Правдивый исторический рассказ о страшном бунте, который 22-го июня 1648 года произошел в Москве, главном городе Московии, и который был вызван невыносимо тяжелыми податями и сборами, взыскиваемыми с народа. Событие это описано одним знатным лицом, бывшим очевидцем и сообщившим известие об этом бунте одному своему другу в Амстердаме.

В 1648 году, 2-го июня по старому стилю, в пятницу, до полудня, его величество царь всей России Алексей Михайлович вместе с патриархом и в сопровождении знатных бояр, или совета государства или страны, равно как и главных членов духовенства, торжественно совершал ежегодную процессию. Случаем этим воспользовался народ, чтобы подать его царскому величеству некие прошения по поводу невыносимо громадных податей и налогов, которыми в течение нескольких лет он был обременен, вследствие чего народ с женами и детьми впал в разорение; кроме того в этих челобитных говорилось о больших притеснениях, ежедневно производимых боярами над народом, а также и то, что люди не я силах долее выносить этого и что они, равно как и жены их и дети, согласны скорее немедленно умереть, чем оставаться долее под гнетом столь чрезмерного притеснения. Бояре, окружавшие его царское величество, приняли эти прошения и не только разорвали их да клочки, но еще бросили эти клочки в лицо просителям, над которыми издавались и которых холопы или рабы их жестоко избили, и весьма многих посадили в заключение. Народ был взбешен против бояр и по окончании процессии толпою явился на царский двор. Тут стрельцы или телохранители, состоявшие из тысячи человек, жалованье которым было убавлено в такой степени, что они не имели возможности содержать себя этим, приняли сторону народа, и затем, после обеда, и народ, и стрельцы ворвались в дом Бориса Ивановича Морозова, главного после его царского величества правителя всей России, который прошлою зимою женился на сестре ныне здравствующей царицы. Дом этот был ими в конец ограблен: все найденные ими драгоценные вещи были разбиты на куски топорами и дубинами; золотые и серебряные чаши и блюда были обезображены; жемчуг и другие драгоценные каменья были превращены в порошок: они попирали их ногами, бросали за окна и препятствовали всякой попытке вынести что-либо, неистово крича при этом: «то кровь наша!». После этого, разделив между собою остальную добычу, они приступили было к разрушению самого дома Морозова. Тогда его царское величество прислал им сказать, что дом этот принадлежите ему. Услыхав это, бунтовщики немедленно покинули его, умертвив трех самых главных служителей. Наиболее важный из этих трех был стряпчий или фактор, который хотел было откупиться и предложил им, дабы они пощадили его жизнь, три тысячи рублей, что равняется сумме 15,000 гульденов; однако ж это не спасло ему жизни: все громко закричали: «все должно быть нашим!». Сам же Морозов бежал в одну из комнат его царского величества, где и укрылся. Из дома Морозова толпа бешено повалила к дому Назара Ивановича Чистова великого канцлера (дьяка) государства и правителя всех иностранцев, которого дом они тоже совсем разграбили и где захватили невероятное количество золота и серебра, так как сам канцлер был болен и находился в это время в бане, ибо за два дня до этого он упал с лошади, и паденье это, как оказалось теперь, послужило ему как бы дружеским предостережением и предвестником настоящего. Когда он из бани возвращался домой, бунтовщики, встретив его, избили дубинами и топорами. Первый, ударивший его топором по голове, закричал ему при этом: «изменник, это тебе за соль», – ибо именно он наложил большую подать на соль. Затем, взяв его за ноги, они полумертвого поволокли его вниз по лестнице и, как собаку, протащили таким образом через весь двор, после чего, раздев его, бросили после совсем обнаженного на навозную кучу, где окончательно и умертвили его.

Отсюда они громадною толпою проникли во двор Леонтия Степановича Плещеева, городского старосты и градоначальника, дом которого они равным образом совершенно разграбили; само же Плещеев бежал к его царскому величеству. Отсюда бунтовщики яростно бросились к дому Петра Тихоновича Траханиотова, начальника всей артиллерии, который дом они тоже разграбили и разорили; сам же он, бежав из города, укрылся в одном монастыре. После этого они с яростью врывались в дома многих других бояр, где ничего им не оставили. А между тем время приближалось к ночи, с наступлением которой разбой несколько поутих. Но с наступлением следующего дня бунтовщики снова принялись за грабеж и разграбили дома многих сановников, а также и дома русских купцов, имевших какие бы то ни было сношения с боярами, – числом около тридцати шести.

