Как отмечал Р. Гаррис, "...умение говорить есть обязанность адвоката, и чтобы усовершенствоваться в нем, не следует жалеть ни времени, ни труда. Умение говорить есть залог успеха, и чем лучше вы говорите, тем меньше соперников окажется вокруг вас на избранном поприще"*(246).

Судебная речь как важнейшая часть судебного разбирательства прежде всего должна соответствовать признакам: относимости к делу, допустимости, достоверности и достаточности исследованных в ходе судебного следствия доказательств. Адвокат в своей речи определяет, имело ли место преступное деяние, доказано ли, что его совершил подсудимый и виновен ли он в совершении преступления; доказанность или не доказанность иных обстоятельств, входящих в предмет доказывания; дает юридическую оценку и квалификацию деяния, вменяемого подсудимому в вину, излагает свои соображения по существу вопросов, подлежащих разрешению судом*(247).

Следует отметить, что во все времена ораторов, в совершенстве владеющих искусством речи, было не так много, в том числе среди адвокатов.

В свое время Аристотель прямо призывал к обучению риторике, ибо был уверен, что ни один оратор, даже обладающий выдающимися способностями, не сможет добиться успеха, если не будет постоянно их совершенствовать и развивать. Он считал, что своеобразие оратора определяет комбинация следующих качеств: талант, владение основами риторической науки, особые личные качества (духовные и физические), обширные познания, благородная манера поведения и авторитет*(248).

В современном состязательном процессе, по глубокому убеждению исследователя проблем ораторского искусства В.В. Мельника, доверие к судебному оратору возникает, когда его речь обладает определенными коммуникативными качествами, свидетельствующими о благоразумии, нравственной добропорядочности и здравомыслии оратора. Таковыми являются ясность, логичность и точность речи, а также лаконичность при достаточной продолжительности речи, выразительность, уместность и искренность речи*(249).

Ясность речи заключается в ее доходчивости, понятности для слушателей. Это коммуникативное качество речи имеет особенно важное значение в суде присяжных.

Ясность речи достигается использованием общеупотребительных слов и выражений, взятых из обыденной речи.

Ясность выражения мысли ведет к такому качеству судебной речи, как точность. Точность - характеристика содержания речи на основе соотношения речи и действительности (это фактическая, предметная точность); соотношение речи и мышления - это понятийная, смысловая точность, которая зависит от того, насколько говорящий следит за значением употребляемых слов. Понятийная точность - это поиск слова или выражения, наилучшим образом соответствующего замыслу автора*(250).

Логичность речи заключается в последовательном изложении ее содержания в соответствии с законами логики (законом тождества, законом непротиворечия, законом исключенного третьего и законом достаточного основания), связями и отношениями объективной реальности.

Для построения и произнесения логически последовательной, связной судебной речи адвокату необходимо тщательно продумать план речи и ее композицию.

План речи - это ее содержательная схема, в которой отражается логика перехода от одной мысли к другой*(251).

Композиция - построение судебной речи, обусловленное ее содержанием, характером, назначением.

Создать вступление к речи, чтобы привлечь слушателя, возбудить его внимание и подготовить к своим поучениям; изложить дело кратко и ясно, чтобы все в нем было понятно; обосновать свою точку зрения и опровергнуть противную и сделать все это не беспорядочно, а при помощи такого построения отдельных доводов, чтобы общие следствия вытекали из частных доказательств; наконец, замкнуть это все воспламеняющим или успокаивающим заключением, - в этом, по мысли Цицерона, заключалось искусство композиции речи*(252).

Для судебной речи в целом, в том числе и адвоката, характерно наличие вступления, основной, или главной, части и заключения.

Во вступлении адвокат стремится достичь следующих целей: вызвать интерес слушателей и овладеть их вниманием, установить со слушателями психологический контакт, расположить к себе, завоевать доверие, психологически подготовить их к восприятию содержания главной части речи*(253).

