ФИЛОСОФИЯ, ФИЛОСОФИЯ НАУКИ, НАУКОЗНАНИЕ

Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Суханов, К. Н.

С910 Онтология, эпистемология и логика науки:моногра-

фия / К. Н. Суханов. Челябинск: Изд-во Челяб. гос. ун-та, 2011. 219 с. (Классический университет).

ISBN 978-5-7271-1092-8

В книге в систематическом виде исследуются наиболее фундаментальные проблемы современной философии науки. Кроме «стандартных» онтологических и эпистемологических проблем вводится достаточно обширный материал логики, особенно при определении понятий. Автор опирается в дискуссионном и критическом ключе на важнейшие отечественные и зарубежные работы по философии науки.

Рассчитана на широкий круг читателей, в том числе магистров и аспирантов, занимающихся указанной проблематикой.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение........................................................................................................... ...... 4

Глава 1. Статус и основные проблемы философии науки..................... 6

1.1. Общее понятие философии ................................................................ 6

1.2. Философия, философия науки, наукознание.................................... .... 16

1.3. Общая характеристика проблем философии науки.......................... 18

Глава 2. Объект и субъект научного познания........................................ 22

2.1. Общее понятие науки.......................................................................... 22

2.2. Эмпирический и виртуальный субъекты научного познания 23

2.3. Философские концепции объекта научного познания...................... 29

Глава 3. Эмпирическое знание и методы его формирования .... 36

3.1. Понятие знания................................................................................... ..... 36

3.2. Обыденное знание как форма эмпирического знания...................... 37

3.3. Гносеологическая характеристика форм эмпирического знания..... 42

3.4. Методология формирования эмпирического знания....................... 49

3.5. Научный факт как результат эмпирического познания................... 57

Глава 4. Теоретическое научное знание, его организация и ме
тоды формирования ................................................................. 61

4.1. Специфика теоретического знания .................................................. ..... 61

4.2. Теоретическое понятие как форма знания........................................ 62

4.3. Теоретическое высказывание: логическая структура, виды 64

4.4. Теория как форма теоретического знания........................................ ..... 69

4.5. Методы формирования теоретического знания.................. .'............ 94

Глава 5. Научное исследование как форма организации науч
ного познания ............................................................................. 111

5.1. Проблема как исходный пункт исследования................................... 111

5.2. Гипотеза и ее место в научном исследовании................................... 118

5.3. Эвристическая интуиция и ее место в структуре научного исследования 124

5.4. Проверка и обоснование теоретического знания (теорий) 127
Глава 6. Наука и рациональность............................................................... 135

6.1. Понятие научной рациональности..................................................... 135

6.2. Научная рациональность и общие философские интерпретации науки 141

6.3. Философская оценка культурной ценности научной рациональности 149

6.4. Ценность науки как социального института..................................... 158

Глава 7. Динамика науки ............................................................................ 163

7.1. Динамика науки как историческое движение научного познания .. 163

7.2. Динамика науки как движение продуктивной науки в рамках локальной культуры 166

7.3. Философские модели динамики науки и проблема научной истины 169

Заключение ................................................................................................... 212

Библиографический список ...................................................................... 213

ВВЕДЕНИЕ

Содержание многих частей предлагаемой книги изложено в лекциях по истории и философии науки для аспирантов Челябинского государственного университета. Они были изданы в виде книги под названием «Философия науки: курс лекций» (издательство Челябинского государственного университета, 2009), которая отмечена грамотой V Международного конкурса «Университетская книга — 2010» в номинации «Лучшее учебное издание но гуманитарным наукам». Возвращение к проблематике (но не к буквальному изложению) указанной книги продиктовано желанием познакомить читателя с авторским пониманием онтологической, эпистемологической и логической проблематики философского анализа науки, не отраженным в вышеуказанной книге. Отметим некоторые из этих новых моментов.

