Одной из форм отражения развития управленческой мысли, прежде всего буржуазной, в России второй половины XIX в. были общеотраслевые и отраслевые съезды (как всероссийские, так и региональные), съезды научных и научно-технических обществ («Вольного экономического общества», «Русского технического общества» и др.). На съездах выступали организаторы различных производств, руководители и специалисты промышленных пред­приятий, железных дорог, почты и связи, управляющие и спе­циалисты отраслей сельского хозяйства. Наряду с учеными на съездах были широко представлены практики, хозяйственники, в докладах которых среди других вопросов рассматривались отраслевые проблемы организации и управления производством и пути их решения.
В этот период в России состоялось 3 общероссийских торгово-промышленных съезда, несколько десятков отраслевых региональ­ных съездов и съездов научно-технических обществ.
/ всероссийский съезд фабрикантов, заводчиков и лиц, интересу­ющихся отечественной промышленностью проходил с 16 мая по 16 июня 1870 г. в Петербурге. Он был организован «Русским техническим обществом» и «Обществом для содействия русской промышленности и торговле» и приурочен к Всероссийской ману­фактурной выставке. За время работы съезда состоялось 2 общих заседания, а 6 отделений съезда провели 17 заседаний. О назна­чении промышленных съездов было сказано во вступительном слоае В.И. Вешнякова и В.А. Полетики. Так, В.И. Вешняков сказал: «Промышленность почувствовала потребность в самопо­знании, в уяснении самой себе своих нужд». Среди главных средств достижения подобного «самопознания» он назвал промышленно-технические и экономические съезды, которые в отличие от России в других странах давно проводились.
Среди причин возникновения потребности в самопознании и в совместном обсуждении промышленных вопросов В.И. Веш­няков, изучив опыт развития крупных промышленных государств, назвал объективный отказ от политики и системы полицейского государства (с его жесткой регламентацией) и переход к политике свободной торговли и промышленности. Именно функциониро­вание в условиях большого числа степеней свободы довольно быстро привело к необходимости консолидации усилий промыш­ленников для решения схожих или общих проблем, централизации руководства решением некоторых из них.
В.А. Полетика сформулировал главные причины созыва всерос­сийского съезда: «Недостаток сближения между нашими промыш­ленными людьми, недостаток согласования между различными промышленными интересами, недостаток обдуманности в наших общих промышленных начинаниях давно уже чувствуется в на­шей промышленной жизни. Для того «чтобы пробудить в нашей публике большую заинтересованность к нашим промышленным вопросам, вызвать заявления со стороны промышленных деятелей и разъяснить для самих себя, как лучше направить свою дальней­шую деятельность, для существенного удовлетворения наиболее настоятельным нуждам и потребностям нашей промышленности», и был созван первый в России торгово-промышленный съезд.
Подготовительный комитет предложил съезду программу, которая, на наш взгляд, представляет интерес. Приведем 7 из 18 вопросов, поднятых на съезде:
1. В чем выразилось влияние сооружения настоящей сети желез­ных дорог на развитие фабричной и заводской промышлен­ности? (вопрос повестки дня 1-го отделения съезда).
2. Какими мерами можно поднять нашу горнозаводскую и меха­ническую промышленность? (2-е отделение съезда).
3. Какое участие могут принять наши фабриканты и заводчики в собирании точных статистических сведений о промышлен­ности?
4. Какие изменения в уставе фабричной, заводской и ремеслен­ной промышленности были бы наиболее желательны? (оба вопроса 3-го отделения).
5. Какое влияние на промышленность имел тариф 1868 г. (4-е отделение).
6. Каким образом можем мы усилить сбыт за границею наших фабричных и заводских произведений? (5-е отделение).
7. В какой степени молодые люди, получившие образование в высших технических заведениях, удовлетворяют потребнос­тям промышленности? (6-е отделение).
Даже из этого неполного списка вопросов видно, насколько широким и системным был подход к решению хозяйственных проблем. Часть предложений и рекомендаций как этого, так и последующих промышленных съездов находила отражение в правительственных решениях, в Уставе о промышленности, в реальных действиях и изменениях государственного управления хозяйством страны. Однако большинство этих предложений по тем или иным причинам так и не было внедрено. Назовем одну из этих причин.
При исследовании ИУМ России XIX в. было обнаружено много фактов, подтверждающих тенденцию сближения теорети­ческих позиций идеологов двух господствующих классов. Тем не менее дворянство, пользуясь правом старшинства, правом первого и окончательного решающего голоса, тщательно взвешивало и оценивало предложения буржуазии, прежде чем претворять их в жизнь, видя в каждом из них потенциальную опасность укреп­ления позиции буржуазии. Дворянство очень неохотно уступало свои позиции. Вообще говоря, союз дворянства и буржуазии в ре­шении многих важнейших экономических вопросов был мнимый. Эти классы объединялись лишь в борьбе против общего врага — крестьянства и пролетариата, но если сталкивались их собствен­ные интересы, то дворянство никогда не уступало. Более того, некоторые представители дворянства, пользуясь верховной властью, так меняли, искажали более или менее разумные предложения буржуазии, касающиеся экономического положения страны, что невольно экономическая проблема сохранялась, а то и принимала более острый характер. Известен, к примеру, случай, когда после долгих обсуждений в буржуазной прессе и различных буржуазных предпринимательских организациях вопроса о недостатках искус­ственных мер по поддержанию курса рубля на зарубежных рынках Министерство финансов в очередной раз (в 1876 г.) предприняло такую меру, якобы в интересах промышленников, и с этой целью продало за границу 60 млн руб. золотом. Однако обогатились за счет этого только помещики-дворяне, прожигавшие за границей огромные суммы, и посредники-банкиры.
Именно об этих мерах К. Маркс писал в письме к П.Л. Лав­рову: «Русское правительство... снова сделало глупость, пытаясь в течение двух или трех недель искусственно поддерживать курс рубля на Лондонской бирже». Такой факт превосходит всякие границы. Это стоило ему около двадцати миллионов рублей, что равносильно тому, как если бы оно бросило эти деньги в Темзу.
Эта нелепая операция — искусственная поддержка курса за счет правительства — принадлежит XVIII веку. В настоящее время к ней прибегают только алхимики русских финансов. Со времени смерти Николая эти периодически повторяющиеся бессмыслен­ные манипуляции стоили России по крайней мере 120 миллионов рублей. Так может поступать лишь правительство, которое еше серьезно верит во всемогущество государства».
Другой пример. Одним из средств повышения общей эффек­тивности национальной экономики всегда считалась политика таможенных тарифов и пошлин на ввозимые и вывозимые сырье и продукты. После того как в 50-х годах XIX в. в России увеличи­лась потребность завоза машин и оборудования (особенно в связи с бурным строительством железных дорог), правительство, следуя политике фритредерства и стремясь «поднять народное благосо­стояние и наполнить казенную мошну», свело до нуля пошлину на машины и детали машин. Несмотря на многочисленные вы­ступления промышленников в печати, до 1868 г. тариф на машины не менялся. В это же время дворянская печать (во главе с «Москов­скими ведомостями» Каткова) ядовито высмеивала «патриотизм» и доводы капиталистов. В тот же период были довольно высокие пошлины на ввозимый (очень нужный стране) чугун. Пока шел спор между протекционистами и фритредерами, предприимчивые заводчики-литейщики не замедлили этим воспользоваться. По­скольку пошлина на машины была нулевой, то по сути «строить машины — это великое образовательное дело в России, было за­прещено, вследствие чего получался такой курьез: чтобы получить чугун, из-за границы для отливки целыми кораблями выписыва­лись беспошлинно машинные части, самой грубой отливки. Их ло­мали на заводе и переплавляли в требуемые чугунные предметы». Ситуация резко стала меняться после введения нового тарифа в 1868 г., результаты действия которого обсуждались на торгово-промышленном съезде.
Наиболее яркий чисто управленческий пример связан с не­однократными попытками создать единый государственный орган управления промышленностью, сельским хозяйством и торговлей. Потребность в нем возникла еще до отмены крепостного права, а после отмены проекты его содержались в программах передовых деятелей, ученых, ряда министров. Все крупные промышленные страны имели единое руководство государственным хозяйством. И только Россия не торопилась это делать, ибо, как было отмечено в предыдущей главе, национальные интересы отходили в сторону, если дворянство чувствовало усиление позиции конкурента на господство. Оно в лице большинства представителей придумы­вало различного рода отговорки, использовало старый прием затяжки и бесконечного обсуждения решения вопросов. Проблема затихала, но не исчезала совсем. В конце концов экономическая и управленческая проблемы сохранялись и часто даже обостря­лись.
Эти рассуждения приведены для того, чтобы пояснить, почему в программах российских съездов часто повторялись одни и те же стратегические вопросы, казалось бы, однажды уже кардинально решенные. Эти вопросы, в основном касающиеся кредитной, таможенной и тарифной политики, а также кадровые проблемы включались в повестку дня съездов, по нескольку дней обсужда­лись, по ним принимались решения, резолюции и рекомендации, которые направлялись в правительственные органы (в Министер­ство финансов, Министерство народного просвещения, Мини­стерство внутренних дел и т. д.). Вызывает удивление не сам факт совпадения формулировок вопроса, а тот уровень его решения, с которого начиналось обсуждение на очередном съезде. При оз­накомлении с содержанием докладов выясняется, что проблема известна участникам съезда давно, что пути ее решения в принци­пе тоже известны, но поскольку экономические и другие условия несколько изменились и решение ее не было внедрено до конца (вообще не внедрено или внедрено в искаженном виде), то на съезде вынуждены вернуться к ее обсуждению.
