Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
(стр. 91-97, переводчик: meiner)
За всё время своего существования, Родриго аль-Дахиль хорошо помнил несколько ярких сияющих лет в роли одного из архитекторов судьбы.
Его первое прикосновение к волшебству едва не сломало его.
Как кастильский солдат в армии, которая борется за возвращение Кадиса, он проходил строевое обучение до того дня, когда он столкнулся с Маврами, как и многие молодые люди, которых он знал.
Но реальность очень сильно отличается от истории и сценариев, которые пылкий молодой испанец сплёл в своём воображении.
С помощью летящей Божей благодати
прогнанные монстры, которыми, по его убеждению, были Мавры, не тронули суверенитет его любимой Испании. (не точно)
Когда он пронзил мечом первого из своих врагов, тот застрял между ребрами как в ловушке.
Он ворчал, пытаясь вытащить меч, в то время как умирающий кричал и проклянал себя.
Реальность не была благородной или храброй - она была ужасающей.
Это было человек, мужчина с матерью и двумя младшими братьями, Родриго видел этого человека с любимой, которая в тот момент молилась за него, чтобы он смог вернуться к ней спокойно.
Он увидел всех, кто был важен для умирающего человека: любящего сына, преданного брата, страстную и нежную любимую.
И когда человек умер, душа Родриго была разбита.
Он проснулся, чтобы найти странного монаха, склоняющегося над ним на ночных остатках поля битвы.
Человек утихомирил его (приложил палец к губам) и приказал отдыхать.
Монах благословил тело его убитого врага и подозвал Родриго, чтобы рассказать, что произошло.
Он был одним из тайных ангелов мира, благословенных Богом с великой судьбой.
На его голове и душе был помещена отметка Уриэля, ангела смерти.
В течение года Родриго учился у своего нового наставника брата Фигероа.
Когда Кадис пал, Родриго отправился домой, и они вдвоём предприняли долгое путешествие по Шелковому пути.
В итоге они оказались в Турции, где брат Фигероа познакомил его с другими магами, как и он сам, в цитадели, вырезанной волшебством в вулкане под названием Nemrut Dagi.
Они не были мусульманами или христианами, ни даже людьми из Писания. (People of the Book)
Они принадлежали каждой вере, о которой Родриго когда-либо слышал и даже незнакомым ему.
И все верили в одну судьбу: положить конец миру, когда нить Судьбы была слишком длинной.
Там он изучал искусство судьбы, смерти и загробной жизни.
Он узнал великие тайны от этого ордена «смертельных» мудрецов.
Родриго встречал призраков древних цивилизаций и мистиков со всех уголков мира.
Он встретил странную персону, которая будет иметь продолжительное влияние на его существование, ученого и некроманта Mokhadaji Ranpur, древнего вампира.
Ranpur и Родриго провели много ночей вместе, обсуждая природу мертвых и саму смерть.
От Ranpurа Родриго впервые узнал о душе целого города (the soul of a whole city), древнего города, затерянного в ветрах воющих призраков Преисподни. (howling ghost-winds of the Underworld)
Однажды, орден, к которому принадлежал Родриго, подвергся нападению со стороны своих врагов.
Ночью Ranpur исчез, вернувшись туда откуда пришёл, с письменным обещанием Родриго, что они снова встретятся.
Родриго счёл свои воинские таланты востребованными, поскольку их враги наслали великих и ярких ангельских духов, чтобы положить конец “духовной коррупции”, которая, по их утверждению, пустила корни в вулкане.
Он и весь его орден упорно сражались, но были побежден.
По предложению брата Фигероа, волшебники ордена совершили великий ритуал, чтобы переместить их цитадель в горы на севере Испании.
В течение следующих нескольких лет, Родриго и вампир Ranpur активно переписывались, посредством ветров Преисподней пользуясь голосами призраков.
К тому времени, шёл пятнадцатый год бытия Родриго в роли мага (sorcerer), его власть росла и впервые он решился отправлялся в Преисподнюю.
В Мёртвых Землях
Его путешествие было сопряжено с опасностями для души и тела, особенно для одинокого мага, и он преодолел свои страхи со помощью своей железной воли.
С помощью одного из призраков, связанных с его и перепиской с Ranpur’ом, он сумел найти свой путь к странному черному городу в самом сердце загробной жизни.
К сожалению, эти стены не давали ему убежище от многих опасностей с которыми ему довелось столкнуться.
В один миг на него обрушилась кара и черные ужасы, что скрывались в этих древних стенах, и погасил жизнь в Родриго alDakhil.
Прежде чем его душа полностью ускользнула из его тела, Mokhadaji Ranpur нашёл и Обратил (Embraced) его.
Таким образом он пробудился к жизни во второй раз, как измененное существо (творение).
На какое-то время он потерял связь с реальностью духов и волшебство сломало его, и он рыдал в тюремном лабиринте под древним городом.
В течение многих лет, Ranpur рисковал находиться у клетки (down into the cells), в которой новорожденный безумный жил, просто сидел и болтал.
Он говорил на многие темы – о индуистской теологии, философии древних, погребальных обычаях, роли судьбы в (fate) человечества.
Ranpur читал Родриго об Guarded Rubrics, священные тексты Tal'Mahe'Ra, секты, в которой Ranpur служил Рави.
Со временем, благодаря простой педагогике и упорству, Ranpur восстановил некоторое здравомыслие в его многострадальном дитя.
Около столетия Родриго остался в Мертвом Городе, обучаясь у ног своего мастера (хозяина).
Он прочёл рушащиеся библиотеки Tal'Mahe'Ra и говорил с его наиболее обученными мудрецами.
Он прислушался к философии загадочной Del'Roh и сделал его доступным для секты личей для любых задач, которые могут потребовать внимания от молодого и нетерпеливого Сородича.
Наконец, на заре 15-го века, он подал прошение Базальтовому Трону на получение разрешения для возвращения в мир смертных.
Del'Roh рассмотрела запрос в течение одной недели прежде, чем предоставил разрешение.
Родриго будет служить агентом Мертвого Города в мире смертных, однако, acting as the voice of the Del’Roh to those Cainites of the sect которая подняла Инквизицию против мятежного Дитя Патриарха.
Ищущий ересь
В течение многих лет Родриго неустанно работал в Испании, оказывая легкое давление на агентов Церкви.
Многие вампиры утверждали, что управляли Инквизицией на протяжении многих лет, но самым близким к этому был Родриго.
Его влияние было тонким, состоящее из шепота для нужных ушей, передающее информацию о местонахождении вампиров и иногда - самое главное – ограждение любых других Сородичей от получения необоснованной власти над Инквизицией.
Действуя в этой области, он нашел доказательства странной ереси среди Bogomils.
В то время как Tal'mahe'Ra специализировался на посеве свои странных ритуалов и верований в еретические понятия о смертных, он действовал по-другому.
По словам одного информатора, эти Богомилы использовали полные строфы из литургии Guarded Rubricsas в каких-то из безосновательных хтонических обрядах.
Кроме того, они цитировали стихи Rubricswith, о которых Родриго никогда не слышал, предполагая, что они могли иметь более полную копию Rubricsthan на сегоднящний день.
Переложив ответственность за продолжение своей работы другому агенту его секты, Родриго немедленно отбыл в Киевскую Русь.
После своего прибытия, он нашел решение этого вопроса довольно быстро.
Эти Богомилы действительно поклонялись злому демиургу своей Гностической веры, используя изодранную, но почти полную копию Guarded Rubrics.
Щербатый священник с мутными глазами лишь улыбнулся и указал на землю.
Очевидно, что некоторые Сородичи, (не точно) которые притворялись перед этими выродками как демоны или дьявол, оставили его с ними наедине. Но с какой целью?
Заинтригованный, Родриго остался, копируя Guarded Rubricsand, продолжая исследовать происхождение рукописи.
Несколько недель спустя, впрочем, он обнаружил истину его происхождения, когда древний Гангрел поднялся из земли в центре деревни.
Жест священника не был свидетельством инфернального действия; он указывал на погребённого вампира.
Родриго представился, объясняя, почему он присутствует в домене старейшины (elder’s domain).
Гангрел Mitru утверждал, что когда-то был принц, который был Проклят и уединился в скалах и лесах, вдали от городов Восточного Лорда Вентру (Eastern Lord Ventrue) и его жалких приспешников.
Это рвано (неровно) связанная, небрежно нацарапанная рукопись принадлежала к одному из них, прежде, чем он обезглавил её. (не точно) Рукопись была среди вещей, которые он забрал как трофей.
Так как это не принесло ему пользы, он отдал его этим выродившимся Гностикам, которые считали его апостолом их демиурга.
К сожалению, далекий от решения загадки, он задумался.
Истинное Ручное Священное Писание, украденное из рук светского Ventrue по кровавой прихоти принца который покинул его домен и ушёл в приют логова еретиков? Безумие.
В результате, (тем не менее), исследование Родриго и его вопросы вызвали подозрение Митру, и затем его ярость.
Когда его стадо богомилов стало считать Родриго важной фигурой за его знания Guarded Rubrics, это стало последней каплей.
Поздно вечером Митру напал на нарушителя и Родриго бежал, обманув Иноземца враждебными призраками.
Он бежал на запад, крадя потрепанную копию Guarded Rubrics, поскольку Mitru кричал в гневе всю ночь.
Среди цыган
Хотя Mitru преследовал его, Родриго нашел помощь и поддержку от странных кочевников, чьи люди стекались в Европу небольшими количествами в течение нескольких последних десятилетий.
Они называли себя Rroma, и те, кто помогал Родриго утверждали, что они делали это по воле их древнего покровителя, духа под названием Mokhadaji Ranpur.