Проблема субъекта и объекта научного познания относится к достаточно сложным проблемам философии науки. Дело в том, что (как это уже отмечали отечественные философы) развитие научного познания привело к модификации понятия реальности применительно к различным сферам науки. Проблема реальности имеет особенную остроту в неклассических научных дисциплинах, имеющих дело с непосредственно не наблюдаемыми объектами (квантовая механика, специальная и общая теории относительности и др.), в познании которых существенную роль играют сложная экспериментальная техника, сложный математический аппарат. Суть проблемы коротко выражается вопросом: имеет ли ученый дело в указанных областях с объектами как они существуют «сами по себе»?

Методология классического естествознания (классической физики) предполагает, что физика познает свои объекты как они существуют «сами по себе». Квантовая и релятивистская физика сегодняшнего дня предпочитает не говорить о познании объектов как они существуют «сами по себе» и опирается на понятие «физическая реальность», которая трактуется как некое «усредненное» единство содержания физических объектов «самих по себе», содержания преобразований объектов «самих по себе» измерительными средствами и содержания интерпретаций, даваемых наблюдателем показаниям измерительных средств. Наблюдатель в этой ситуации имеет дело с «физической реальностью»,

располагающейся «выше» объектов «самих по себе» и «ниже» различных интерпретаций результатов наблюдения.

Указанные представления о сложном характере отношения научного знания лежат в основе нашего определения понятия «научный факт», а также нашей оценки отношения различных философских моделей динамики науки к понятию «истина». Необходимо иметь в виду, что противостоящий человеку мир «разбит» совокупностью современных наук и научных дисциплин на множество качественно различных предметов исследования. Познание таких предметов осуществляется науками и научными дисциплинами на основе качественно различных категориальных аппаратов, что порождает взаимное непонимание результатов деятельности представителей разных наук и дисциплин. Между тем имеет место неотвратимое стремление подвести множество содержательно различных и в определенном отношении несовместимых наук и дисциплин под общее понятие «наука вообще». Возможность такого подведения на современном этапе мы связываем с введением философского понятии «виртуальный субъект научного познания». Еще в одном пункте философское понимание проблемы бытия проецируется нами на трактовку научной рациональности. Речь идет о «разделении» бытия на актуально существующее (действительность) и потенциально существующее (возможность). Понятие потенциального существования, отражаемого в форме дис-позиционного предиката, используется нами для разъяснения науки как формы рациональности. Остальные моменты авторской позиции в отношении онтологических, эпистемологических и логических проблем науки читатель найдет в тексте предлагаемой книги.

Автор благодарен рецензентам — доктору философских наук, профессору В. И. Гладышеву и доктору философских наук, профессору В. С. Невелевой — за ценные замечания и объективную оценку работы. В частности, по предложению профессора В. И. Гладышева было изменено первоначальное заглавие книги. Автор выражает также признательность редактору издания И. Н. Козыревой.

Гл а в а 1

СТАТУС И ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ФИЛОСОФИИ НАУКИ

ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ ФИЛОСОФИИ

Мы неоднократно излагали свое понимание философии (см., например, [95]). В настоящем параграфе мы даем изложение этого понимания с небольшими изменениями.

Философия является одной из форм духовной деятельности человека. Она не является изначальной формой проявления человеческого духа. Такой изначальной формой следует считать стихийно складывающееся воззрение здравого смысла и наивного реализма. Для этих воззрений характерно убеждение в существовании мира независимо от сознания человека (здравый смысл) и убеждение в том, что мир гаков, каким человек воспринимает' его в чувственном опыте (наивный реализм). Философия в своих истоках является либо развитием и обоснованием идей здравого смысла и наивного реализма, либо их критикой. Исторически философии в деле осмысления здравого смысла и наивного реализма предшествуют такие формы духовной жизни, как мифология, религия, искусство. Философия, если говорить в грубом приближении, идет вслед и параллельно мифу, религии, искусству в деятельности истолкования и переосмысления наивно-реалистической картины мира.

