Фактическая власть Цезаря основывалась на его армии, на десятках тысяч его ветеранов, получивших земельные наделы в провинциях и в Италии[332], на поддержке всадничества, на симпатиях городского плебса. Всякая организованная оппозиция была сломлена, что тоже являлось од­ной из предпосылок диктатуры. Что же касается юридического обоснова­ния власти Цезаря, то здесь он шел по стопам Суллы как с точки зрения «правовых» основ диктатуры (идея верховенства народа), так и в смысле конкретного ее оформления.

В первый раз Цезарь был провозглашен диктатором еще в ноябре 49 г. Но тогда эта диктатура носила временный, т. е. старый республиканский характер. Она была нужна Цезарю для проведения консульских выборов на 48 г., так как оба консула 49 г. отсутствовали. Второй раз он получил диктатуру на неопределенное время в конце 48 г. после битвы при Фарсале. Конкретная обстановка этого акта нам неизвестна. Своим начальни­ком конницы (magister equitum) Цезарь назначил Марка Антония, кото­рый замещал его в Италии. С этого момента его диктатура фактически стала непрерывной. Тогда же, в 48 г., Цезарю была дана пожизненная три­бунская власть (tribumcia potestas), что делало его особу неприкосновен­ной и давало ему всю полноту гражданской власти. Но при этом обычные народные трибуны продолжали выбираться в нормальном количестве. Се­нат, кроме этого, предоставил Цезарю право на 5 лет занимать одновре­менно и должность консула. В 46 г., после битвы при Тапсе, диктатура была сделана годовой магистратурой, и Цезарь получил ее вперед на 10 лет, а в 45 г. — пожизненно (dictator perpetuus). К этому нужно прибавить, что Цезарь имел цензорские полномочия и право рекомендовать народу кандидатов на должности.

Титул императора стал составной частью его имени — его преноменом: imperator Caius Julius Caesar. Но это было не только именем: и сам Цезарь, и современники, и потомство стали вкладывать в термин «импе­ратор» понятие носителя высшей, в частности, военной власти. Как импе­ратор Цезарь стал носителем империя. С этим значением термин перешел к преемникам Цезаря и послужил основой для образования понятия импе­рии в смысле военной монархии.

Наконец, в качестве верховного жреца (pontifex maximus) Цезарь яв­лялся главой римской религиозной организации. Ему был дарован почет­ный титул «отца отечества», его изображение чеканилось на монетах. Та­ким образом, монархическая по существу власть Цезаря юридически воз­никла из сосредоточения в его особе высших республиканских магистратур.

В области конституционных реформ Цезарь тоже в известной степени продолжал политику Суллы. Число сенаторов было доведено до 900 чело­век, будучи разбавлено большим количеством совершенно новых людей: цезарианскими офицерами, вольноотпущенниками и тому подобными «со­мнительными» элементами. Но если Сулла стремился поднять авторитет

сената (хотя объективно результаты получились обратные), то Цезарь даже субъективно не ставил себе этой цели. Наоборот, в качестве демократа (каковым он считался довольно долго), боровшегося с сенаторской зна­тью, Цезарь ставил своей целью всячески ослабить сенат, сведя его до роли государственного совета, т. е. совещательного органа при себе.

С увеличением количества сенаторов было связано и увеличение числа должностных лиц, в частности, квесторов. Число их с 20 было доведено до 40, эдилов — с 4 до 6, преторов — с 8 до 16. Однако нельзя в этой мере видеть только средство для того, чтобы легче пополнять расширенный сенат: как и Сулла, Цезарь увеличивал административный аппарат старой республики, переставший удовлетворять потребностям мировой держа­вы. В сущности, это была попытка создания бюрократического аппарата уже в рамках республики. Тем более что как раз по отношению к квесто­рам, эдилам и преторам Цезарь получил право «рекомендовать» народу, т. е. просто назначать половину магистратов. Народное собрание продол­жало существовать, но, как правило, было послушно диктатору. Отдель­ные попытки народных трибунов протестовать против действий Цезаря приводили к отрешению их от должности через комиции.