Он узнал, что старший вампир наблюдал за его усилиями, и сообщал об его успехах в Del'Roh.
Его Сир предоставил свою помощь, где только мог, в основном через сеть временных связей, ему каким-то образом удалось сохранить нетронутыми на протяжении многих лет. (не точно)
Эти связи постепенно случались с Родриго.
Родриго и его караван (табор) цыган прибыл в Западную Европу как раз вовремя Черной смерти (чумы?) с ужасным опустошением.
Хуже того, они часто преследовались со стороны приспешников или Дитей (Childer) принцев западных областей, которые считали вторжение Родриго нарушением Традиций.
Один за другим они приходили, и Родриго побеждал или поставил их в тупик (запутывал).
Один такой агент Чешского князя понял, что не сможет убить некроманта в одиночку, и обратил одну из девушек из клана цыган Родриго по имени Ревека.
Этот агент Носферату надеялся использовать ее для нанесения удара по некроманту скрытно (изподтишка),но недооценил узы в Rroma друг с другом - даже с тем, кто бы стал проклятым shilmulo.
Его заговор не удался, Дитя принца бежал преследуемый призраками.
Стыдясь, что помощь его хозяев дала ему беззаветность, которая была возмещена смертью и проклятием (не точно) одной из их дочерей, Родриго поклялся мстить за нее.
Стремясь найти сбежавшего Носферату, Родриго нашёл Reveka следующюю за ним, настаивая, что она будет разрешена за её месть. (не точно) Сначала сомневающийся, Родриго согласился, приступить к её обучению тонкостям её нежизни.
В скором времени они нашли пешку принца и схватка была короткой и зверской.
Во власти безумства Reveka пила кровь её Сираи вырвала amaranth его души, поглотив его полностью.
Вернувшись в лагерь, Родриго и Reveka обнаружили, что малочисленное племя сбежало прерванные в десятке направлений (не точно), каждый идущий собственный путь, в надежде избежать shilmulo.
Родриго предложил утешение огорчённой Reveka, обещая ей, что она никогда не окажется в одиночестве.
С этой ночи и впредь, Родриго выступал в качестве (приёмного/заместителя/суррогатного) сира Reveka.
Два путешествовали по Европе какое-то время, хотя Черная смерть бичевала весь Христианский мир.
Посреди опустошения они стали любовниками – отвратительный дуэт, она прячущийся среди теней и он, пожирающий плоть тех несчастных, которых она доставляла ему.
Со временем, однако, обязанности Родриго вернули его обратно в Испанию.
Их пути разошлись, и Reveka чувствовала, что она не может назвать эту область её настоящим домом.
(В мыслях/про себя) Родриго подозревал, что она искала свою семью. Он надеялся - только не для убийства.
Мятежное восстание (Анархов)
В конце 1300-х годов, ярость охватила Кровь Каина, как безумие, постигшей её как расы.
Мятежное Восстание разъеденило всё общество Сородичей, и рассказы о зверствах стеклись к Родриго в убежище в Испании. Восстание шло своим чередом, возникали строгие линии верности, и война фракций не оставила места для тех, кто хотел избежать ссоры (борьбы).
К сожалению, это не интеллект Родриго выбрал это место, а его привязанность (чувства).
Reveka вернулась в начале 1400-х годов, затравленное существо, полное страха.
"Спрячь меня," умоляла она его поцелуями, пропитанными вкусом старой крови и полыни.
Ее кошмары были ужасны, и какое-то время она очень боялась темноты.
В конце концов, Родриго оценил её полный рассказ об окончаний восстания.
Она присоединилась к тусовке Каинитов по имени Грациано, и вместе они делали невероятное.
Они пили кровь из сердца (heartsblood) Допотопного Патриарха.
Ужас её поступка был почти невыносим для Родриго.
Что бы сказали его мастера, которые уважали Древних (in some capacity)?
Зная, что этот поступок не пройдёт не замеченным в Чёрном Городе, Родриго нашёл надежное убежище для Reveka и вошёл в Преисподню.
Прибывая у подножия Базальтового Трона, он нашел Tal'Mahe'Ra, как он и подозревал, который мог быть в гневе от предательства своего протеже.
В поисках правосудия (справедливости) для уничтожения одного из Самых святых, его старейшины потребовали быстрого и страшное наказание для виновных.
Зная пути еретиков и богохульников, как и немногих других, Родриго выступал против этого плана.
Не было бы лучше, по его мнению, сформировать это зарождающийся инструмент для своих целей, а не разрушать его?
Почему делают мучеников из замешанных в преступлении, когда они могли бы покрыть причинённый ущерб за свои беды, желая того или нет? (не точно)
Родриго убедил многих врагов в Черном Городе той ночью, но Del'Roh просто прикрыл свои древние глаза, и жестом предложил ему продолжить.
(не точно)
Если эта сила управлялась далеко от фактических мест упокоения Патриархов, и вместо этого она была направлена против многих старейшин, которые построили империи в смертном мире, он может преуспеть там, где Инквизиция была предназначена для работы, но не удалось.
Церковь не пустила бы в ход всю силу против старейшин, которые накопили такую власть, которая позволила бы им бороться против Патриархов до Конца Дней. (не точно)
Голодная свора гончих, требующяя крови их сердца, с другой стороны …?
“Мы должны командовать ими и сформировать их”, сказал он своими тихим, изысканным тоном.
"С собой у них много способов, которыми мы никогда не могли бы использовать в Инквизиции,
так давайте прикуём цепью эту бешеную собаку, а не подавим её, и натравим её на наших врагов."
Дел' Рох рассмотрел пользу в предложении Rawisspoke.
Голос Сира Родриго был самым громким среди них, и, наконец, Del'Roh согласился.
"Давайте сделаем из них меч, с рукоятью в наших твердых руках," поступила команда из базальта Трона, и Родриго был уполномочен это совершить.
Возвращаясь к миру плоти, Родриго вовлёк Reveka в свой план.
Она уже показала себя в возрастающем Шабаше, и снова быстро нашла свой путь в его растущей толпе.
Из теней Родриго помог ей, убивая ее соперников и видя, что ее собственные цели были реализованы.
Даже сейчас, когда Reveka помогала формировать движение, Родриго стало известно о других сил, действующих внутри него.
Со временем, исследованием и допросом по крайней мере одного вампира, он нашел имя: Потерянное Племя (the Lost Tribe).
Его мастера в Черном городе, определены как секта вампиров из колыбели цивилизации, ованная древними повстанцами против власти Alamut.
Ко времени Родриго, она состояла из немногих изгоев и повстанцев взятых Хакимом.
Потерянное Племя стало практически культовым, посвященным уничтожению Древних в отместку за Zillah, которого они почитают.
Вынужденными скрывать себя более тщательно, усилия Родриго стали игрой кошки - мышки, требуя, чтобы он избежал обнаружения,при выявлении тех, кто затаился в тенях этого движения Мятежников (Anarchs).
Ковка Меча Каина
В то время как Родриго сам не присутствовал при этом знаменательном событие,Reveka была рядом, готовая протянуть руку помощи ее соотечественников, если потребуется.
Самые дикими из анархов окрестили себя Шабашом, и Reveka была одним из первых их приверженцев.
Она казалось идеально подходящей для нового движения, ликуя в ритуалах, введенных старым orthopraxic Ласомбра,
который по-прежнему жаждал некоторой меры религиозного символизма, и почтенный koldunsamong Тзимици.
В короткие сроки Reveka стала уважаемым членом растущего Шабаша, хорошо зарекомендовавшая себя за её бесстрашную гордость и упорство.
Во многих отношениях, Nosferatu antitribucounted её как одну из первых среди них, и она была одной из первых в шабаше, чтобы использовать термин "группа (pack)", чтобы описать когорту, которую она собрала для себя.
Вернувшись из годового посещения Черного Города, чтобы сообщить о своих действиях и продолжить свое образование в теологии Tal'Mahe'Ra, Родриго обнаружил изменения в Reveka, одним из которых был странный черный полумесяц, вытатуированный на ее ладони.
Она присоединилась к фракции убийц и воинов, состоящих из остатков Потерянного Племени.
Более ужасающим было то, что она предложила назвать группу Черной рукой, именем которое прижилось.
Не раз приходилось Родриго упоминать вульгарную имя Tal'Mahe'Ra своему приёмному дитя.
(Not once had Roderigo ever mentioned the vulgar name of the Tal’Mahe’Ra to his adopted childe.)
Как она знала о нём? Кто-то предложил ей его?
Она уклонялась от этого вопроса, не предавала ему значения, О чем она думала в момент страсти, когда видела некоторые другие (спортивных) черные полумесяцы.
В Мертвом городе, Родриго утверждал, что способствовал воспитанию имени через своё приемное дитя, и быстрее потребовал Tal'Mahe'Ra проникнуть в Шабаш и его Черную руку.
В течение следующего десятилетия или около того, молодые члены культа и Обращённое Дитя (Childer Embraced) для конкретной цели посева его агентов, были введены в Меч Каина, в то время как Родриго продолжал видеть учеников Потерянного Племени.
Некромант быстро обнаружил, что его власть под угрозой смерти Reveka.
Опьяненные своей нарастающей мощью, служанка Nosferatu antitribudecided думала что ей причиталась позиция с более широкими полномочиями в Черной Руки, и глупо оспорила одного из её лидеров. (and foolishly challenged one of its leaders.)
Агенты Родриго сказали ему, что Ассамит отступник погасил её жизнь не только беспощадно,но сделал это с такой непринужденностью, что он, возможно, он был гораздо старше, чем утверждал.
В ярости, Родриго вышел из Преисподни в приют убийцы своего дитя и убил его, когда тот дремал в течение дня, разбрасывая его прах в воющих бурях погибших земель.
