Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Другое предложение по изданию текстов с использованием средств статистического анализа разночтений было сделано сэром Вальтером Грегом (Sir Walter W. Greg), специалистом в области изучения английского языка Средних веков. Изучая родственную связь между рукописями волшебных пьес Честера, Грег составил систему, которую назвал "Как подсчитывать варианты: эссе по текстологии" (The Calcuts of Variants: an Essay on Textual Criticism. Oxford, 1827). Так же, как и Квентэн, Грег полагал, что исследовать генеалогическую стемму рукописей можно, не поднимая вопроса о том, являются ли истинными данные разночтения или нет. В качестве основы он предлагал использовать группы вариантов, представленные в сохранившихся рукописях. Пользуясь единственным методом логической дедукции, Грег создал подробную систему подсчета возможных родственных отношений между данными. Хотя его систему в значительной мере усложняют псевдо-математические символы, ее теоретический аспект весьма интересен.
Однако между теоретическими рассуждениями Грега и практическим применением его принципов к имеющимся текстологическим проблемам существует много противоречий. Пытаясь вывести четкие и последовательные правила для решения проблем, которые Грег считал догматически неразрешимыми, Арчибальд Хилл (Archibald A. Hill) разработал свои принципы и назвал их: "Несколько постулатов для изучения генеалогии текстов" (Some Postulates for Distributional Study of Texts)[275]. Одним из таких постулатов является принцип простоты, который Хилл пытался применить для оценки заложенных в альтернативной генеалогической системе предполагаемых сведений, если имеется несколько объяснений данных.
Соглашаясь с тем, что существует отличие, выделенное некоторыми учеными[276], между дистрибутивными отношениями между рукописями (что связано с теоретическим анализом статистических данных о возможных группах рукописей, имеющих общие разночтения) и библиографическими отношениями между ними (что связано с хронологическим и генеалогическим происхождением рукописей), Хилл пришел к следующему заключению:
"Дерево [то есть стемма] — это описание отношений между чтениями, обнаруженными в рукописях, которое не следует понимать как положение о том, что рукопись А была переписана с рукописи В. Оно просто отражает тот факт, что чтения, найденные в А, являются производными от чтений из В, после изучения всех существующих сведений... Я тщательно рассматриваю этот вопрос, поскольку многие студенты подчас чувствуют неуверенность, когда работают с внешними данными, особенно хронологическими... Должно быть, издателя, который заимствовал Л из В, оставил равнодушным тот факт, что рукопись В исполнена на бумаге XX в., тогда как рукопись А написана на средневековом пергамене"[277].
Для ученого, воспитанного в классической традиции, такой схоластический подход к текстологическим проблемам, по всей видимости, будет равносилен заявлению о том, что если теория расходится с фактами, то тем хуже для фактов!
Теоретические и практические изыскания Грега получили развитие в публикациях Винтона А Диринга (Vinton A Dearing), адъюнкт-профессора английского языка Калифорнийского университа в Лос-Анджелесе. Диринг был редактором Калифорнийского издания работ Джона Драйдена (John Dryden) (1956-) и подготовил руководство по текстологии, синтезировав принцип посредников Квентэна, систему подсчета Грега и принцип простоты Хилла. В предисловии к своему изданию Диринг откровенно говорит:
"Мой метод не сразу завоюет симпатии тех, кто считает, что "здравый смысл" является вполне достаточным средством для решения текстологических загадок, или тех, кто знаком с другими методами. Гораздо труднее применить новый метод к тому, что очевидно, и с чем старый способ справлялся с тем же успехом. Но все методы неизбежно похожи. Поскольку более старые из них не поддавались расширению и развитию, более полный метод представляет альтернативные решения известных проблем. Мой метод впервые разграничивает текст, передаваемый в рукописи, — духовное явление — и рукопись, передающую текст, — материальное явление"[278].
Когда читатель ознакомится с этими двумя предварительными замечаниями, то, по всей видимости, он приступит к изучению предмета со смешанным чувством любопытства и недоверия.
Помимо выдвижения различных принципов, касающихся общей методологии текстологической науки, начиная с записи разночтений и заканчивая использованием перфокарты и компьютеров для статистического анализа и сравнения рукописей в текстологии, Диринг пытался решить некоторые текстологические проблемы, включая греческий текст Послания Павла к Филимону, — ради концовки которого и была задумана, по признанию автора, эта книга. Что касается сведений о тексте вышеназванного Послания, то Диринг ограничился лишь изучением десяти унциальных рукописей, о которых писал Тишендорф в своем восьмом издании[279]. Эти десять рукописей отражают 14 различных "состояний" текста, принимая во внимание тот факт, что четыре из них содержат более поздние исправления писцов. После того, как в таблицу были занесены всевозможные комбинации отношений рукописей, которые подтверждают разночтения, автор построил так называемую текстовую схему, доказывающую, что текст первоисточника всех 14 состояний рукописей может быть установлен, "когда D* или Е', или обе вместе, согласуются с Кс или Р, или когда Кс и Ρ согласуются вместе"[280]. На основе данной чисто математической методологии изучения сведений Диринг заявляет, что, по его мнению, текст Тишендорфа согласуется с предполагаемым первоисточником, за исключением того, что последний содержит Χριστόν Ιήσουν в стихе 6, δΐσμοΐς μου в стихе 10, δε σοι (без καί) в стихе 11, συ δе αυτόν и σπλάγχνα, προσλάβου в стихе 12 и αμήν в стихе 25.
Текстолог, специализирующийся на текстах Нового Завета, несомненно, сочтет исключительно интересным опыт Диринга по применению статистического метода к греческому тексту Послания к Филимону. Однако он наверняка задастся вопросом, стоят ли затраченные на него усилия полученных результатов, тем более, что Диринг неоднократно повторял, что он стремился построить текстовую, а не библиографическую схему[281]. Это означает, что Диринг изучал "состояния" рукописей, и его находки не обязательно должны совпадать с действительным хронологическим происхождением рукописей.
Завершая изложение своей точки зрения о вариантах, выбранных из аппарата Тишендорфа, Диринг пишет: "Со временем станут доступными полные собрания коллаций, и будет обеспечена необходимая механическая помощь для подсчетов вариантов. Этот счастливый день, будем надеяться, не заставит себя долго ждать"[282]. Автор настоящей книги вынужден признать, что не разделяет столь радужные надежды относительно тех выгод, которые влечет за собой то, что Диринг назвал "необходимой механической помощью". Применение чисто механических методов, которые неизбежно лишают критику субъективного элемента, заставляет вспомнить слова Джорджа Фута Мура (George Foot Moore) о том, что "методичное искоренение элемента человеческого разума наука едва ли станет приветствовать"[283]. Хотя компьютеры могут быть очень полезны в процессе "запоминания" статистических тонкостей, касающихся разночтений, маловероятно, что они заменят использование рациональных критических процессов для распознавания "хороших" и "плохих" чтений[284].
МЕСТНЫЕ ТЕКСТЫ И ДРЕВНИЕ ИЗДАНИЯ
Последнее поколение британских богословов и итальянских ученых-классиков внесло значительный вклад в развитие текстологии. И хотя сферы их интересов были различны, методы, предложенные обеими сторонами, в какой-то степени совпадали.
Бернетт Хиллман Стритер
В 1924 г. каноник Стритер (Burnett Hillman Streeter) выпустил книгу под названием "Четвероевангелие, изучение происхождения" ("The Four Gospels, a Study of Origins"), в которой прекрасно сочетаются основательность знаний, богатое воображение и изящный литературный стиль. Взяв за основу классический труд Весткота и Хорта, Стритер отточил их методологический подход в свете обнаруженных, начиная с 1881 г., новых рукописных сведений. Стритер принял идею, впервые провозглашенную Хагом, и подчеркнул необходимость разграничения форм текста, которые бытовали в крупных центрах раннего христианства. Используя сведения, взятые из цитат в произведениях Отцов Церкви, он разграничил и определил характерные формы новозаветного текста, которые установились в главных епархиях древней Церкви. Примерно к 200 г. эти местные тексты достигли (как считал Стритер) наивысшей степени отличия друг от друга, отличия, которое нашло свое выражение в ранних сирийском, латинском и коптском переводах. Весьма вероятно, что самые древние формы этих трех текстов были заимствованы соответственно из греческих текстов, которыми пользовались в Антиохии, Риме и Александрии.