Вот, к примеру, резолюции I всероссийского съезда по кадро­вым вопросам:
«Для увеличения пользы, приносимой промышленности моло­дыми людьми, получившими образование в высших технических заведениях, съезд выражает желание:
а) чтобы, не уменьшая объема теоретического образования в высших технических заведениях и держа его постоянно на уровне последних успехов в науке и технике, были усилены практические занятия обучающихся в этих заведениях молодых людей, с требо­ванием отчетливого исполнения поручаемых им работ;
б) чтобы фабриканты, заводчики и вообще предприниматели больших промышленных предприятий не отказывали бы в приня­тии к себе на службу молодых людей, окончивших курс в высших технических заведениях и под своим наблюдением, приучая их систематически к практическим занятиям, способствовали бы окончательному образованию из них вполне знающих свое дело техников-специалистов;
в) чтобы с той же целью в концессиях на промышленные пред­приятия, выдаваемых с гарантией от правительства, поставлялось бы в условие: при начале организации технического дела — при­нимать на службу известное число молодых людей, окончивших курс в русских высших технических заведениях;
г) чтобы реальные гимназии были поставлены в такие усло­вия, при которых бы они могли продолжить свое существование и распространяться, так как они должны доставлять главный контингент учеников, удовлетворяющих требованиям высших технических заведений».
При обсуждении кадровых вопросов были высказаны инте­ресные точки зрения на проблему подготовки инженеров и тех­ников с навыками «распорядительства». Так, известный уже в ту пору профессор Петербургского технологического института И.А. Вышнеградский (в 1888-1892 — министр финансов) отмечал, что высшее специальное учебное заведение не может дать готовых практиков: оно может подготовить специалиста, который довольно скоро становится отличным практиком; оно может сообщить специалисту много знаний, много практических сведений, но оно «не может дать ему, без всякого сомнения, ни распорядительности, которая нужна на практике — (выделено нами. — Авт.), не может дать ни других многих качеств, которые для этого необходимы и которые получаются единственно посредством того, что чело­век постоянно на деле обращает на него все свое внимание и мало-помалу, к нему приучается». И далее, предлагая меры по решению проблемы развития навыков «распорядительства», он сказал: «Весьма желательно, чтобы он (выпускник вуза. — Лет.) с самого начала на фабрике или заводе занимал не всецело ответственную должность, желательно, чтобы он сначала мог непременно усвоить себе те свойства, которые кроме теоретического образования, кроме практических знаний работ, совершенно необходимы для того, чтобы быть ответственным и взять на себя ведение дела. Сюда относится: знание местных средств, знание рынка, знание рабочих, умение с ними обращаться и многие другие знания и умения, без которых всякий самый образованный техник будет плохим распо­рядителем».
Другой участник съезда И.С. Кайгородов указал иное средство решения проблем: «для достижения практических результатов, для того, чтобы уничтожить тот недостаток практичности» студентов технических вузов, необходимо, чтобы вузы заключали договор с фабрикантами и заводчиками, согласно которому они «допускали бы студентов к делу с целью ознакомить их практически и чтобы были увеличены практические занятия; существующее же в насто­ящее время практики, 5-6 недель на заводах, очень недостаточно; при том же при настоящей практике студенты ограничиваются обыкновенно описательной стороной, между тем как с практи­ческими приемами приходится им знакомиться очень мало. Таким образом, необходимо, чтобы студенты ознакомлялись с теми заво­дами, на которых они впоследствии бы занимались, получая за это сначала небольшое вознаграждение».
Как по-современному остро звучат проблемы и как рациональ­ны предлагаемые средства их решения, сформулированные более 100 лет назад!
В программе II торгово-промышленного съезда (июль 1882 г.) среди уже 36 вопросов опять появляются кадровые вопросы, специ­ально обсуждавшиеся на VII секции «Статистика и техническое образование»:
«2. Удовлетворяют ли познания, приобретаемые в техни­ческих и коммерческих училищах, тем требованиям, которые
предъявляет наша промышленность?
3. Каким образом может быть установлена более тесная
связь между фабрикантами и заводчиками и оканчивающими
курс в технических учебных заведениях?»
Заметим: если на I съезде обсуждались проблемы только же­лезнодорожной, горнозаводской, металлической, хлопчатобумаж­ной отраслей промышленности и коммерческого флота, то на II съезде добавлены проблемы остальных отраслей фабрично-заводской и ремесленной промышленности, сельского хозяйства, артельного производства, а также торговли, почты и телеграфа. Вот пример отраслевого вопроса: «Что нужно сделать в видах раз­вития нашей кожевенной, льняной, хлопчатобумажной, шерстя­ной и шелковой промышленности?».
II торгово-промышленный съезд знаменателен для ИУМ тем, что на нем впервые была принята резолюция о желательности образования особого министерства торговли и промышленности, которое должно было заняться организацией местных органов промышленности и торговли. Предложение об этом выдвинул на общем собрании съезда Д.И. Менделеев. Основной же докладчик по этому вопросу был Л.Н. Нисселович, он сделал такие выводы: «Как центральные, так и местные учреждения должны быть осно­ваны на выборном начале; им необходимо предоставить самосто­ятельность и решающий голос; необходимо установить органи­ческую связь между центральными и местными учреждениями, и, наконец, действия их должны быть гласными». Единый «цент­рально-хозяйственный орган должен был объединить в одно орга­ническое целое все отрасли экономического управления», которые в ту пору были «децентрализованы по министерствам» и которые, по мнению докладчика, были трудно управляемы, ибо каждое из ведомств стремилось к «одностороннему соблюдению своих инте­ресов». Централизация же «установила бы дружное и энергическое его воздействие» на многомиллионную рабочую массу, которое позволило бы осуществлять контроль за «правильным отношением производства к потребностям, благосостоянию и благоустройству русской общенародной семьи».
Однако не только кадровые, но и многие другие вопросы, от­носящиеся к организации и, главное, к совершенствованию орга­низации управления производством, оставались нерешенными от съезда к съезду. Поэтому на IIIвсероссийском торгово-промышлен­ном съезде (1896) снова решаются те же вопросы, в том числе и кадровые. Приведем два главных кадровых вопроса III съезда: «26. В каких техниках — с высшим, средним или низшим
техническим образованием — преимущественно нуждается
в настоящее время отечественная промышленность... 29. Организация курсов для взрослых рабочих».
На этом съезде почти в каждом докладе по кадрам (а их было 41) указывались недостатки руководителей производств, инженеров и техников. Наиболее концентрированно они были сформулиро­ваны в докладе инженера С. Шишкова: «Обилие поверхностных сведений, при отсутствии глубокого знания в какой-либо одной, любимой специальности. Незнакомство с коммерческой геогра­фией, жизнью и обычаями своей страны, законами русскими, принципами и важностью коммерческого счетоводства. Часто неправильный, некоммерческий взгляд на свою профессию.
Недостаток критики в своем деле, в выборе своих помощни­ков и т.д., словом, чрезмерная деловая непочатость, отсутствие элементарнейшей хозяйственной и житейской опытности.
Отсутствие инициативы и вялость; отсюда стремление к казен­ному месту, уход с прямого своего поприща в учителя, чиновники. Бесхарактерность. Непривычка к работе быстрой и «в отделку».
Очень ценными и правильными представляются меры, пред­лагавшиеся из года в год практиками и учеными, направленные на устранение недостатков в подготовке практических деятелей, руководителей, инженеров, техников-мастеров, работа которых непосредственно связана с людьми. Все докладчики критиковали существующую в вузах организацию практики и предлагали ее расширить, а главное, дополнить новой формой ознакомления с производством и приобретения навыков руководства — это «пожить и поработать на заводе" до получения диплома. Вот кри­тические слова в адрес производственной практики из доклада технолога А.Ф. Циммермана: «Каждый практикант старался озна­комиться неизменно с техникой производства и решительно не хотел обращать внимание на что-либо другое... Это невнимание ко всему, по мнению будущего техника, нетехническому весьма чувствительно отражается на нем впоследствии. Рано или поздно практикующий техник сам становится распорядителем завода, и у него начинается ряд неудач и неприятностей». Столкнувшись с практическими проблемами, ученый-инженер с ними не справля­ется или справляется с трудом, в итоге владелец заводов «узнает об организаторских и хозяйственных способностях управляющего... ученого-инженера и, спросив его: «Чему вас учат?» — предлагает ему искать новое место работы».
А вот известные нам меры по совершенствованию развития у студентов практических навыков: «Я полагал бы, что наряду с самым широким использованием каждой возможности ознакомить молодого человека, кончающего курс, с практической стороной предстоящей ему работы (командировки на фабрики, мастерские, механические и химические лаборатории и т. п.) следовало бы прежде выдачи инженерного диплома потребовать, чтобы он про­вел год на фабрике или заводе, хотя бы на небольшой должности, ради знакомства с практикой дела, с жизнью и отношениями между работающими людьми, ради выдержки».