В последние минуты существования Ассамита, он угрожал возмездием Потерянному Племени, и Родриго понял тогда.
Старшие руководители культа поклоняющегося Zillah не прятались за Черной Руки. Они были инициаторами, выдававшими себя за молодых вампиров.
Тогда он вернулся в Мертвый Город, убитый горем и разочарованием.
Не было никакого способа, которым он мог бы воздействовать на Шабаш.
Родриго понял это управляя несколькими агентами издалека.
Никакой контроль не устойчив как прямое управление, и его собственное происхождение и оккультные таланты были достаточно странными, для привлечения нежелательного влияния.
Вернувшись к Базальтовому Трону он умолял чтобы это бремя было снято с него, и Дел' Рох согласился.
Сир Ranpur хвалил его достижения перед Базальтовым Троном и других Rawis, и призывал Del'Roh рассмотреть положение, достойное его преданности и успехов.
К шоку Родриго он согласился, назвав его одним из Личей Древнего Города.
Третий Лич
В течение нескольких сотен лет, тем не менее, Родриго нашел свою новое решение, требуемое от него почти неизбежно.
Личи Древнего Города являются соперниками с масками вежливости под черепом, как и обязывает их положение.
Его Сир помогал ему, где мог, но самая большая его помощь потребовалась, чтобы Родриго обучился магии крови с рвением, с которым он когда-то учился магии как смертный.
В рамках своих исследований, Родриго часто предпринимал путешествия в мир плоти.
Это сделало его уникальным среди личей, и среди многих старейшин Истинной Руки. (не точно)
Он всегда делал это пунктом, чтобы изучить нюансы мира, который изменилось, с тех пор как он там был в последний раз. (не точно) Даже в Енохе агенты Шабаша Tal'Mahe'Ra часто узнавали, что они могли бы ускорить покровительство со стороны одного из почтенных личей, но он вел переписку с теми, кто хотел бы знать как можно больше о мире, насколько это возможно. (не точно)
В течение многих десятилетий, он изучал почтенные некромантии, высеченные в стенах Еноха, и шептался (не точно) в склепах Aralu, надеясь на ответ.
Родриго часто путешествовал в мир смертных, исследуя различные формы магии крови.
Tremere очаровал его, также, как и магия крови Тзимици и Ассамитов, но паранойя и ксенофобия тех кланов, помешали его приобретению любых, даже самых элементарных тайн.
С Джованни, с другой стороны, были совсем другие дела.
Родриго давно уяснил, что патронаж был быстрым путём к послушанию среди Детей Каина, и самый легкий путь состоял в том, чтобы помогать наиболее амбициозным Сородичам в тайне, даже от них самих.
Родриго направил эти методы для огромной пользы, принимая на работу агентов и от имени Истинной Руки и для себя.
В своих исследованиях о Джованни, Родриго обнаружил древнего вампира по имени Apacia, изгоем Каппадокианцев, который не был ни брошен в их темницу учредителей, (не точно) ни поглощен Детьми Августа (хотя и не из-за отсутствия желания).
Ее присутствие в Шабаше привлекло его внимание, и он подошел к ней напрямую.
Подозревая, что его нормальная утонченность будет раздражать ее, Родриго вместо этого, принял решение подойти к ней с открытым предложением о союзе.
Очарованная другим Каинитом - некромантом не крови Августа, она приняла его предложение.
Вдвоём они провели почти тридцать лет вместе в 1600-е годы, она обучала его Вестнику смерти - знаниям из скифских народов и Каппадокийского клана, и он тонко помогал Шабашу в любой из его целей, которой интересовалась Apacia.
Во многих отношениях, она напомнила ему Ревеку, хотя родом из дикого племени, Reveka могла развить его варварскую мудрость, если бы просуществовала достаточно долго.
В начале 1700-х годов, их цели и обязанности разделили их в разных направлениях, но они остались связаны клятвами и Vinculi, столь же верными, как старейшие узы крови Каина, которые могли когда-либо быть.
По возвращению в Енох, Родриго оказался в положении активного познания работ Шабаша, для которые Del'Roh опередил более предпочтительного агента от Вентру по имени Karnof.
Это сделало его новым врагом в Черном Городе, но Родриго публично оскорбил Ventrue перед Дел' Рохом, демонстрируя свои знания о Мече Каина.
С один из Rawis, Джоном Sidestorm, также произошёл случай связанный с именем Родриго, ссылаясь на описанный в Guarded Rubricsas прецедент, для искупления Карнофа:
Он должен принести свои извинения потерпевшему в течение тысячи и одной ночи.
В ответ на это Del'Roh поменял иерархию и Karnof теперь отвечал за Родриго.
Статус Шабаша в Истинной Руке перестал пренадлежать одной из политической личности. (не точно)
По велению Del'Roh, события Меча Каина теперь стали тайным делом, в пределах компетенции из личей.
Although he remained in the Ancient City almost exclusively, Roderigo has never allowed his understanding of the Sabbat to fade to the risible levels that Karnof did.
Раз в десятилетие или около того, он путешествует по миру плоти, чтобы поговорить с его агентами и посмотреть, как работает сам Шабаш.
Падре Кранео ( Padre Cr á neo )
В начале 1900-х, раздражаемый пакетом галлюциногенов священник в Гвадалахаре, Мексике заметил человека в маске из черепа среди перламутровых пещер под городом, где группа молодого Тзимици, принадлежала их Ritae.
Со временем, различные участники Шабаша видели, как он скрывается здесь и там, и рассказы о нём росли в течение долгого времени.
Лицу с черепом было дано имя - падре Кранео.
Некоторые группы взяли его в качестве тотемного рисунка, включая в смертные обряды для La Santisima Muerte в их Ritae, призывая Падре Cráneo, помочь им в предстоящем крестовом походе.
Другие считают, что он был глашатаем (herald) Предвестников Черепов, а третьи считают, что он был идентичен костюму Старейшин Шабаша из Черной Руки.
Другие задаются вопросом, не является ли он членом Inconnu, стремясь искоренить самое чудовищное из Шабаша, как посягательство на идеалы Inconnu, считающимися драгоценными.
От части, Родриго был рад всеми этими вещами и многим другим, пока эти городские легенды служить ему хорошо.
Он получает удовольствие неоперившегося юнца в предоставлении небольшой помощи тем группам, которые почитают его, или в преследовании тех, которые боятся его.
Когда Черный город был разрушен, Родриго был одним из немногих, среди верхних эшелонов, которым удалось спастись.
Некоторые среди Tal’Mahe’Ra шепчут, что он знал о страшной буре, благодаря его союзу с Apacia, который так или иначе предвидел опустошение водоворота.
Однако это произошло, Родриго был быстр, чтобы собрать части Tal'Mahe'Ra и создать для них новое святилище в мире плоти.
Рассказ совершил полный оборот, и он предложил разбитой секте (cabal’s sanctum) в горах северной Испании, который были заброшены там в течение многих веков.
Хотя он собрал многих агентов вместе, нельзя точно сказать, что Родриго alDakhil продолжал традиции Tal’Mahe’Ra.
Aralu ушли, как он предположил, и базальтового трона больше нет. В их отсутствие он сохраняет ресурсы и тактику Истинной Руки, subsisting on the stripped flesh of revenants bred to feed his hunger.
Он является кем-то вроде потерянного существа, самостоятельным старейшиной со своими собственными правами, и нет никакой другой власти управляющей им.
Некоторые из бывших агентов True Hand утверждают, что он объеденил власть Руки для своего использования ... и возможно, они правы.
| Сир | Mokhadaji Ranpur | ||
| Клан | Нагараджа | ||
|
Натура | судья | ||
| поведение (Demeanor) | Око Бури | ||
| Поколение | 6th | ||
| Обращён | 1354 AD | ||
|
Примерный возраст | за 30 | ||
| Физические | |||
| Сила | 2 | ||
| Ловкость | 3 | ||
| Выносливость | 4 | ||
| Социальные | |||
| Обаяние | 4 | ||
| Манипулирование | 5 | ||
| Внешность | 2 | ||
| Ментальные | |||
| Восприятие | 5 | ||
| Интеллект | 4 | ||
| Сообразительность | 6 | ||
| Таланты | |||
| Бдительность | 4 | ||
| Атлетика (бег) | 2 | ||
| Ощущение | 4 | ||
| Драка | 3 | ||
| Эмпатия | 5 | ||
| Запугивание, Устрашение | 3 | ||
| Лидерство | 5 | ||
| Хитрость | 4 | ||
| Навыки | |||
| Этикет | 4 | ||
| Фехтование | 4 | ||
| Выступление | 2 | ||
| Маскировка, Скрытность (город) | 5 | ||
| Познания | |||
| Академические | 4 | ||
| Финансы | 2 | ||
| Расследование | 5 | ||
| Правоведение | 3 | ||
| Медицина | 4 | ||
| Оккультизм | 6 | ||
| Политика (Шабаш) | 4 | ||
Disciplines:
Auspex 5,
Dominate 4,
Fortitude 3,
Obfuscate 3,
Necromancy 6 (Sepulchre Path 5, Ash Path 5, Bone Path 3, Cenotaph Path 5, Corpse in the Monster 5, Grave’s Decay5, Vitreous Path 5),
Thaumaturgy 3 (Path of Blood 2, Elemental Mastery 2, Hands of Destruction 3, Movement of the Mind 2, Path of Corruption 1)
Necromantic Rituals: All Necromantic Rituals of up to ••••• •.