Сформировать общее понятие философии, если следовать рекомендациям логики, можно путем выявления общих отличительных признаков всех исторических форм философии. Можно было бы на роль таких признаков выбрать объект рассмотрения, внутреннее содержание (которое в основном определяется объектом рассмотрения), метод рассуждения. Однако общеизвестно, что у всех исторически конкретных форм философии нет ни общего для них объекта рассмотрения, ни общего внутреннего содержания, ни общего метода. Об этом говорит поражающее воображение разнообразие характеристик сущности философии, которые дают современные философы. 11 Зиммель характеризует философию в качестве постижения целостности мира, X. Субири — в качестве постижения мира как целого. П. Юшкевич видел в философии

размышление о вещах с точки зрения «Всего» и размышление обо «Всем» с точки зрения какой-нибудь отдельной вещи. Д. Сантаяна считал философию теоретическим объяснением мира и формированием моральной и эстетической позиции по отношению к нему. Э. О. Ален характеризовал философию в качестве рационально постижимой, всем доступной мудрости обретения счастья и человеческого достоинства в реальных условиях земного бытия. Для Х.-Г. Гадамера философия — метод анализа понимания как способа существования человека, для О. Ф. Больнова — средство понимания человеческой жизни исходя из нее самой, с отсечением внешних связей и отношений, для П. Рикера философия — метод анализа человеческой субъективности, творца мира культуры. К. Ясперс определял философию как род фантазии или веры, «освещающей» экзистенцию человека, приближающей человека к трансценден-ции (абсолютному бытию), помогающей найти смысл бытия. Д. Джентиле видел в философии способ демонстрации имманентности любого эмпирического объекта, а для Э. Блоха философия есть система «теоретического мессианизма», то есть описания движения мира к совершенству. М. Бубер связывал философию с осмыслением межличностных отношений, отчуждения личности, аутентичности человеческого существования. Л. Витгенштейн сводил философию к аналитической деятельности, просветляющей значения языковых выражений и средств, к логическому анализу различных способов выражения действительности. К. Леви-Стросс рассматривал философию в качестве временного заместителя науки. Близкой характеристики придерживался Б. Рассел, считавший философию опирающейся на человеческий разум спекуляцией по поводу предметов, относительно которых точное знание до сих пор не достигнуто. Для Ф. Ницше философия — исповедь человека в сокровеннейших инстинктах его природы. Л. Фейербах видел в философии познание конечного в качестве бесконечного, а Г. Гегель — деятельность абстрактно постигающего себя духа. Выделить общий признак всякой философии исходя из приведенных характеристик, представляется невозможным. Дать общее понятие философии через указание общего объекта, предмета, метода и содержания всех философских учений невозможно.

Шагом в направлении к общему понятию философии является выделение В. Виндельбандом «исторических форм проявления философии», таких как учение о первоначалах бытия (метафизика), учение о месте человека во всеобщей связи вещей и об устроении человеческой жизни (философская антропология), учение о сущности, формах и уровнях познания (теория познания). Суще-

ствует два пути интерпретации философского «новшества» Вии-дельбанда. Один путь — формирование собирательного понятия философии, сводящего философию к простой совокупности частных метафизик, философских антропологии, теорий познания и др. У элементов этой совокупности в этом случае отсутствуют единый предмет, содержание, метод: существуют разные и даже несовместимые друг с другом теории бытия, человека, познания. Второй путь — это движение к общему «регистрирующему» (фиксирующему общие признаки) понятию философии вообще. Путь для этого — перевод вопроса из плоскости поиска единства «исторических форм проявления философии» в предмете, методе, содержании в плоскость «деятельностной» трактовки философии. На этом пути вся совокупность указанных исторических форм проявления философии предстает в качестве особого рода духовной деятельности, сосредоточенной вокруг общей проблематики и тематики. Именно проблемы и темы являются важнейшими общими и отличительными признаками всякой философии (см. [34]). С этой точки зрения философия в самом общем смысле является деятельностью по постановке и разработке общих проблем — онтологической, философско-антропологической, гносеологической и др. Деятельность но разработке этих проблем правомерно назвать философствованием. Философия вообще и есть философствование, характеризующееся общей проблемной направленностью.