Помимо данных трех форм текста анализ данных из кодекса Коридети (Θ) и некоторых произведений Оригена и Евсевия привел Стритера к необходимости заявить о существовании так называемого кесарийского типа текста Евангелий, к которому принадлежат семья 1 и семья 13 Стритер объединил в один тип, назвав его александрийским, свидетельства, которые Весткот и Хорт приписывали нейтральной и александрийской группе. Он разделял точку зрения Весткота и Хорта о том, что сирийский тип текста, который он переименовал в византийский, появился в IV в., благодаря деятельности Лукиана Антиохийского, и был принят в 380 г. в Константинополе. Именно этому тексту суждено было стать главной церковной формой Нового Завета в грекоговорящих странах, а впоследствии лечь в основу Textus Receptus. Следовательно, чтениями, появившимися позднее V в., как утверждал Стритер, можно пренебречь, кроме тех, которые отличаются от текста византийского типа. С другой стороны, поскольку древняя форма текста могла сохраниться в сравнительно позднее время в местности, отрезанной от основных центров распространения христианства, приоритет в выборе рукописей зависит не столько от их возраста, сколько от происхождения.
Отношения между местными текстами, употреблявшимися в пяти церквях: в Александрии, Кесарии, Антиохии, Италии и Галлии, а также Карфагене, могут быть представлены в виде многоступенчатого дерева, каждая из ветвей которого соответствует их географической расположенности по отношению к восточному Средиземноморью. Стритер формулирует это следующим образом:
"В каждом звене указанной последовательности присутствует большое число характерных для него чтений. Вместе с тем каждое звено теснее связано со своим соседом, чем с другими, более отдаленными ветвями стеммы. Так, В (Александрия) имеет много общего с семьей θ (Кесария); семья θ имеет много общих характерных чтений с Syr. S. (Антиохия); Syr. S., в свою очередь, имеет определенную связь с D b а (Италия-Галлия); и наконец, возвращаясь обратно по кругу, мы видим, что k (Карфаген) в определенном смысле является промежуточным звеном между D b а и В (вновь Александрия)"[285].
На рисунках воспроизведены стемма и таблица из книги Стритера, которые показывают отношения между несколькими местными текстами, а также важнейшие источники, свидетельствующие о каждом из типов текста.
Оригинальные автографы
I
АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ
ВОСТОЧНЫЙ
I
ЗАПАДНЫЙ
I
I I I
КЕСАРИЙСКИЙ АНТИОХИЙСКИЙ ИТАЛИЯ-ГАЛЛИЯ АФРИКАНСКИЙ
В К (Sah.)
CL 33 Boh.
I
Пересмотренный текст Лукиана 310 г.
I
Византийский (стандартный) текст (А) Е и т.д.
I
Textus Receptus
Стемма, иллюстрирующая теорию местных текстов Стритера (приводится по книге Streeter B. Η, The Four Gospels, р.26).
Некоторые практические выводы, которые можно сделать, если принять теорию местных текстов Стритера, сформулированы им самим следующим образом:
а) текстолог, оценивая количество внешних данных для принятия того или иного варианта, должен в первую очередь учитывать не число или возраст рукописей, документирующих этот вариант, а число и географическую распространенность древних местных текстов, в которых он может прослеживаться;
б) следовательно, рукописи необходимо располагать не в алфавитном или цифровом порядке, а по группам, соответствующим тем местным текстам, которые они представляют. В том случае, если чтение поддерживается, по крайней мере, тремя наиболее показательными рукописями, отпадает необходимость ссылаться на дополнительные свидетельства тех рукописей, которые, как правило, содержат тот же самый местный текст[286];
в) несмотря на то, что отдельные детали данного чтения не всегда обладают абсолютной достоверностью, выявить подлинный текст Евангелия можно. Сосуществование в древности различных независимых традиций, сохранивших для нас Новый Завет, является гарантом сохранности его текста, который не подвергался серьезным переработкам и интерполяциям[287].
Джорджио Паскуали
В 1932 г. эрудированный итальянский филолог-классик Джорджио Паскуали (Pasquali Giorgio) опубликовал фундаментальное исследование, касающееся проблематики издания древнегреческих и латинских авторов[288]. Автор, который до этого посвятил более 40 страниц рецензии на краткое 18-страничное сочинение "Textkritik" Пауля Мааса[289], еще глубже забрасывает сети, подтверждая свои положения тысячами примеров, почерпнутых у античных авторов и современных издателей. Несмотря на то обстоятельство, что Паскуали интересовали исключительно классические, небиблейские тексты, исследователь Нового Завета несомненно обнаружит, что многие предположения и советы, высказанные в этой работе, косвенно касаются и его собственных проблем. Вот некоторые из положений, разработанных Паскуали[290].
а) Средневековые рукописи греческих и латинских авторов часто восходят, прямо или косвенно, к древним редакциям, которые уже отличались друг от друга.
б) Совпадение очевидных ошибок, или "trivializzazioni" не доказывает родственности рукописей. Более того, совпадение чтений в различных источниках и не должно подтверждать родство, поскольку оригинальные чтения могли сохраниться независимо в нескольких направлениях традиции.
в) Для латинских авторов, чья рукописная традиция гораздо богаче, чем традиция греческих авторов, codex recentior не обязательно означает codex deterior. Значимость источника не зависит от его древности.
г) Коллации античных авторов, сделанные гуманистами эпохи Возрождения, а также издания, напечатанные в то время, частично базируются на рукописях, которые сейчас считаются утерянными. Следовательно, появление уникального чтения в тексте эпохи Возрождения не всегда нужно приписывать изобретательности современных издателей — возможно, оно восходит к древнейшим временам.
д) Произвольные изменения, внесенные писцами в рукопись, могут заставить нас сомневаться в ее ценности, но они не дают нам право a priori пренебречь ее значимостью под предлогом, что это всего лишь рукопись с интерполяциями.
е) Широко распространено мнение, что передача рукописей осуществлялась чисто механически "недалекими" писцами, которые бездумно переписывали документы. Находились, однако, и другие писцы, которые приукрашали, упрощали, адаптировали и даже делали коллации текстов по другим документам. Конъектура, которая является оправданной с палеографической точки зрения, может способствовать тому, что мы восстановим (в случае механической передачи) первоначальное чтение. С другой стороны, в "открытом" списке, куда вторглись "умные" писцы, внутренняя критика играет гораздо более важную роль в рассмотрении вариантов исправлений.
ж) Широко распространено мнение, что передача текстов происходит "вертикально" в хронологической последовательности; тем не менее в ряде случаев имеет место горизонтальный или поперечный план. Коллация одной рукописи по другим рукописям, кроме той, которая служила образцом, вводит чтения из одной ветви в другую, в результате чего текст меняется и загрязняется.
з) В общей лингвистике принято считать, что наиболее древние этапы какого-либо явления лучше всего сохранились в периферийных зонах области его распространения, и что совпадение двух форм, бытовавших на отдаленных друг от друга и от центра территориях, говорит в пользу их древнего происхождения. Таким же образом совпадение определенных чтений в рукописях различного происхождения часто свидетельствует об их истинности.
В этих параграфах, как мы успели заметить, Паскуали провозглашает старые и новые принципы. Не делая ссылок на теорию "местных текстов" Стритера, он считает, что приблизительно те же правила будут действовать и для некоторых античных авторов. Более того, Паскуали склонен думать, что, по меньшей мере, в отношении гомеровской традиции, византийские рукописи (которые могут восходить к древним редакциям) сохранили более ценный текст, чем тот, который записан на папирусе, и который, хотя и является более ранним, представляет собой "дикий" текст.
Вероятно, одним из наиболее существенных моментов книги Паскуали, который может помочь текстологу Нового Завета, является его ссылка на то, что принято называть "лингвистической географией" (последний вопрос, упомянутый выше). Исследования Бартоли (Bartoli) и других ученых[291] о диффузии диалектных форм речи в немалой степени будут полезны текстологу, который занимается похожими вопросами распространения разночтений.
5. ЭКЛЕКТИЗМ, ИЛИ "РАЦИОНАЛЬНАЯ КРИТИКА"
Разочарованные результатами, полученными при оценке внешних данных для разночтений (поддержка со стороны отдельных рукописей или целых семей рукописей и локальных текстов), некоторые исследователи решили в первую очередь обратить внимание на сами разночтения, для того чтобы выявить лучшие из них. Для такого подхода придумывали разные определения. Наконец его назвали "эклектизм"[292], поскольку применяя его, текстолог уделял внимание не столько вопросу датировки рукописи и принадлежности ее к определенной семье, сколько внутренним, или контекстуальным признакам. Таким образом, издатель текста следовал то одному, то другому набору сведений в соответствии с тем, что, как казалось, было авторским стилем или случайностями переписывания. Пренебрежение внешними данными разночтений отчетливо проступает в изданиях греческих античных авторов Поля Мазона (Paul Mazon), где в аппарат включены только разночтения без упоминания источников, из которых они заимствованы[293]. Данному методу работы с текстовыми данными было дано и другое название — "рациональная критика"[294]. Прилагательное "рациональная" ни в коей мере не подразумевает того, что все другие методы иррациональны; оно указывает лишь на тот факт, что исследователь в первую очередь сосредоточен на поиске возможных причин, основанных на внутренних признаках, для обоснования в каждом конкретном случае своего выбора одних чтений как подлинных, других — как производных.
