Суть этого нравственного критерия сводится к тому, что адвокат при выполнении своих профессиональных обязанностей должен действовать с наибольшей отдачей собственных сил и способностей и приложить все усилия для того, чтобы предоставить квалифицированную юридическую помощь, т.е. сделать все, что нужно и можно для защиты законных интересов и прав доверителя.

В целом анализ дисциплинарной практики адвокатских палат субъектов РФ свидетельствует, что во взаимоотношениях с доверителями наиболее часто адвокаты нарушают возложенную на них законом обязанность "честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами, руководствуясь Конституцией РФ, законом и КПЭА" (ч. 1 ст. 8 КПЭА.)

Статья 5 КПЭА в развитие положений Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (с изм. от 3 декабря 2007 г. N 320-ФЗ) (далее - Закон об адвокатуре) предусматривает, что адвокат должен избегать действий, направленных к подрыву доверия (ч. 2), а злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката (ч. 3).

При этом в содержании КПЭА не раскрывается, что следует понимать под "злоупотреблением доверием". Полагаем, таковым будут любые действия адвоката (в особенности умышленные) против интересов собственного доверителя.

В случае выявления любых действий адвоката против интересов своего доверителя, в соответствии с ч. 3 ст. 5 КПЭА и п. 1 ч. 2 ст. 17 Закона об адвокатуре, совету адвокатской палаты субъектов РФ надлежит рассматривать вопрос о самом суровом виде дисциплинарного взыскания, а именно о прекращении статуса адвоката.

Основные положения о роли адвокатов*(335) подчеркивают, что адвокаты должны постоянно поддерживать честь и достоинство своей профессии в качестве важных участников отправления правосудия (п. 12). При осуществлении предоставленных адвокатам прав они должны всегда руководствоваться законом и признанными профессиональными стандартами и этическими правилами (п. 23).

В развитие данной нормы Правила адвокатской этики, утвержденные Международным Союзом адвокатов, также устанавливают, что противоречащие закону требования клиентов не могут быть приняты адвокатом к исполнению и в соответствующих случаях служат основанием к расторжению соглашения о выполнении поручения (1.4)*(336). Практикующие адвокаты последовательно реализуют указанные нормы в своей профессиональной деятельности. В частности, по убеждению президента Гильдии российских адвокатов Г.Б. Мирзоева, адвокат должен очень четко сознавать, что его важнейшая и первоочередная задача - интерес его доверителя. С одной стороны, он обязан обеспечить ему квалифицированную защиту, а с другой - честно сказать: я сделаю абсолютно все, что смогу, законными средствами*(337).

Во многом, развивая и конкретизируя указанные положения, ч. 1 ст. 10 КПЭА закрепляет, что "закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или указания доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом".

Однако данная нравственная заповедь зачастую игнорируется отдельными адвокатами.

Конфиденциальность

Институт профессиональной адвокатской тайны имеет важное значение. Как образно отметил Д.П. Ватман, "адвокатская тайна установлена в интересах справедливого отправления правосудия, ограждения отношений доверительного характера между адвокатом и его клиентом, укрепления авторитета и престижа адвокатуры. Ее нарушение влечет негативные последствия морального характера: с одной стороны, наносится ущерб чести адвоката..., а с другой - его клиенту или доверенному лицу"*(338).

Глубоко нравственное значение имеет законодательное установление о праве на адвокатскую тайну*(339), содержание которой в соответствии со ст. 8 Закона об адвокатуре составляют любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю. Более конкретизирован данный вопрос в Кодексе профессиональной этики адвоката (п. 5 ст. 6).

Этические нормы существенно, по сравнению с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации*(340) и Законом об адвокатуре, расширяют перечень запретов для адвоката, связанных с необходимостью соблюдать профессиональную тайну. Например, в ст. 6 КПЭА определяется, что срок хранения тайны не ограничен во времени (ч. 2); адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя (ч. 3).

В части 6 ст. 10 КПЭА указано: "при отмене поручения адвокат должен незамедлительно возвратить доверителю все полученные от последнего подлинные документы по делу и доверенность", что также связано с обеспечением дополнительных гарантий неразглашения сведений, составляющих профессиональную тайну.