Среди реформ Цезаря особенно важное и прогрессивное значение име­ли его мероприятия, направленные к упорядочению провинциального управления.Как раз в этой области, более чем в какой-нибудь другой, Цезарь заложил фундамент будущей империи.

Цезарь основал много колоний своих ветеранов в провинциях. Свето­ний в биографии Цезаря (гл. 42) говорит, что 80 тыс. граждан были рас­пределены по колониям вне Италии. Были основаны колонии на месте Кар­фагена и Коринфа, они появились в Испании, Южной Галлии, Македонии и даже на южном побережье Понта. Колонизация провинций обусловли­валась столько же недостатком свободной земли в Италии, сколько стрем­лением Цезаря к романизации провинций.

Эту же цель романизации преследовало расширение прав гражданства. Полные права римского гражданства получили Транспаданская Галлия и некоторые испанские города. Латинское право было дано многим городам Нарбонской Галлии, Испании, Сицилии и Африки.

Закон о вымогательствах, проведенный еще в 59 г., стал применяться по-настоящему только Цезарем-диктатором. В области налоговой поли­тики также были внесены существенные улучшения: во многих провинци­ях сбор прямых налогов был отнят у публиканов и передан общинам под наблюдением агентов Цезаря — его вольноотпущенников и рабов. Откуп­ная система осталась, главным образом, для сбора таможенных пошлин, арендной платы с государственных земель и т. п. Многие общины вообще освобождались от налогов, полностью или частично.

Провинциальных наместников Цезарь лишил военной власти, оставив им только суд и гражданскую администрацию под своим контролем. Во главе провинциальных войск стояли легаты Цезаря в звании пропретора.

Муниципальное устройство Италии, начатое Суллой, было завершено Цезарем. До нас дошли отрывки его муниципального закона (lex Julia municipalis). Любопытно, что в нем есть статьи, касающиеся Рима, кото­рый, таким образом, начинает трактоваться только как один из городов Италии, а не как город-государство.

Среди огромного количества мероприятий Цезаря, затрагивавших са­мые различные стороны жизни, отметим еще введение новой золотой мо­неты и реформу календаря. Последний, как мы знаем, был в Риме чрезвы­чайно неудобен. В эпоху Цезаря расхождение между гражданским и аст­рономическим годом достигло 90 суток. Цезарь со свойственной ему смелостью и пренебрежением к традициям в 46 г. провел реформу, в осно­ву которой был положен египетский календарь (реформой руководил алек­сандрийский астроном Созиген). Исправленным календарем, под назва­нием юлианского, пользовались после этого в Западной Европе до конца XVI в., а в России — до Октябрьской революции.

Цезарь развил в Риме большую строительную деятельность. Им были построены форум Юлия, театр, храмы Венеры-матери, Марса и др. Он внимательно следил за благоустройством города и за его культурной жиз­нью (постройка общественной библиотеки). Он проектировал прорытие Коринфского перешейка, расширение Остии, осушение Помптинских бо­лот, Фуцинского озера и пр. Но всем этим грандиозным планам не сужде­но было осуществиться.

Одним из важнейших преобразований Цезаря, надолго пережившим диктатора, стала реформа календаря. Э. Бикерман подробно иссле­дует римский календарь и его усовершенствования, сделанные под руководством Цезаря. При этом он поясняет: «Римский календарь во времена Цезаря состоял из 12 месяцев: четырех — по 31 дню (март, май, кБилтидий=июдь, октябрь), семи — по 29 дней (январь, апрель, июнь, секстилий=август, сентябрь, ноябрь, декабрь) и од­ного из 28 дней (февраль) — всего 355 дней в году. Через каждый год (по четным годам до н. э.) прибавлялось 22 или 23 дня для со­гласования с солнечным годом. Это прибавление производилось в феврале после празднества Терминалий (23 февраля); оставшиеся пять дней февраля добавлялись в конце дополнительного месяца, так что этот месяц состоял из 27 или 28 дней. Первый день месяца назывался календы (Kalendae), пятый (или же седьмой в месяце из 31 дня) — ноны (Nonae), тринадцатый (или же пятнадцатый в меся­це из 31 дня) — иды (Idus). Считая в обратном порядке от этих установленных дат, обозначали дни месяца. Подсчет велся включитально, т. е. включался и обозначенный день, и день, от которого велся отсчет. День накануне того дня, который нужно было сосчи­тать, назывался pridie... Цезарь не переделывал римский календарь, но просто отказался от него и установил взамен постоянный сол­нечный календарь из 365 и ¹/₄ дня, который соответствовал време­нам года. В 46 г. до н. э. Цезарь добавил к году 90 дней для того, чтобы месяцы вновь совпали с соответствующими временами года. С 1 января 45 г. до н. э. в силу вошел год из 365 дней и месяцы такой же длины, как и в настоящее время» (Бикерман Э. Хроноло­гия Древнего мира. М., 1975. С. 38, 42.).