Большой интерес вызвал доклад инженера С.А. Назарова о привлечении практиков к чтению лекций и спецкурсов. По нему была принята резолюция съезда: «Признано полезным, чтобы в высших специальных учебных заведениях, кроме чтений профес­соров, люди-практики давали некоторые дополнительные сведения».
Проследив только разработку кадровых проблем лишь на 3 всероссийских съездах, можно сделать следующие выводы. Во-первых, проблема качества подготовки руководителей производства и специалистов поднималась учеными и практи­ками на протяжении второй половины XIX в. Во-вторых, основными причинами постоянного обращения к этому вопросу были недостаточное число образованных руководителей и специ­алистов и низкая управленческая их подготовка. В-третьих, постоянно (с нарастанием остроты) отмечалась необходимость специальной подготовки будущих руководителей, что было обу­словлено, прежде всего родом их деятельности, которая подра­зумевала решение производственно-технических и социальных задач. Этот вывод, менее всего относящийся к ИУМ, а скорее к науке управления, можно даже конкретизировать, если учесть, что аналогичные вопросы поднимались практически на всех от­раслевых и региональных областных съездах, находили отражение в трудах и протоколах специальных заседаний (всероссийских и региональных, научных и научно-технических), в материалах комиссий по исследованию положения различных отраслей, на заседаниях предпринимательских организаций.
Эта точка зрения фигурирует именно в материалах отраслевых съездов и в трудах обществ. Это связано со спецификой данных материалов, как средств, оперативно отражающих реакцию уче­ных и практиков на возникающие управленческие проблемы, процесс борьбы идей и взглядов, столкновения точек зрения науки и практики, порождающих, в свою очередь, новые проблемы и вопросы. Причем связь в этой закономерности взаимная, и нам удалось найти несколько ярких примеров, подтверждающих ее действие как в одну, так и в другую сторону. Это относится к многолетним обсуждениям:
• вопросов и нередко соответствующих изменений в органи­зации централизованного и децентрализованного управления отраслями промышленности России (горное производство, железные дороги, металлургические и металлические предпри­ятия, сахарная и винокуренная промышленность, образование);
• экономических мер воздействия на промышленность, сельское хозяйство, транспорт, торговлю (кредиты, тарифы, пошлины, налоги, цены);
• правовых и организационных проблем ведения хозяйства (Устав о промышленности, фабричное законодательство, организационные структуры; функции, права и обязанности служащих и рабочих);
« информационно-статистических аспектов управления производством (нормы отчетности, органы сбора, обработки и хра­нения статистической информации, классификация отраслей и товаров);
• элементов кадровой системы (содержание, формы и методы, сроки обучения, учебные планы и программы, контингент обу­чающихся и преподавателей) и др.
Прогресс выработки коллективной точки зрения удалось про­следить по материалам работы съездов и обществ. В отличие от современной подачи, в то время наряду с докладами стенографи­ровали и протоколировали все заседания съездов (общие собрания и в секциях или по отделениям), издавали все соответствующие документы. Так же подробно протоколировали и издавали мате­риалы заседаний комиссий обществ (в виде журналов, отчетов, занятий, трудов и др.). Доступность этих материалов, а также довольно подробная информация о такого рода мероприятиях в периодической печати в нескольких десятках журналов и газет
399способствовали тому, что большая аудитория знакомилась с ними и живо откликалась, присылая свои отклики, комментария, кри­тику. Сообщение, а иногда и некоторые доклады съездов публиковались в журналах «Русский курьер», «Русская мысль», «Ураль­ское горное обозрение», в газетах «Молва», «Русь», «Русский труд» и др. В частности, В.А. Гольцев сделал доклад на I съезде «Русского технического общества» в 1882 г. о местных торгово-промышленных советах, где изложил свои идеи о самоуправлении, о представлении интересов потребителей в этих советах («в число членов совета должны быть включены и представители нашего самоуправления, т. е. земства и города»). Через месяц журнал «Русская мысль» поместил заметку об этом докладе с комментариями, хотя труды съезда вышли позже — в 1883 г. Это обстоятельство — постоянный читательский интерес и довольно быстрая реакция периодической печати на события в научной жизни страны — необходимо помнить историку русской управленческой мысли и по возможности использовать материалы печати в качестве одного из важнейших источников ИУМ.

УЧЕБНЫЕ КУРСЫ ПО УПРАВЛЕНИЮ В УНИВЕРСИТЕТАХ РОССИИ

«Учение об управлении» В.А. Гольцева. Один из разработчиков методологических проблем — В.А. Гольцев (1850-1906) был из­вестной личностью в широких кругах московских и петербургских ученых, писателей, юристов, студентов, «маяком на бурном поли­тическом море». Придерживаясь либерально-буржуазных взгля­дов, В.А. Гольцев был одним из организаторов распространения в России народовольческой газеты «Самоуправление», издавав­шейся в 1882 г. в Женеве. К этому времени он был уже уволен из Московского университета, где еще в 1881/82 учебном году прочитал студентам юридического факультета курс «Учение об управлении».
Основной печатный материал по этому курсу — литографиро­ванное издание, подготовленное двумя студентами, — к сожале­нию, найти пока не удалось. Дело в том, что курс был напечатан небольшим тиражом, разошелся только среди студентов и слуша­телей, не был разослан в университетские и публичные библиотеки. Однако обнаруженная подробная программа курса, работы в этой области его учеников и последователей, многочисленные статьи
400
В.А. Гольцева по отдельным вопросам, рассматриваемым в спец­курсе, позволяют составить довольно ясное представление о мето­дологии, структуре и основных результатах «Учения об управлении»
В.А. Гольцева.
Научная деятельность В.А. Гольцева началась в Московском университете, в котором он учился на юридическом факультете с 1868 по 1872 г. В это время в университете преподавали такие ученые, как ИХ. Бабст (политическая экономия), В.Н. Лешков (общественное право), И.И. Янжул (финансовое право) и другие, курсы которых прослушал В.А. Гольцев. По окончании универ­ситета В.А. Гольцев представил сочинение «Об экономическом законодательстве Петра Великого».
После сдачи экзаменов он был послан в двухгодичную загран­командировку для подготовки к профессорскому званию. Гольцев учился в университетах Парижа, Гейдельберга, Вены и Лейпцига, собирал материалы для магистерской диссертации по теме «Госу­дарственное хозяйство во Франции XVII в.», слушал лекции известных ученых-экономистов и юристов — И.К. Блюнчли, К.Г.А. Книса, В.Г.Ф. Рошера и др. Наиболее сильное влияние на формирование мировоззрения В.А. Гольцева оказал знаменитый в ту пору Лоренц фон Штейн, лекции которого Гольцев слушал в Венском университете в течение осени и зимы 1876 г.
По возвращении на родину В.А. Гольцеву была предоставлена возможность защитить магистерскую диссертацию (1878), но ни одну из двух обещанных кафедр — государственного права и поли­цейского права — ему занять не удалось. После защиты он несколько лет печатался в различных газетах с научно-политическими стать­ями, резко критикуя существующую в России образовательную систему, деятельность Министерства народного просвещения и министра Д. Толстого. Это отрицательно сказалось на его поло­жении в университете. Хотя в 1881 г. он был утвержден в звании доцента, а в 1881/82 учебном году ему разрешили прочитать курс «Учение об управлении», осенью 1882 г. он был отстранен от пре­подавательской деятельности, и ему было предложено подать в отставку. До конца жизни (ноябрь 1906) В.А. Гольцев больше не был допущен к преподавательской деятельности.
Обладая талантом ученого-публициста, он много печатался в газетах и журналах по вопросам политэкономии, права, государст­венного управления и др. Став в 1885 г. фактическим редактором журнала «Русская мысль», Гольцев регулярно вел в нем разделы «Внутреннее обозрение», «Иностранное обозрение», публиковал статьи по научно-политическим и экономическим вопросам. Являясь организатором и секретарем «Московского общества юристов», он часто выступал на его заседаниях, печатался в орга­не этого общества — журнале «Юридический вестник». В общей сложности В.А. Гольцев опубликовал более 200 научных и публи­цистических статей. Анализ работ В.А. Гольцева свидетельствует, что он придерживался либеральных взглядов на организацию государственного управления в капиталистической России (обес­печение народного благосостояния), проповедуя всесослоеность выборных органов, самоуправление в земствах, конституционализм как средство и форму смягчения классовых противоречий.
Как и Л. Штейн, В.А. Гольцев придерживался теории разделе­ния властей, которая своей третьей частью — исполнительная власть — естественно выводила на управленческую деятельность. Содержанием деятельности государства идеалисты школы Штейна считали «совершенствование отдельного человека». Высший госу­дарственный принцип управления заключается в осуществлении полной гармонии всех интересов всех членов общежития. Наука, которая выставляет руководящие положения и правила для уп­равления в указанных целях, и есть учение об управлении.
