Мы отмечали в главе 2, что, пока философы занимались вечно неуловимым, последователи Гиппократа продолжали накапливать данные клинических наблюдений и терапевтических процедур. Иначе говоря, они продолжали развивать греческую медицину прежде всего как эмпирическую науку, относясь безразлично или даже враждебно по отношению к умозрительным излишествам со-кратиков. Похожее разделение труда происходило и в патристиче-ский период. В то время как отцы Церкви стремились объединить философию язычников, ритуалы варваров и христианское учение, Гален и его последователи довольствовались более насущной проблемой лечения больных, облегчения их страданий, постижения причин смерти и болезни. Гален не только сохранил жизненность системы Гиппократа для последующих историков, он также сохранил для последующих ученых жизненность самой идеи экспериментальной науки.

Самым значительным из его психологических трудов была работа О естественных способностях™, где он нападал не только на непроверенные гипотезы философов, касающиеся биологии, но особенно — на само мнение о том, что в биологии имеют место непроверенные гипотезы. Однако не следует считать Галена радикальным эмпириком. Это был практик, посвятивший себя добыванию фактов клинической медицины, и он был готов использовать любой метод, обещавший успех. Относительно же сравнения рациональной дедукции с эмпирической индукцией он говорил вот что:

«У нас нет привычки применять этот тип доказательства сам по себе; мы дополняем его убедительными и неопровержимыми выводами, сделанными на основе очевидных фактов...[которые] действительно открываются нам при восприятии»³¹.

В теориях Галена имеются также элементы нативизма. В ряде его трактатов целые разделы направлены против крайних эпикурейцев и стоиков, утверждавших, что человека следует понимать как материальное существо, приобретающее опыт через внешнюю стимуляцию. Под естественными способностями Гален понимал те, которые существуют по природе (by nature) и, следовательно, в эм-

Часть 1. Философская психология 143

лирическом смысле не возникают вовсе. К этим естественным способностям относятся и способности души, в частности, те, которые очевидно проявляют себя в форме разума и интеллекта. Его теория, следовательно, недалеко отошла от школы Платона:

«Некоторые из этих людей даже явно провозглашали, что душа не обладает способностью к рассуждению, а мы, подобно скоту, ведомы впечатлениями наших чувств и не способны отказаться от чего-либо или не согласиться с чем-либо»³².

«Природа, однако, осведомлена лучше этих радикальных эмпириков, так как она искусно создает все в течение стадии генезиса, и она же дает этим созданиям после рождения еще и другие способности, а именно: способности проявлять привязанность и предусмотрительность к потомкам, общительность и дружественность — к роду»³³.

Таким образом, в отношении эмоций, социальных «инстинктов», материнского инстинкта и эмоциональных аспектов жизни вообще позиция Галена бескомпромиссно нативистская. Он определенно отрицал то направление эмпирического материализма, согласно которому организмы появляются на свет как tabula rasä\ а их знания и поведение должны ожидать механических инструкций, даваемых опытом. Обращаясь к крайним эпикурейцам, верившим в то, что мы начинаем жизнь, будучи подобными аморфной глине, приобретая мудрость и добродетель только посредством опыта, к тем, кто думал, что по сути наш характер возникает всего лишь как результат следов, которые внешние воздействия гравируют на человеческой форме, — Гален добавляет следующее:

«Таким образом, любая гипотеза о следовых путях (channells), принимаемая в качестве объяснения естественного функционирования, есть полная бессмыслица. Поскольку, если бы не было какой-либо врожденной способности, дарованной природой каждому из органов с самого начала, животные не могли бы продолжать жить ... Предположим, что их направляют лишь материальные силы, а не какие-либо специальные способности...если мы это предположим, то, я уверен, было бы нелепо обсуждать естественную, тем более психическую активность, — или, фактически, жизнь как целое»³⁴.

Не следует считать Галена редким явлением в философии патристи-ческого периода, так как при обсуждении базового вопроса о чело-

¹ Tabula rasa , лат. — чистая доска.

144 Интеллектуальная история психологии

веческой природе его система в достаточной степени предусматривает наличие врожденных (данных Богом) сил. Психологическая сторона этой системы еще в меньшей степени может считаться редкостью, так как в основе своей учение Галена есть своего рода неоплатонизм. Однако как ученый он необычен, по крайней мере, в двух отношениях: он настаивал на том, что данные опыта следует предпочесть силе логики, в тех случаях, когда эти стороны находятся в явном несогласии, и он отвергал научные гипотезы, лишенные эмпирического содержания. Считая «психические» аспекты жизни человека и животного следствиями генетических влияний и сохраняя, в результате, скептическое отношение к возможностям того, что факторы окружения оказывают сильное воздействие на состояние человека, он вполне удобно устраивается в том веке, которому суждено было вскоре получить название Темный. Тем не менее столетиями позже, когда средневековые философы снова станут рассматривать преимущества наблюдения и эксперимента как методов, посредством которых можно раскрыть истины природы, вклад Галена будет замечен и отмечен как значительный.

Гален не называл себя философом. Как раз наоборот. Однако его система медицины изобиловала философскими следствиями. Возражая против радикального материализма, выдвигавшегося атомистами, он оказался вынужден предложить идею живого, посредством которой следовало различать органический мир и простую материю. Основу живого он называл spiritus anima *; это понятие периодически вновь возникало в последующих столетиях, что особенно заметно на примере «животных духов» Декарта и биологических теорий, базирующихся на витализме. Начиная с Галена, установилось теоретическое и философское противостояние материалистов и виталистов. Первые настаивают на том, что законы физического мира достаточны для того, чтобы охватить не только живые существа, но, с таким же успехом, человеческую жизнь и человеческий ум; последние настаивают на том, что жизнь и ее физические свойства нельзя полностью объяснить без обращения к внефизическому животворящему виталистическому принципу. Значительная часть дискуссий, проводившихся на протяжении

' Spiritus anima , лат. — дух души.

Часть 1. Философская психология 145

всей истории психологии, прямо или косвенно исходит из этого противостояния.

Есть еще одна примечательная черта галенизма, которая обсуждалась авторитетами более поздних веков, — использование живых животных в хирургических экспериментах. Из сохранившихся трудов и описаний открытий Галена ясно, что его опыты были связаны с причинением сильной боли животным, подвергавшимся вивисекции. В свете господствовавших в те времена религиозных взглядов и при наличии той высокой стены, которую стоики воздвигли для того, чтобы отгородить человеческое сообщество от остального животного царства, не удивительно, что Гален не испытывал угрызений совести по какому-либо из этих оснований.