Так или иначе почти все текстологи использовали элементы рациональной критики. Однако некоторые исследователи считали, что авторский стиль и требования контекста являются единственной областью, достойной изучения. Такой метод использовал, например, Бернард Вайс при подготовке издания греческого Нового Завета (см. выше с. 134 и далее). Тернер подобным образом тщательно изучил литературные пристрастия автора Евангелия от Марка и реконструировал греческий текст 1 главы, исходя из стилистических признаков[295]. Одним из выводов, к которым пришел Тернер в результате своих исследований, была необходимость проявить больший интерес к чтениям западной группы, даже если бы они нашли подтверждение у небольшого числа источников (например, D или одной из трех ведущих старолатинских рукописей, k, e или а)[296].
Исследователи также предпринимали попытку проанализировать с позиции рациональной критики некоторые другие новозаветные книги. Студенты могут многое узнать о текстологическом методе из лекций, изданных в 1946 г. Гюнтером Зунцем (Gunther Zuntz) и написанных на материале Посланий Павла, в особенности, Первого послания к Коринфянам и Послания к Евреям[297]. Что касается Книги Откровения, то одним из наиболее ценных разделов монографии Йозефа Шмида об истории греческого текста Апокалипсиса, является глава, которая рассматривает влияние особенностей его языка на текстологическую оценку разночтений[298].
Стилистический критерий, который Тернер ставил во главу угла для принятия текстологических решений, имел первостепенное значение и для Джорджа Килпатрика (George Kilpatrick), преподавателя Королевского колледжа в Оксфорде. Некоторые отрывки его исследований по вопросам использования лексики и грамматики новозаветными авторами были опубликованы в ряде периодических изданий[299], а его текстологические выводы нашли выражение в выпусках "Греко-английской двуязычной Библии для переводчика (A Greek-English Diglot for the Use of Translators)", выпущенной для частного пользования Британским и Иностранным Библейским Обществом (Mark, 1958; Matthew, 1959; John, I960; The General Letters, 1961; Luke, 1962). Из двух или более разночтений Килпатрик обычно выбирал то, которое больше соответствовало авторскому стилю, независимо от характера внешних данных, определяющих данное чтение. В случае, когда нельзя было принять твердого решения относительно авторского стиля, он использовал аттический критерий, который был одним из главных направлений в литературных кругах I—II вв. Килпатрик утверждает, что переписчики во II в. внесли большое количество аттицизмов в новозаветный текст[300]. Следовательно, из двух чтений, одно из которых соответствует аттическим канонам, а другое — нет, исследователь предпочтет последнее, даже если нет других подтверждений в его пользу. Чтобы объяснить свое отношение к возрасту рукописи и внешним данным как к второстепенным вещам, Килпатрик заявил, что ко II в. в тексты было внесено огромное число изменений, а в последующий период переписчики передавали форму текста с большой точностью. Так, если какое-либо чтение сохранилось только в поздней минускульной рукописи, но оно соответствует авторскому стилю и в нем нет отголосков аттической традиции, для Килпатрика оно будет подлинным.
Килпатрик настолько доверял внутренним признакам, что считал подлинными даже те чтения, которые имели самые неопределенные внешние характеристики. Справедливость данной оценки могут подтвердить следующие примеры из греко-английской двуязычной Библии:
Мф 20:30 έκραζον подтверждается 118 209 Syr0*31.
Мф 22:1 опущено εΐπεν по Ε Syrp.
Мф 22:7 άκουσας δε о βασιλεύς εκείνος поддерживается 33·
Мк 5:11 τα όρη поддерживается 372 485 Syrs.
Мк 9:17 αποκριθείς αύτω поддерживается С.
Мк 14:6 εις έμέ поддерживается 517 579 /251 Syr43 Eth.
Мк 14:31 έλάλει μάλλον поддерживается 574 и k.
Лк 9:51 έστήριζεν поддерживается 1241.
Ин 19:35 άληθής поддерживается "124 Chr.
Η3κ2:18έ>γων την πίστιν μου поддерживается Syrh.
1 Петр 2:11 άπέχεσθαι υμάς поддерживается Vulg Сур.
2 Ин, стих 8 πλήρης поддерживается L Dam.
В заключение хотелось бы отметить, что в методе рациональной критики есть много положительных сторон, поскольку ни одна рукопись и ни одна семья рукописей не сохранила оригинальный текст в первозданной форме. Не подлежит сомнению также, что текстолог обязан обращать внимание на то, совпадает ли форма повествования со стилем данного автора или нет, поскольку, как однажды сказал Хаусман (Housman) в своей выразительной эпиграмме: "Снисходительная любовь к одной рукописи и неприятие другой неизбежно порождает безразличное отношение к самому автору"[301]. Вместе с тем нельзя не указать и слабые стороны этого метода. Статистические данные, которые фиксируют особенности авторского стиля, иногда заимствуются из конкордансов; в их основе лежат издания Греческого Нового Завета, которые подчас содержат непроверенные чтения. Более того, даже если сведения об авторском стиле были внимательно изучены, их значимость для конкретного отрывка должна быть определена, исходя из двух возможностей: а) автор мог иногда изменять свой стиль и б) переписчик, который знал о том, что в определенном месте автор изменил стиль, также мог изменить его в другом месте, чтобы не противоречить автору.
Таким образом, можно сделать вывод, что хотя особенности использования авторами Нового Завета языковых средств должны учитываться текстологами, они не могут быть главным критерием в оценке разночтений, особенно если не принимаются во внимание внешние данные. Кроме того, использование лишь одного аттического критерия в оценке текстов может привести к тому, что влияние других литературных и стилистических направлений на койне в этот же период времени не будет учитываться вообще[302].
СПОСОБЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ РОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ РУКОПИСЯМИ
Чтобы лучше всего определить место новой рукописи в рукописном наследии Нового Завета, по всей видимости, необходимо произвести ее сравнительный анализ со всеми другими известными рукописями. Такая процедура, однако, потребовала бы огромного труда и времени, несоизмеримых с важностью результатов, и потому исследователи довольствуются выборочным анализом. Иногда рукопись сравнивается с отдельными рукописями, каждая из которых представляет конкретную семью или тип текста. Несовершенство такого подхода заключается в том, что большая часть данных остается вне области изучения, в результате чего сделанные выводы могут быть легко опровергнуты, если к анализу привлечь дополнительный рукописный материал.
Довольно часто коллации для той или иной рукописи делаются на противопоставлении ее с Textus Receptus, а затем проводится анализ вариантов для выяснения, насколько данная рукопись совпадает с теми рукописями, разночтения которых занесены в различные apparatus critici. Такой сравнительный метод тем не менее зачастую менее эффективен, чем первый, поскольку он также опускает значительное количество сведений, а именно тех чтений, которые объединяют эту рукопись и Textus Receptus. Более того, анализ текста с точки зрения его отличия от Textus Receptus не представляет особой ценности, если нет должного контроля над работой. Таким образом, совсем недостаточно знать, что в некой главе данная рукопись совпадает, скажем, с В и К в десяти местах и отличается от Textus Receptus; поскольку только в том случае, если В и К также в этой главе отличаются от Textus Receptus в 90 других местах, то в этой рукописи, действительно, александрийский элемент будет присутствовать в очень малой степени.
Для того, чтобы ввести более точный метод анализа рукописей, Эдвард Хаттон (Edward Hutton) в 1911 г. предложил использовать чтения, которые он назвал "тройными", для анализа похожих мест в тексте[303]. Отобрав список чтений, которые послужили причиной для распределения рукописей по трем типам — александрийскому, западному и сирийскому (византийскому), Хаттон настаивал на том, чтобы впредь все рукописи анализировались на основе выявления количества совпадений с каждым из этих типов текста.
С увеличением числа идентифицируемых групп текста исследователи хотели бы достичь большей степени точности, чем это позволяет метод Хаттона. Текстолог Колуэлл (Colwell) вместе со своим помощником Парвисом (Parvis) разработал метод для определения отношений между рукописями, который назвал методом "множественных чтений". Множественное чтение определяется как чтение, в котором минимальная поддержка для каждой из минимум трех разновидностей текста производится либо со стороны одной из главных направлений традиции, либо от ранее установленной группы (такой как семья I, семья П, группа Ферра, К', К', Кг), либо со стороны одного из древних переводов (таких как af, it, sy(s), sy(c), bo или sa), или же от отдельной рукописи, представляющей исключительную ценность (например, D)[304].
Колуэлл применил данные характеристики множественного чтения к конкретному отрывку текста — Ин 1:1—4:40 — и обнаружил 22 примера таких чтений. Если мы представим в виде таблицы количество примеров, в которых исследуемая рукопись совпадает с несколькими источниками в местах, включающих множественные чтения, то можно многое узнать о характере данной рукописи.