В отличие от сторонников идеалистической концепции «пра­вового государства», Гольцев смотрел на содержание государствен­ной деятельности несколько шире. Он одним из первых в России сформулировал новую идеалистическую концепцию «культурного государства» в науке государственного управления. Он писал: «Первой и величайшею задачею государства остается, без сомне­ния, осуществление справедливости во взаимных отношениях граждан и в отношениях между ними и правительством. Но наряду с этой великою целью государственной деятельности выступает другая. Вопросы общественного благосостояния привлекают все большее и большее внимание современных ученых и государствен­ных людей... Сохраняя лучшие особенности правового государства, уважение к человеческой мысли, неприкосновенность человеческой личности, государство нашего времени берет на себя осуществле­ние таких задач благосостояния, которые непосильны отдельному гражданину или общественным союзам людей. Правовое государ­ство сменяется, таким образом, культурным государством» [18]. Гольцев считал, что «сложные задачи культурного государства определяются прежде всего законодательством страны. Законода­тельная власть устанавливает пределы и способы действия для власти исполнительной. Последняя в границах, отведенных ей законом, издает распоряжения и предписания. Эти распоряжения и предписания или служат истолкованием закона, или регулируют местные, временные нужды».
В целом Гольцев под управлением понимал разнообразную деятельность государства и организованного общества, направлен­ную на обеспечение правосудия, безопасности внутри общества и от внешних врагов и на достижение народного благосостояния. В область учения об управлении «должно входить все, что является делом не отдельной личности, а правительства, церкви, само­управления». Приступая к изложению своего учения, Гольцев на­чинает с того, что считает «нецелесообразным... удерживать для нашего предмета название «право». Юридические отношения представляют результат сложения и разложения общественных сил... Результат вчерашней экономической борьбы, определенный закон видоизменяет с завтрашнего дня экономические отноше­ния. Следствие становится причиной, причина — следствием. Научное изучение «права» поэтому возможно только в связи с изучением всей общественной жизни. Это положение, справед­ливое вообще, имеет особенно важное значение по отношению к вопросам управления. Здесь «право» следит шаг за шагом за рос­том общественных потребностей. В пределах закона непрерывно колеблется необозримое множество распоряжений, живущих только один день, только в одном пункте страны».
Именно поэтому «правом» следует заканчивать изучение обще­ственной жизни. Задачей учения об управлении, по его мнению, служит исследование культурной деятельности государства и раз­нообразных общественных союзов, изучение соответствующих «исторических изменений» в относящихся к данной деятельности правовых нормах. «Конечная цель всякого исследования подоб­ного рода состоит в раскрытии законов сосуществования и после­довательности явлений». Для решения этой задачи Гольцев счи­тает необходимым пользоваться историко-сравнительным и стати­стическим методами научного познания, суть которых заключается в «наблюдении и анализе явлений, установлении причинной связи между ними и открытии законов их сосуществования и последо­вательности».
В другой статье Гольцев писал: «Наблюдение за прошлой и современной жизнью человечества — насколько современность поддается беспристрастной и правильной оценке — освещает дорогу для будущего, вооружает нас знаниями и идеями, при помощи которых мы можем направлять историческое течение, а не быть бессильными свидетелями, невольными жертвами этого течения». Следует отметить, что В.А. Гольцев не только призывал к использованию указанных методов исследования проблем управ­ления и раскрывал их важность, назначение и суть, но и конкрет­но их реализовывал в своей научной деятельности. Так, помимо диссертационной работы о государственном хозяйстве во Фран­ции, В.А. Гольцев переводил и редактировал подобные работы, опубликованные в те же годы, что и спецкурс: «Государственное устройство Бельгии» (1881), «Государственное устройство Голландии» (1S82), «Политические идеи Бенжамена Констана» (1882), «Об ответ­ственности министров» (1883) и др.
Если учесть, что в программе спецкурса есть «Исторический обзор государственного управления на Западе и в России», не­сколько вопросов, посвященных английскому государственному управлению, французскому, германскому самоуправлению и строю общественных союзов (акционерных обществ) в этих же странах, в Соединенных Штатах, Голландии и Австрии, то становятся по­нятными системность и широта взглядов Гольцева, грандиозность задуманных им научных исследований по управлению, выбор эмпирических методов научного исследования.
Использование этих методов исследования, по мнению Голь­цева, позволяет установить устойчивые принципы управления, необходимые в реальной управленческой деятельности. «Задачу при­кладной части учения об управлении (или «искусства управления») составляет... выработка принципов в безгранично-обширной области отношений между управляющими и управляемыми».
Вопросы и идеи учебного курса В.А. Гольцев излагал и развивал в своих многочисленных научных работах, журнальных статьях, в том числе в газете «Самоуправление». Чаще всего он возвращался к проблеме самоуправления — в работах «Государство и само­управление» (1882), «Самоуправление и децентрализация» (1885) и др. Вот как, например, он разделял административную децент­рализацию (т. е. управление на местах без законодательной власти), самоуправление по Штейну и собственно самоуправление в работе «Государство и самоуправление»: «И теоретическая мысль, и исто­рический опыт указывают... на невозможность правильного едино­временного существования двух начал, одно из которых положено в основу общегосударственного управления, а другое — в основу местного самоуправления. Эти два начала непременно вступят в борьбу между собой. Крепкая центральная власть низведет само­управление на степень своего служебного органа, превратит его в замаскированную бюрократию.
Для центральной власти возникают при таком устройстве зна­чительные выгоды: многие общегосударственные потребности начинают покрываться мнимым самоуправлением, которое явля­ется в глазах населения ответственным за усиление налогов. Мест­ные представительные учреждения становятся в действительности сборщиками податей, финансовыми агентами государства, отстра­няющегося от неприятной обязанности стоять лицом к лицу с народом. Вся выгода при этом на стороне правительства, а вся ответственность — на стороне бессильного самоуправления... Понятно, что лица, которые будут занимать должности в таком самоуправлении... станут послушными орудиями администрации, так как ее усмотрением в конце концов определяется просьба и этих лиц, и самих учреждений. Наоборот, сильное самоуправле­ние естественно стремится вверх, к расширению своего принципа на весь государственный строй».
Не нужно думать, что Гольцев, опасаясь цензуры, так замаски­рованно выражал идеал будущего коммунистического общества (пусть даже утопического). Уже на следующей странице он, как верный апологет самодержавия, пишет: «Помимо представитель­ных учреждений (т. е. всесословных в его концепции самоуправ­ления. — Авт.) бывают еще две формы государственного устройства: непосредственное решение всех вопросов управления народом, вечем, и бюрократический способ управления. Что касается до первой формы, то в больших государствах нового мира она не­осуществима. Все здоровое и основательное в таком принципе осуществляется при широко развитом самоуправлении. Для слож­ных и общегосударственных дел такая система неприменима... Говорить о негодности бюрократического строя государственной жизни излишне, потому что эта негодность очевидна. Только с устранением бюрократических пут, которые связывают живое движение народа, монархическая власть получает возможность осуществить свое высокое призвание, т. е. являться носительницею справедливости, покровительницею обездоленных в исторической борьбе слоев населения».
Критики, отмечая оригинальность содержания и структуры учебного курса В.А. Гольцева, указывали на недоработанность курса, отсутствие в нем некоторых запланированных частей, недо­статочность (по объему) изложения вопросов и функций управле­ния благосостоянием, мероприятий, относящихся к хозяйственной жизни. Недостатки объяснялись новизной курса и отсутствием, к сожалению, возможности повторить его чтение в университете.
И даже в таком виде (особенно с учетом более поздних работ В.А. Гольцева) спецкурс «Учение об управлении» не только впер­вые в России охватил и исследовал систематически по существу все методологические вопросы науки управления (ее предмет, задачи и методы исследования, функции и соответствующие органы управления), но и развил взгляды представителей мировой управ­ленческой мысли.
«Учение о внутреннем управлении» В.В, Ивановского. Незави­симо от В.А. Гольцева подобный курс в 1883 г. в Казанском уни­верситете начал читать В.В. Ивановский (1854-1926). В 1878 г. В.В. Ивановский закончил юридический факультет Казанского университета. Там же защитил обе диссертации: магистерскую на тему «Опыт исследования деятельности органов земского само­управления в России» (1882) и докторскую на тему «Организация самоуправления во Франции и Пруссии» (1886). В 1886 г. он стал профессором кафедры государственного права. Два года (1883-1885) стажировался в университетах в Берлине и Вене. В 1883 г. он впервые прочитал курс «Учение о внутреннем управлении», который во многом перекликался с теоретическими взглядами Л. Штейна.
По общепринятой тогда форме В.В. Ивановский начал свое чтение со вступительной лекции, в которой изложил основное содержание, логику и структуру курса. Его научная концепция управления базируется на содержании функций государственной деятельности. Он считал, что всякое государство (с момента появ­ления первых государств, т. е., по мнению Ивановского, «не ранее конца XV в. и начала XVI в.») выполняет две задачи: «защищает личность от угрожающих ей опасностей» и «положительно содейст­вует благосостоянию личности, предпринимая для этой цели те или другие положительные меры, создавая те или другие учреждения». Если в первом случае государство действует принудительным способом, то во втором — государственная деятельность носит «поощрительный или попечительный характер». Хотя, исследуя историю становления науки о внутреннем управлении (науки о полиции), Ивановский указывает на периоды в развитии госу­дарств, когда полиция благосостояния (как часть деятельности государства) носила принудительный характер, когда «государ­ство... имело несомненное право безграничного вмешательства в частную жизнь с целью облагодетельствования граждан, с целью сделать их счастливыми во что бы то ни стало... Лишь с конца прошлого и особенно начала нынешнего столетия начинает посте­пенно проникать как в умы государственных людей, так и мысли­телей более правильное понимание задач и характера деятельности государства в сфере внутреннего управления... Стало понятным, что государство в деле народного благосостояния может и должно взять на себя роль лишь, так сказать, пособника, являться со своей деятельностью там, где есть в этом действительная необходимость, т. е. там, где частной индивидуальной или общественной деятель­ности оказывается недостаточно».