Общей отличительной чертой философствования является не только общая проблематика, но и предельная универсальность, всеобщность постановки проблем. Проблемы, выдвигаемые в ходе философствования, захватывают в свою орбиту и самого ставящего проблемы человека. В одних случаях универсальность достигается рассмотрением человека как «вещи среди вещей», включенной в причинную связь объектов мира («объективирующая философия»). В других случаях универсальность реализуется уподоблением мира человеку, человеческой деятельности («субъективирующая философия»).

Общей чертой философствования является также его определенная беспредпосылочность. Как отмечал Г. Зиммель, именно там, где человек стремится поставить себя по ту сторону предпосылок, начинается философствование. И Б. Б. Струве, в сущности, придерживался того же мнения, когда писал, что философствование не может основываться ни на каких предварительных положениях, почерпнутых из готового материала без критики. И Э. Гуссерль считал самым важным в теоретической установке философа решимость не принимать без вопросов ни одного готового мнения,

ни одной традиции. И действительно, история философии показывает: всякий оригинальный философ (именно такой философ должен считаться подлинным субъектом философствования) с самого начала ставит под сомнение все предметы рассмотрения и только после этого начинает свою конструктивную работу по постановке проблем, поиску их решений.

На первый взгляд представляется странным говорить о философском размышлении без предпосылок. Однако ощущение странности может возникнуть лишь вследствие непонимания смысла бес-предпосылочности. Абсолютная беспредпосылочность, конечно, неосуществима, и речь идет не о ней, а лишь о том, что с самого начала философ не принимает догматически, без критики какие-либо содержательные предпосылки в качестве общезначимой истины. У философствования нет общезначимой истинной предпосылки, оно всегда остается на своей собственной «проблемной почве».

Нередко общую отличительную особенность философствования усматривают также в его сводимости к деятельности исключительно разума. В свое время Т. Гоббс утверждал, что философия — это естественный разум человека, познание посредством правильного рассуждения, и всякий человек является философом, поскольку он рассуждает. Вслед за Гоббсом И. Кант определял философствование как самостоятельное, свободное, оригинальное применение разума. Безусловно, философствование не может обходиться без деятельности теоретического разума. Однако как область творческой работы философствование не сводится к непрерывному осуществлению логических действий (определений, классификаций, умозаключений и т. п.). На рационально-логическом уровне осуществляется только часть философской работы. Другая часть реализуется на интуитивном уровне. Так, например, поиск решения философской проблемы включает в себя как осознаваемые действия постановки, осмысления проблемы, применения различных методов ее решения, так и не поддающиеся контролю со стороны сознания, не укладывающиеся в строгие формы рассудочной деятельности механизмы интуитивной деятельности по формированию идей и решений. Эвристическая интуиция, о которой речь пойдет в одном из следующих разделов, играет существенную роль в философском творчестве. В философствовании присутствуют и другие, не укладывающиеся в рамки строгой логики моменты. Н. А. Бердяев, например, указывал на эмоции, чувства (любовь и симпатия, ненависть и вражда), а также волю, играющие определенную роль в деятельности философствования. Философствование, таким образом, оказывается областью твор-

ческой работы духа, где взаимодействуют теоретическое мышление (рассудок, разум) и интуиция.

Многие исследователи философской деятельности предлагают считать отличительной чертой философствования его глубоко личностный характер. По мнению Б. Б. Струве, это связано с тем, что каждый философ обладает максимальной самостоятельностью в формировании своих воззрений. Самостоятельность дает философу право обращать внимание на те проблемы и вопросы, которые особенно возбуждают его интерес и по его убеждению служат необходимым основанием для разрешения главных задач философии. Уже упоминавшийся Н. А. Бердяев указывал, кроме того, и на такие проявления индивидуальности в философствовании, как преобладающая у философа интуиция, характерный для личности философа объем духовного опыта. Согласно Ф. Ницше философствование глубоко личностно и в смысле самовыражения философа: философствование любого великого философа является его личной исповедью. Индивидуальная окрашенность философствования связана еще и с тем, что философ не может обойтись хотя бы без частичного синтеза отдельных элементов предшествующих философских воззрений. И чем больше таких элементов охватывает философ в своем философском синтезе, тем больше возможностей проявления индивидуальности в философствовании. Г. Г. Шпет отмечал, что индивидуальный и личностный характер философствования особенно проявляется в метафизических построениях, которые он сравнивает с философскими поэмами.