Thaumaturgical Rituals:
Defense of the Sacred Haven,
Devil’s Touch,
Domino of Life,
Wake with Evening’s Freshness;
Blood Walk, Recure of the Homeland;
Clinging of the Insect, Incorporeal Passage
Backgrounds:
Resources 3,
Rituals 5,
Status (True Hand) 4
Virtues:
Conviction 4,
Self-Control 5,
Courage 4
Morality: Path of Bones 8
Willpower: 6
Blood Pool/Max per Turn:30/6
Изображение:
Родриго одевается в простую, темную одежду, которая подходит к его маленькому телу хорошо.
Он, как правило, довольно безобиден, с зализанными назад черными волосами и темными ресницами.
Он надевает маску из черепа, когда намеревается создать устрашающий эффект.
Советы по отыгрышу:
Родриго спокоен, его образ идеально изображает старшего Сородича.
Он часто преследуется призраками (haunted), меланхолия веет от него,и, кажется, несёт определенную меру преданности к Шабашу,особенно их молодые дикие участники.
Убежище:
Его основной приют находится в старом святилище магов,скрытом с помощью хитрого колдовства и теперь магии крови, в горах северной Испании.
Родриго имеет несколько убежищ в местах, которые привлекают и удерживают его интерес в течение длительного времени.
В настоящее время эти районы включают Мехико, Кадис, Лондон и Нью-Йорк.
Влияние:
Хотя он не имеет никакого влияния, чтобы говорить в мире смертных, Родриго был одним из личей Tal'Mahe'Ra и даже сейчас он по-прежнему владеет огромным уважением среди остальных агентов True Hand.
Он также один из немногих членов руководства Истинной Руки переживших разрушение Древнего Города, насколько любой знает.
Эндрю Сенека: Эмиссар Лжи
(стр. 99-103, переводчик: grey2311)
Рожденный в рабстве на хлопковой плантации в Джорджии, Эндрю не знал ничего кроме тяжелого труда, отчаяния и истощения, которые рабовладельцы намеренно сеяли среди своего живого имущества, надеясь держать их слишком подавленными, чтобы приносить неприятности. Он никогда не знал своего отца, но по слухам, ходившим среди рабов, он догадался, что он, возможно, плод "личного времени" хозяина, проведенного в жилищах рабов.
Мать Эндрю усердно трудилась для своего сына, воспитывая в нем поведение, котороее нравились белым людям в их рабах. Его изящные манеры, совмещенные с тихой выдержкой и приятным лицом, привлекли внимание его хозяев, когда ему было четырнадцать. Вскоре после этого, хозяин плантации, Джексон Миллс, привел его в дом в качестве своего слуги.
Уж точно, что его жизнь в доме на плантации была легче, чем на полях. Но при этом она была и очень одинокой. Он изредка имел возможность пообщаться с другими робами, и когда ему это удавалось, он обнаруживал, что их возмущает "легкая жизнь домашнего нигера". Тем не менее, он нашел способы помогать своей матери, за что она была ему признательна.
Со временем, он покинул плантацию с мистером Миллсом для путешествия в Вирджинию, с целью посетить табачную плантацию его старого друга. Там его оставили на ночь в бараках рабов. После первой ночи он проснулся в лихорадке и болезненном состоянии, а все остальные рабы смотрели на него со страхом и отвращением. Следующей ночью он остался бодрствовать и увидел закутанную женщину, вошедшую в бараки. Она приблизилась к нему и была удивилась, что он бодрствует.
"Я могу вам чем-нибудь помочь, мисс?", спросил он вежливо. Она посмотрела на него с удивлением и рассмеялась. Она представилась как мисс Сан Валентин, у неё был четкий испанский акцент. Он сидел напротив изголовья, она сидела на краю его кровати, и спрашивала у него про его жизнь и они не спали до самых предрассветных часов,.
Она пришла следующей ночью, бросила на него ужасающий зеленоглазый взгляд и приказала ему не кричать и не бояться, и затем она бросилась на человека спящего на соседней кровати. Страх скрутил его внутренности, когда Эндрю смотрел, как её маленькие клыки утопают в горле человека и она жадно пьет из его раны. Она остановилась до того, как он умер, слизала кровь и рана пропала, словно её никогда там и не было.
Каждую ночь, в течение следующей недели, она приходила в бараки рабов. В некоторые ночи она приходила только поговорить с Эндрю. Она была очарована приятным остроумием юноши и его взглядом на рабство. Его жизнь была совершенно не похожа на то, что она представляла, и тогда ей стало скучно от множества других рабов. В свою очередь, Эндрю сам все больше и больше увлекался Моникой Сан Валентин.
В ночь перед тем как он и мистер Миллс должны были вернуться в Джорджию, она спросила его, хочет ли он остаться с ней и стать такой, как она. Лишь немного поколебавшись, он согласился, и этой ночью она украла его. Он оделся в свою лучшую одежду и отнес её багаж из хранилища в поезд.
"Это твоя последняя служба в качестве раба, Эндрю", сказала она на борту своей личной машины. Она забрала всю его кровь этой ночью, он чувствовал, будто его погрузили в ледяную воду и когда он восстановил свои чувства, он обнаружил себя присосавшимся к её шее. Как только он пришел в себя он почувствовал два ощущения, которые сильно давили на него словно тяжкий груз: проникающий в душу голод и ужасное ощущение, что он променял один вид рабства на другой.
Спустя некоторое время, Эндрю понял эти две вещи, связанные с его Обращением и то, что мог кормиться только среди рабов, жаждая вкуса отчаяния и безысходности в их крови. Несмотря на то, что его тяготили корни собственного рабства, Эндрю быстро учился. К концу года Моника научила его читать, и он поглощал книгу за книгой в её библиотеке.
Не смотря на охотное обучение, его знания не стали полноценными, пока Эндрю не прочитал трактат Сенеки "О Благодеяниях", который поднимал вопрос добродетели Человечности, особенно пристально рассматривая обращение с рабами, что дало ему определенный стимул. И много ночей спустя, изучая Традиции Камарильи, её историю и родословную Вентру, Эндрю осенило.
Когда она наконец спросила его, в чем же дело, он признался, что согласен с древним философом. Каждая сторона бытия есть рабство в том или ином виде, и истинная свобода просто иллюзия. Даже могущественный Сородич придерживается законов Камарильи, Традиций клана и секты, ведь их задает сама суть проклятья.
Он плакал, понимая, что тот юноша, который по глупости отдал свою кровь в надежде на свободу, связал себя другими кандалами. Моника утешила его, объясняя, что то, что он обнаружил, являлось лишь обыденностью для их клана. Но тот, кто понял это, должен приложить все усилия, чтобы быть рабом как можно меньше и повелевать настолько, насколько возможно. Это возможность, шепнула она, чтобы стать хозяином не только его прежних приятелей-рабов, но всего их рода. Со временем, он может даже повелевать Сородичами, если будет безжалостным, умным и настойчивым.
Эндрю взял имя ученого в качестве своей фамилии, принимая человеческую философию своей прошлой сути не меньше, чем свое тело и Кровь. Когда Эндрю Сенека был представлен Князю Филадельфии, Гарпии хихикали, восхищенные им, но пытающиеся сыграть возмущение от представления чернокожего двору Князя.
Тем не менее, в следующем десятилетии он подтвердил свою ценность для сира, двора и Князя множество раз. Сенека быстро оценивал ситуацию и незамедлительно соответствующе реагировал. В отличие от остального молодняка, он не бунтовал против требований старейшин Вентру. По его мнению, даже самые кровавые требования были шагами на пути к могуществу, по сравнению с тупиковым путем пребывания в собственности другого человека.
В течение 1820ых годов, когда Север обозначил свою позицию против рабства, он обнаружил, что его запасы витэ начали таять. В короткий период, потребность цивилизованных умов в большем сострадании странным образом перекрыла жестокую ментальность и стало понятно, что скоро рабству в Филадельфии и на остальном Севере придет конец. Богатые владельцы перемещали своих рабов на юг, продавая их на плантации, которые всегда нуждались в большем количестве рабочей силы.
Итак, после разговора с Моникой, он решил отправиться на юг. Эндрю послал своих слуг вперед, разведать плантации, которые соответствовали его нуждам, в то время как он был связан делами в Филадельфии. Его сир официально отпустила его из двора Филадельфии, и Князь предложил ему письмо с рекомендациями для Князя Атланты. Немногие в Филадельфии были доброжелательны к нему, в первую очередь это были его сир и Князь, но остальные - обычно те, кто конкурировал с ним за благожелательность князя, были рады его отъезду.
Эндрю Сенека присоединился к двору Сородичей Атланты, представившись и официально предъявив письмо и родословную. Его встретили холодно, и его остерегли от пребывания в других доменах. Он уверил их, что не нарушит ничьей территории и уехал.
В течение нескольких следующих десятилетий, он был нечастым посетителем двора, предпочитая сосредоточиться на своих собственных делах. Он выбрал горсткуплантаций вдали от Атланты, подходящих для его охотничьих угодий, кормясь в жилищах его рабов. Некоторые из них испытывали денежные трудности и он помогал им, используя свои Дисциплины чтобы получать банковские ссуды и содействовал им, делая гулей из их владельцев.
Жизнь Сенеки стала проще в качестве богатого гостя одной из многочисленных плантаций, которыми он владел, что позволило ему на досуге посвящать время учебе. Он учился законам сам и от политиков. Изредка Князь Атланты или насмехающиеся старейшины городского домена брали то, что им от него нужно и он всегда уступал их требованиям с изяществом, с гордостью выполняя все их безмерные запросы.
Во времена Декларации Независимости, Эндрю Сенека в очередной раз увидел знаки закипающих против рабства настроений. Это привело его в бешенство. Он усердно работал, чтобы укрепить свою позицию, и сейчас политики стада угрожали отрезать его от тщательно выращенной добычи. К удивлению большого количества членов его клана, он направил все свои усилия на предотвращение конца рабства, присоединившись к общему делу клана.
