Особенности семейного воспитания М. являются весьма ти- пичными для серийных убийц. Его родители, как уже отмечалось, разошлись еще до его рождения. М. Жил с матерью, но постоянно переезжали, то к родственникам, то к очередному сожителю мате- ри. Жили очень бедно, в плохих бытовых условиях, даже пол был земляным. С детства был лишен игрушек и сладостей. Детский сад посещал нерегулярно.

Для матери М. не был желанным и любимым ребенком. Он рос в ситуации немаскируемого эмоционального отвержения матерью, решавшей собственные бытовые и личные проблемы. Часто целые дни проводил один дома (закрывали на замок), лишенный какого бы то ни было общения. Любимым занятием было сидеть на подоконнике и наблюдать через окно за происходящим на улице: «Все время один под замком. На окно и смотрю в него – и летом, и зимой. Плачу, зову маму и смотрю».

Эмоциональное отвержение и гипопротекция в отношении матери к сыну сочетались с жестким, лишающим какой бы то ни было самостоятельности вариантом доминирующей гиперпро-

текции по типу директивного пресечения, грубого, унижающего насаждения требований, жестокого морально и физически с ним обращения. Характеризует ее как постоянно сердитую, «психован- ную», раздраженную женщину, которой долго не везло в личной жизни. С ней не связано ни одного приятного воспоминания детства М.

Отец М. был на 10 лет старше матери, и формальным поводом для разрыва их отношений послужила супружеская неверность отца: «не пропускал в колхозе ни одной юбки». Вспоминает, что иногда отец приходил к их дому, но мать запрещала ему даже видеться с сыном. В глазах сына отец, с одной стороны, был виновником его несчастли- вого детства, а с другой, представал недостижимым идеалом: у него было все, в чем самому М. было отказано – дом, семья, материальное благополучие, уважение окружающих, любовь многочисленных женщин и т.д.

Образ Мужчины – сексуально активного, уверенного в себе, удачливого и агрессивного – получил в восприятии М. подкрепле- ние и дальнейшее развитие и впоследствии, когда он имел возмож- ность наблюдать взаимоотношения матери с ее многочисленными сожителями. Ни с одним из них отношения у подэкспертного не сложились. Он вспоминает об этих мужчинах как об агрессивных, грубых, часто несправедливых людях. Причем мать, жестокая, власт- ная, требовательная в отношении к сыну, становилась покорной и уступчивой, когда дело касалось ее сожителей, и готовой на все, чтобы удержать их. Так, в ситуациях конфликтов М. с сожителями матери, она всегда становилась на их сторону и никогда не заступалась за сына, а порой еще и дополнительно жестоко наказывала.

Таким образом, особенности раннего воспитания в значительной степени определили содержание усвоенных им эталонов мужского и женского поведения. Мужская половая роль ассоциируется в его сознании с гипермаскулинным сексуальным поведением с подчер- кнутым значением физической силы, доминантности, агрессивности, удачливости и уверенности в себе, большой ценности секса. Женщина же воспринимается им как существо враждебное, опасное, но всегда готовое смиренно склониться перед силой и наступательностью «на- стоящего мужчины».

Отношение матери к сыну нашло отражение в целой системе кара- тельных воздействий и жестоких наказаниях. Поскольку в детстве он был «подвижным, непоседливым», часто «что-нибудь нарушал», на-

казывали его часто. Впрочем наказать его могли и без особой причины, просто он «мешал». Как отмечает сам М., «родился я незаконнорож- денным и во всем всегда виноватым». Причем наказания были весьма жестокими: надолго ставили в угол на колени на битый уголь, на фасоль и т.д. В силу упрямства никогда не просил прощения, и потому нередко наказание затягивалось на часы. Бывало, что мать с сожителем уже ложились спать и тушили свет, а он продолжал стоять на коленях.

Однако режим ограничений и постоянные унижения не могли полностью подавить его. Даже в детстве он остро реагировал на неспра- ведливость. По мере взросления жестокость наказаний вообще утратила функцию подавления. Став постарше, стал мстить за несправедливость и унижения: жестоко убил собаку ударившего его учителя (размозжив ей голову металлическим прутом), пытался взорвать самодельным патроном мать и отчима, в спецшколе напал на замполита, выбив ему зуб. Однако, это сочеталось с трусостью М., что привело к тому, что жертвами его мести чаще становились слабые и беззащитные (напри- мер, животные), или месть совершалась тайно, исподтишка.

При этом гиперопека привела к неспособности М. к волевому усилию, отсутствию чувства долга и ответственности, что прояви- лось у него в импульсивности, неспособности сдерживать эмоции и желания. Поэтому, начав мстить, он утрачивал контроль над своим поведением. Так, описывая случай с собакой учителя, он показал:

«Ударил первый раз и меня как вверх подняло, в псих бросило, я даже не могу описать это состояние. Остановиться уже не мог». Таким об- разом, у него сформировалась и закрепилась реакция на несправедли- вость – плохо контролируемые брутальные агрессивно-эксплозивные

«вспышки», порой по сравнительно незначительному поводу.