Примерно с 30-х годов XIX в. для обозначения внутренней деятельности государства начинают употребляться термины «ад­министрация» и «внутреннее управление». Точнее, «в государствах, достигших наиболее высокой ступени развития, под внутренним управлением разумеется та отрасль государственной деятельности, которая имеет целью содействие гражданам в деле удовлетворения их потребностей, в деле их развития и совершенствования, коль скоро их собственные силы для этого оказываются недостаточными».
В.В. Ивановский намерен был читать только о той сфере, кото­рая относится к государственной деятельности в положительной форме, т. е. осуществляемой в форме попечительства, создания различного рода учреждений по управлению благосостоянием, использования разнообразных организационных и других средств и мер. Пытаясь разобраться во множестве средств и форм внут­реннего управления и пользуясь историко-сравнительным мето­дом исследования, В.В. Ивановский изучил деятельность многих государств и пришел к выводу, что необходима систематизация как самих управленческих мер и форм, так и соответствующих
разделов науки.
Изучив историю различных государств, ибо «только наблюдение и изучение действительной жизни, а не какие-либо искусствен­ные построения могут дать нам понятие о природе государства», Ивановский делает следующий вывод: для разработки «удовлет­ворительной системы внутреннего управления мы должны выхо­дить... из основного понятия о благе или благосостоянии челове­ческой личности, так как последнее и составляет конечную цель государственной деятельности в сфере внутреннего управления. Определяя это понятие эмпирически, мы должны признать, что благосостояние человеческой личности заключается в наиболее полном удовлетворении ее потребностей, в их дальнейшем разви­тии и совершенствовании... Следовательно, государство содействует благосостоянию не иначе, как содействуя удовлетворению потреб­ностей личности».
Структуризация и систематизация разнообразной деятельности государства в области внутреннего управления свелась, таким обра­зом, к упорядочению «потребностей человеческой личности». Эта задача входит в круг научных задач политической экономии, счи­тает Ивановский. Она изучает эти потребности, разделяет их на группы, так или иначе их классифицирует. Согласно этой науке все потребности делятся на «две категории» — физические и ду­ховные. В связи с этим существуют и два рода государственной деятельности в сфере внутреннего управления: «Все разнообразные меры и учреждения государства так или иначе, посредственно или непосредственно, содействуют удовлетворению физических и духов­ных потребностей личности». Но поскольку это слишком общая классификация, так как «существует целая масса мер... относи­тельно которых нельзя с точностью сказать, какому роду потреб­ностей они содействуют», Ивановский продолжает ее уточнять. Он предлагает разделить уже не потребности, а собственно методы государственного управления (меры по удовлетворению потреб­ностей). Это уже иной классификатор, предполагающий знание о всевозможных методах управления. Ивановский делит все методы управления на две группы: непосредственно содействующие удов­летворению физических и духовных потребностей и опосредован­ные методы. Первые методы могут сразу быть разделены на две группы — физические и духовные, а вторые требуют дальнейшего уточнения процесса удовлетворения потребностей. Ивановский считает, что в этом процессе человек становится в те или иные отношения, во-первых, к материальному миру, так как нуждается в определенном количестве так называемых экономических благ, и, во-вторых, к другим людям, так как нуждается в их помощи. Поскольку приобретение (в необходимом количестве) экономи­ческих благ затруднительно для одного человека (а иногда даже для «целых общественных соединений»), «государство берет на себя задачу содействовать приобретению экономических благ». Функция «содействия экономическому благосостоянию личности» есть самостоятельная сфера внутреннего управления. В процессе удовлетворения потребностей, кроме того, человек, как существо социальное, становится «в известные отношения к другим людям», которые (отношения) оказывают известное влияние на характер удовлетворения этих потребностей.
В.В. Ивановский предупреждает, что наличие экономических благ не означает существование особых экономических потреб­ностей, отличных от физических и духовных. Экономическое благо­состояние — это только особое взаимоотношение с материальным миром, которое позволяет человеку удовлетворить его физические и духовные потребности. Таким образом, наличие в той или иной мере этих благ говорит о характере отношений, о степени удов­летворения потребностей,
Далее Ивановский подводит к соответствующей этим челове­ческим отношениям функции государственного управления. Он считает, что многообразные условия и ситуации, возникающие в обществе, воздействуют на личность, в результате чего человек «теряет свою самостоятельность. Между тем удовлетворение по­требностей духовной и физической жизни, совершенствование способов этого удовлетворения и дальнейшее развитие этих потреб­ностей возможны лишь при условии самостоятельности личности, при условии ее свободы».
Как и в случае с приобретением экономических благ, человек часто не в состоянии сохранить или «возвратить утраченную» самостоятельность. Это обстоятельство и порождает очередную «функцию государственной деятельности, заключающуюся в регу­лировании социальных отношений, в уничтожении зависимости личности от других подобных же личностей и общественных со­единений в воздействии на условия, порождающие эту зависи­мость, насколько такое воздействие возможно, т. с. насколько оно не противоречит законам социальной жизни».
Таким образом, предметом конструируемой им науки о внут­реннем управлении, становится разнообразная деятельность госу­дарства, направленная на решение вопросов благосостояния и представленная в виде 4 частей. Первые две отражают функции государства по непосредственному обеспечению соответственно физических и духовных потребностей. Вторые две — функции го­сударства по опосредованному обеспечению тех же потребностей: «отношения государства к экономической жизни» личности и «отношения государства к социальной жизни» личности.
Из других работ В.В. Ивановского становится понятнее, что входит в каждую из 4 функций. Это представление Ивановского о функциях государственного управления благосостоянием ото­бражено в табл. 5.2. Эти же функции являются 4 разделами науки о внутреннем управлении (по В.В. Ивановскому).
Как видим, предмет науки внутреннего управления получил вид определенной системы, приобрел определенную стройность и замкнутость. В отличие от В.А. Гольцева, В.В. Ивановский четче сформулировал цели и задачи науки внутреннего управления. Цель науки, по Ивановскому, — «отыскание тех постоянных причин, которые обусловливают государственную деятельность в сфере внутреннего управления, которые дают ей то или другое направ­ление, проникающее как во всю эту деятельность, так и отража­ющееся на отдельных ее сторонах, направленных к развитию той или другой отрасли народной жизни в частности». Ценным в этой

Объекты и функции государственного
Таблица 5.2 внутреннего управления

формулировке является указание на отыскание объективных зако­номерностей управления, однако тавтология («направление» — «направленных») и громоздкость делают ее тяжеловесной, допус­кающей множество толкований.
В более поздних работах В.В. Ивановский «упростил» предло­женную им ранее систему науки управления. Во-первых, исчез весь блок по обеспечению самостоятельности, независимости личности в регулировании социальных отношений (последние четыре функции в табл. 5.2). Во-вторых, наряду с попечительской деятельностью государства в управлении благосостоянием (которая только и признавалась им в лекции 1883 г.), он вводит также прину­дительную деятельность государства, основанную на различного рода правовых нормах (фабричное законодательство, санитарно-медицинские правовые нормы, законодательство о народном об­разования, в том числе университетские уставы и т. п.). Это заста­вило его вернуться к старому термину «полиция благосостояния», что еще в лекции, «как уже не соответствующее содержанию науки», признавалось им анахронизмом. В-третьих, управление процес­сами обеспечения экономических благ получило название «система хозяйственного управления»; было введено понятие «хозяйственное управление», уточнены перечень входящих в это понятие функ­ций (на основе изучения истории хозяйственного управления европейских государств и России) и соответствующие разделы науки о внутреннем управлении.
Под «хозяйственным управлением» Ивановский понимал госу­дарственную деятельность, направленную на обеспечение эконо­мического благосостояния личности, которое, в свою очередь, удовлетворяет его физические и духовные потребности. Объек­тивная необходимость в экономических благах, с одной стороны, и ограниченность индивидуальных возможностей в их приобрете­нии, с другой стороны, и являются теми причинами, которые порождают такого рода хозяйственную деятельность государства. Причем содержание, организация и формы этой деятельности обусловливаются «общим строем государственной и социальной жизни» и «теми законами, которые управляют явлениями экономи­ческой жизни». Как видим, В.В. Ивановский подошел довольно близко к определению термина «управление экономикой» в совре­менной нам формулировке.
Признание важности этой сферы деятельности потребовало от Ивановского даже специальной формулировки «цели науки внут­реннего управления по отношению к этой сфере государственной деятельности», которая, как и общая цель, заключается в отыска­нии и объяснении всех причин и факторов, соответственно по­рождающих хозяйственную деятельность государства и влияющих на нее. В качестве основного научного метода исследования, обес­печивающего достижение этой цели, Ивановский называет исто-рико-сравнительный метод. Однако он указывает на его недостатки, которые объясняет несовершенством самой исторической науки, неразработанностью метода, но главное — объективной «недо­статочностью числа наблюдаемых объектов, т. е. государств: при сравнительно-историческом изучении приходится иметь в виду не все государства, но лишь те, которые могут быть сравниваемы, т. е. живущие приблизительно в одинаковых естественных усло­виях». Кроме количественных и географических условий, Иванов­ский не указывает других каких-либо причин. Трудно понять, какой смысл вкладывает Ивановский в слова «приблизительно в одинаковых естественных условиях», но в связи с отсутствием специального указания на «социально-экономические условия», на «конкретно-исторический период» его методологическая оценка возможностей историко-сравнительного метода не может считаться правильной.