Ограниченность этого метода, по крайней мере, применительно к Евангелию от Иоанна, состоит в том, что число исследованных отрывков очень невелико по сравнению со всем изучаемым текстом. Понятно, что та или иная рукопись может последовательно согласовываться с определенным типом текста в большинстве из 22 отрывков в 152 стихах Ин 1:1—4:40, но тем не менее может не совпадать с этим типом текста в значительном числе чтений в остальных 130 стихах, не представленных множественными чтениями.
Из всего вышесказанного нетрудно сделать вывод, что ни один из перечисленных методов не может полностью удовлетворять требованиям в определении характера новозаветных рукописей. Исследуемая область текста должна быть достаточно широкой, чтобы сложилось представление обо всем тексте. Вместе с тем метод анализа должен незамедлительно подсказывать исследователю, какие места той или иной рукописи были переписаны из разных типов текста. Автор настоящей книги неоднократно подчеркивал, что при анализе характера текста лекционариев, коллации которых обычно делались на основе Textus Receptus, необходимо вести учет для точного определения, какой именно процент александрийских, западных и кесарийских отступлений от Textus Receptus имеет место в исследуемых чтениях[305]. Более того, каждый раз при анализе текстолог должен уделять внимание проблеме, которая встает при попытке оценить качество и количество вариантов. Возможность того, что случайность, а не генеалогическое происхождение может служить объяснением совпадения иных рукописей в некоторых местах по таким вариативным признакам, как наличие или отсутствие артикля при имени собственном, аорист вместо имперфекта, и наоборот, — не принималась должным образом во внимание[306].
7. КОНЪЕКТУРНЫЕ ИСПРАВЛЕНИЯ
Как мы уже говорили в начале главы, классический метод текстологии включает конъектурное исправление. Если какое-либо одно разночтение или все разночтения, которые обнаружены в тексте, непонятны или кажутся неуместными, то издателю остается лишь предполагать, какое первоначальное чтение могло быть в данном месте.
Как правило, такое исправление означает устранение искажений текста. Однако надо иметь в виду, что, хотя некоторые искажения появились в результате искажения текста при его передаче, некоторые из них могли быть либо намеренными, либо их допускал сам автор[307]. Перед тем, как приступить к конъектурной правке, текстолог должен самым тщательным образом изучить стиль и мировоззрение автора, чтобы с уверенностью сказать, что то или иное искажение не было намеренным.
И здесь текстологи порой допускали крайности. В одной из своих поздних работ Ричард Бентли, например, почти не придавал значения рукописным данным при определении правильных чтений и в основном полагался на собственную интуицию, которая подсказывала ему, что в данном месте должен был написать автор. Свой метод он сформулировал так· nobis et ratio et res ipsa centum codicibus potiores sunt, что можно перевести следующим образом: "для меня здравый смысл и предмет изучения значат больше, чем сто рукописей". Следование этому принципу принесло как опрометчивые, так и убедительные результаты. Reductio ad absurdum этого субъективного подхода можно найти в издании Бентли "Потерянного рая" Мильтона, когда он предложил внести в текст более 800 исправлений, пытаясь восстановить то, что, по его мнению, Мильтон должен был сказать (или имел такое намерение), когда диктовал поэму своим дочерям[308].
Перед тем, как конъектура будет рассмотрена в качестве возможной, ее необходимо подвергнуть двум тестам, предназначенным для оценки разночтений в рукописях, — она должна: 1) соответствовать внутренней сути текста и 2) объяснять неправильное чтение или чтения в передаваемом тексте. Существует, однако, важное отличие между методом применения этих тестов к конъектурной правке, с одной стороны, и к разночтениям в рукописях — с другой. Мы принимаем тот вариант, который наилучшим образом удовлетворяет требованиям тестов. Конъектура так и останется на уровне "возможной замены", если она по всем параметрам не подходит тексту. Единственным критерием удачно найденной конъектуры является невозможность найти ей более подходящую замену. Отсутствие этого качества ставит под сомнение пригодность самой конъектуры.
Пример из английской литературы послужит хорошей иллюстрацией того, насколько многообразной может быть палитра достоинств предложенных на выбор конъектур[309]. Поскольку первыми печатниками в Англии были зачастую иностранцы, они делали столько же ошибок, сколько и их предшественники, переписчики; тексты Шекспира содержат почти такое же количество трудных мест, что и произведения Эсхила. В изданиях инфолио (в полный лист) исторической драмы "Генрих V", во 2-м акте, 3-й сцене хозяйка говорит об умирающем Фальстафе: "его нос был таким же острым, как перо и стол из Зеленых Полей". Слова "стол из Зеленых Полей" (a table of Green Fields), которые печатались с незначительной разницей в орфографии в изданиях инфолио, но были выпущены в изданиях инкварто (в четверть листа), стали предметом многочисленных конъектурных исправлений. Поп (Pope) предположил (возможно, с иронией), что драма была поставлена на сцене, которой служил один из столов Гринфилда (Greenfield), а сам Гринфилд был продавцом мебели, поставлявшим реквизит Шекспировскому театру. Колльер предложил свой вариант: "на столе из зеленой ворсистой ткани" (on a table of green frieze). Другой текстолог подумал, что самым подходящим вариантом будет — "как щетина на выкошенных полях" (as stubble on shorn fields). Ha ceгодняшний день самой удачной считается конъектура "шум зеленых полей", которая является видоизменением Теобальдом очень удачной конъектуры, предложенной неизвестным комментатором, который вместо слова "стол" (table) написал "говорил" (talked)[310].
Ошибка, которую чаще всего совершают исследователи, делая конъектурное исправление, является его преждевременность. У многих греческих и латинских классиков часто предполагали искажения текста, не имея для этого достаточных оснований, — просто чтобы блеснуть интеллектом, предлагая альтернативное чтение. Эта "жажда к исправлению" (pruritus етепdandf) вылилась в тысячи предложений внести исправления в текст Нового Завета. Многие из этих предложений были собраны в XVIII в. Вильямом Бойером, а во второй половине XIX в. значительно пополнены целым потоком статей и книг, изданных в Голландии W. С. van Manen, W. H. van der Sande Bakhuyzen, D. Harting, S. S. de Кое, Η. Franssen, J. M. S. Baljon, J. H. A Michelsen, J. Cramer и другими[311].
В своем издании греческого текста Нового Завета Весткот и Хорт пометили крестиком около 60 мест, в которых они (или один из них) подозревали наличие "изначальной ошибки", то есть ошибки, возраст которой больше, чем возраст сохранившихся источников; чтобы устранить ее, необходимо прибегнуть к конъектурному исправлению[312]. Как указывает Шмидель (Schmiedel)[313], издания Трегелльса, Тишендорфа и Вайса содержат всего лишь по одному конъектурному исправлению: у Трегелльса в 1 Петр 3:7 на полях; у Тишендорфа в Евр 11:37; у Вайса в Откр 28:14. Аппарат 24-го издания Греческого Нового Завета Нестле включает около 200 конъектур из различных источников, 90 из которых названы по имени тех, кто первый предложил их.
Необходимо признать теоретическую правомерность применения по отношению к Новому Завету метода, который столь часто оказывался полезным в процессе восстановления первоначального текста классических авторов. С другой стороны, количество данных для новозаветного текста, добытых из рукописей, ранних переводов или цитату Отцов Церкви, настолько превосходит число сведений о любом древнем авторе, что необходимость использования такого рода исправлений в огромной степени сокращается[314]. Потребность в конъектурной правке может возникнуть в большей мере применительно к Соборным посланиям и Апокалипсису, в которых свидетельства ранних рукописей больше ограничены, чем другие части Нового Завета.
VII. Причины возникновения ошибок при передаче текста Нового Завета
Подобно врачу, который прежде чем начать лечение, должен поставить точный диагноз, текстологу, прежде чем он сможет приступить к исправлению ошибок, необходимо знать о различных видах повреждения текста и тех опасностях, которым текст подвергается при переписывании. Важно видеть не только то, что могло случиться, но и то, что случилось при переписывании рукописи. В данной главе не предпринимаются попытки определить относительную ценность того или иного варианта чтения; ее цель — описание и классификация явлений, а отнюдь не точные методологические указания[315].