В качестве примера следует процитировать вступление к речи адвоката С.А. Андреевского*(254) в защиту братьев Келеш:

"На долю братьев Келеш выпало, господа присяжные заседатели, большое несчастие - быть под судом по тяжкому обвинению. Я говорю "несчастие", потому что удар этот для них случайный и решительно ничем не заслуженный, в чем вы легко убедитесь, если сколько-нибудь спокойно отнесетесь к делу. Дело это представляет поучительный пример того, сколько беды могут натворить сплетни, недоброжелательство и слепая людская подозрительность.

Здесь поставлено против братьев Келеш обвинение в поджоге с корыстной целью, ради страховой премии. Каждое обвинение можно сравнить с узлом, завязанным вокруг подсудимого. Но есть узлы нерасторжимые и узлы с фокусом. Если защита стремится распутать правдивое обвинение, то вы всегда видите и замечаете, какие она испытывает неловкости, как у нее бегают руки и как узел, несмотря на все усилия, крепко держится на подсудимом. Иное дело, если узел с фокусом. Тогда стоит только поймать секретный, замаскированный кончик или петельку, потянуть за них - и все путы разматываются сами собою - человек из них выходит совершенно свободным.

Такой кончик торчит в этом деле довольно явственно - он даже почти не замаскирован - и я ухвачусь прямо за него. Это вопрос: да был ли еще самый поджог? Это - история самого пожара. Если вы ее проследите, то вы непременно увидите, что здесь пожар мог произойти только случайно, а затем уже - если не было никакого преступления, то нечего рассуждать и о виновниках...".

Какое бы вступление ни выбрал адвокат, по убеждению Н.Н. Ивакиной, важно помнить, что:

1) в нем должен отразиться тот конфликт, на котором строится судебная речь;

2) оно должно быть связано с главной частью, служить отправной точкой для исследования обстоятельств дела;

3) не должно быть длинным;

4) стилистически должно гармонировать с основной частью*(255).

Композиционная структура основной (главной) части судебной речи адвоката включает в себя следующие элементы*(256):

1) изложение фактических обстоятельств совершения рассматриваемого деяния, т.е. фабулы дела. Оно может быть детальным, подробным либо обобщенным, как, например, в речи адвоката Юрия Костанова по делу о жертве финансовых пирамид*(257).

"Обстоятельства этого дела просты, они подробно изложены в показаниях немногочисленных свидетелей, потерпевшей, да и самой Кати Климовой. Обстоятельства эти должны быть столь свежи в Вашей памяти, что повторять их нет никакой нужды, тем более, что у защиты с обвинением здесь почти нет расхождений..."*(258);

2) анализ и оценка исследованных в суде доказательств. Приступая к анализу доказательств, следует исходить из предмета доказывания по уголовному делу. В соответствии с УПК РФ каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные в совокупности - достаточности для разрешения дела по существу:

"...Катя Климова доказательствами изобличена и виновной себя признала полностью. Впрочем, слово "изобличена" здесь вряд ли подходит. Климова ни минуты не отпиралась. На первом же допросе у следователя, даже кажется не успевшего ей объяснить, в чем она подозревается, Катя тут же выложила всю правду, ту самую правду, которая обременяла душу и не могла не вылиться в полном признании. Я сказал, что у защиты с обвинением здесь почти нет расхождений. Это "почти" относится, во-первых, к сумме, к размерам похищенного. В обвинительном заключении утверждается, что Климова похитила из сейфа Камышевой 7100 долларов и 390 марок. Эти цифры были названы следователю самой потерпевшей. Климова же говорит, что денег оказалось существенно меньше - 6200 долларов и 270 марок. Брат Климовой, менявший марки на рубли в обменном пункте, подтвердил, что их было 270. Больше никаких доказательств, позволяющих пролить свет на это обстоятельство, нет. В силу недвусмысленных указаний закона, следующих из принципа презумпции невиновности, возникшее противоречие должно быть разрешено в пользу Климовой. Но не только это требование закона, позволяющее не выяснять, кто говорит правду, а кто нет, диктует вывод о правдивости Кати Климовой. Климова сама денег не пересчитывала. Сколько их было в пакете с долларами, она узнала уже у следователя, когда был составлен протокол добровольной выдачи денег, в котором надо было указать сумму, и потому деньги пересчитали. Долларов там оказалось 6200. Но в суде выяснилось, что и потерпевшая величину своей пропажи уяснила не сразу: свидетель Сарухин - племянник Камышевой - показал, что только в последующие три дня они с Камышевой подсчитали и определили, что пропало 7100 долларов и 390 марок. Там была пачка денег, из которой Камышева время от времени какую-то часть изымала, затем возвращала обратно, но итоговой суммы не подбивала. Пример тому - возврат денег Климовой в день пропажи: как Вы помните, Катя именно в этот день вернула Камышевой 300 долларов, из которых 100 Камышева вернула, посчитав купюру поддельной. Положив деньги на место, Камышева заперла сейф, никаких подсчетов не произведя. Так что сумма эта выведена что называется "на острие пера". Никто, однако, этих подсчетов ни разу не перепроверял. Я вовсе не утверждаю, что Камышева намеренно завысила пропавшую у нее сумму денег. Вряд ли она таким образом хотела дополнительно заработать. Но, с другой стороны, нет никаких оснований считать, что Климова часть суммы утаила, дабы таким образом поправить свое материальное положение. Возможно ли такое хладнокровное поведение после того, как она, никем не понуждаемая к этому, призналась в содеянном, и вернула деньги? На квалификацию действий Климовой по этому эпизоду указанное обстоятельство не влияет, да и для назначения наказания, по большому счету, не слишком важно - было там на сотню марок больше или меньше...";

3) разбор юридической стороны предъявленного обвинения. При этом основной акцент своего выступления адвокат делает на анализе и опровержении аргументации доводов процессуального оппонента и обосновании единственно правильной, с его точки зрения, квалификации:

"....Я не могу согласиться с обвинением Климовой в совершении с валютными ценностями двух сделок. Климова признала, что она 14 ноября возвратила Камышевой часть долга, использовав в качестве средства платежа доллары США. Признает это и Камышева - второй участник той же сделки. Что касается обмена 270 немецких марок на рубли, то, как в судебном заседании показал брат Климовой Константин Свечков, он, увидев в руках у сестры немецкие марки, сам предложил ей обменять марки на рубли, что и сделал в тот же день в обменном пункте напротив американского посольства. Если это правда, то значит Катя Климова не продавала этих марок неизвестному человеку и этот эпизод вменен ей необоснованно. Заявление Свечкова опровергнуть невозможно, да и вряд ли он возводит поклеп на самого себя. Показания же Климовой на предварительном следствии об этом эпизоде объясняются просто: ей не хотелось втягивать в это дело брата, а на фоне обвинения в хищении крупной суммы денег обвинение в валютных сделках, даже при отягчающих обстоятельствах, казалось ей не столь страшным. Как бы то ни было, достаточных доказательств для признания ее виновной в незаконном обмене 270 марок не добыто, а версия, прозвучавшая в суде не опровергнута, да, пожалуй, и не может быть опровергнута. А это значит, что эпизод этот из обвинения подлежит исключению, и действия Климовой в этой части должны быть переквалифицированы на ч. 1 ст. 162 Уголовного кодекса...";

4) характеристика личности подсудимого (истца, ответчика). Здесь адвокатам необходимо обращать внимание на индивидуально-характерологические свойства личности, данные о состоянии здоровья, возраст, семейное положение, имеющиеся награды, иные заслуги и т.п.:

"...Катя Климова после всего случившегося осталась в той же организации и фактически в том же коллективе. Они с потерпевшей продолжают оставаться сослуживицами, они сталкиваются друг с другом на работе (хотя и реже, чем раньше), их окружают одни и те же люди. Они знают в подробностях, что произошло и, тем не менее, их сочувствие на стороне не Камышевой, а Кати Климовой. Почему коллектив просит передать ему Климову на перевоспитание, а сама потерпевшая просит не наказывать ее строго? Почему молодая, только что получившая высшее образование женщина пошла на это? Не этому же учили ее родители и школа и не этому наставляли в институте. Что толкнуло ее за приоткрытую дверь кабинета Камышевой в тот роковой вечер? Не найдя ответа на эти вопросы, нельзя вынести справедливого приговора, ибо справедливым приговор может быть только тогда, когда Вы выясните не только то, что именно человек сделал, но и почему он это сделал, какими побуждениями руководствовался...";

5) анализ причин и условий, способствовавших совершению преступления:

"...Молодая семья Климовых, как и большинство молодых семей, начинала "с нуля", нуждалась, конечно, в каких-то суммах на обзаведение, на устройство своего семейного гнезда. Но как раз у них денег не было, деньги от приватизации, деньги, которые, казалось, были общие, достались тем, у кого без того уже есть свой дом и дом этот - полная чаша. И вот на такого человека, обделенного и обиженного, обрушивается вся мощь средств массовой информации, рекламирующих разного рода финансовые и инвестиционные фирмы, сулящие баснословные барыши, и очень быстро. Вы помните это время - утром, едва отойдя ото сна, Вы уже подвергались атаке: по радио и телевидению вас призывали внести деньги в банк "Чара"; выйдя на улицу, Вы не могли не увидеть на громадном плакате трех летящих бабочек - эмблему "МММ", Вы входили в троллейбус - и там встречали те же призывы: отдайте деньги "МММ", "Чаре", "Властилине", "Селенге". В метро, в автобусе, в трамвае, в магазине, столовой - всюду одни и те же призывы. Вы возвращались вечером домой, но и дома невозможно было укрыться: Вам на всех телевизионных каналах и программах объясняли, как выгодно вложить деньги во "Властилину", которая сулила уже через две недели вернуть вдвое больше вложенного. Соблазн был велик, а деньги были так нужны... А слову печатному, слову, звучащему с телеэкрана, мы так привыкли верить. А вокруг кое-кто уже успел и обогатиться. И, главное, деньги были так нужны и - никаких надежд заработать их быстро и много... И более искушенные в жизни люди попались на эту удочку, да что там удочку - в эти сети. Попались и Катя Климова с мужем. Они одолжили у друзей восемь миллионов рублей и внесли их во "Властилину" под обещания получить через два месяца ровно вдвое больше. Но бесплатный сыр бывает известно где. И ловушка захлопнулась - им не хватило всего нескольких дней; увы, "Чара" лопнула раньше, чем Климовы успели получить свою сверхприбыль. Положение стало теперь совершенно безысходным. К прежнему безденежью прибавились немалые долги без всяких надежд на возможность их возврата в обозримом будущем. Возникло ощущение надвигающейся катастрофы - срок уплаты надвигался, а денег не было, и взять их было негде. В жизни почти каждого человека бывают минуты, когда нужда подпирает и, кажется, уж нет никакого выхода. Когда от рокового поступка могут защитить только нравственные устои, но представления о долге перед окружающими, составляющие самую суть нравственности, покрываются туманом обиды на общество, загнавшее тебя в угол, обобравшее тебя до нитки и щедро вознаградившее других, не более заслуживающих этого, да еще может быть и за твой же счет... Тут все сошлось - и безысходность ситуации, и обман со стороны того самого общества, которое ханжески призывало к добродетели, - обман, если не совсем отключивший нравственный тормоз, то, по крайней мере, резко его ослабивший, - и соблазн: в виде открытой двери в пустую комнату, беззащитного сейфа с деньгами и ключа в ящике...";

6) мнение о мере наказания:

"...Хладнокровный преступник, взвесив все "за" и "против", быстро бы понял, что от первого подозрения до обвинительного приговора - дистанция огромного размера. Да и чем могло располагать следствие? Показаниями вахтера о том, что Климова по окончании рабочего дня возвращалась в бухгалтерию, когда там никого уже не было? Но ведь если в здании было только два человека, и один из них взял деньги, то совсем необязательно этот один и есть Климова. Деньги надежно спрятаны. Никакого осмотра места происшествия с изъятием отпечатков (если они там и были) не производилось, и Климова это знала. В общем, если бы она не хотела признаваться, то вынудить ее это сделать под давлением улик следствие никак не могло. Нет, признание Климовой не было вынужденным. Это было признание человека, отягощенного содеянным, жаждавшего покаяться, жаждавшего очиститься своим признанием. Очиститься во что бы то ни стало, несмотря на угрозу неминуемого наказания. За эти несколько дней Климова чуть не наизусть выучила соответствующие ее деянию статьи Уголовного кодекса; идя к следователю, она прекрасно понимала, что ценой ее признания будет позор наказания, а может быть и лишение свободы, долгая разлука с близкими. Но ничто уже не могло остановить ее. Она не могла жить дальше, неся в себе свой грех. Она уже судила себя судом своей собственной совести, и судила жестоко. И сегодня, когда ущерб возмещен, а виновница раскаялась, нужно ли ее наказывать реально? Я прошу Вас об одном: какое бы наказание Вы ни сочли нужным назначить Климовой, назначьте его условно. Она Вас не подведет".

В проанализированной в качестве примера судебной речи Ю.А. Костанова наглядно продемонстрирован основной принцип юридической риторики - принцип последовательности, когда каждая последующая мысль вытекает из предыдущей.

С научно-практической точки зрения все варианты защитительной речи в судебных прениях, как утверждает В.В. Коряковцев, можно разделить на три вида:

а) при полном отрицании вины подсудимого,

б) при частичном признании виновности,

в) при полном признании вины подзащитным.

Исходя из этого, защитник (адвокат) как сторона уголовного судопроизводства может иметь следующие цели:

опровергнуть обвинение в целом, доказывая наличие реабилитирующих оснований, предусмотренных УПК РФ;

оспорить обвинение в отношении отдельных его частей и эпизодов;

оспорить правильность квалификации, доказывая необходимость изменения обвинения на менее тяжкую статью УК РФ;

доказать меньшую степень вины и ответственности в силу смягчающих обстоятельств;

доказать невменяемость подзащитного, что исключало бы его уголовную ответственность*(259).

В заключении основная цель выступления адвоката направлена на то, чтобы окончательно сформировать у суда (присяжных заседателей) внутреннее убеждение в правильности и справедливости своей позиции, приводимых им доводов и доказательств.

Именно в заключении должны быть изложены самые сильные аргументы и доказательства. В этом заключается один из важнейших принципов композиции - принцип усиления, когда значимость, убедительность доводов и аргументов постепенно нарастают.

П.А. Александров*(260), например, закончил свое выступление в защиту Веры Засулич следующим образом: "Господа присяжные заседатели! Не в первый раз на этой скамье преступлений и тяжелых душевных страданий является перед судом общественной совести женщина по обвинению в кровавом преступлении.

Были здесь женщины, смертью мстившие своим соблазнителям, были женщины, обагрявшие руки в крови изменивших им любимых людей или своих более счастливых соперниц. Эти женщины выходили отсюда оправданными. То был суд правый, отклик суда божественного, который взирает не на внешнюю только сторону деяний, но и на внутренний их смысл, на действительную преступность человека. Те женщины, совершая кровавую расправу, боролись и мстили за себя.

В первый раз является здесь женщина, для которой в преступлении не было личных интересов, личной мести, - женщина, которая со своим преступлением связала борьбу за идею во имя того, кто был ей только собратом по несчастью всей ее молодой жизни. Если этот мотив проступка окажется менее тяжелым на весах общественной правды, если для блага общего, для торжества закона, для общественной безопасности нужно призвать кару законную, тогда - да совершится ваше карающее правосудие! Не задумывайтесь!