Наряду с этим методом в работах В.В. Ивановского можно встретить реальное использование методов наблюдения и описа­ния явлений, индуктивного и дедуктивного методов, рассуждения об опыте как об «искусственном воспроизведении сложных явле­ний, или искусственном установлении взаимодействий между явлениями», в силу сложности которых в социальной жизни воз­можности опыта в науке управления, по мнению Ивановского, ограничены.
Однако главной заслугой Ивановского все же являются его достижения в области развития структуры науки о внутреннем управлении, уточнения и дополнения ее разделов.
Так, В.В. Ивановский, развивая идеи, изложенные в вводной лекции учебного курса по административному праву конца XIX -начала XX в., предложил уже иную структуру раздела «хозяйствен­ное управление» науки о внутреннем управлении, как следствие выделенных им функций хозяйственного управления европей­ских государств. Выделяя по-прежнему две части: общие меры и отраслевые меры содействия экономическому благосостоянию, он уточняет и ту, и другую часть.
К общим мерам (а из контекста становится понятным, что речь во многих случаях идет об объектных функциях государственного хозяйственного управления) он относит:
• обеспечение «безопасности собственности» (чтобы «каждый мог пользоваться плодами своего труда»);
• постоянное совершенствование податной системы (с целью уравнительности, необременительности налогов);
• совершенствование административных и судебных учреждений («недостаток честности и способности в судьях и администра­торах, медленность, хлопотливость и убыточность делопроиз­водства ложатся тяжелым налогом на лиц, имеющих необходи­мость обращаться в суды; ввиду этого улучшение администрации и судопроизводства есть мера, содействующая экономическому благосостоянию»);
• совершенствование паспортной системы (в том числе «унич­тожение паспортных сборов и снятие ограничений по трудо­устройству»);
• совершенствование управления транспортом, почтой и связью (как «мера, содействующая в особенности обмену экономичес­ких благ и косвенным образом влияющая на производство»);
• совершенствование системы мер и весов (как мера, «облегча­ющая переход экономических благ от одних лиц к другим»);
• совершенствование денежной системы («имеющее ту же цель»);
- совершенствование кредитной системы (в том числе облегче­ние условий приобретения кредита как средства расширения производства и улучшения «обращения экономических благ»);
• совершенствование системы страхования («способствующее сохранению ценности экономических благ»).
Для построения системы отраслевых мер В.В. Ивановский пользуется известным ему делением всех отраслей промышленности на 4 группы: отрасли добывающие (горное дело, рыбный промы­сел и др.), сельскохозяйственные (земледелие, скотоводство и др.), обрабатывающие (ремесленная, заводская и фабричная промыш­ленности) и торговля. Классификация эта условна, так как имеет много пересечений (особенно условия выделения группы сельско­хозяйственных отраслей).
Каково же общее содержание содействия экономическому благосостоянию, по Ивановскому? Он считает, что государство осуществляет либо положительные меры — поощряет тот или дру­гой вид производства, создает условия увеличения производства и повышения качества продуктов производства, либо отрицатель­ные меры — устраняет экономические препятствия для занятия теми или другими промыслами (т. е. предоставляет равные права каждому для занятия тем или иным видом хозяйственной деятель­ности, «устраняет привилегии и монополии», ослабляет прежнюю полицейскую регламентацию производственной деятельности). Напомним: весь этот большой набор мер (функций) хозяйственного управления явился результатом изучения Ивановским конкретно-исторической хозяйственной деятельности различных государств.
В то же время он пишет, что существует ряд мер содействия экономическому благосостоянию, «которые могут быть указаны также с чисто теоретической точки зрения, — таково, например, образование учебных заведений для усовершенствования и распре­деления разного рода технических знаний, содействие учреждению образцовых ферм, поощрение съездов представителей разных отрас­лей труда, содействие образованию выставок продуктов различных отраслей труда и т. п.»
Проиллюстрируем содержание отраслевых мер на примере госу­дарственного воздействия на фабрично-заводскую промышленность.
Меры государственного воздействия
на фабрично-заводскую промышленность
(функции государственного управления отраслями
фабрично-заводской промышленности)
1. Меры обеспечения собственно развитии фабрично-заводской про­мышленности
1.1. Устранение юридических и экономических препятствий для жела­ющих заниматься этой промышленностью (уничтожение привилегий и монополий, уменьшение числа производственных регламентации).
1.2. Предоставление фабрикантам различных льгот и преимуществ (возведение фабрикантов в высшие сословии, освобождение их от общей подсудности по гражданским делам; предоставление им льгот по уплате податей и разного рода сборов, установление покровитель­ственных таможенных тарифов).
1.3. Распространение научно-технических знаний и сведений (создание просветительных обществ, организация съездов торгово-промышлен­ных фабрикантов и заводчиков, промышленно-технических музеев, выставок (национальных, местных и международных), чтение публич­ных лекций, издание научно-технических периодических публикаций); открытие политехнических институтов, политехникумов, городских и реальных училищ).
1.4. Содействие расширению изобретений и открытий {выдача приви­легий на новые открытия и изобретения).
2. Меры предупреждения опасностей в связи с фабрично-заводским производством
2.1. Экономические меры (запрещение строительства фабрик и заво­дов, требующих большого количества топлива; контроль за производ­ством некоторых предметов с цепью предупреждения возможного обмана потребителей, в частности установление пробы {правитепь-ственного клейма) на золотых и серебряных изделиях).
2.2. Противопожарные меры {выбор места строительства и соблюде­ние норм при строительстве новых фабрик и заводов, соблюдение норм эксплуатации фабрик и заводов).
2.3. Санитарные меры относительно чистоты воздуха, загрязнения рек, установки и нормы работы станков и машин, организации вред­ных производств, в том числе вредных продуктов; выплата пособий за производственные травмы, устройство больниц, содержание фаб­ричных врачей и т. п.
2.4. Уголовные меры (государственный контроль за производством оружия, ядовитых веществ).
3. Меры, регулирующие отношения между фабрикантами и рабочими
3.1. Фабричное законодательство, регулирующее условия заключе­ния, продолжительность и расторжение рабочего контракта, условия заработной платы, условия женского и детского труда, продолжительность и распорядок рабочего дня.
3.2. Органы фабричной юстиции: фабричная инспекция, фабричные суды, добровольные суды.
Таким образом, В.В. Ивановский существенно расширил представление об элементах внутреннего управления, свел их в определенную систему, уточнил предмет, цели и задачи науки о внутреннем управлении, сформулировал множество методов и функций управления и раскрыл их содержание, уточнил форму­лировки и реально использовал ряд методов научного исследова­ния объектов внутреннего управления.
«Организация производства» Д.И. Пихно. Остановимся еще на одном представителе высшей школы, разработчике проблем управления производством — это профессор Киевского универ­ситета Д.И. Пихно (1853—1913). Д.И. Пихно пытался разобраться в тенденциях развития экономики России; признавая капиталис­тическое направление, он публиковал в «Киевлянине» и отдельно статьи с призывами об объединении «хозяйственных усилий» по­мещиков, о перестройке помещичьих хозяйств на коммерческую ногу и необходимости приспособления их к условиям рыночной конкуренции, о рациональной организации «капиталистического помещичьего хозяйства», о государственном вмешательстве в уп­равление отраслями хозяйства, в процесс создания монополий. Многие статьи получили научное обобщение в его крупных рабо­тах и в двух выпусках учебного курса «Основания политической экономии» (1890 и 1899). Для ИУМ он интересен тем, что был автором одного из первых учений «Организация производства», методологически построенного на своих представлениях о поли­тической экономии (о ее предмете, методах исследования, осно­ваниях и составных частях) и составляющего часть его большого учебного курса по политической экономии.
Д.И. Пихно родился 1 января 1853 г. в многодетной семье. Отец его происходил из крестьян-хуторян (был даже такой в свое время Пихнов хутор в Киевской губернии). Вслед за старшим братом и по его прошению Д. Пихно был принят в Киевскую гимназию (в 1862). По бедности он был освобожден от платы, а с 5-го класса (1866) стал давать уроки. Гимназию окончил в 16 лет, но по воз­расту не был принят в университет. Этот год он преподавал детям К.Д. Ушинского, который несомненно оказал влияние на моло­дого Пихно. В 1870 г. Пихно поступил на юридический факультет Киевского университета, где стал специализироваться по граждан­скому праву. Университет закончил в 1874 г., защитив с золотой Медалью выпускное научное сочинение «Исторический очерк мер гражданских взысканий по русскому праву». Это была его первая публикация. Но уже в последние годы учебы в университете под влиянием профессора Н.Х. Бунге (в 1881 — 1886 — министр финансов) он увлекся проблемами политэкономии и полицей­ского права. Перу Н.Х. Бунге принадлежат многие курсы по обоим предметам.