Нам представляется, что в тезисе о личностном, индивидуальном характере философствования содержится здравая мысль. Однако эту характеристику не следует превращать в абсолютную родовую черту философствования. Ряд философов справедливо оспаривают взгляд на философствование как чисто личностную деятельность. Ж.-П. Сартр каждую форму философствования считал способом обретения самосознания «поднимающимся» классом. Противниками чисто личностного характера философствования являются также философы, утверждающие существование истинного метода философствования: истина не может быть личностной.

По нашему мнению, способ философствования действительно является личностно-индивидуальным, поскольку несет на себе следы преимущественного интереса философа к проблемам, своеобразия оценок значимости различных вопросов для решения главных философских задач, неповторимого объема духовного опыта философа и развитости его способности к философской интуиции, синтезу различных элементов предшествующих философских

воззрений. Более того, философствование может быть индивидуально-личностным не только по способу и характеру, но и по конечным результатам (учениям, доктринам, концепциям). Однако индивидуальность и личностность здесь не абсолютны. Появившись на свет как индивидуально-личностный, результат философствования может приобрести своих сторонников и помимо своего творца. Ведь вокруг созданных выдающимися философами воззрений формируются целые философские школы, разрабатывающие одно и то же учение. В этой связи вряд ли можно согласиться с мнением Ф. Ницше о том, что в философе совершенно нет ничего безличного. Вопрос об однозначном соответствии содержания результатов философствования позициям больших социальных групп в отношении к эпохе и миру, а в особенности о критериях такого соответствия является не простым. Однако и здесь не исключается возможность определенного соответствия результатов философствования умонастроениям, интересам, позициям классов или других социальных групп. С этой точки зрения с пониманием можно отнестись к мнению Г. Гегеля, рассматривающего результаты философствования не иначе как сознание и «духовную сущность» народа, «дух времени», или К. Маркса, видевшего в результатах философствования духовное оружие пролетариата. Индивидуальная окрашенность философствования, таким образом, не простирается так далеко, чтобы исключить возможность превращения его результатов в самосознание некоторой социальной группы. Результаты философствования, если судить по истории, по притязаниям их творцов, по их содержанию, могут занимать все пространство от форм исключительно личного воззрения до форм общественной идеологии.

Результаты философствования — это вербализованные (выраженные в языке) философские воззрения (учения, доктрины, концепции) или их отдельные элементы (понятия, категории, принципы и др.). Именно эти выраженные в языке воззрения (если они охватывают все основные темы философствования, их можно назвать философскими системами) философ и предлагает своим читателям и слушателям. Философствование, таким образом, переходит в конкретное философское воззрение, о котором можно говорить как о философии в узком смысле слова (философия Аристотеля, философия Гегеля и т. и.).

К основным структурным элементам философского воззрения обычно относят философские (то есть всеобщие) понятия, положения и принципы. К философским понятиям относятся категории: бытие и ничто, материя и сознание, пространство и вре-

мя, движение и покой, развитие и регресс, количество и качество, необходимость и случайность, возможность и действительность и многие другие. К философским принципам относятся, например, принцип причинности (все причинно обусловлено), принцип взаимосвязи (все явления взаимосвязаны) и др. Всякое философское воззрение в идеале является вербализованной, логически стройной, последовательной системой понятий, высказываний, рассуждений. В состав философского воззрения кроме выражающих «философское знание» понятий, принципов входят также убеждения (положения, принимаемые с твердой уверенностью в их правильности), мнения (оценочные суждения, определяющие значение чего-либо, принятие или отвержение чего-либо на основе той или иной системы ценностей), гипотезы (предположения, выдвигаемые для объяснения явлений), сомнения (положения, в отношении принятия которых имеются колебания и опасения). Перечисленные элементы философских воззрений дополняются выраженными языковыми средствами эмоциями и настроениями. Философские воззрения имеют эмоционально-психологическую окраску оптимистического или пессимистического характера. Характер этот определяется преобладающими «глобальными» эмоциями и настроениями. Глобальные эмоции выражают отношение человека к «вселенскому» положению дел. Типичным примером является описанная Кантом его собственная эмоциональная реакция па восприятие ночного звездного неба. Взглянув однажды на ночное небо, Кант был поражен ощущением его бездонной глубины и, казалось, враждебной молчаливости. Кантом овладел страх перед ощущением бездонной мертвой бесконечности, в полной и безраздельной власти которой находилась крохотная песчинка — человек. Эта эмоция страха, несомненно, является «вселенским» чувством, выражающим восприятие места человека в бытии. Она в этом смысле имеет философский характер.