Сделав это, они толпою бросились к царскому дворцу, придя к которому, начали вызывать бежавшего Морозова, бежавшего Плещеева, равно как и беглеца Траханиотова, а также и его царское величество, требуя выдачи им беглецов. Тогда царь немедленно выдал им Плещеева с приказанием отрубить ему голову. Но народ был чересчур разъярен и, не желая ждать приведения в исполнение этого приговора, потащил Плещеева на торговую площадь, где его жестоко избили до синяков и черных пятен, после чего топорами разрубили на части, словно рыбу. Части эти, ничем не прикрытые, были оставлены разбросанными там и сям по площади.

Неудовлетворенный этим, народ принялся после этого громко требовать выдачи Морозова и Траханиотова, и был чрезвычайно назойлив в своем требовании этих людей. Тогда царь сам вышел к народу и, видя, что ничто кроме выдачи этих людей не удовлетворит народа, убедительно просил его не лишать их жизни в продолжение еще двух только дней, дабы этим дать и ему возможность лучше обсудить дело, после чего он исполнит их желание и удовлетворит их требование. Таким образом бунт к полудню был утишен, и народ разбрелся по своим домам. Что же последовало за этим? Вдруг после обеда в пяти различных местах города вспыхнул страшный пожар, который в течение 13 или 14 часов половину Москвы обратил в груду пепла. Во время пожара, как насчитывают некоторые, сгорело 10,000 домов. Если же считать и те дома, которые во многих и различных дворах были огнем превращены во развалины, то всего на все погибло пятнадцать тысяч домов; в иных из этих домов сгорело десять человек, в других двенадцать, а в некоторых и более; в числе сгоревших отцы, матери, дети, слуги. Число людей, погибших от огня, простирается приблизительно до 1,700. Пожар начался на большом базаре, в царском водочном заводе, где все видели обнаженный труп убитого Плещеева. Некоторые из бежавших топором отсекли Плещееву голову, которую смочили в водке, дабы она ярче горела в огне, куда и бросили ее. Другие же из присутствовавших привязав ноги Плещеева к веревке, поволокли члены убитого в огонь и сожгли дотла. Во время этого ужасного пожара, в квартал, где жили мы, иноземцы, и русские, пришло несколько поджигателей с твердым намерением зажечь и другие части города; однако ж этому помешали мы, зорко сторожившие. Некоторые из этих поджигателей были умерщвлены, другие посажены в заключение. Эти последние были подвергнуты пытке, причем сознались, что были деньгами подкуплены на это дело Морозовым, который хотел отмстить своим противникам. Узнав об этом, народ еще пуще озлобился против Морозова и, придя к царю, начал требовать выдачи этого человека, пощадить жизнь которого усердно просил бунтовщиков царь – отчасти потому, что отец его на смертном одре с великою похвалою говорил ему о нем, а частью и потому, что Морозов с детства воспитал его и учил. Вот почему царь дал народу обещание – причем, по обычаю русских при произнесении какой-либо клятвы, целовал золотой крест, который держал в руке патриарх, и призвал в поручительницы Матерь Божью – удалить Морозова и послать его для принятая пострижения в который либо из монастырей, а затем с бритой головой сослать на крайний рубеж государства. Другой же боярин Петр Тихонович Траханиотов, бежавший в один из монастырей вне Москвы, по приказанию царя был выдан народу, и голова его была отрублена топором. А между тем, так как царь, вследствие заступничества царицы, которая приходится сестрою жене Морозова, медлил привести в исполнение данное им народу обещание относительно Морозова, то народ снова восстал и готов был успокоиться только в таком случае, если убедится, что царь намерен сдержать свое обещание; народ грозил силою вытащить Морозова из комнаты царя и говорил, что если царь не будет крепок в своем слове, то и он отказывается исполнять свои обещания. Все по-видимому грозило вызвать большее кровопролитие, чем какое когда-либо было, и вот почему царь решил положить конец этому делу, и в понедельник, 12-го июня, часа за два до рассвета, Морозов был отправлен в монастырь, называемый Кирилловским, находящийся в 14-ти милях за Вологдою, на реке Шексне. Вологда же находится от Москвы на расстоянии ста миль. Морозов был послан туда в сопровождении 150-ти детей боярских или придворных дворян, 150-ти стрельцов или телохранителей и 100 сотников, из которых каждый стоит во главе сотни.

Вот описание великого бунта, очевидцами которого нам не без ужаса и не без страха за свою жизнь довелось быть здесь в Москве. Упаси нас Боже от дальнейших подобных бунтов и опасности, но если что еще произойдет здесь, то я при случае извещу вас.