Весьма существенной гарантией сохранения адвокатской тайны выступает, в частности, ч. 3 ст. 56 УПК РФ.

Подобный запрет закреплен и в Законе об адвокатуре (ч. 2 ст. 8), и в КПЭА. Однако данные нормы следует толковать в аспекте Определения Конституционного Суда РФ от 6 марта 2003 г. N 108-О*(341), согласно которому допускается возможность для адвоката дать соответствующие показания в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений.

При этом, как справедливо подчеркнул президент Федеральной палаты адвокатов Е.В. Семеняко, должны быть соблюдены три непременных условия. Во-первых, если адвоката вызывают по ходатайству стороны защиты. Во-вторых, когда его показания необходимы для защиты прав и интересов обвиняемого. И в-третьих, если имеется согласие доверителя на вызов адвоката в качестве свидетеля*(342).

Определенные исключения из правил о сохранении адвокатской тайны предусмотрены и в КПЭА. Так, без согласия доверителя адвокат вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения только в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу (ч. 4 ст. 6). Вместе с тем, как показывает обобщение дисциплинарной практики адвокатских палат субъектов РФ*(343), указанная возможность зачастую приводит к злоупотреблениям со стороны отдельных адвокатов. Таким образом, следует признать, что вышеуказанное положение КПЭА необоснованно по ряду оснований. Во-первых, оно противоречит ряду международно-правовых актов, а также Генеральным принципам этики адвокатов Международной ассоциации юристов*(344), где установлено, что "адвокаты должны всегда соблюдать конфиденциальность в отношении бывших и настоящих клиентов".

Во-вторых, подрывает основы взаимоотношений адвоката с клиентом. Адвокат не сможет оказывать результативную профессиональную помощь доверителю до тех пор, пока между ними не будет достигнуто полное взаимопонимание.

Как показывают результаты проведенного анкетирования адвокатов Курской области*(345), 93,2% респондентов полагают, что необходимость адвокатской тайны диктуется преимущественно соображениями о доверительном характере взаимоотношений между представителем и представляемым, без чего само существование адвокатуры было бы немыслимо. Доверитель должен чувствовать абсолютную уверенность в том, что вопросы, обсуждаемые с адвокатом, и предоставленная им адвокату информация останутся конфиденциальными, без каких-либо требований или условий. Следовательно, п. 4 ст. 6 КПЭА "сводит на нет" значение другой его нормы, а именно п. 1 ст. 6: "доверия к адвокату не может быть без уверенности в сохранении профессиональной тайны. Профессиональная тайна адвоката обеспечивает иммунитет доверителя, предоставленный последнему Конституцией РФ".

По убеждению 75% опрошенных адвокатов, существует необходимость усовершенствовать гарантии сохранения адвокатской тайны. Определенные шаги в этом направлении уже предприняты законодателем. В частности, в Законе об адвокатуре предусматривается общая норма, согласно которой вмешательство в адвокатскую деятельность, осуществляемую в соответствии с законодательством, либо препятствование этой деятельности каким бы то ни было образом запрещаются (ст. 18).

Однако, как показывает практика, положения, регламентированные данной статьей, регулярно нарушаются без каких-либо последствий. В настоящее время вполне возможно проведение таких следственных действий, как обыск и выемка в жилых и служебных помещениях адвокатов, выемка почтово-телеграфной корреспонденции между защитником или представителем и доверителем.

Так, практикующий в Перми адвокат Колесниченко обжаловал в Европейский Суд по правам человека проведение обыска в принадлежащих ему жилых помещениях в связи с уголовным делом его подзащитного.

ЕСПЧ постановил единогласно, что в данном деле российские власти нарушили требования ст. 8 Конвенции, и обязал государство-ответчика выплатить заявителю 3000 евро в качестве компенсации морального вреда*(346).

Следует поддержать позицию свыше 69% опрошенных адвокатов, которые предлагают, во-первых, предусмотреть уголовную ответственность за действия должностных лиц, направленные на завладение адвокатской тайной, а также в отношении и самих адвокатов - за разглашение этой тайны (по мнению 12% респондентов).