Не лишена философия и элементов художественно-образного мышления. Вербализованные систематизированные философские учения (доктрины), вообще говоря, являются конечным результатом творческой работы философа. Это может быть финальный результат всего философствования или результат, выражающий итоги работы философа на определенной стадии его философствования. Говоря словами К. Ясиерса, этим результатам придается характер «догматов» соответствующего учения [119. С. 30]. В действительности вербализованное философское учение превращается в совокупность догм, только если его автор претендует на обладание абсолютной истиной.

Достаточно много философов применяют к философии вообще (но в основном к своему собственному философскому учению) понятие «наука». И. Кант определял философию как науку о высшей максиме (внутреннем принципе выбора между различными целями) применения человеческого разума. Г. Гегель считал свою философию не только наукой, но даже целой системой наук. Ф. Энгельс характеризует философию (материалистическую диалектику) как науку о наиболее общих законах всякого движения. Э. Гуссерль считал философию наукой о последних началах, усматриваемых прямой интуицией. К указанным началам он относил чистые структуры сознания, мышления.

Для оценки дискуссии о научности философии мы воспользуемся следующим предварительным понятием науки: наука — это свободный, бескорыстный, опирающийся на метод и интуицию, систематизированный, личностный поиск и обоснование знаний, описывающих, объясняющих и предсказывающих изучаемые явления. С точки зрения этого понятия, мало надежды обосновать научность большинства философских концепций. Речь не идет об отрицании научного характера философии на том основании, что в большинстве философских учений есть ненаучные элементы и ненаучные ходы мысли. Главное не в этом, а в том, что философы часто претендуют на создание абсолютно достоверной общей картины бесконечного мира, выраженной в терминах «метафизических сущностей» (чувственно не воспринимаемых элементов). Достоверность знаний последних не поддается обоснованию в соответствии с общепринятыми методами науки.

История философии показывает, что чаще всего философия в узком смысле (а далее везде будет иметься в виду этот узкий смысл) принимает точку зрения здравого смысла в части признания реальной действительности и нацеливает философию на формирование картины мира в целом, то есть на формирование мировоззрения. Мир при этом обычно берется в форме количественной бесконечности и качественной бесконечности элементов мира, пространственной и временной бесконечности мира и т. п. В общем, как писал В. И. Вернадский, на философии лежит «печать бесконечности». При этом условии «картина мира в целом» должна пониматься как представление о мире в его бесконечности. Освоение бесконечного мира в целом не может состоять в последовательном познании бесконечного числа его отдельных качественно особых областей: такую бесконечность никогда нельзя охватить последовательным перебором частей. Познание бесконечного мира следует переориентировать на познание мира со стороны

всеобщих характеристик вещей, явлений и областей мира. Познание «мира в общем» не предполагает принципиально неразрешимого исчерпания бесконечности суммированием ее отдельных частей. В основе метода познания «мира в общем» лежит обычная экстраполяция. Универсально всеобщее должно проявляться в локальных всеобщностях (всеобщностях в границах известной нам окружающей действительности). Знание локальной всеобщности вполне достижимо и может служить отправным пунктом экстраполяции локальных всеобщностей на весь мир.