Отсутствие эмоциональных отношений в семье, даже санкции за открытое проявление своих чувств, определяют скудость эмо- ционального опыта М. Чувства любви к кому бы то ни было (матери, жене, женщинам и пр.) не испытывает. В дальнейшем это обусловило недостаток эмпатии (способности сопереживания), неумение вы- ражать свои чувства и понимать чувства других, что в свою очередь, приводило к возникновению целого ряда конфликтов с окружающи- ми, связанными с неадекватной интерпретацией им их действий. Так, в день своей свадьбы, когда с невесты сняли туфли и потребовали выкуп, не понял, что идет игра, и в ярости с кулаками набросился на гостей, разбросал подаренные им деньги, пытался уйти с собственной свадьбы и увести невесту.

Особенности воспитания способствовали развитию личностных особенностей, определяющих наличие у него коммуникативных про- блем. Хроническое переживание фрустрации в детстве, связанное с постоянными унижениями, отрицанием матерью его достоинств и острым чувством бессилия и незащищенности, определило наличие у М. неадекватной самооценки, повышенной ранимости, внутренней робости. Именно это и определило отсутствие у М. коммуника- тивных навыков и, в дальнейшем, выраженную конфликтность его поведения.

Таким образом, воспитание М. характеризовалось а) дисгармо- ничностью внутрисемейных отношений (между матерью и сыном; между родителями, между матерью и часто меняющимися ее сожи- телями; между сожителями матери и сыном); б) дисгармоничностью стиля воспитания со стороны матери – сочетание эмоционального отвержения и гипопротекции с жестким, лишающим самостоятель- ности вариантом доминирующей гиперпротекции и директивного пресечения; в) неадекватностью, вульгаризованным содержанием и дисгармоничностью усвоенных с детства полоролевых стереотипов.

Все эти особенности воспитания способствовали формированию у М. специфических черт характера, приводящих к затруднениям общения, в частности, в сексуально релевантных ситуациях.

Особенности психосексуального развития подэкспертного  Этот предиспозиционный фактор формирования личности

М. имеет особое значение. В первую очередь это обусловлено осо- бенностями становления его сексуальности и сексуальной жизни в дальнейшем.

Возникновение сексуальных проблем М. объясняется тем, что биологическая составляющая пола у него не относится к выдающимся, как то подчеркнуто декларируется самим подэкспертным. Наоборот, развитие биологической основы пола у М. происходило с задержкой (ретардированно) и завершилось формированием средней (ближе к слабой) половой конституции.

Анализ расчетных коэффициентов (по Г.С. Васильченко) указывает на возможность нарушений психической составляющей половой функции. Морфограмма имеет мужской профиль с признаками инфантильности. Таким образом, биологическое обеспечение по- лового функционирования М. ниже среднего, что предрасполагает к различным «сбоям» этой функции в психологически трудных для него ситуациях.

Психосексуальное развитие подэкспертного протекало с выра- женными искажениями. Информацию о физиологической стороне сексуальных отношений М. получил рано. В силу плохих бытовых условиях уже в детстве неоднократно становился свидетелем интим- ных отношений взрослых: матери с ее сожителем, родственников и даже соседей. В возрасте примерно в 11 лет старшим двоюродным братом и его товарищем обманом был со своей подружкой завлечен в сарай, откуда те его потом выгнали, а ее изнасиловали. Тяжело этот факт пережил.

Окончательно понятийная стадия психосексуального разви- тия формировалась в условиях однополого мужского коллектива (спецшколы) и отличалась характерным для этой среды цинично- откровенным, вульгарным содержанием.

Романтическая стадия либидо возникла со значительной задерж- кой, ретардированно (в возрасте 16 лет), когда впервые возникла гетеросексуальная влюбленность в сверстницу с соответствующим романтическим фантазированием. Однако она была у М. весьма кратковременной, незавершенной, что объясняется ранним сексу- альным опытом. В связи с этим М. изначально лишен способности к половым чувствам: симпатии, любви, способности вчувствоваться в партнера, сопереживания.

Собственный сексуальный опыт также получил преждевремен- но, не достигнув биологической зрелости. В 12 лет случайно застал соседку с любовником в момент интимной близости, те, будучи пьяными, предложили ему «попробовать», подсказывали, что и как делать. Половой акт у него не получился, но впоследствии очень гордился этим эпизодом.