Увлечение было настолько сильным, что к магистерскому экза­мену Д.И. Пихно стал готовиться именно по этим двум предметам. В 1876 г. он защитил свою первую диссертацию на тему «Коммер­ческие операции Государственного банка» на звание магистра полицейского права. С января 1877 г. Д.И. Пихно, приват-доцент Киевского университета, начал читать лекции по политической экономии и статистике. С этого же года он публикуется в газете «Киевлянин», а после смерти ее основателя В.Я. Шульгина с 1878 г становится редактором газеты.
Д.И. Пихно занимался и практическими экономическими проблемами. В 1879-1880 гг. он является членом Киевской под­комиссии по исследованию железнодорожного дела в России. С 1885 по 1888 гг. по приглашению и распоряжению министра финансов Н.Х. Бунге назначен вначале чиновником особых пору­чений по Министерству финансов, а затем членом от этого минис­терства в Совете министра путей сообщения. В эти годы под его руководством были осуществлены операции по выкупу и пере­даче в казну ряда частных дорог, злоупотреблявших полученными от правительства гарантиями. Когда Бунге был сменен Вышне-градским, разногласия с последним заставили Пихно покинуть Петербург. Некоторое время он занимался сбором материалов (в стране и за рубежом) для докторской диссертации на тему «Железнодорожные тарифы», а после ее защиты 1888 г. он вернулся на кафедру политэкономии Киевского университета и опять воз­главил газету «Киевлянин». Практически в каждом номере газеты он публиковал статьи на экономические темы (в виде передовиц или в разделе «часть неофициальная»). В 1890 г. был издан пер­вый, а в 1899 г. — второй выпуск его лекций по политической экономии, в которых и содержится большой раздел «Организация производства». Последние годы своей жизни Д.И. Пихно активно занимался государственной деятельностью. С 1907 г. — он член Государственного совета России.
Чтобы оценить место и роль его учения об управлении произ­водством в общем курсе, изложим логику и приведем структуру, а также основные определения и категории, введенные в общем курсе политэкономии. Д.И. Пихно рассматривает общественное воспроизводство как процесс, состоящий из 4 стадий — произ­водство, распределение, обмен и потребление, осуществляемых для удовлетворения человеческих потребностей (физических и ду­ховных). После того как сформулировано понятие потребности, выявлены источники потребностей в их историческом развитии, дана классификация потребностей и их «хозяйственное значение», Д.И. Пихно приступает к исследованию собственно производства. Именно в этой части, в отличие от многих известных курсов политической экономии дореформенной России XIX в., после характеристики производительных сил, факторов производства, он подробно рассматривает вопросы организации производства: причины возникновения совместного труда, процессы разделения труда и организации разделенного труда, размеры и формы пред­приятий, функции предпринимателей и др. Далее Д.И. Пихно анализирует процесс распределения, разрабатывает «систему рас­пределения» и дает характеристику элементов этой системы (рас­сматриваются понятия: «ценность», «рынок», «формы и орудия обмена», «средства сообщения», «торговля» и др.).
Приведем основные определения из общего учебного курса Д.И. Пихно. Под политической экономией, или наукой о народ­ном хозяйстве, Пихно понимает науку, которая «изучает хозяйст­венные явления в народной жизни и внутренние законы, которым подчинены эти явления». В свою очередь хозяйство — это «дея­тельность людей, имеющая целью удовлетворение потребностей материальными средствами». Эта деятельность состоит из следу­ющих средств и процессов: во-первых, собственно хозяйственная деятельность (совокупность процессов, посредством которых чело­век достигает различных хозяйственных целей); во-вторых, органи­зация этой деятельности («разнообразные сочетания участвующих в хозяйственной деятельности факторов»); и, в-третьих, совокуп­ность материальных средств (и как факторы, и как результаты хозяйственной деятельности). Введенные им категории — «цель», «потребности», «средства-факторы», «результаты» — потребовали своего содержательного упорядочения. И в этом упорядочении Пихно придерживается, на наш взгляд, вполне разумного подхода с точки зрения постановки экономических задач, выделяя катего­рию «средство». Он пишет: «Отличительным признаком хозяйст­венной деятельности является не столько ее цель — удовлетво­рение потребностей», поскольку всякая деятельность (и научная, и художественная, и др.) имеет ту же природу, и «не род потреб­ностей», так как физическая и духовная потребности удовлет­воряются несколькими видами деятельности, а «те средства, которыми хозяйственная деятельность достигает указанной цели», а именно материальные средства. Поэтому «задача хозяйственной деятельности состоит в доставлении материальных средств для удовлетворения всех потребностей». В чем же заключаются мате­риальные средства (т. е. полезности, если они природные, или «ценности, как превращенные полезности в результате затрат определенного рода усилий»)? Они заключаются, по Пихно: «1) в вещах, 2) полезных силах природы, 3) действиях человека или услугах и 4) отношениях человека к другим людям, вещам и силам».
Поскольку все члены общества (и занятые в производстве, и не занятые) удовлетворяют свои потребности, значит, с «хозяй­ственной деятельностью имеют соприкосновение все члены и классы общества, все общественные союзы и учреждения, словом, весь народ; хозяйственные отношения проникают всю народную жизнь, составляя особую весьма важную и обширную область этой жизни — хозяйственную, или экономическую».
Как видим, введя ключевую категорию «материальные средства», Пихно пытается выйти на самый высокий уровень обобщения. Тот же принцип движения от частного к общему он применяет для обобщений другого рода. Через «хозяйственную деятельность» он вводит несколько новых понятий. Так, если хозяйственная деятельность осуществляется отдельным человеком (т. е. ради удов­летворения «целей личного благосостояния, или, говоря иначе, частных интересов»), то это есть частное хозяйство. Возможны обобщения в рамках частного хозяйства за счет субъекта: субъект частного хозяйства — это либо одно лицо, либо семья и род (кров­ные союзы), либо «частно-хозяйственные союзы многих лиц (про­мышленные и торговые общества и товарищества)». Все это — субъекты частного хозяйства.
Одновременно человек является членом разных общественных союзов (или общественных учреждений), осуществляющих деятель­ность по удовлетворению общественных интересов. Они созда­ются для решения задач, невыполнимых или трудно выполнимых (на высоком уровне качества) отдельной личностью. Эти союзы (и учреждения) обладают материальными средствами и осущест­вляют хозяйственную деятельность, т. е. имеют так называемое общественное хозяйство, которое служит общественному союзу ради общественной цели для удовлетворения общественных ин­тересов. Сколько существует общественных союзов, столько же есть и общественных хозяйств — это, например, государственное хозяйство, земское хозяйство, городское хозяйство, хозяйство сельской общины, хозяйство ученых обществ, благотворительных обществ, хозяйство учебных заведений, больниц и т. д.
Пихно завершает раздел о видах хозяйства рассуждениями о взаимосвязи частных и общественных хозяйств, об их взаимо­обусловленности, об их, как он говорит, органической связи при сохранении индивидуальных черт. Так, частное хозяйство есть орган более обширных хозяйственных сфер; общественные хозяй­ства, в свою очередь, служат частным хозяйствам (в деле обеспе­чения безопасности, организации отраслей непроизводственной сферы). «Совокупность таких органически связанных частных и общественных хозяйств целого народа составляет народное хозяйство", — пишет Пихно.
Следующий шаг обобщения осуществляется в связи с наличием большого количества государств. Это обстоятельство порождает международные хозяйственные отношения, с этой точки зрения отдельные народные хозяйства представляются звеньями мировой хозяйственной цепи, а совокупность находящихся между собой в постоянных отношениях народных хозяйств, по мнению Пихно, скорее абстрактная организация, чем реальная. Тем не менее от­дельные примеры мировых коопераций (например, несколько почтовых и телеграфных союзов) позволяют надеяться на расши­рение реалистичности этого хозяйства. Другими словами, понятие «мировое хозяйство» не есть чистая абстракция, так как служит, во-первых, для различения отдельных национальных хозяйств, а во-вторых, «для ясного понимания многих хозяйственных явле­ний, зависящих от движения и соотношения хозяйственных сил не в одной какой-либо стране, а в целом цивилизованном мире (направление производства, установление цен и прочее под вли­янием международного соперничества). Значение понимаемого в этом смысле мирового хозяйства возрастает вместе с развитием международных хозяйственных сношений и вообще культурного международного общения».
Проследим далее развитие мыслей Пихно о политэкономических основах учения «Организация производства». Пихно предлагает осуществлять содержательное изучение хозяйственной деятельности с трех сторон (в трех аспектах): «технической, экономической и общественной».
Технический подход обусловлен наличием и необходимостью использовать во всякой хозяйственной деятельности различного рода естественные силы — механические, химические, физиоло­гические и др. Изучение действия этих сил, их сочетаний, а также поиск комбинаций сил для достижения некоей цели «составляют предмет техники в обширном смысле слова». На основе много­численных опытов, теорий и результатов прикладного искусства
419(он называет, например, строительное искусство, ткацкое искус­ство, агрономию) техника учит «как удобрять и пахать землю, производить посев, ткать холст или сукно и т. д.». Пихно считает, что техника исследует хозяйственные процессы, как проявления естественных сил и безотносительно к человеческим потребнос­тям и усилиям: «техника решает вопрос о средствах, но не оцени­вает ни цели данного хозяйственного процесса, ни соотношения между усилиями человека и полученным результатом».