Немного страданий может прибавить ваш приговор для этой надломленной, разбитой жизни. Без упрека, без горькой жалобы, без обиды примет она от вас решение ваше и утешится тем, что, может быть, ее страдания, ее жертва предотвратила возможность повторения случая, вызвавшего ее поступок. Как бы мрачно ни смотреть на этот поступок, в самих мотивах его нельзя не видеть честного и благородного порыва.

Да, она может выйти отсюда осужденной, но она не выйдет опозоренною, и остается только пожелать, чтобы не повторялись причины, производящие подобные преступления, порождающие подобных преступников.".

Типичными ошибками судебных прений, как отмечается в юридической литературе, являются частые подмены доказываемого тезиса, проявляющиеся в том, что, высказав определенную мысль, участник процесса в итоге доказывает близкое с исходным тезисом положение, но представляющее собой уже другую мысль. Зачастую используется так называемый "аргумент к личности", когда вместо обсуждения доказательств вины оппонент "скатывается" на обсуждение негативных свойств личности подсудимого*(261).

В целях более качественной подготовки судебных выступлений необходимо обратить внимание на следующие рекомендации, предлагаемые ораторам.

Признайте неизбежное, упомяните полезное, раскройте нужное и избегайте опасного. Нельзя упорствовать, утверждая то, ложность чего доказана, или опровергать несомненное. Сосредоточьте усилия на анализе недостаточно выясненных, но существенных для дела обстоятельств, остерегаясь обоюдоострых доводов.

Не доказывайте очевидного. Не допускайте противоречия в доводах. Не оспаривайте несомненные доказательства.

Оставляйте самые яркие доказательства и самые решительные доводы на завершающую часть прений.

Если улики сильны, приводите их порознь, подробно раскрывая каждую в отдельности, если они слабы, соберите их в одно целое.

Для обоснования выводов используйте лишь достоверные данные, только самые прочные доказательства, решительно отбрасывая сомнительные и непроверенные.

Не упускайте из виду главной мысли и основных положений. Как можно чаще подкрепляйте одно доказательство другим. "Если в деле есть прямое доказательство, оставьте его в стороне и докажите спорный факт косвенными уликами: сопоставление логического вывода с прямым удостоверением факта есть сильнейший риторический прием", - отмечал П. Сергеич.

Не старайтесь доказывать большее, когда можно ограничиться меньшим.

Не оставляйте без возражений сильные доводы оппонента. Разделяйте его доводы на исходные суждения и опровергайте каждое в отдельности.

Не бойтесь соглашаться с оппонентом там, где он прав. Это сделает вас убедительнее, если при этом вы еще и сумеете сделать иные выводы из его же аргументов.

Пользуйтесь фактами, доказанными противником, и возражайте ему его же доводами.

Отвечайте фактами на слова. Если оппонент обошел молчанием важный факт, напомните, что противник не нашел его объяснения.

Не доказывайте то, что можно отрицать, ссылаясь на презумпцию*(262).

В целях более качественной подготовки судебного выступления адвокатам следует детально изучить материалы уголовного дела, ознакомиться с законодательством, судебной практикой и научной литературой, выработать согласованную с доверителем линию и тактику своих действий по оказанию квалифицированной юридической помощи, составить письменный вариант или развернутые тезисы судебной речи.

В зависимости от своих способностей и ораторских умений и навыков адвокаты могут избрать следующие формы подготовки речей:

1) написание речи целиком;

2) составление письменных заметок;

3) подготовка тезисов выступления;

4) составление письменного плана;

5) составление мысленного плана и выступление экспромтом*(263).

Следует согласиться с тем, что не имеет серьезного значения спор о том, как адвокат должен готовить свою речь: следует ее составлять до начала процесса или только в ходе рассмотрения дела, следует ее писать целиком или можно ограничиться конспектом, планом, тезисами. Все это очень условно и во многом зависит от характера и содержания дела, от его объема, от навыков и умения адвоката, но при всех условиях речь должна быть основательно продумана и тщательно подготовлена.