В конечном счете, не смотря ни на что, все оказалось бесполезно. С Гражданской Войной, стадо уничтожило всего его усилия. Он оказался беспомощным в том, чтобы предотвратить освобождение его сосудов, и ему пришлось бежать в другие страны, где рабство еще продолжалось.
В течение следующих нескольких десятилетий Сенека укрывался по болотным доменам, чаще заселенными полностью враждебными Сородичами, или того хуже, просто поддерживающими Стадо, от которого он мог кормиться. Он дал зарок прикладывать руку к политике, где бы он не находился, и рассматривал Америку со стороны, наблюдая последствия силовой отмены рабства на духе и законах Соединенных Штатов.
Окончательно сбежав от насилия в домен Южной Америки, Эндрю Сенека вернулся в Соединенные Штаты в ранних 1900ых, намереваясь здесь войти в торпор. К сожалению, его раны были ужасны и Зверь окончательно взбесился. Он впал в безумие прибыв в Алабаму и очнулся от ярости в доме свободной семьи, в убежище, которое превратилось в отвратительные кровавые руины. Боясь нарушить традиции домена еще до того, как он смог представиться Князю, он сжег дом дотла, установив горящий крест свежесформированного Ку Клус Клана на газоне, чтобы отвлечь внимание.
Он сбежал из города на грузовом поезде, который возвращался в Атланту. По пути он обдумал все, что произошло, включая тот факт, что его тело не отвергло кровь этой семьи. Это было приятно. Возможно не рабство точно характеризовало кровь, которой он мог кормиться - эта семья была определенно свободна, и больше чем одно поколение. Но по прежнему, они обитали в видавшей виды лачуге, в разваленном бедностью районе.
Сенека был вынужден пересмотреть свои предубеждения насчет ограничений в еде. В течение сезона он изучал свои пределы, в конечном счете обнаружив, что он мог кормиться не только от рабов. В крови этих бедных, угнетенных людей нашлось то, что было приятно Зверю больше всего. Отчаяние и знание того, что закон считает их меньшинством - или в терминах того времени, "отделенными, но равными".
С новообретённой свободой, Эндрю со вкусом влился в политику Сородичей. В течении следующих нескольких десятилетий он служил Примоген одновременно в Атланте и Бирмингеме, штат Алабама. Он являлся гласом стабильности, ненавидя насилие, кроме тех случаев, когда оно было строго необходимо, предпочитая использовать убеждение и союзы с теми, кто выступал в качестве врагов. Когда движение за Гражданские Права показало свою истинную суть, Эндрю Сенека счел это тревожным. Его политическое и юридическое влияние с трудом справлялось с тем, чтобы следить за такими идеями, как полное равенство. Стадо взращивало собственные предубеждения достаточно хорошо, так что он не мог ничего сделать, кроме как оказывать редкую помощь из тени. По мере развития этой ситуации, когда законные меры потерпели крах, движение обратилось к протестам и активизму.
Сенека посылал своих слуг, чтобы изучать это движение, надеясь найти путь свести его на нет или хотя бы помешать ему. То, что он открыл, ужаснуло его: Движение состояло из сильных, интеллигентных личностей и больше не имело ни намека на угнетенность. Горечь и зависть душили его. Где были такие люди в его дни? Кто они такие, чтобы требовать то, чего у них никогда не будет?
Он говорил себе, что он действует только в защиту собственных охотничьих угодий, но было и нечто большее. Сенека работал тонко, вовлекая некоторых лидеров движения в пороки и скандалы, стараясь запятнать их. Но с каждым ходом он сталкивался с особенными людьми. Людьми, такими как один из лидеров движения, Мартин Лютер Кинг Младший, которые доказали свою непоколебимость. Единственный раз, когда Сенека лично встретился с человеком, достопочтенный мистер Кинг только посмотрел на него с жалостью и печально покачал головой. Сенека почувствовал, что его зверь входит в состояние, похожее на Ротшрек и ушел, чтобы избежать происшествий. В конечном счете, он все же встретил Тео Белла. Типичный раб, Белл был Архонтом Юстициария Бруха, который изучал действия Анархов, использующих движение за Гражданские Права в собственных целях. Они объединились в непростой политический альянс: Сенека искал способ уничтожить движение за Гражданские Права, в то время как Белл молчаливо поддерживал его. Таким образом они вдвоем работали против Анархов по всему Югу.
Сенека достойно сообщал о всех делах Анархов, которые присоединились к движению Белла, а тот в свою очередь избавил Анархов и активистов от необходимости совместной деятельности.. Со временем, два Сородича начали ненавидеть друг друга, в то время как Князья Американского Юга вознаграждали их за их усилия. На сегодняшние ночи, они остаются союзниками на публику, не смотря на то, что хрупкий альянс со временем превратился в откровенную ненависть.
В итоге, все же, это свелось к нулю. Как всегда, стадо настаивало на своей собственной судьбе, не смотря на лучшие усилия Сородичей. Со становлением Гражданских Прав и их идей как национального закона, Сенека бросил все силы на изменение собственной жизни.
В современные ночи, Эндрю Сенека является скитальцем. По праву, он возможно мог управлять одним из его расширившихся доменов как Князь, но он боится, что его ограничения в питании сделают его слишком уязвимым, в любом месте, где он примет такую могущественную должность.
Для того, чтобы следовать своим ограничениям в питании, Сенека на данный момент вовлечен в различные формы организованной преступности, сельское хозяйство и производство, в которых он использует различные формы человеческой торговли и незаконного рабства. Он руководит борделями, в которых иммигрантов держат в заключении, потогонными фабриками в пограничных городах, и фермах Калифорнии, Техаса, Флориды, которые нанимают рабочих мигрантов, которых используют практически как рабов. Он стоит на шаг впереди законных властей в таких ситуациях и работает постоянно, в то время как его влияние и связи противостоят анти-иммигрантским законам, пока эти законы будут давать больше прав и защит рабочим иммигрантам.
Сенека движется от домена к домену, восполняя свои нужды, изредка оставаясь больше чем на год. Он неминуемо получает права на посещение домена от Князя этих мест, пока он счастлив помочь его слугам в любых вопросах, которых может. Он также общепризнанный враг Анархов, и вечно негодует от их вклада в успех движения за Гражданские Права.
Сир: Моника Сан Валентин
Клан: Вентру
Натура: Садист
Маска: Директор
Поколение: Восьмое.
Становление: 1807
Видимый возраст: около двадцати.
Физические атрибуты: Сила 3, Ловкость 3, Выносливость 5
Социальные атрибуты: Харизма 4, Манипуляция 4, Внешность 3
Ментальные атрибуты: Восприятие 2, Интеллект 3, Сообразительность 4
Таланты: Бдительность 3, Атлетика 1, осведомленность 2, Драка 4, Эмпатия 5, Экспрессия 4, Запугивание 4, Лидерство 3, Знание улиц 3, Хитрость 4
Навыки: Этикет 3, Огнестрельное оружие 2, Взлом 1, Рукопашное оружие 2, скрытность 2, выживание 1
Знания: Академические 2, Финансы 2, Расслдеование 3, Законы 3, Политика 3
Дисциплины: Ясновидение 2, Доминирование 4, Стойкость 4, Затемнение 2, Могущество 1, Присутствие 4.
Дополнения: Союзники 3, Контакты 4, Стадо 4, Влияние 4, Ресурсы 5, Слуги 4, Статус 4
Добродетели: Совесть 1, Самоконтроль 3, Смелость 3.
Мораль: Человечность 3
Сила Воли: 8
Запас крови/трата за ход: 15/3
Внешний вид: Эндрю высокий, худой мужина Афро-Американского происхождения. Он носит волосы, остриженные под ноль, у него высокие скулы, красивые, светлые глаза и мягкая улыбка. Он одевается в хорошо пошитые деловые костюмы, с очками на веревочках, которые придают ему элегантный, профессиональный вид. Он говорит культурным, приятно глубоким голосом.
Подсказки к отыгрышу: Эндрю отличается спокойствием, уверенностью и компетентностью. Но в глубине души, возможно глубже, чем он подозревает, он зол. Он видел, как стадо дает волю тем, кто однажды был таким как он, поднимая их, и давая им вещи, которых никогда не получал он, и это сделало его озлобленным существом. Его кормление становится садистским, причиняет страх и страдания, словно он хочет заставить свои сосуды отплатить за унижение, которое обрушивалось на него, будучи живым.
Союзники и Контакты: Эндрю имеет служебные, трудовые и муниципальные контакты и союзников везде, куда бы он не направился. Так же он заводит союзников среди торговцев людьми, в местах, где он часто бывает. Сородич по имени Петро Андривиц держит его в курсе дел вампирских дворов Американского Юго-востока, когда Эндрю путешествует.
Стадо: Подневольные проститутки, рабочие-мигранты, потогонные фабрики - эти современные рабы и составляют стадо Эндрю. Они разбросаны во всех его делах в соединенных штатах, и все они Афроамериканцы. И хотя все они привыкли к грубому обращению в руках Сенеки, с ними обращаются лучше, чем с людьми попавшими в подобные ситуации у своих захватчиков, пока они полезны Эндрю.
Влияние: потенциальное национальное влияние Эндрю действительно широко, но он ограничивает свои манипуляции непосредственными интересами: трудовыми законами, иммиграционной политике и похожими вещами.
Слуги: Сенека держит множество гулей на своей службе. Его постоянный спутник - Дариус, слуга и телохранитель. Остальные - различные публичные люди и правоведы.