Гибель Цезаря

Цезарь начал свою политическую карьеру как демократ. Для эпохи, в которую он жил, и для человека его склада вопрос о степени искренности политических взглядов является праздным. Во всяком случае, очень дол­го он сохранял свои связи с популярами и не делал ничего, что могла бы ему поставить в упрек народная партия. Однако по мере того как крепла власть Цезаря, он все более и более отходил от демократии. Мало того, если в 50-х гг. Цезарь щедро кормил городской плебс и субсидировал шай­ки Клодия, то, став диктатором, он начал находить в демократии большие неудобства. Хотя Цезарь и осудил меры 48—47 гг., но все-таки народ не забывал, что эти меры были предприняты его помощниками; став диктато­ром, Цезарь снизил количество получателей бесплатного хлеба с 300 тыс. до 100 тыс. человек; коллегии, открытые Клодием, снова были закрыты как очаги революционного брожения; право быть судьями было отнято у эрарных трибунов, и судейские места начали распределяться по­ровну между сенаторами и всадниками.

Поэтому демократия имела основания быть недовольной Цезарем-дик­татором. Не меньше недовольства проявляли и всадники. Провинциаль­ная политика Цезаря, особенно ограничения откупной системы, нанесла чувствительный урон их интересам. К этому прибавился экономический кризис 40-х годов. Деловая жизнь ослабела. Эта депрессия выступала осо­бенно ясно по сравнению с подъемом 50-х гг. В кризисе, конечно, винили того же Цезаря.

Таким образом, в 40-х гг. наметилось некоторое сужение той социаль­ной базы, на которую опирался Цезарь. С другой стороны, в этот же пери­од вновь начинают усиливаться республиканские настроения. Хотя помпеянцы были разгромлены, но республиканская оппозиция продолжала существовать под покровом внешней лояльности и угодливости. Ее офор­мление было ускорено явно монархическими тенденциями Цезаря, про­явившимися в последние годы его жизни.

По-видимому, Цезарь не был удовлетворен тем положением фактиче­ского монарха, которое он занимал, и мечтал об «увенчании здания». Это увенчание понималось им как создание в Риме настоящей монархии элли­нистического типа. Целый ряд фактов говорит об этом. Усиленно пропа­гандировалась легенда об Аскании-Юле, сыне Энея, основателе рода Юли­ев. В связи с этим Цезарь всячески поощрял культ Венеры, своей «праро­дительницы». Делались неоднократные попытки, идущие от сторонников Цезаря (например, от М. Антония), увенчать его диадемой. Цезарь откло­нял эти попытки, но только потому, что находил их пока несвоевременны­ми. Хотя Цезарь пришел к власти в борьбе со старой аристократией, но, получив власть, он постарался примириться с родовой знатью. Он при­близил к себе многих ее представителей, стал осыпать их наградами, на­значать на должности. Наряду с этим Цезарь пытался создать свою новую знать. Так, например, он пополнил патрициат, сильно поредевший за вре­мя гражданских войн, плебеями. Вокруг Цезаря начал формироваться на­стоящий двор, труднодоступный для просителей. Личное обхождение Це­заря также изменилось: он стал нетерпеливым, раздражительным. Сена­торы имели все основания жаловаться на пренебрежительное отношение к ним диктатора.