Видный судебный деятель П.С. Пороховщиков в свое время настоятельно рекомендовал судебным ораторам писать свои речи от начала и до конца, не полагаясь на свою гениальность, вдохновение, импровизацию; из того, что речь написана в законченной форме, не следует, что она должна быть произнесена наизусть. Чем прочнее составленная вами речь, тем легче украшать ее живыми красками судебного следствия, тем легче оратору пользоваться живым сотрудничеством других участников процесса. Подобное мнение разделяли известнейшие судебные ораторы того времени С.А. Андреевский, В.Д. Спасович, А.Я. Пассовер.

А.Ф. Кони, в свою очередь, был противником письменной подготовки к выступлениям в суде, говоря о том, что заранее подготовленная речь неизбежно должна стеснять оратора, гипнотизировать его. У всякого оратора, пишущего свои речи, являются ревностно-любовное отношение к своему труду и боязнь утратить из него то, что достигнуто иногда усидчивой работой. Заранее подготовленная речь при изменении обстановки в суде, по его мнению, может стать обузой для оратора*(264).

Эффективному усвоению главной мысли судебной речи адвоката, его позиции и доводов, на которых она основана, способствует, по мнению В.В. Мельника, такое важное коммуникативное качество, как лаконичность при достаточной продолжительности речи.

Это выражается в отсутствии лишних слов, мешающих движению главной мысли, экономности, емкости, упругости, содержательности речи, в которой словам тесно, а мыслям просторно. Лаконичная речь может быть и краткой, и длинной, и очень краткой (лапидарной), и очень длинной, произносимой в течение нескольких часов и даже дней, - когда здравый смысл подсказывает, что разумно, целесообразно, уместно избрать ту или иную продолжительность речи, с учетом складывающейся речевой ситуации, замысла оратора, его интеллектуально-духовного потенциала, его речевых "ресурсов", умений и навыков "словом твердо править и держать мысль на привязи свою"*(265).

Основная опасность сжатой, лапидарной, слишком короткой речи заключается в том, что она не обеспечивает эффект убеждающего внушения, особенно в защитительной речи, поскольку адвокату после речи прокурора приходится не только убеждать, но и переубеждать присяжных.

"Искусство защитника, - писал Л.Е. Владимиров, - должно состоять в том, чтобы, не будучи многословным, а скорее сжатым, говорить, однако, настолько долго, чтобы подчинить себе волю и мысль слушателей. Очень короткою речью нельзя достигнуть той внушаемости слушателей, какая нужна"*(266).

Важным свойством судебной речи адвоката является выразительность, или экспрессивность. Это такие особенности ее структуры, которые поддерживают внимание и интерес у слушателей, облегчают им восприятие, запоминание материала более или менее продолжительной речи оратора, содержащихся в ней рассуждений, фактов, доказательств и их взаимосвязей, вызывают у слушателей положительные эмоции и чувства, активизирующие их воображение, логическое и образное мышление и память*(267).

Созданию выразительной, эмоциональной речи способствуют, в частности, образные средства речи и риторические фигуры.

К первым относятся метафора, ирония и другие тропы, обороты речи, в которых слова, фразы и выражения употребляются в переносном, образном смысле, - как подчеркивает В.В. Мельник, - в целях достижения большей художественной выразительности.

Ко вторым - сравнение, речевые повторы, антитеза, предупреждение, вопросно-ответный ход, риторический вопрос, неожиданный перерыв мысли и умолчание.

Сравнение - фигура речи, основанная на сопоставлении двух явлений, предметов, у которых предполагается наличие общего признака.

Антитеза - это фигура речи, которая строится на противопоставлении сравниваемых понятий. По убеждению П.С. Сергеича, "главные достоинства этой фигуры заключаются в том, что обе части антитезы взаимно освещают одна другую: мысль выигрывает в силе; при этом мысль выражается в сжатой форме, и это также увеличивает ее выразительность"*(268).