НЕПРЕДНАМЕРЕННЫЕ ЗАМЕНЫ
Ошибки, возникающие из-за неправильного зрительного восприятия
а) Писцу, страдавшему астигматизмом, было достаточно трудно различать схожие по написанию греческие буквы, особенно если предыдущий переписчик недостаточно аккуратно выполнил свою работу. Так, в унциальном письме часто смешивались сигма (которая обычно изображалась как сигма-"полумесяц"), эпсилон, тэта и омикрон (Ϛ, Ε, Θ, О). Например, в Деян 20:35 три минускульных рукописи (614, 1611 и 2138) дают чтение κοπιώντα Ιδεί вместо κοπιώντας δει, — ошибка, восходящая к унциальному предшественнику, исполненному непрерывным письмом (scripta continua). В 1 Тим 3:16 ранние рукописи имеют чтение ΟϚ ("тот кто"), в то время как многие поздние — θς (обычное сокращение для θεός , "Бог"). Достаточно легко могли быть перепутаны и буквы гамма, пи и тау (Γ, Π, Τ), особенно в случае, если перекладины первой и последней были неаккуратно написаны или если правая ножка буквы пи была слишком коротка. Так, например, во 2 Петр 2:13 некоторые рукописи содержат чтение ΑΓΑΤΤΑΙϚ ("вечери любви"), а другие — ΑΠΑΤΑΙϚ ("обманы"). Две лямбды, написанные близко друг к другу, могли быть приняты за букву мю, как это случилось в Рим 6:5, где в большинстве рукописей стоит ΑΛΛΑ ("но"), в отличие от ΑΜΑ ("вместе") некоторых других манускриптов. Комбинация лямбды с последующей близкостоящей йотой, может выглядеть как буква ню (ΛΙ и Ν). Так, в рукописях 2 Петр 2:18 ΟΛΙΓΩϚ ("мало") чередуется с ΟΝΤΩϚ ("действительно") (в этом случае также перепутаны тау и гамма). Δ и Λ иногда ошибочно принимались одна за другую, как, например, в Деян 15:40, где ΕΠΙΛΕΞΑΜΕΝΟϚ ("избранный") присутствует в кодексе Безы как ΕΠΙΔΕΞΑΜΕΝΟϚ ("принятый").
В общепринятом тексте 1 Кор 12:13 Павел пишет: "Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело... и все напоены одним Духом". Однако в некоторых свидетелях текста это предложение заканчивается так "... и все напоены одним питием". Такой вариант возник из-за ошибочного прочтения переписчиком букв ΠΜΑ (обычное сокращение слова πνεϋμα) как ΠΟΜΑ ("питие"). Из-за того, что вместо слова και иногда применялось сокращение Κ●, каппа с большой чернильной точкой на конце нижней диагональной черты могла быть воспринята как слог καί. Именно это произошло в Рим 12:11, где достаточно странный вариант чтения "времени служите" (τω καιρώ δουλεύοντες) происходит от правильного варианта "Господу служите" (τω κυρίω δουλεύοντες), в котором переписчик принял сокращение слова κυρίω (ΚΩ) за ΚΡΩ.
Приведенные выше примеры демонстрируют ошибки в восприятии схожих букв унциального письма, использовавшегося при изготовлении рукописей вплоть до IX в. Подобные же случаи с более поздним минускульным письмом вряд ли необходимо рассматривать, так как подавляющее большинство вариантов чтений возникло до появления минускульных рукописей.
Как уже отмечено в I главе (см. с. 7), при написании нелитературных повседневных документов в древности обычно использовалось курсивное письмо, для которого характерно изображение большинства букв без отрыва пера и широкое использование сокращений. На важный вопрос о том, использовалось ли в рукописях греческой Библии курсивное или полукурсивное письмо, можно дать различные ответы. Уикенхаузер (Wikenhauser) вслед за Роллером (Roller), указывает на малую вероятность того, что оригинальные тексты книг Нового Завета были написаны курсивом, аргументируя это тем, что неровная поверхность папируса затруднила бы использования такой формы письма[316]. С другой стороны, Но (Nau) отмечает, что книги Паралипоменон Ватиканского кодекса содержат некоторые перестановки (метатезы) букв мю, ню и бета, которые нельзя объяснить ошибками восприятия унциального письма, в котором эти три буквы существенно отличаются одна от другой; однако это легко объясняется курсивным письмом, где они очень похожи. В качестве примера можно привести перестановки μ и ν в 2 Пар 16:7, Αναμει вместо Ανανει; 17:8, Μαθανιας и Ιωραν вместо Ναθανιας и Ιωραμ; 31:12-13, Χωμενιας и Μαεθ вместо Χωνενιας и Ναεθ; перестановки β и ν в 2 Пар 17:8, Τωβαδωβεια вместо Τωβαδωνεια; или перестановки β и μ в 2 Пар 21:10, Λομνα вместо Λοβνα; 36:2, Αβειταλ вместо Αμειταλ[317].
Другим примером библейских рукописей, несомненно восходящих к курсивному предшественнику, является Берлинский фрагмент Книги Бытия, папирусная копия, выполненная полукурсивным письмом и датируемая III в. н.э. Его издатели, изучив широкий спектр ошибок переписчиков текста, пришли к заключению, что один или более предшественников этого текста были написаны с использованием типичного курсивного письма[318].
а) Если переписчик копирует текст, где две строки оканчиваются на одни и те же слова или группу слов, а иногда и на одинаковый слог, то его взгляд может перескочить с первой строки на вторую, случайно опустив целый отрывок текста, находящегося между ними. Этим объясняется, например, курьезный вариант чтения Ин 17:15 в Ватиканском кодексе, где опущены слова, заключенные в квадратные скобки: "не молю, чтобы Ты взял их от [мира, но чтобы сохранил их от] зла". Можно предположить, что экземпляр, с которого переписчик делал копию этой рукописи, содержал текст расположенный следующим образом:
...... αυτούς εκ του
κόσμου .............
....... αυτούς εκ του
πονηρού .............
После того, как переписчик скопировал первую строку, его взгляд возвратился к началу не строки 2, а строки 4. Такого рода ошибка носит название parablepsis (небрежность, дословно: взгляд в сторону)[319] и возникает вследствие гомеотелевтонии (homoeoteleuton) (одинакового окончания строк).
В различных рукописях можно найти много других примеры пропусков, называемые гаплографией. Так, в Синайском кодексе (К) полностью опущен стих Лк 10:32 из-за того, что это предложение оканчивается тем же самым глаголом άντιπαρήλθεν, что и предыдущее (стих 31). В Александрийском кодексе пропущен целый стих 1 Кор 9:2, оканчивавшийся четырьмя одинаковыми с предыдущим стихом словами (ϋμεις έστε εν κυρίω). Из-за абсолютной идентичности последних пяти слов в Лк 14:26 и 27 (ου δύναται εΐναί μου μαθητής) легко насчитать более десятка различных манускриптов, где выпал стих 27. Слова 1 Ин 2:23 "... исповедующий Сына, имеет Отца" были пропущены в поздних рукописях (на которых, например, основан перевод Библии короля Иакова) из-за присутствия словосочетания τον πατέρα έχει в соседних предложениях. Другие интересные примеры ошибок, вызванных гомеотелевтонией, можно найти в различных рукописях Лк 5:26, 1 1:32, 12:9 и Откр 9:2—3.
Иногда взгляд переписчика возвращался к какому-либо слову или группе слов, в результате он дважды записывал то, что следовало написать один раз (такой род ощибок называется диттографией). В Деян 19:34 крик толпы "Велика Артемида Эфесская" повторяется два раза в Ватиканском кодексе. Аналогичным образом вместо общепринятого текста Деян 27:37: "Было же всех нас на корабле (εν τω πλοίω) двести семьдесят шесть (σοζ)[320] душ", в Ватиканском кодексе и саидском переводе содержится чтение "... около семидесяти шести (ως ος)". В греческом тексте в этом случае разница, как можно видеть, невелика: ΠΛΟΙωσΟς и ΠΛΟΙωωςΌς.
Ошибки, возникающие из-за неправильного слухового восприятия. При переписывании под диктовку, даже если писец в своей келье сам диктовал себе, ошибки иногда могли возникать в словах, имеющих сходное произношение, но разное написание (как например, английские слова "there" и "their" или "grate" и "great"). В первые века христианства некоторые гласные и дифтонги греческого языка утратили свое характерное звучание и стали произноситься одинаково, как и в современном греческом. Распространенным была взаимозамена букв ω и о, что объясняет такие разночтения, как εχωμε ν и εχομεν в Рим 5:1, а также ώδε и οδε в Лк 16:25.
Дифтонг αϊ и гласная ε стали произноситься как короткий звук е. В результате этого окончание 2 лица единственного числа -σθε звучало так же, как окончание медиального и пассивного инфинитива -σθαι, что объясняет варианты Ιρχεσθαι и έρχεσθε в Лк 14:17, ζηλοΰσθε и ζηλοΰσθαι в Гал 4:18 и другие подобные случаи. Иногда замена гласных приводила к появлению совершенно другого слова. Так, например, в Мф 11:16 έτέροις ("другим") в некоторых рукописях представлено как έταίροις ("друзьям").