Незадолго до своей смерти Цезарь стал готовиться к походу против парфян. На Балканском полуострове были сконцентрированы крупные силы: 16 легионов пехоты и 10 тыс. всадников. В связи с этим в обществе усиленно муссировались слухи о том, что в Сивиллиных книгах[333] есть пред­сказание о том, что победить парфян может только царь.

Это ускорило организацию заговора против Цезаря. В заговоре уча­ствовало около 60 человек, частью бывших помпеянцев, прощенных Це­зарем и занимавших высокие посты в правительстве, частью цезарианцев, перешедших в республиканский лагерь после того, как Цезарь стал гото­вить провозглашение монархии. К последним, например, принадлежали старые боевые товарищи Цезаря — Децим Юний Брут и Гай Требоний. Помпеянцами были преторы 44 г. Гай Кассий Лонгин и Марк Юний Брут, идеолог движения. Брут после Фарсала перешел на сторону Цезаря и был очень близок к нему. Занятия философией не помешали Марку Бруту быть одним из самых свирепых ростовщиков. Кассий и Брут являлись главны­ми организаторами заговора.

С убийством Цезаря следовало торопиться и осуществить его, во вся­ком случае, до парфянского похода. Оно было назначено на мартовские иды (15 марта) 44 г. в заседании сената. Говорили, что на этом заседании Цезарю будут декретированы какие-то чрезвычайные полномочия. В го­роде носились неопределенные слухи о заговоре, которые дошли и до Це­заря. Но он не придавал им серьезного значения. Цезарь всегда был фата­листом, твердо верил в свою судьбу и 15 марта отправился на заседание сената, происходившее в так называемой курии Помпея. Там он был зако­лот кинжалами заговорщиков. На теле убитого нашли 23 раны.

Со смертью Цезаря сошел в могилу один из крупнейших деятелей ис­тории. Мы далеки теперь от чрезмерных преувеличений исторического зна­чения Цезаря в духе Друманна и Моммзена. Мы знаем, что Цезарь не был вполне оригинален в своей деятельности, во многом продолжая дело Суллы. Тем не менее нельзя не признать, что если Сулла заложил фундамент империи, то Цезарь построил самое здание. Он был человеком гениаль­ных способностей и высокой культуры. Качества великого полководца со­четались в нем с широтой кругозора выдающегося государственного дея­теля. Вместе с тем в личности Цезаря было много обаятельности и благо­родства.

Ошибка Цезаря, стоившая ему жизни, вытекала, быть может, не столько из исторической обстановки, сколько из его характера. Он не умел останавливаться на полдороге и любил доводить все до конца. За­вершением дела его жизни казалась ему чистая монархия в эллинисти­ческом духе. Однако Рим еще не созрел до чистой монархии. Римскому обществу нужна была завуалированная форма диктатуры. Цезарь хотел идти дальше и поэтому погиб. Только его преемник, учитывая весь пред­шествующий опыт, сумел остановиться на необходимом рубеже, там, где стоял сам Цезарь в 46 г.