Элементы смыслового противопоставления могут содержаться и в другой речевой фигуре - предупреждении. Оратор, прогнозируя возражения слушателей или какого-либо оппонента и опережая их, сам себе возражает от лица слушателей или оппонента и опровергает эти возражения от своего имени*(269).

Наиболее распространенная риторическая фигура в судебных выступлениях адвокатов - это вопросно-ответный ход.

Наглядный пример использования данного приема продемонстрирован в упомянутой ранее судебной речи С.А. Андреевского в защиту братьев Келеш:

"...Какое после этого нам дело до страховой премии? Если было доказано, что пожар был выгоден подсудимым, - разве из этого следует, что непременно они его и вызвали? Если мой враг умер естественной смертью, то разве можно обвинять меня в убийстве только потому, что я мог желать его смерти? Конечно, нет. Но и здесь выгод от пожара не существовало. Фабрика была застрахована за 25 тыс., и застрахована не в первый раз в этом году, как говорится в обвинительном акте, а страховалась и прежде. Застрахована, кажется, по чести - в своей цене; по крайней мере, Михайлов страховал, он лучше других знает и удостоверяет это. А что другие господа низко ценят фабрику - то ведь зато и как фантазируют - от 13 до 15 тыс., со всеми промежутками, сколько кому угодно! А что же получили Келеши? Всего 8 тыс. А куда девали их? Спрятали? Нет, все до копейки раздали за долги да еще в тюрьме сидят и торговлю прекратили. Нечего сказать, - выгодная афера.

Вопросно-ответный ход зачастую сочетается в речи адвокатов с риторическим вопросом. Это стилистическая фигура речи, которая состоит в том, что оратор эмоционально утверждает или отрицает что-либо в форме вопросов, но не отвечает на них. Риторический вопрос рассчитан на то, что у слушателей сама собой возникнет мысль: "Ну, разумеется, это так!"*(270).

С целью достижения выразительности судебной речи адвокатам следует использовать такой риторический прием, как неожиданный перерыв мысли. Эта речевая фигура заключается в том, что оратор неожиданно для слушателей прерывает начатую мысль, а затем, поговорив о другом, возвращается к не договоренному ранее. Такой прием дает пищу не только вниманию, взбадривая и освежая его, но и любопытству, поддразнивая его, что повышает у слушателей интерес к речи, поддерживает с ними психологический контакт*(271).

"Фигура умолчания как действенный способ убеждающего внушения заключается в том, что оратор в своей речи не договаривает все до конца..., а только сообщает им веские фактические данные, которые на сознательном и на подсознательном уровне "запускают" механизм мышления таким образом, что слушатели самостоятельно, путем собственных размышлений и сопутствующих им подсознательных интеллектуальных и эмоциональных ассоциаций приходят к прогнозируемым судебным оратором конечным выводам"*(272).

Немаловажное значение имеет уместность судебной речи.

Уместная речь, по мнению, Н.Н. Ивакиной, обладает следующими признаками:

соразмерностью языковых средств и содержания, т.е. слова должны точно передавать то или иное содержание;

соответствием языковых средств обстановке;

соответствием языковых средств оратору.

Особенно ценным качеством судебной речи адвоката является ее искренность, которая, согласно размышлениям В.В. Мельника, заключается в вызывающем доверие слушателей тоне речи, естественным образом выражающем подлинные мысли и чувства оратора, его внутреннюю убежденность в правильности и справедливости отстаиваемых им положений и доводов. Это способствует формированию такой же внутренней убежденности у председательствующего судьи, присяжных заседателей.

Помимо вышеназванных, в судебной речи адвоката должны также присутствовать чистота и правильность, а также этичность по отношению к процессуальному оппоненту, участникам процесса в целом.

Примечание: По данной теме см. также публикацию "Студенты подправили сказку" в Интернет-портале "АдвокатУра" (http://pravorub.ru/9891.html).