Экономический подход связан с двумя проявлениями челове­ческого фактора в хозяйственной деятельности — это затраты человеческих сил и достижение полезных результатов. В «сообра­жении и оценке отношений» между ними и состоит «экономи­ческая сторона, или экономика хозяйственной деятельности». Причем оценка опирается на «экономический принцип, требу­ющий достижения возможно большей суммы благ посредством возможно меньшего количества затрат». Пихно этот принцип выра­жает так: «Пользоваться всеми доступными производительными силами и извлекать из них все благо, которое они могут дать, и в то же время тратить эти силы в наименьших количествах (наиболее бережливо) при осуществлении каждой отдельной хозяйственной задачи».
И наконец, общественная природа хозяйственной деятельности связана с взаимосвязанностью и взаимообусловленностью общест­венных и частных процессов: «Будучи сама общественным явле­нием, хозяйственная деятельность, с одной стороны, подвергается воздействию других областей общественной жизни (влияние госу­дарственного строя, частного и публичного права, морали, образо­вания и пр.), а с другой — оказывает на все области общественного быта огромное влияние».
Раскрыв суть трех граней хозяйственной деятельности, Пихно уточняет предмет политэкономии, раскрывает две необходимые характеристики экономического закона (логическую и истори­ческую), характеризует место экономической науки (здесь при­сутствуют только метод единичных и конкретных наблюдений, статистический метод, исторический метод и дедукция).
Следующий шаг научного исследования Пихно — это искусст­венное, но осознанное разделение экономической науки (в широком смысле слова) на три части: политическая экономия (общая или теоретическая часть, излагающая общие принципы); «экономичес­кая политика и наука государственного благоустройства, которая заключает в себе более подробный анализ различных отраслей хозяйственной деятельности с указанием государственных мер, со­действующих народному благосостоянию»; государственные финансы (т. е. наука о хозяйстве собственно государства и его органов).
Второй элемент системы ближе всего к науке государственного управления в современном понимании. Однако Пихно считает, что вся «практическая хозяйственная деятельность частных лиц и различных союзов и учреждений, а также меры воздействия госу­дарства на эту деятельность, носящие название государственной экономической политики, составляют область хозяйственного искусства».
Причем «искусство, как умение ставить те или иные практи­ческие задачи, находить сочетания условий для их осуществления и выполнять эти задачи наиболее пригодными средствами» ОН отличает от «науки, исследующей содержание и законы тех или иных явлений». В определении искусства коротко раскрыты по существу все этапы процесса принятия и реализации решения. Однако то, что Пихно видит во втором элементе своей системы только искусство и не видит ничего закономерного, собственно научного, сильно обедняет его учение. Похоже, что Пихно было необходимо размежеваться с теми учеными, которые утверждали, что «цель политической экономии чисто практическая и состоит в изыскании такой организации хозяйства и таких законов и уч­реждений, которые наиболее способствуют увеличению народного бл а го состояния».
Он прав, когда говорит, что нельзя превращать политэкономию в «сборник рецептов, не имеющих солидной основы и ценности», но, отвергнув без объяснений известные ему (судя по списку предлага­емой литературы) учения об управлении Л. Штейна, Ж.Г. Курсель-Сенеля и других западных ученых, он существенно обеднил их разработки, увидев и соответственно оставив только область хозяй­ственного искусства в «науке государственного благоустройства». Из дальнейшего текста видно, что Пихно тем не менее сохраняет за политэкономией право аккумулировать в себе всю науку о на­родном хозяйстве. Он пишет: «Имея в виду теоретические цели — изучение хозяйственных явлений — политическая экономия оказы­вает хозяйственной практике многостороннее содействие, которое выражается, во-первых, в том, что политическая экономия дает систематические знания о народном хозяйстве, т. е. твердую науч­ную почву для практических комбинаций; во-вторых, она может на основании научных данных оценивать вероятное влияние практических мероприятий в области частного и общественного хозяйства, например, влияние той или иной организации произ­водства, распределение и потребление, влияние законодательства и административных мероприятий правительства и др.». Как ви­дим, Пихно был близок к тому, чтобы выделить самостоятельный предмет новой науки (ставший впоследствии предметом науки управления), но пока сохранял это право за политэкономией.
В терминах современной науки управления учение об органи­зации производства Пихно — это попытка разработать теорети­ческие вопросы, связанные с объектной функцией управления — «управление собственно производством». Для простоты анализа он разделяет проблему на два составляющих вопроса:
1) сотрудничество и его виды;
2) предприятия и его формы.
Сотрудничество — объективно необходимую стадию в непре­рывно развивающемся хозяйственном мире — Пихно условно делит на два вида (по форме «конкретного проявления», как он пишет, хотя при анализе текста видно, что он пытался содержатель­но обосновать выделение этих видов). Итак, первый вид — это соединение труда (или простое сотрудничество), т. е. такая организация труда, когда люди оказывают друг другу помощь, зани­маясь одной и той же работой. Формы проявления: а) простое соединение однородных механических сил нескольких людей для взаимной помощи, например, при передвижении тяжестей, тяги, давлении и т. п.; б) соединение однородной деятельности несколь­ких лиц (или групп) различной силы и (или) направлений. В этом случае важно, что установление соразмерности, а также органи­зация и регулирование общей деятельности принадлежат одному управляющему органу. Примеры: деятельность военного отряда, охотнических и рыболовецких отрядов, пожарных команд, сель­скохозяйственных бригад, бригад каменщиков, плотников, гор­няков и т.д. Он не отрицает, что в этом случае почти всегда присутствует и разделение труда. Преимущества этой формы орга­низации труда — возможность выполнения работ, превышающих силы одного человека; повышение производительности труда, превышающее сумму отдельных результатов в силу проявления особого качества «суммы»; возможность противодействовать разрушительным силам природы (например, при строительстве дорог, очистке рек, полей, лесов, осушении болот и т. д.); возмож­ность выполнения оперативных сезонных работ; экономия ресур­сов (опять же в силу качества «суммы»). Особенно интересны три последних преимущества: простое сотрудничество возбуждает соревнование, что повышает интенсивность труда; позволяет упо­треблять приемы, недоступные для одного человека (живая цепь из рабочих, передающих предметы) и «более важное значение для улучшения технических приемов и достижения экономии в труде имеет то обстоятельство, что соединение многих работников для общей работы дает возможность организовать более совершенную администрацию, т. е. управление и контроль».
Поскольку Пихно задается целью измерять и оценивать результаты хозяйственной деятельности, то для простого сотрудничества это возможно в случае, «если работа доступна не только совокуп­ности работников, но и каждому из них порознь».
Второй вид — это сложное сотрудничество, или разделение труда в процессе частного и общественного хозяйствования. Суть его, по Пихно, в том, что «отдельные лица занимаются не всеми разнообразными работами, требующимися для удовлетво­рения их потребностей, а избирают одну какую-нибудь отрасль деятельности или даже одну или несколько операций в известной отрасли хозяйства. Таким образом возникает специализация труда... Сложное сотрудничество охватывает не только группы населения, живущие по соседству и знающие друг друга, но сплошь и рядом в нем участвуют производители, принадлежащие к раз­личным народностям, говорящие на разных языках, живущие в разных государствах, и разных частях света».
Последующие рассуждения Пихно имеют также констатир­ющий характер. Предприятие он определяет как «соединение производительных сил ради той или иной хозяйственной цели, представляющее общественную хозяйственную единицу»; пред­принимателя — как лицо (соединение лиц, юридическое лицо), которое организует предприятие, руководит им, пользуется его результатами и несет ответственность. Далее он констатирует: «Право собственности на весь капитал предприятия или на из­вестную часть его составляет обыкновенное, но не безусловно необходимое условие предпринимательской деятельности».
В заключении курса Пихно приводит несколько классификаций предприятий:
• простые («осуществляющие лишь один какой-либо простейший вид хозяйственной деятельности») и сложные («обнимающие несколько отраслей хозяйства» и состоящие из нескольких простых);
• частные и общественные (по субъекту «предпринимателя»);
• мелкие, средние и крупные (по капиталу, по соотношению управленческих и производственных функций, выполняемых предпринимателем). Например, "в крупных предприятиях пред­приниматель не может даже исполнять всех функций надзора и руководства, ему принадлежат лишь общие важнейшие рас­поряжения, приводимые в исполнение административным персоналом его помощников»);
« предприятия «домашней», кустарной, ремесленной, мануфактурной и фабричной промышленности («по техническим способам производства»);
• единоличные и коллективные (товарищества) (по числу предпринимателей).
Каждый класс он коротко охарактеризовал. В целом, учение Д.И. Пихно «Организация производства» как раздел науки управления интересно прежде всего тем, что впервые в отечественной ИУМ была поставлена такого рода научная задача. Хотя постановка, а главное, решение этой проблемы звучат несколько противоречиво для идеолога дворянства. Пихно по своим взглядам относился скорее к либеральному дворянству, проповедовал капиталистический путь развития в сельском хозяйстве и соглашался с таковым в развитии экономики России. Кроме того, не надо забывать, что учебный курс был написан в конце 80-х годов, т. е. после его практической работы в правительственных хозяйственных органах и изучения реальных процес­сов и изменений, происходящих в структуре экономики страны. Пихно и в учебном курсе, и в отдельной монографии «Торгово-промышленные стачки» стал к тому же доказывать экономическую устойчивость крупных предприятий (по сравнению со средними и мелкими), уделял много внимания процессу создания капитали­стических монополий и влиянию растущего монополистического капитализма на экономическую политику страны.