Статус: Влияние Сенеки в Камарильи - результат долгих десятилетий обеспечения уважения у клана и секты. Многие из тех, кто знает его, находят его надежным, предсказуемым и заслуживающим доверия Сородичем, который играет в политическую игру безопасно. Если он осядет на одном месте, он скорее всего займет позицию среди домена Примоген, но он слишком много путешествует для этого - и он не займет позицию в совете Примоген только потому, что слишком счастлив для этого.
Яромир Черны: Пражский Иуда
(стр. 105-110, переводчик: Samouse)
Прошло уже более двадцати лет с тех пор, как железная хватка коммунистического кулака ослабла во время исторической Бархатной революции, волны политических, культурных и ментальных изменений, создавших прецедент мирной смены режима. Будто бы в единое мгновение народ, больше сорока лет живший под властью страха, восстал из тьмы и вдохнул воздуха свободы. Людям более не нужно было оглядываться через плечо, чтобы увидеть агентов правительства, следящих за их поступками. Не требовалось и следить за своим языком и волноваться о том, кто мог подслушать разговор. А еще люди не засиживались допоздна, ожидая, что у ворот появится черный «воронок» и изрыгнет своих чудовищ – людей, отказавшихся от своей души ради служения советскому кошмару. Чтобы низвергнуть пугало, потребовалось лишь отдернуть завесу тоталитаризма и впустить великолепие современности со свободной печатью, искусством без цензуры и демократическими выборами. По крайней мере, так казалось.
Тем не менее, некоторые чудища сильнее других. Кое-кто из них – жестокие создания, которых не так-то просто уничтожить, кто выживает с помощью коварных и неестественных даров, позволяющих им не только переждать бурю, но и обратить ее преобразующую силу себе на пользу.
Народы Чехии и Словакии верят, что маяк свободы и свет правды помог сделать их революцию мирной и успешной. Они верят, что темные времена ушли, чудовища прошлого исчезли, а сами они вольны прокладывать собственный путь во имя будущего своих народов. В сумраке скудно освещенных пражских улочек, за гранью света, льющегося из [окон] популярных кафешек, полнящихся веселыми голосами студентов, художников, мыслителей, присутствует едва слышимый шум, нечеловеческое присутствие, которое опровергает эти мнения и указывает на куда более негативную истину.
Яромир Черны был вторым сыном в семье выдающихся актеров, известных своими иногда противоречивыми выступлениями на сценах Праги в конце 60-х годов XX века. В политическом климате того времени работа четы в области искусств поместила их под прицел внимания крыла Коммунистической партии Чехословакии, противящегося реформам; усилия по либерализации, предпринимаемые лидером партии Александром Дубчеком, они воспринимали как угрозу социалистическим планам. Так называемая «пражская весна», состоящая из взаимных политических обвинений и маневров, окончилась, когда 20 августа 1968 года войска [стран] Варшавского договора вторглись [в страну], чтобы подавить предполагаемую угрозу коммунизму, что активно порицалось в среде культурной и литературной элиты. Актерская чета Черны присоединилась к своим друзьям и коллегам в выступлениях против анти-реформистов и оставалась с ними, чтобы осудить солдат-оккупантов и их советских начальников. На удивление многих, эта мирная тактика сработала, и советские власти отступили от своих планов сместить Дубчека, предпочтя лишь направлять его действия, так чтобы его реформы не угрожали советскому блоку.
В последующие годы Лукаш и Рената Черны продолжали участвовать в движении за окончание коммунистического правления в Чехословакии, в основном состоявшем из представителей интеллигенции. Таким образом, уже в нежном возрасте Яромир воспринял их антикоммунистические чувства и стал своего рода талисманом для многих друзей его родителей, которые были убеждены в том, что, даже если сами они не смогут избавиться от гнета, то уж поколение их детей в этом преуспеет.
Проводя массу своего времени в театрах, юный Яромир последовал по стопам родителей и стал участвовать в представлениях по всему городу. Поначалу большая часть его выступлений были комичными или обыденными, не привлекавшими ничьего внимания, кроме поклонников театра, но уже подростком он играл роли в пьесах, которые не ускользали от внимания властей.
Прогресс реформ Дубчека был сведен на «нет» к середине 70-х годов, и жизнь стремительно осложнилась, особенно для людей, причастных к искусству, и интеллигенции. Восстановление цензуры, особенно при режиме Густава Гусака, возымело сильное влияние на жителей Чехословакии, и нигде оно не ощущалось так отчетливо, как в Праге, городе, некогда славившемся своими театрами, книжными лавками и образованными людьми. Участие родителей Яромира в диссидентских организациях и выступлениях привело к их аресту; это случилось осенью 1976 года, сразу после того, как их вызвали на поклон в конце одного из самых их пламенных представлений. Их препроводили в черный «воронок», и они, подобно многим своим знакомым, исчезли навсегда.
Это событие перевернуло жизнь Яромира. Лишенный родителей и предоставленный в этом мире сам себе, юнец вложил всю свою страсть и энергию в подпольное оппозиционное движение. Когда была составлена знаменитая «Хартия 77»[29], он, как и еще более чем 240 ведущих мыслителей, художников и просто активных людей того времени – в их числе был и Вацлав Гавел, признанный драматург, поэт и автор эссе – поставил [под документом] свое имя, полностью осознавая опасность, которую навлекал на себя. После публикации «Хартии» 6 января 1977 года все подписавшие ее были немедленно обвинены в государственной измене, и правительство сурово наказало их всех. Тем не менее, эти карательные меры применялись настолько тихо, насколько это было возможно, поскольку власти не желали делать из диссидентов мучеников. Этот план не удался, так как несколько подписавшихся и их сторонников обнародовали происходящее. Коммунисты прекратили притворство, арестовали лидеров Комитета по защите несправедливо осужденных[30] (VONS), провели инсценированный судебный процесс и отправили в тюрьму.
Яромир присоединился к Гавелу и его соотечественникам в рядах VONS, но приговора избежал. Несмотря на свои благие намерения, он оказался неспособен противостоять дознавателям тайной полиции StB[31], которые похитили его прямо из дому посреди ночи и подвергли допросу о его участии в Комитете. Что происходило той ночью, он впоследствии вспомнить не мог, но в течение нескольких недель его преследовали ночные кошмары; первый план в них занимал пронизывающий взор пары нечеловеческих глаз, которые, казалось, проникали в самую его душу и оставляли след физической боли от легчайшего взгляда. Вскорости после освобождения «добровольное сотрудничество» Яромира Черны с правящим режимом было активно освещено в контролируемых государством средствах массовой информации в попытке очернить его в глазах собратьев-диссидентов, которая, в общем, удалась.
В 80-е годы Яромиру удалось восстановить некоторую долю своей репутации преданного диссидента. Он помогал некоторым публикаторам самиздата производить и распространять запрещенную литературу и принимал активное участие в помощи различным музыкантам, чьи произведения были запрещены за оппозиционность. Хотя эта деятельность позволила Яромиру вернуть в некоторой мере свое место среди революционеров, ему все так же отказывали в лидирующих позициях, помня запятнанное прошлое. Скорее, он стал важным связующим звеном и постепенно обрел ощущение достигнутого успеха – от того, что удалось развить скрытую форму влияния. Он старался не оказываться в центре внимания, а вместо этого постиг искусство поддержки тех, кто был более пригоден на роль глав движения – или манипулирования ими.
9 ноября 1989 года пала Берлинская стена, и к этому времени Яромир был полностью готов к скорой трансформации чешской интеллектуальной революции в публичный политический процесс – весьма вероятно, связанный с насилием. Он взялся помогать в подготовке к этой неизбежности, курсируя между «явочными квартирами», пока революционное движение готовилось к открытому выступлению против коммунистического режима. Все лето организация набирала движущую силу, а затем, когда граждане Чехии с изумлением наблюдали за падением «железного занавеса», народам Богемии, Моравии и Словакии пришло время подняться и обрести свою долгожданную свободу.
Возвращаясь с очередной встречи снежной ночью, Яромир обнаружил, что его путь сквозь узкий переулок перекрыт черным «воронком»; страх стиснул его при воспоминании о том, как много лет назад похожим образом похитили родителей. Он размышлял, не стоит ли развернуться и бежать, но вся его воля улетучилась, когда в автомобиле открылось окно – лишь настолько, чтобы Яромир увидел во тьме салона пару горящих глаз.
Пару глаз, некогда преследовавших его во снах.
Он обнаружил, что неспособен уйти, и, подчиняясь, подобно овце на заклание, молча сел в автомобиль сквозь открытую дверь.
Как и после ареста [и пребывания] в тайной полиции, Яромир мало что помнил об этой поездке, продолжавшейся около часа. Из центра города молодого человека увезли на северо-восток, где высилась величественная крепость Кокоржин, нависающая над окружающей местностью на практически неодолимом выступе скалы – но об этом он узнал позже, покидая замок. Строение, над которым возвышается единственная башня, было выкуплено и тщательно восстановлено из руин в начале века Вацлавом Шпачеком[32], аристократом из Штарбурка. Шпачек употребил большую часть своего крупного состояния на то, чтобы превратить рассыпающуюся груду обломков, высящуюся над долиной Кокоржин, обратно во внушительную крепость, которой она была в расцвете своей силы в XIII – XIV веках.
Автомобиль остановился за тяжелой оградой замка, и субъект с горящими глазами сопровождал юношу всю оставшуюся дорогу. В замке не было проведено электричество, не было здесь и прочих современных удобств, и этот факт Яромир поначалу приписал историческому статусу здания. Однако к тому времени, как они вошли в огромный зал, он уже не был так уверен в своем выводе: величественное помещение заливал свет железных канделябров, а широкие, забранные стеклом окна открывали захватывающий дух вид на просторную долину где-то далеко внизу. Все в замке казалось слишком несовременным, [но и] чересчур реалистичным даже для музейной реставрации, особенно учитывая пренебрежительное отношение социалистического режима к подобным вещам.