Экстраполяция, как известно, не может приводить к достоверно истинному результату. Она представляет собой индуктивное обобщение и в силу этого обстоятельства является лишь (более или менее) правдоподобным (имеющим некоторые подкрепления, подтверждения, но не строго доказанным) видением мира в общем. Это означает, что философия в части_ общей картины мира принципиально проблематична. Правдоподобный характер философского экстраполяционного обобщения открывает путь взаимодействию философии с художественно-образным и религиозно-фантастическим видением бесконечного универсума. И это еще в большей мере делает философское мировоззрение транс-цендирующей (выходящей за границы наличного бытия) «метафизикой». Таким образом, философская картина мира, в сущности, является лишь правдоподобным видением мира, которое и само по себе, разумеется, имеет немалую ценность. Правдоподобность этой картины обеспечивается ее исходным (индуктивным) базисом обобщения (экстраполяции) в виде знания локальных всеобщностей непосредственно окружающей человека действительности.

Расширение границ известной человечеству части мира (то есть расширение комплекса положительных знаний о мире) является эффективным средством проверки и повышения степени правдоподобности результатов философской экстраполяции. Историческое изменение знаний о непосредственно окружающей нас действительности либо подкрепляет, либо опровергает философские картины мира, хотя этот процесс в принципе не может привести к окончательному выделению единственной наиболее правдоподобной картины. Плюрализм философских систем неустраним: «элитные» философские картины мира успешно выживают, тогда как «слабые» системы погибают. Вместе с тем каждое философское учение заключает в себе известную долю относительной истины. В. И. Ленин, один из самых резких критиков философского идеализма, вместе с тем призывал видеть в нем

«пустоцвет», растущий на живом дереве истинного человеческого познания [53. С. 322].

Итак, если принять абсолютно достоверное доказательство объективной истинности положений в качестве обязательного критерия науки, то остаться философу в рамках положительной, доказательной науки при формировании общей картины мира практически невозможно. Как писал в свое время Ф. Энгельс, вполне соответствующее своему предмету мысленное построение мировой системы остается на все времена делом невозможным. Отклонение философии от положительной науки проявляется, как отмечал В. Виндельбанд, и в несовпадении внутренних ценностей философии и науки. В науке главной ценностью (идеалом) считается достоверно доказанная истина. В философских учениях далеко не всегда ценится достоверное объективно истинное содержание. Здесь критериями признания могут быть «энергия благородного миросозерцания», художественная гармонизация противоречивых идей, широта объемлющего мир созерцания, творческая мощь синтезирующей работы мысли и т. п. Отклонение философии от науки И. А. Бердяев видит также и в том, что философия ориентирована на осознание невыразимого в объективно обосновываемых научных понятиях смысла человеческого существования. Другие противники научности философии добавляют, кроме того, что в философии всякий синтез идей субъективен и этим отличается от «безличных» научных результатов.

Для понимания отношения философии к науке имеет значение и то обстоятельство, что философия является не только метафизической онтологией, но и аксиологией. Предмет ее рассмотрения — наиболее общие ценности (нравственные, эстетические, политические и т. д.) и выражающие их смыслы (вещей, человеческой жизни, истории и т. п.). Оценочный подход к рассматриваемым явлениям с точки зрения интересов и целей человека по практически общему признанию остается за пределами научного познания объективной реальности как таковой.

Вместе с тем вряд ли можно поддержать категорические оценки ненаучности всех без исключения философских учений. Некоторые из них вполне могут отвечать отдельным критериям научности. Достигается это в основном за счет отказа от мировоззренческой функции философии и построения картины «мира в общем», за счет трактовки предмета философии по аналогии с предметом отдельных научных дисциплин конкретной науки, с приближением метода философствования к общим методологи-

ческим принципам конкретной науки. Типичным примером здесь является возникший в средине XX столетия «научный материализм» [68. С. 193—195]. Указанное течение общую философскую проблему соотношения сознания и материи сузил практически до так называемой психофизической проблемы (проблемы соотношения психических явлений и физико-химических процессов центральной нервной системы). Философия, содержащая элементы метафизических воззрений на бесконечный «мир в общем», не может быть ограничена строгими рамками положительной науки. Измерение ценности философии идеей науки, как отмечал М. Хай-деггер, не вскрывает существа мировоззренческой философии. Философия является особой сферой духовной культуры, отличной от науки и религии, но находящейся в сложном взаимодействии с ними. Разграничение философских представлений и конкретно-научных знаний связано с формулировкой критериев проверяемости этих представлений, то есть решением так называемой проблемы демаркации научного и ненаучного знания.