В период пребывания в спецшколе в 14 лет первый гомосексу- альный акт (минет), на который был инициирован сверстником. В последующем подобные гомосексуальные акты были регулярными с переживанием оргазма. Тогда же (в возрасте около 14-15 лет) был соблазнен и унижен практиканткой, которой в ту пору было около 20 лет: она заставила его целовать ей ноги, и принудила к кунилингу- су. Причем ситуация для М. носила не только сексуально унижающий, но и личностно оскорбительный характер: «У нее была власть, она могла сделать любую гадость. Это меня убивало и унижало».

Первый гетеросексуальный контакт (в 16 лет – участие в группо- вом сексе) произошел также с женщинами намного старше него, по инициативе других и закончился фиаско.

В силу социальной и педагогической, в том числе в области поло- вого воспитания, запущенности и преждевременного (и психотрав- мирующего) опыта половой жизни у М. возник синдром неразличе- ния сексуального объекта – отсутствии эротических предпочтений в выборе партнера и шкалы эротической и чувственной его цен- ности, несформированности образа идеального партнера. Никаких эротических предпочтений не выявлено, ни по социальным, ни по внешним, ни по интеллектуально-нравственным, ни даже по воз- растным критериям (от 13 до 50 с лишним лет). Условие было одно – доступность женщины.

Психосексуальная ориентация, хотя и несколько деформирован- ная гомосексуальным принуждением, гетеросексуальная. Диапазон сексуальной приемлемости достаточен, однако существуют опреде- ленные эротические табу: обследуемый не позволяет причинять себе боль и прикасаться к своему анусу. В то же время он отмечает, что в сексуальной паре женщина должна проявлять активность, ей принадлежит инициатива сближения и выбора эротической техники, а при собственно сексуальных действиях допустимо насилие над партнершей как средство демонстрации своей власти.

Сексуальных девиаций или парафилий (извращений) доказательно экспертами не обнаружено. Вместе с тем, в материалах уголовного дела имеются документы, которые позволяют предположить на- личие у М. отклонений в сексуальной сфере, в частности, онанизма и эксгибиционизма. По ходу настоящего исследования и при ста- ционарной судебно-психиатрической экспертизе в Краснодарской крайпсихбольнице (1988 г.) М. показал, что с раннего возраста он регулярно и усиленно занимается мастурбацией, что приобрело у него характер пагубной страсти, осложнившейся хроническим про- статитом (заключение уролога). Причем мастурбаторная активность имеет у него мировоззренческое подкрепление. Он декларирует, что если мужчина в заключении не занимается онанизмом, то он – го- мосексуалист, а эксгибиционизм никому не наносит ущерба («ни к кому не лезу, только под окно подхожу, чтобы только глянули на меня»). Склонностью к эксгибиционизму он объяснял ряд увольне- ний с работы и проблемы с правоохранительными органами («часто менял места работы из-за дурной привычки – обнажался, поэтому увольняли, задерживали, сажали в КПЗ и отпускали»).

В силу негативного гетеросексуального опыта эта сфера отношений приобретает у М. эмоциональную «метку» и становится средством

самоутверждения. Компенсаторной попыткой повысить самооценку стал промискуитет (беспорядочные половые связи), при котором чувственная сторона уступила место демонстративно-азартной. Так, из азарта он завел блокнот, куда вносил данные о своих случайных партнершах и встречах с ними (даты, Ф.И.О., адреса и пр.). По его утверждению, список насчитывал более 100 женщин.

Фрустрированность сексуальной сферы М. определяется особен- ностями его взаимоотношений и с представителями собственного пола. Прежде всего, следует отметить, что в ряде случаев сексуальное фиаско он терпел в присутствии других мужчин, сексуальная планка которых каждый раз оказывалась выше, чем у него. Это способство- вало понижению самооценки М. и в силу особенностей его личности привело к тому, что в число врагов были зачислены и мужчины.

Далее его маскулинность была крайне фрустрирована фактом

«опускания» в местах лишения свободы: авторитеты из числа за- ключенных обкурили его до состояния выраженной интоксикации и, воспользовавшись его беспомощным состоянием, по очереди со- вершили с ним акт мужеложества. В последующем жил в атмосфере постоянных унижений, страха и ущемленности, формирующими противоположные его ценностным ориентациям качества – бо- язливость, затравленность, заискивание, что еще более понижает самооценку и заостряет внутренний конфликт.

Все перечисленное определило особую фрустрированность сек- суальной сферы М., что определяется ее повышенной ранимостью в психологически нагрузочных ситуациях и ретардацией психосексу- ального развития. Кроме того, секс, практически утратив все осталь- ные функции, становится для него лишь средством самоутверждения, с одной стороны, и способом наказания и установления социальной иерархии, с другой.

***

Таким образом, на формирование личности М. оказали вы- раженное влияние все факторы, определяющие специфическую предиспозицию личности серийных преступников (биологические, социально-педагогические и психосексуальные).