Иногда не делалось различий в произношении ου и υ, что объясняет разночтение в Откр 1:5. Переводчики Библии короля Иакова следовали тексту, в котором этот стих содержит слово λούσαντι ("Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею")*, в то время как текст, используемый современными переводчиками, дает чтение λύσαντι ("... освободившему нас от ..."), присутствующее в ранних греческих рукописях.
В койне гласные η, ι и υ и дифтонги ει, οι и υι, а также несобственный дифтонг η стали произноситься одинаково, как долгое "и" в английском "feet". Поэтому неудивительно, что одна из наиболее частых ошибок состояла во взаимной подмене этих семи гласных и дифтонгов. Данное явление, обычно называемое итацизмом, объясняет некоторые очень странные ошибки, присутствующие в рукописях, правильных во всех других отношениях. Например, предложение из 1 Кор 15:54 "Поглощена смерть победою (νΐκος)" в ρ46 и В представлено как "Поглощена смерть раздором (νεΐκος)". Согласно видению Тайнозрителя на Патмосе, вокруг престола Бога на небе была "радуга (ἶρις), видом подобная смарагду" (Откр 4:3). Однако в R, А и других источниках в этом месте мы находим слово "священники" (Ιερείς), имеющее сходное звучание.
При постоянной возможности итацизма не кажутся удивительными взаимные замены в новозаветных рукописях греческих личных местоимений (таких как ήμεΐς/ύμεΐς, ήμΐν/ϋμΐν, и ημάς/ υμάς). Это особенно характерно для эпистолярных произведений. Написал ли Иоанн свое Первое послание, "чтобы наша (ημών) радость была полна" или "чтобы ваша (υμών) радость была полна"? Подразумевал ли Павел себя вместе с читателями его Послания, написав ημείς в Гал 5:28, или он написал ύμεΐς? Каждое такое чтение может оказаться оригинальным, и нетрудно показать, как из него мог получиться другой вариант. Рукописи Первого послания апостола Петра в пяти главах содержат минимум семь случаев подобных замен личных местоимений (1:3,12; 2:21 [дважды]; 3:18,21; 5:10). Иногда встречаются случаи взаимных перестановок личных местоимений, дающие в контексте фактически бессмыслицу: например, важное заявление Павла в 2 Фее 2:14 "Он призвал вас (υμάς) через благовествование наше, чтобы вы достигли славы Господа нашего Иисуса Христа", в рукописях А В D' и др. читается как "Он призвал нас (ημάς) через благовествование наше...". Такого рода ошибки переписывания настолько широко распространены, что даже свидетельства лучших рукописей относительно личных местоимений подлежат сомнению, и единственное решение в пользу того или иного чтения должно приниматься при рассмотрении его соответствия контексту.
Помимо исчезновения различий в произношении некоторых гласных звуков для позднего греческого языка характерно отсутствие интенсивного выделения густого придыхания. Знаки густого и легкого придыхания в рукописях использовались достаточно произвольно: αύτοΰ чередуется с αύτοΰ, εστηκεν (перфект οτϊστημι) чередуется с εστηκεν (имперфект от στήκω), εις с εις, и т. д.[321]
Взаимозаменяли друг друга не только сходно звучащие гласные, но иногда некоторые согласные, как например в Мф 2:6 εκ σοΐί (от тебя) стало εξ σοῠ (от кого) в К° (ср. также Мф 21:19 и Мк 11:14). Подобные замещения происходили и при использовании глагольных форм с одиночными или двойными согласными (например, формы настоящего времени и второго аориста εμελλεν и εμελεν в Ин 12:6), а также при употреблении совершенно различных, но одинаково звучащих слов (например, έγεννήθησαν и έγενήθησαν в Ин 1:13). Подобное присутствует и в чтениях 1 Фес 2:7, где звучание фразы έγενήθημεν ήπιοι (мы были тихие) практически не отличается от έγενήθημεν νήπιοι ("мы были детьми", см. ниже с. 227—229).
Курьезную замену согласных можно наблюдать в Откр 15:6, где семь ангелов, описанные как "одетые в чистый блестящий лен" (λίνον), в некоторых ранних рукописях (включая А, С и кодексы Вульгаты) представлены как "одетые в чистый блестящий камень" (λίθον). В Клермонтском кодексе переписчик в Евр 4:11 вместо απείθειας ("непокорности") написал αληθείας ("истины"), что совершенно исказило смысл!
Данная категория ошибок включает разночтения, возникающие в силу того, что в промежуток между обращением к копируемой рукописи и записью увиденного там, держит в своей памяти (иногда ненадежной) предложение или последовательность букв. Этим можно объяснить происхождение многих ошибок, заключающихся в подстановке синонимов, изменении порядка слов и пререстановке букв.
а) Подстановка синонимов может быть показана на следующих примерах: εΐπεν вместо έφη; εκ вместо από, и наоборот, ευθύς взамен ευθέως, и наоборот, δτι вместо διότι; περί вместо υπέρ, и наоборот, ομμάτων взамен οφθαλμών.
б) Обычным явлением представляется изменение порядка слов; так, например, три слова πάντες καΐ έβαπτίζοντο в Мк 1:5 встречаются в порядке και έβαπτίζοντο πάντες, равно как и καΐ πάντες έβαπτίζοντο.
в) Перестановка букв в слове иногда приводит к появлению совершенно другого слова, так ελαβον в Мк 14:65 стало в некоторых рукописях έβαλον (εβαλλον в других списках). Такие перестановки в отдельных случаях приводят к совершенной нелепице; так, в Ин 5:39 Иисус говорит о Писаниях: "они свидетельствуют (αϊ μαρτυροῠσαι) о Мне", что переписчиком кодекса Безы было записано как "они согрешают (άμαρτάνουσαι) о Мне"!
г) Формулировки некоторых фраз заменялись формулировками из параллельных мест, которые были лучше знакомы переписчику, что может служить объяснением многих изменений в синоптических Евангелиях. Так, в Мф 19:17 ранние рукописи дают чтение "Почему ты спрашиваешь Меня что есть благое? Есть только Один, Кто благ", в более поздних списках эта фраза была приведена в соответствие со словами Иисуса в Мк 10:17 и Лк 18:18 "Почему ты называешь Меня благим? Никто не благ, кроме одного Бога". (Переводчики Библии короля Иакова следовали поздней форме текста Мф). Неоднократно в Посланиях к Колоссянам и к Ефесянам переписчики вводят в одно из этих посланий слова и фразы, принадлежащие, на самом деле к параллельному месту другого послания. Так, например, в Кол 1:14 к предложению "в Котором мы имеем искупление, отпущение грехов", отдельные поздние греческие рукописи добавляют слова "кровью Его", фразу из параллельного места в Еф 1:7. (Здесь снова Библия короля Иакова следует вторичной форме текста.)
Ошибки суждения
Хотя некоторые приведенные ниже примеры могут быть отнесены к категории умышленных изменений, вызванных доктринальными соображениями, их можно рассматривать и как непреднамеренные ошибки, совершенные действовавшими из лучших побуждений, но порой бестолковыми или ленивыми писцами.
Слова и пометки на полях старых копий иногда включались в текст новых рукописей. Так как поля использовались для заметок (например, для синонимов трудных слов в тексте) и исправлений, переписчику, должно быть, было трудно решить, что делать с этими надписями на полях. Самым простым решением было поместить их в переписываемый текст. Так, например, текст, объясняющий причину движения воды в купальне Вифезда (Ин 5:7) первоначально, возможно, представлял собой комментарий на полях, который был затем вставлен в текст Ин 5:3—4 (см. Библию короля Иакова). Соответственно можно допустить, что предложение, присутствующее в поздних рукописях Рим 8:1, — "кто живет не по плоти, но по духу", первоначально являлось сноской (возможно, восходящей к ст. 4), определяющей "тех, кто во Христе Иисусе". Как уже отмечалось в главе I, некоторые рукописи содержали специальные пометки на полях, помогавшие при чтении отрывков Писания, определенных церковным календарем (лекционарием). В результате лекционарные формулировки, такие как εΐπεν ό κύριος, иногда попадали в текст нелекционарных рукописей (см., например, Мф 25:31 и Лк 7:31)[322].
Другие ошибки вызваны не неправильным суждением, а его полным отсутствием. Только крайней степенью непонимания объясняются некоторые нелепости, допущенные иными переписчиками. Например, довольно большое количество минускульных рукописей после слов εἰς τους αγίους в 2 Кор 8:4 содержат дополнительную заметку δέξασθαι ημάς. Это произошло потому, что переписчик одной из этих рукописей поместил после слов δέξασθαι ημάς комментарий на полях εν πολλοίς των αντιγράφων οϋτως ευρηται ("такое можно найти во многих копиях"). Позднее переписчик следующей рукописи (цитируемой Бенгелем, ad loc.) включил этот комментарий непосредственно в текст Послания, словно это было частью указаний Павла коринфянам!