Спутник юноши наконец представился, назвавшись Степаном Себировым, офицером Службы безопасности Чехословакии. Он сообщил Яромиру, что тот находится на краю пропасти – как в фигуральном, так и в буквальном смысле – и его судьба решится до того момента, когда взойдет солнце и зальет древний зал своим огненным светом. Однако, к удивлению и замешательству Яромира, Себиров сказал, что судьбу юноши будет решать не он, а некто другой, названный в разговоре просто «хозяином замка».
Весь следующий час Яромир, дрожа, ждал и смотрел во тьму за окнами, где танцующие снежинки заметали все признаки того, что он не оказался на самом деле в варварском прошлом. Он не ощущал течения времени, поскольку наручные часы у него отобрал на входе в замок странный молчаливый тип; его пальцы казались длиннее обычного, и он принюхивался к Яромиру так, как будто мог определить тот или иной предмет по запаху. Себиров же все это время простоял, едва двигаясь, и под его взглядом всякие надежды пленника на побег увядали на корню.
Наконец старинная дверь открылась, и в зал вошел персонаж из какой-то мрачной, извращенной сказки; будто бы скользя над поверхностью деревянного пола, он приблизился и остановился перед запуганным революционером. «Хозяин замка» был одет в длинную, до пят горностаевую мантию, которая спереди была распахнута достаточно широко, чтобы Яромир увидел: остальной наряд был столь же старомодным, как и весь замок, но при этом роскошным, поскольку плотную ткань, кожу и меха украшали многочисленные самоцветы и драгоценные металлы. Под всем этим скрывался высокий субъект, чьи черты скорее принадлежали существу из ночного кошмара, нежели обычному человеку. Его кожа была смертельно бледной и обтягивала кости, тут и там ее пересекали не по-человечески бугрящиеся черные вены. Его рот был мал и кривился в жесткой усмешке, а уши казались странно… удлиненными. Но самое большое впечатление производили глаза существа, которые напоминали жерло вулкана в сравнении с огнями костра, горевшими в глазницах Себирова.
Когда существо (а это точно был не человек – уже не был, по крайней мере) заговорило, последние сомнения Яромира в реальности происходящего отпали, и сердце его уступило ужасу, представшему перед его глазами. Мягкий, аристократический тенор придавал речи существа гораздо более зловещий оттенок, даже когда оно чрезвычайно вежливо пригласило Яромира быть желанным гостем в замке, невзирая на способ прибытия. Оно представилось Яромиру как Янек Ритка, воевода Кокоржина, и сообщило, что, вопреки всевозможным явным свидетельствам обратного, являлось единственным бессменным хозяином и обитателем замка, который был дарован ему императором Сигизмундом[33] в первой половине XV века за славные деяния. Учитывая обстоятельства, Яромир не сомневался в правдивости услышанного, невзирая на то, какой чушью все это звучало бы в любом ином случае.
Янек оказался одним из Проклятых, старейшиной Старого клана Цимисхов, пережившим Инквизицию, Бунт Анархов и формирование нечестивого Шабаша, одним из последних представителей своего жестокосердого рода, поддерживающим строгие традиции прошлого и охраняющим их от беспрестанной угрозы революций и забвения. Янеку удалось не только выстоять перед лицом опасностей, свойственных обществу Сородичей, но и удержать в руках свои личные владения, несмотря на вихри политической и культурной нестабильности, терзавшие исконные земли Богемии в последние шесть столетий. Старый клан издавна был щедр на внутренние распри, при его исключительном, феодальном мироощущении, а интересы Янека долгое время страдали от соперничества с недругом – Цимисхом по имени Михал Альбертус Станиевски.
Несмотря на эту бессмертную вражду, цепкость Янека оказалась чрезвычайно полезной в двадцатом веке, когда темп и природа изменений, происходивших на его родине, стали гораздо более драматичными. И Первая, и Вторая мировые войны представляли собой ужасную угрозу убежищу Янека в Кокоржине, а то и самому существованию вампира. Оккупация нацистов и последовавшее разграбление региона и его жителей поражали своей крайней бесчеловечностью и хладнокровным, механическим истреблением [населения]. На протяжении десятков лет Янек, подобно многим своим соплеменникам, был убежден, что в Джихаде – войне, ведущейся между Мафусаилами или даже между самими Патриархами, сделан предпоследний ход, предсказанный в пророчествах о Последних Ночах.
Однако домен Янека не покорился немцам. Вместо этого Янек призвал на помощь громник земли, ветра и небес, чтобы удержать танки и «Мессершмитты» за границами своих владений. Многие смертные прислужники вампира были убиты, согнаны с обжитых мест, или же по другим причинам не могли помочь своему господину; сам же он был загнан в угол и потому обратился к искусству колдунов, чтобы спасти себя и свой домен. Когда-то Янек использовал искусство ворожбы, не задумываясь, чтобы создать мощную защиту и предотвратить самые искусные атаки враждебных вампиров. Однако он уверовал в то, что если слишком сильно полагаться на подобные темные искусства, они могут подчинить его душу демонической сущности, которая, по слухам, уже овладела большинством его собратьев-Цимисхов, превратив этих неживых извергов в нечто еще более извращенное. Не имея другого выхода, Янек посчитал, что игра стоит свеч. Когда война окончилась, и Чехословакия вновь стала свободным и независимым государством, воевода Кокоржина, находясь в своей башне, самодовольно улыбался.
Когда контроль над страной установили коммунисты, проницательный Цимисх предпринял быстрые шаги к тому, чтобы получить возможность влиять на тех смертных и их организации, которые были необходимы ему для защиты. Деспотичный характер социалистического режима позволил средневековому аристократу добиться своего чрезвычайно легко, поскольку страх и скрытность быстро стали главными рычагами управления в новоявленном государстве. Поскольку вся собственность номинально принадлежала государству, относительно легким делом для Изверга стал и запрет на посещение его убежища незваными гостями, а заодно и охрана от прочих опасностей с помощью военных.
Похожими путями Янек заполучил обширное влияние над некоторыми элементами Компартии Чехословакии[34] и, что еще важнее, во внушающей страх Службе безопасности. Ее агенты помогали Извергу оказывать сильное влияние на политику и действия этой организации, способные навредить ему или принести пользу; это позволило Цимисху де-факто иметь право голоса в политике Службы. Сеть шпионов Янека, [подчинявшиеся ему] бюрократы и громилы враждовали со своими коллегами, служившими другим Сородичам, несмотря на то, что номинально Прага и большая часть других густонаселенных регионов страны принадлежала князьям Камарильи и их прихлебателям.
Янек не имел желания выделяться среди прочих Сородичей, подавляющее большинство которых он просто не считал достойными внимания, настолько они находились ниже его по положению в обществе. Янек был воеводой на протяжении более чем шести столетий, и ни Камарилья, ни Шабаш не смогли бы ничего ему предложить.
Итак, Янек просуществовал столь долго лишь потому, что не был глупцом. Он отдавал должное влиянию, которое другие Сородичи оказывали на смертных, и правил своим доменом, обитая в замке. Он тщательно избегал заигрываний со всевозможными повинностями, изобретенными, чтобы загнать его в ловушку, и быстро уничтожал тех вампиров Камарильи и грабителей Шабаша, кто нарушал границы его домена. Князь Праги, идеалистичный Тореадор по имени Василий, согласился на формальный «уговор» о том, что Сородичи будут обходить стороной долину Кокоржин, а также некоторые другие территории, которые Янек считал дорогими его остановившемуся сердцу. Взамен старейшина-Цимисх пообещал держаться поодаль от дел и доменов Камарильи и не предлагать приюта и помощи вампирам Шабаша, если таковые объявятся.
Неслыханные ранее исторические процессы, поставившие Чехословакию на порог демократической революции, поразили Янека своими темпами. Изверг давно уже развивал сеть шпионов и прочих агентов в среде диссидентского движения, чтобы иметь способы контроля над растущей угрозой коммунистическому режиму, который столь много ему дал. Однако умопомрачающая скорость и поразительный импульс волны демократических изменений, прокатившейся по всему советскому блоку, застали старого Цимисха врасплох. Вынужденный действовать подобно охваченному манией кукловоду, он управлял своими слугами, как мог, чтобы защитить свои интересы в воеводстве. Тем не менее, Янек осознал, что даже держа железной хваткой свой обширный домен, он столкнулся с кое-чем, противостоять чему оказался бессилен.
Приглашая юного актера в свой замок, старейшина Цимисхов уже был наслышан о его известности среди диссидентов. Еще больше информации о Яромире Янек получил от своего наиболее доверенного слуги, Степана Себирова, главы старинного боярского семейства, верно служившего воеводе Кокоржина с самых первых ночей его чудовищного существования. Должность Себирова в Службе безопасности позволила ему получать любую информацию, нужную его хозяину, и то, что слуга доложил господину, убедило Янека в полезности [юного] бунтаря.
Стоя на коленях на холодном полу величественного зала, перепуганный Яромир в смятении выслушал предложение монстра, стоявшего перед ним. Он мог вернуться в Прагу и с помощью Себирова убедить некоторых лидеров революционного движения поддержать его. Достигнув этого, он бы направлял их усилия так, чтобы поддержанное ими правительство, представляющее народ Богемии, защищало бы Янека и все, чем он владел – и подчинялось вампиру. Второй вариант был понятен без слов.