Многие античные авторы рассказывают об убийстве Цезаря (Светоний. Божественный Юлий, 82; Плутарх. Цезарь, 66; Аппиан. Граж­данские войны, II, 117). Все они единодушно свидетельствуют об огромном количестве самых различных предупреждений о возмож­ной опасности, которые получал Цезарь накануне мартовских ид 44 г. Однако Цезарь не внял им и отправился на роковое для него заседа­ние сената. «При входе Цезаря, — пишет Плутарх, — сенат поднял­ся с места в знак уважения. Заговорщики же, возглавляемые Бру­том, разделились на две части: одни стали позади кресла Цезаря, другие вышли навстречу, чтобы вместе с Туллием Кимвром просить за его изгнанного брата; с этими просьбами заговорщики провожали Цезаря до самого кресла. Цезарь, сев в кресло, отклонил их просьбы, а когда заговорщики приступили к нему с просьбами еще более на­стойчивыми, выразил каждому из них свое неудовольствие. Тут Тул­лий схватил обеими руками тогу Цезаря и начал стаскивать ее с шеи, что было знаком к нападению. Каска первым нанес удар мечом в за­тылок; рана эта, однако, была неглубока и несмертельна: Каска, повидимому, вначале был смущен дерзновенностью своего ужасного поступка. Цезарь, повернувшись, схватил и задержал меч. Почти од­новременно оба закричали: раненый Цезарь по-латыни: "Негодяй Каска, что ты делаешь?" — а Каска по-гречески, обращаясь к брату: "Брат, помоги!". Непосвященные в заговор сенаторы, пораженные страхом, не смели ни бежать, ни защищать Цезаря, ни даже кричать. Все заговорщики, готовые к убийству, с обнаженными мечами окру­жили Цезаря. Куда бы он ни обращал взор, он, подобно дикому зве­рю, окруженному ловцами, встречал удары мечей, направленные ему в лицо и в глаза, так как было условлено, что все заговорщики при­мут участие в убийстве и как бы вкусят жертвенной крови. Поэтому и Брут нанес Цезарю удар в пах. Некоторые писатели рассказывают, что, отбиваясь от заговорщиков, Цезарь метался и кричал, но, уви­дев Брута с обнаженным мечом, накинул на голову тогу и подставил себя под удары. Либо сами убийцы оттолкнули тело Цезаря к цоко­лю, на котором стояла статуя Помпея, либо оно там оказалось слу­чайно. Цоколь был сильно забрызган кровью. Можно было подумать, что сам Помпей явился для отмщенья своему противнику, распрос­тертому у его ног, покрытому ранами и еще содрогавшемуся. Це­зарь, как сообщают, получил 23 раны. Многие заговорщики перера­нили друг друга, направляя столько ударов в одно тело». Светоний добавляет, что, когда Цезарь увидел Марка Брута, бросившегося на него с обнаженным мечом, он сказал: «И ты, дитя мое?». Как пишет переводчик и комментатор Светония М. Л. Гаспаров, в этом обра­

щении заключено, «может быть, не только выражение общеизвест­ной привязанности Цезаря к Бруту, но и намек на то, что Брута счи­тали сыном Цезаря от связи с Сервилией» (Светоний. О жизни две­надцати цезарей. М., 1964. С. 290).

Возможно, ему не хватало высочайшего, уравновешенного военно­го гения Александра или Ганнибала, но, несмотря на это, Цезарь был одним из величайших полководцев в мировой истории. Его энергия и смелость не были превзойдены никогда, а его харизма вождя вну­шала солдатам преданность в такой степени, что лишь очень немно­гих других великих полководцев можно поместить с ним в один ряд. Его единственной слабостью как военачальника было доведение сме­лости до безрассудства, даже до легкомыслия — как при Диррахии, в Александрии или при Руспине. Ни один военачальник никогда не был более удачлив, и это, конечно, потому, что в большой степени удачу он создавал сам, неизменно захватывая и удерживая инициа­тиву. Никто и никогда не сравнялся с его уникальной комбинацией талантов: гения в политике, государственной деятельности, законо­дательстве и классической литературе в добавление к гениальности великого полководца.

Цезарю было около 60 лет, когда он был убит заговорщиками. Ис­точники рассказывают о его необычайной энергии. Про него говори­ли, что он мог одновременно слушать, читать и диктовать письма. Дошедшие до нас изображения Цезаря и описания его внешности представляют его стройным человеком, высокого роста, худым, с заостренными чертами лица. Цезарь не отличался крепким здоровь­ем. Но это не мешало ему в дни галльских походов переносить вме­сте с солдатами все лишения тяжелой кампании. Во время Алексан­дрийской войны лишь необычайное физическое напряжение спасло Цезаря от гибели. Представитель высшего слоя нобилитета, страст­ный любитель роскоши и изящества, он тратил громадные средства на свои виллы, картины и статуи. О его распутстве распевали песен­ки даже преданные ему солдаты. Отношение Цезаря к людям опре­делялось чаще всего политическими мотивами. Во время Галльской войны он не раз проявлял жестокость и вероломство, но в то же вре­мя умел поражать своим великодушием и милосердием. Цезарь был одним из самых образованных людей своего времени.