Но, может быть, самая вопиющая из всех ошибок содержится в кодексе 109 (XIV в.). Эта рукопись Четвероевангелия, находящаяся сейчас в Британском музее, была сделана со списка, содержащего родословную Иисуса в Евангелии от Луки (3:23-38), в виде двух колонок по 28 строк каждая. Вместо того чтобы переписывать текст последовательно по колонкам, переписчик этого кодекса стал копировать родословную построчно из обеих колонок[323]. В результате не только каждый член родословной сделался сыном не своего отца — из-за того, что имена, вероятно, не до конца заполняли последнюю колонку оригинала, имя Бога теперь оказалось внутри перечня, а не в его конце (хотя, конечно, концовка должна быть:"... Адамов, Божий"). В этой рукописи, таким образом, Бог назван сыном Арама, а источником появления всего человечества назван не Бог, а Фарес!
2. ПРЕДНАМЕРЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ [324]
Может показаться странным, но порой "думающие" переписчики представляли большую опасность для текста, чем те, единственной целью которых было точное копирование того, что лежало перед ними. Многочисленные разночтения, которые можно классифицировать как преднамеренные, без сомнения, привнесены благочестием переписчиков, уверенных в том, что они исправляют ошибки или неудачные выражения, которые попали в священный текст и которые необходимо устранить[325]. Впоследствии другой писец мог снова ввести в текст исправленное ранее неправильное чтение. Например, на полях Ватиканского кодекса в Евр 1:3 можно найти полное возмущения замечание, сделанное скорее всего более поздним переписчиком[326], восстановившим оригинальное чтение в кодексе, φανερών, которому исправлявший предпочел обычное чтение, φέρων: "Глупец и негодяй, ты что, не мог оставить старое и не изменять его?!" (αμαθέστατε και κακέ, άφες τον πάλαιαν, μη μεταποιεί).
Андрей Кесарийский (из Кесарии Каппадокийской) в своем комментарии на Апокалипсис[327] около 600 г. писал, эмоционально адресуя проклятие из Откр 22:18—19 тем "litterati", кто считал, что аттический стиль[328] и строгое логическое мышление более достойны уважения и восхищения (άξιοπιστότερα και σεμνότερα), чем своеобразие библейского языка. То, на что указывал Андрей, иллюстрируется забавной историей, рассказанной Созоменом, константинопольским юристом, жившим в V в. и написавшим Историю Церкви. Он сообщает, что на соборе кипрских епископов около 350 г. некий Трифиллий из Ледры, культурный и красноречивый человек, в речи к собору цитируя текст "Встань, возьми постель свою и ходи", заменил разговорное слово на койне κράββατος (соломенный тюфяк, соломенная циновка), стоящее в Ин 5:8, изысканным аттическим словом σκίμπους. В этот момент епископ Спиридон вскочил со своего места и возмущенно сказал ему перед всем собором: "Так ты, значит, лучше Того [Иисуса], Кто произнес слово κράββατος, раз постеснялся сказать это слово?"[329] Оставив в стороне церковную бдительность епископа Спиридона, мы даже на этом примере поймем, что переписчики, возмущенные действительными или мнимыми ошибками в написании, грамматике или изложении исторического факта, сознательно изменяли то, что переписывали.
Изменения, связанные с правописанием и грамматикой
Книга Откровения, с ее многочисленными семитизмами и солецизмами, содержала много соблазнов для переписчиков, чувствующих стиль. Не трудно представить, например, что использование именительного падежа после предлога από (в стереотипных выражениях типа από о ων και ό ην και ό ερχόμενος, Откр 1:4) раздражало греческих переписчиков и поэтому они вставляли του, или θεοϋ, или κυρίου после από, улучшая синтаксис. Фактически все эти три варианта грамматических исправлений на сегодняшний день представлены в одной или более рукописях.
Использование союза και, соединяющего в Откр 1:6 личную форму глагола έποίησεν с причастиями в стихе 5, противоречит правилам греческого языка о согласовании за точкой разрыва; переписчики исправили синтаксис, заменив глагол в изъявительном наклонении на причастие (ποιήσαντι). Родительный падеж πεπυρωμένης в Откр 1:15, ничем не обусловленный в этом предложении, заменялся некоторыми писцами на дательный или на именительный падежи, которые грамматически сочетались с остальной частью предложения. В Откр 2:20 ή λέγουσα, повисающий именительный падеж, был заменен на винительный την λέγουσαν, ставший приложением к предыдущим словам την γυναίκα Ιεζάβελ.
Гармонизирующие изменения
Некоторые гармонизирующие изменения, как уже было сказано выше (см. примеры в разделе "Ошибки запоминания" (г)), делались непреднамеренно, другие вносились совершенно осознано. В связи с тем, что монахи знали большие отрывки Священного Писания наизусть (см. выше, с. 87), соблазн устранить несоответствия в параллельных местах или цитатах был пропорционален степени знакомства переписчика с другими частями Библии. Слова из Ин 19:20: "и написано было по-еврейски, по-римски, по-гречески" были внесены в текст многих рукописей Лк 23:38. Краткая форма молитвы Господней из Лк 11:2—4 ("Отче! Да святится Твое имя. Да придет Твое Царство. Наш ежедневный хлеб подавай нам каждый день. И прости нам наши грехи, потому что и мы сами прощаем всякому, кто нам должен. И не введи нас во искушение".) была приведена во многих списках Евангелия от Луки в соответствие с более известным пространным текстом из Мф 6:9—13. В Деян 9:5—6 слова, сказанные Павлу при его обращении, изменены в некоторых рукописях для согласования с параллельным местом в 26:14— 15. Зачастую ветхозаветные цитаты увеличивались согласно контексту Ветхого Завета или приводились в соответствие с Септуагинтой. Например, предложение Мф 15:8 в Библии короля Иакова "[Эти люди] приближаются ко Мне своими устами" — предложение, отсутствующее в ранних рукописях Евангелия от Матфея — было внесено в поздние рукописи добросовестными писцами, сравнившими эту цитату с более полной формой Ис 29:13 в Септуагинте. Ранние рукописи Ин 2:17 цитируют Пс 69(68): 9(10) следующим образом: "Ревность о доме Твоем съест (καταφάγεται) Меня". Однако текст этого псалма в Септуагинте дает здесь аорист (κατέφαγε), и потому поздние переписчики согласовали цитату Иоанна с Септуагинтой. В Рим 13:9 ссылка Павла на четыре заповеди Декалога расширена в некоторых рукописях добавлением еще одной — "не лжесвидетельствуй". В Евр 12:20 некоторые источники расширяют цитату из Исх 19:13, "если и зверь прикоснется к горе, будет побит камнями", добавлением следующих за ними в Книге Исход слов "или поражен стрелою" (как это и переведено в Библии короля Иакова)".
Добавление естественных дополнений и сходных определений
Во многих местах текста ясно видны усилия переписчиков, стремящихся улучшить или завершить фразу. Немало писцов считали, что часть предложения Мф 9:13: "Я пришел призвать не праведных, но грешных" утрачена, и добавляли слова "к покаянию" (из Лк 5:32). Аналогичным образом многие переписчики считали невозможным не добавить к слову "первосвященники" — "книжники" (например, Мф 26:3), или к слову "книжники" — "фарисеи" (например, Мф 27:41), или переписать фразу "и Отец твой, видящий втайне, воздаст тебе" (Мф 4:4,6), не добавив слово "явно".
Кол 1:23 содержит интересный пример того, как переписчик не устоял перед искушением возвысить достоинство апостола Павла. В этом стихе автор предостерегает колоссян против уклонения от надежды Евангелия, которое "проповедано всякой твари поднебесной, которого я, Павел, сделался служителем". Слово διάκονος, буквально означающее "тот, кто служит", "служитель", стало использоваться и как название низшей ступени служения в Церкви ("диакон"). Возможно поэтому, решив, что такой ранг мало подходит для великого апостола язычников, переписчики К* и Ρ изменили слово διάκονος на κήρυξ και απόστολος, в то же время А и syrhmg приводят все три наименования ("которого я, Павел, сделался провозвестником, апостолом и служителем"). Рукопись 81 здесь дает чтение διάκονος και απόστολος, а в эфиопском переводе отдается предпочтение κήρυξ και διάκονος. В этом случае первоначальным, очевидно, является краткое, менее импозантное чтение.
Убедительный пример разрастания текста можно найти в Гал 6:17, ранняя форма текста которого зафиксирована в ξρ46, В, А, С*, f: "я ношу на моем теле раны Иисуса". Благочестивые переписчики не могли устоять перед желанием снабдить простое и неукрашенное ίησοῠ различными дополнениями, в результате чего получилось: κυρίου ίησοῠ (в С3, Dc, Ε, К, L, и многих других свидетелях текста), κυρίου ίησοῠ Χρίστου (в Kd и у Августина), и κυρίου ημών ιησοϋ Χρίστου (в Dgr, G, S1, G°h, у Златоуста, Викторина и Епифания).
