, способность обобщения, отображения общих признаков вещей — не данного цвета, запаха, вкуса и т.д., а обобщающего «красного», «круглого» и т. п.

Представление преодолевает ограниченность восприятия, разрешает его специфическое противоречие. Однако общее, доступное представлению — это внешнее, чувственно общее, общее в непосредственных чувственных явлениях. Общее в представлениях имеет наглядный, непосредственный, чувственный характер. Поэтому обобщение на уровне представлений ограничено рамками явления. Можно довольно точно представить, например, остро-, тупо- и прямоугольник, но нельзя чувственно представить треугольник вообще, так как внешние признаки этих видов треугольника наглядно не совместимы. Когда пытаются представить «треугольник вообще», в сознании возникает, например, наиболее «типический» — равносторонний треугольник, который замещает, репрезентирует разнородные виды треугольников. На границах возможностей наглядного обобщения возникает, таким образом, феномен репрезентации одним видом других, или рода, что является зачатком и прообразом будущей знаковой системы языка.

На основе свободного оперирования представлениями и его обобщенного характера возникает способность воображения, включая мысленное творчество образов несуществующих, возможных или фантастических вещей — мысленные образы будущих вещей, наглядные проекты, образы грифонов, русалок и т. д.

Ощущение завязывает целый узел противоречий: между познанной частью и непознанным целым, единичным и общим, ситуативным и устойчивым, ситуативной скованностью и свободным оперированием, познаваемым явлением и непознанной сущностью. Последовательно разрешая эти противоречия, восприятие и представление в принципе исчерпывают явление и оказываются у черты, отделяющей чувственное познание от скрытой в нем сущности.

ЛОГИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ

Логическое познание — познание сущности вещей, явлений, процессов. Опираясь всецело на материал чувственного познания, мысль углубляется в скрытую в нем сущность реальной действительности, внешнего мира и человека. Общим направлением человеческого познания является движение к познанию сущности мира и самого человека, его места в мире, смысла и перспектив его существования в мире.

Направленное на познание сущности, логическое познание имеет более сложный и структурно расчлененный характер. В нем можно различить три основных уровня: фундаментальный, обыденный и уровень научного познания.

Фундаментальный уровень

Логического познания

Этот уровень составлен общими логическими процессами, формами и законами, которые присущи как обыденному, так и научному познанию.