В этот момент Яромир, при всей его любви к демократии и желании отомстить за родителей, осознал, что с точки зрения этого существа нет особой разницы, какую форму примет государственное правление. Все, что имело значение – лишь то, кто дергает за ниточки; подвешенные на них куклы могут называть себя монархистами, империалистами, националистами, коммунистами, демократами – но все они невольники чьих-то неизменных страхов и чаяний. И когда Воевода остановил кошмарный взор на съежившейся фигуре [юноши], Яромир взглянул дьяволу в глаза, осознал свой ужасный выбор и ощутил, что его идеализм иссяк. Время больших надежд ушло, пришло время практичности.
Яромир принял решение; он боялся не увидеть нового рассвета, и страх оказался оправдан, но это не означало его конца. Янек дал ему Становление и, после непременного, но спешного знакомства с существованием в качестве Проклятого, отправил его обратно в Прагу исполнять поручение сира. Он покинул черный «воронок» на углу площади Яна Палаха[35] лишь десятью ночами позже похищения, но казалось, что прошла целая жизнь. Бархатная революция шла полным ходом; город парализовали многочисленные забастовки и открытые призывы к роспуску коммунистического правительства, звучавшие в каждом квартале.
Яромир не стал терять времени, действуя с помощью Себирова и других существ, составлявших «шутовское правительство» Янека. Ему по-скорому объяснили, как налагать Кровавые Узы, хотя бы и неполноценные, и парочка предприняла блицкриг по «вкладыванию в головы» целой толпе объектов их новой цели.
Яромир и Себиров весьма преуспели в своей миссии, учитывая нестабильность момента. Они находили свои цели – целеустремленных демократических революционеров, журналистов, ученых, художников и лидеров студенческих групп – и разъясняли им, что их тяга к общественным изменениям основывалась на порочном пристрастии к крови и воле их нового хозяина. С каждым отданным глотком витэ, с каждой душой, скованной анахроническим рабством, Яромир чувствовал, как его собственная человечность утекает [подобно песку] сквозь пальцы.
Бессмертная парочка едва не потерпела неудачу 16 декабря, когда речь Вацлава Гавела, произнесенная неделей раньше, была показана в телепрограмме. Яромир был столь увлечен быстротой разворачивающихся событий – событий, которые месяцем раньше он и представить себе не мог – что сдуру утолил свою жажду в районе города, принадлежавшем местному Малкавиану. Он едва избежал быть пойманным Гончей князя и лишь благодаря вмешательству Себирова не попал в еще большую переделку; этот должок заносчивому брату по крови все еще числится за ним.
Какой бы незрелой и грубой ни была стратегия их господина, она сработала. К тому времени, как Президент Вацлав Гавел[36] в последнюю неделю декабря был приведен к присяге перед новым правительством, оно уже не управлялось коммунистической партией, а Яромир располагал более чем дюжиной слуг, связанных Кровавыми Узами. Эти упыри оказались полезными агентам Службы безопасности – подчиненным Себирова; они помогли революции не вылиться в гражданскую войну, а после обеспечили неприкосновенность имущества и владений Янека.
Прошло более двух десятилетий, и Яромир все еще служит прихотям своего господина в городе магии. Идеализм, который – как он когда-то верил – характеризовал его, уступил место гораздо более прагматичному инстинкту, развившемуся из его потребности соперничать за контроль над наиболее ценными слугами и влиянием, сосредоточенным в их руках. Князь Василий был взбешен кампанией вторжения, проведенной юным Цимисхом в период Бархатной революции, и начеркал в адрес Янека жалобу, требуя наказать плутоватое дитя. Более того, князь запретил Яромиру переступать границы Праги, перечислив все его нарушения Традиций и упомянув договор между Янеком Риткой и пражской Камарильей, чтобы подтвердить справедливость своего приговора.
Яромир не обратил на эти угрозы внимания, а Янек счел их смехотворными. Престиж старого Изверга, страх перед тем, что древний воевода замка Кокоржин может начать действовать, – все это привело к тому, что, несмотря на все последующие попрания воли князя Василия, уже не говоря о еще большем количестве мелких преступлений против отдельных Сородичей, юный Цимисх счастливо избежал каких-либо серьезных наказаний Камарильи. Однако эта защита в среде местных Сородичей постепенно изнашивается. Несколько Сородичей уже стремятся убедить князя в том, что Яромира можно уничтожить так, чтобы не разозлить Янека; [по их мнению], это можно сделать сейчас, когда этот юнец послужил цели, ради которой получил Становление – а он именно юнец, поскольку официально не получил свободы, как того требуют древние обычаи Старого клана Цимисхов. Василий принял эти аргументы во внимание и вскоре может начать действовать в этом направлении, а пока этого не произошло, Яромир продолжает испытывать терпение [обитателей] Башни слоновой кости.
Но даже если Камарилья объявит награду за его голову, Яромир держит в рукаве козырь, побить который будет нелегко и его сиру. Отчасти благодаря доступу к шпионскому оборудованию, полученному при тесном сотрудничестве с Себировым, Яромир стал весьма искусен в обращении с современной техникой, в частности, с компьютерами. Его активность в сети Интернет сейчас превосходит личное взаимодействие, и редкая ночь обходится у него без раскапывания [чужих] секретов, распространения дезинформации, увеличения своего богатства или разорения чужих состояний. В сущности, даже если князь объявит Кровавую охоту на него, Яромир уверен: он собрал достаточно денег, чтобы откупиться от убийц Камарильи. В этом случае он планирует покинуть домен [сира] и отправиться… не все ли равно куда? – предлагая символическую верность любой секте, управляющей территорией, став личностью, неподвластной гнету его омерзительного сира.
Сир: Янек Ритка
Клан: Старый клан Цимисхов
Натура: Победитель
Маска: Идеалист
Поколение: 8
Становление: 1989
Внешний возраст: 20-25 лет
Атрибуты:
Физические: Сила 3, Ловкость 3, Выносливость 2.
Социальные: Внешность 4, Манипулирование 3, Обаяние 2.
Ментальные: Восприятие 5, Интеллект 4, Сообразительность 3.
Способности:
Таланты: Бдительность 4, Эмпатия 3, Экспрессия 4, Знание улиц 2, Хитрость 2.
Умения: Вождение 2, Огнестрельное оружие 1, Исполнение 3, Скрытность 2.
Знания: Академические знания 1, Компьютер 4, Политика 3, Технология 4.
Дисциплины: Анимализм 2, Прорицание 4, Доминирование 3, Затемнение 2.
Окружение: Контакты 3, Убежище 2, Влияние 4, Ресурсы 2, Сторонники 2.
Добродетели: Совесть 2, Самоконтроль 4, Храбрость 2.
Путь: Человечность 5.
Сила Воли: 5.
Запас крови/Макс. трата в ход: 15/3
Внешность. Яромир может предстать в одном из двух различных образов. В своем обычном и общедоступном обличье он выглядит как соответствующий стереотипам парень «поколения Y»[37], компьютерный фанат в темной толстовке с капюшоном, синих джинсах, кедах и с рюкзаком. Его, худощавого, чисто выбритого, с взъерошенными черными волосами, легко принять за студента. Его сценический опыт служит ему хорошую службу и позволяет легко преображаться, чтобы соответствовать своим намерениям и окружающей публике. Временами, однако, он превращается в бесполое, чужеродное и не всецело органическое существо. Яромир становится похож на икону какого-то жестокого, позабытого духа или демона этих земель, черты его лица грубеют, он смотрится как создание из другого мира, сотворенное для более примитивных времен. Те, кто не знаком с его историей, считают, что Яромир, как многие Цимисхи, просто поработал над внешностью с помощью Изменчивости. На деле Яромир и сам не знает, почему он иногда просыпается посреди дня в этом обличье. Когда его одолевает паранойя, он думает об этом как о физиологическом наказании, наложенном на него старым Извергом или ревнивым Себировым, хотя не имеет понятия, как тому или другому удалось этого достичь. С другой стороны, он слышал о линии крови, называемой Гаргульями, и гадает – может быть, их внешность взывает к крови Цимисхов, из которой, предположительно, поганые Тремеры сотворили этих созданий?
Подсказки для отыгрыша. Вы не находите удовольствия более ни в чем, хотя вы искусны в дергании ниточек из-за кулис, натравливая одного врага на другого и порождая чувство преданности в тех, кто вкусил вашей крови, даже тогда, когда все незначительные Сородичи Праги стремятся вас уничтожить. Вы скучаете по относительно наивной борьбе за демократию против «железного занавеса» коммунизма, и ваш идеализм то и дело проявляется в символических, но опасных жестах (например, освобождая слугу от Кровавых уз или давая потомку Становление и предоставляя его самому себе в его новом состоянии). В каком-то отношении вы надеетесь, что Камарилья придет за вашей головой – ведь это будет справедливой карой за предательство того благого дела, которому вы посвятили дни своей смертной жизни.
Убежище. Юный Цимисх обитает в маленькой квартирке в сердце города, до потолка забитой компьютерами и аудио- и видеотехникой, включая разнообразные устройства обеспечения безопасности. Он меняет убежище как минимум раз в год, чтобы ускользнуть от врагов, и принципиально никогда никого не приглашает быть своим гостем.
Влияние. Яромир обладает огромным влиянием на «77», сообщество хакеров, основанное им в 2009 году, которое он использует для проведения львиной доли своих операций в сети. Хакеры «77», однако, более умелы в своем ремесле, чем Яромир; он создавал эту группу себе в помощь, однако лишь вопрос времени, когда ее члены обнаружат, кто на самом деле их покровитель, и их реакцию он вряд ли сможет предугадать. Одновременно, без ведома Яромира, Тореадор по имени Майкл Диллон, обитающий на Восточном побережье Соединенных Штатов, наладил связи с ребятами из группы «77», и хотя ему неизвестно, что патроном этой команды является Яромир, он обнаружил некоторые предательские информационные «дыры», свидетельствующие о присутствии Сородичей.
Дата: 2019-07-24, просмотров: 216.