Устранение исторических и географических трудностей
В ранних рукописях составная цитата из Книги пророка Малахии (3:1) и Книги пророка Исайи (40:3) в Мк 1:2 вводилась формулой "Как написано у Исайи пророка". Последующие переписчики, чувствуя, что это вызывает трудности, заменили εν τω' Ησαΐα τω προφήτη на более общее εν τοις προφήταις. Так как цитата, которую Матфей (27:9) приписывает Иеремии, на самом деле принадлежит Захарии (11:12 сл.), не вызывает удивления то, что переписчики исправляли ошибку, либо заменяя имя пророка на правильное, либо вовсе опуская его. Некоторые писцы пытались гармонизировать хронологию страстей согласно Иоанну с аналогичной согласно Марку, заменяя "шестой час" в Ин 19:14 на "третий час" (как указано в Мк 15:25). В Ин 1:28 Ориген[330] изменил Βηθανια на Βηθαβαρσι для устранения, как он считал, трудностей, связанных с географией, что дошло до нас в рукописях Π, Φ, 33, 69 и многих других, включая те, которые были положены в основу перевода Библии короля Иакова*. Утверждение из Мк 8:31 о том, что "надлежит Сыну Человеческому много претерпеть... и быть убитым, и через три дня (μετά τρεις ημέρας) воскреснуть", вызывало хронологические трудности, и некоторые переписчики заменили его более привычным выражением "на третий день" (τη τρίτη ήμερα).
Автор Послания к Евреям помещает золотой кадильный жертвенник в Святое святых (Евр 9:4), что противоречит описанию скинии в Ветхом Завете (Исх 30:1—6). Переписчик Ватиканского кодекса и создатель эфиопского перевода внесли исправления, перенеся слова об этом жертвеннике в 9:2, где перечисляются предметы, находящиеся в Святом.
Объединение чтений
Что должен был делать добросовестный переписчик, когда обнаруживал, что один и тот же отрывок изложен по-разному в двух или более лежащих перед ним рукописях? Большинство переписчиков скорее объединяли при переписывании оба чтения в новой рукописи, нежели выбирали только одно из них (что приводило бы к возможной утрате подлинного чтения). В результате происходила так называемая конфляция (объединение) чтений, характерная для позднего, византийского типа текста. Например, в некоторых ранних рукописях Евангелие от Луки завершается указанием на то, что ученики "были постоянно в храме, благословляя Бога", в то время как другие рукописи дают чтение "были постоянно в храме, прославляя Бога". Чтобы избежать выбора между этими двумя чтениями, последующие переписчики решили, что наиболее безопасным будет соединить их вместе — таким образом, изобретено чтение "были постоянно в храме, прославляя и благословляя Бога".
В ранних рукописях в Мк 13:11 Иисус советует Своим последователям не "беспокоиться заранее" (προμεριματε) о том, что нужно говорить, когда их будут преследовать. Другие рукописи Марка дают чтение "не обдумывайте заранее" выражение, используемое также в параллельном месте Евангелия от Луки (Лк 21:14). Избегая необходимости выбора одного из двух глаголов, достаточно много переписчиков Евангелия от Марка предложили своим читателям оба слова. В Деян 20:28 два ранних чтения, "Церковь Бога" и "Церковь Господа" были объединены в поздних рукописях в чтение "Церковь Господа и Бога". Иногда объединенные чтения встречаются и в ранних рукописях. Например, только в Ватиканском кодексе имеется чтение καλέσαντι και ικανώσαντι в Кол 1:12, в то время как другие рукописи содержат какое-нибудь одно из этих причастий.
Изменения, внесенные по доктринальным соображениям
Количество преднамеренных изменений, сделанных в интересах богословия, трудно точно определить. Ириней, Климент Александрийский, Тертуллиан, Евсевий и многие другие Отцы Церкви и раннехристианские авторы обвиняли еретиков в умышленном искажении Священного Писания[331]. В середине II в. Маркион исключил из своих списков Евангелия от Луки все указания на иудейское происхождение Иисуса. "Гармония" Евангелий Татиана содержит некоторые изменения, поддерживающие аскетические и энкратические взгляды.
Даже внутри Церкви иногда одна группировка обвиняла другую в искажении текста Священного Писания. Амврозиастр, римский комментатор Павловых Посланий, живший в IV в., был уверен, что в тех местах, где греческие рукописи отличаются по какому-нибудь важному пункту от латинских, которыми он привык пользоваться, за поврежденное чтение ответственны греки "с их самонадеянным легкомыслием". При пересмотре старолатинского текста Евангелий бл. Иероним испытывал опасение подвергнуться порицанию даже за малейшие изменения текста в целях уточнения — страх, который, как показали последующие события, был обоснован.
Рукописи Нового Завета хранят следы двух видов догматической правки: 1) приведшей к изъятию или изменению того, что рассматривалось как богословски неприемлемое или неудобное, и 2) вносившей в Священное Писание "обоснование" излюбленного богословского положения или сложившейся практики.
При переписывании пролога третьего Евангелия писцы некоторых старолатинских рукописей и готского перевода очевидно решили, что евангелист указывает на Божественное одобрение написания Евангелия, и в высказывание Луки (1:3), "рассудилось и мне ... по порядку описать тебе...", вставили после "мне" слова "и Святому Духу". Это добавление подражало тексту Деян 15:28, где сказано: "ибо угодно было Духу Святому и нам...".
Несоответствие между словами Иисуса в Ин 7:8: "Я не пойду на этот праздник, потому что Мое время еще не исполнилось", и утверждением, содержащимся двумя стихами ниже: "когда же Его братья пошли на праздник, тогда и Он Сам пошел: не явно, а как бы втайне" (несоответствие, за которое ухватился Порфирий[332], чтобы обвинить Иисуса в "inconstantia ас mutatio" [непостоянстве до перемены]), дало повод некоторым переписчикам заменить ουκ на οΰπω ("Я еще не пойду..."). Высказывание Иисуса: "О дне же том и часе никто не знает, ни ангелы небесные, ни Сын, но только один Отец" (Мф 24:36 и Мк 13:32), показалось неприемлемым некоторым переписчикам, которые не могли согласовать неведение Иисуса с Его достоинством, и они спасли ситуацию, просто опустив слова ουδέ ό υἱός.
Текст Лк 23:32 в рукописях ρ75 К дает чтение ἤγοντο δέ και ἕτεροι κακούργοι δύο συν αύτω άναιρεθηναι ("Вели и других двух злодеев на смерть вместе с Ним"), Чтобы обойти возможность такого прочтения, которое подразумевало, что Иисус тоже был злодеем, во многих греческих свидетелях текста эта фраза записана с измененным порядком слов ... ἕτεροι δύο κακούργοι... что меняет подчинение слова κακούργοι ("Вели и двух других, злодеев, на смерть вместе с Ним"). Две старолатинские рукописи (с и е), сирийский синайский и саидский переводы представляют другое решение этой проблемы — там слово έτεροι не переведено.
Интересное разночтение, отражающее утонченное понимание того, что обычно считается наиболее подходящим выражением, можно найти в одной из рукописей сирийского палестинского лекционария в Мф 12:36. Здесь, вместо общеизвестного изречения Иисуса: "Говорю же вам, что за всякое слово праздное, какое скажут люди, дадут они отчет в день суда", переписчик кодекса с написал "... за всякое доброе слово, какое не скажут люди...".
Несомненно, что некоторые упоминания об Иосифе и Марии в Лк 2, которые есть в привычном тексте, появились там благодаря иным представителям Древней Церкви, требовавшим переформулировать те или иные выражения, дабы защитить положение о рождении Иисуса от Девы. Так, в 2:41 и 43 вместо слов "Его родители" (οι γονείς αύτοῠ) некоторые рукописи содержат чтение "Иосиф и Мария". В 2:33 и 48 некоторые свидетели изменяют указание на отца Иисуса, или подставляя имя Иосиф (в ст. 33), или целиком опуская его (в ст. 48).
Принимая во внимание усиление аскетических тенденций в Древней Церкви и то, что соответствующие требования относительно поста являлись обязательными для всех христиан, не удивителен тот факт, что монахи, переписывавшие рукописи, вводили указания на практику поста обычно в сочетании с молитвой. Так, например, произошло во многих рукописях Мк 9:29, Деян 10:30 и 1 Кор 7:5. В Рим 14:17, где о Царстве Божьем сказано, что оно не пища и питье, "но праведность и мир и радость в Духе Святом", кодекс 4 после слова "праведность" имеет вставку — "и аскеза" (καΐ άσκησις). Подобного рода интерполяции можно найти и в 7-й главе Первого послания к Коринфянам.
Дата: 2018-12-28, просмотров: 274.