Весьма многочисленны протесты против «измышлений» философского ума. Наиболее последовательно этот прогест реализуется в неопозитивизме, согласно которому все положения традиционной философии, все результаты традиционного философствования бессмысленны. Они не могут быть проверены опытом. А между тем философия существовала ранее и продолжает существовать сегодня. Это наводит на мысль, что в человеке скрыты некие мощные стимулы философствования, перед которыми отступают и плюрализм философских учений, и отсутствие опытной проверки «философских истин». Эту тягу к философствованию следует оценивать как способ удовлетворения некоторых фундаментальных потребностей и целей человека, а именно потребности человека в общей картине мира, понимании своей собственной природы и своих познавательных способностей. Стимулы философствования — личностные или общественно-социальные мотивы ценностного характера, заставляющие людей вновь и вновь обращаться к философствованию.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

ПРОБЛЕМ ФИЛОСОФИИ НАУКИ

В литературе разрабатываются различные классификации проблем философии науки. В учебнике для вузов «Философия науки» [105] все проблемы философии науки подразделяются на три вида. К первому виду относятся проблемы, идущие от философии и несущие на себе следы специфики общего философствования. Философия, как уже говорилось, стремится к универсальному постижению мира в форме универсальных понятий (категорий), принципов и концепций. Эта тенденция к универсальности проявляется и в философии науки, исследующей науку с точки зрения универсальных философских категорий, принципов, концепций. Примером является изучение причинности, закономерности, истины в научном познании.

Вторую группу образуют проблемы философии науки, которые ставятся под влиянием внутренних факторов самой науки, но нуждаются в экспертной философской оценке их смысла и значения.

Типичным примером здесь является проблема онтологического и гносеологического смысла принципа дополнительности в физике, согласно которому получение «точной» экспериментальной информации о значениях одних физических величин неизбежно связано с потерей информации о точных значениях некоторых других величин, дополнительных к первым. Взаимно дополнительными в этом смысле являются, например, координата микрочастицы и ее скорость (или импульс). В соответствии с этим утверждается, что состояние любой микрочастицы в отличие от состояний макрообъектов не может включать в себя вполне определенные точные значения координаты и импульса микрочастицы. Такие состояния физически нереализуемы.

К третьей группе относят общие проблемы взаимодействия науки и философии. Здесь рассматриваются, например, проблема эвристической роли философии в определении путей развития науки в условиях кризисных ситуаций, проблема роли научных открытий в формировании философских воззрений и др. Приведенная классификация проблем философии науки закладывает основы системного подхода к философии науки.

Круг частных проблем философии науки, относящихся к трем указанным классам, достаточно широк. К наиболее значимым проблемам такого рода относятся: проблема критериев научности знания и отличия научного знания от вненаучного и ненаучного; проблема обоснования научного знания и видов оснований науки; проблема детерминации общих положений науки комплексом опытных данных; проблема критериев отбора лучшей теории из множества альтернативных теорий, базирующихся на одном и том же комплексе эмпирических данных; проблема логики научного познания; проблема гносеологических моделей динамики научного знания; проблема роли философии в формировании научных знаний; проблема классификации уровней научного познания и их элементов; проблема общественной роли науки и техники; проблема научного метода; проблема онтологии научных теорий и др.

Применение системного подхода к философии науки поставило вопрос о ее центральной проблеме. В определении центральной проблемы философии науки существуют определенные расхождения. Известный представитель неопозитивизма Ф. Франк писал, что «центральной проблемой философии науки является вопрос о том, как мы переходим от утверждений обыденного здравого смысла к общим научным принципам» [107. С. 56]. Крупный представитель современной философии науки К. Поппер считал, что центральной проблемой философии науки являются оценка

и обоснование притязаний конкурирующих теорий или верований на их преимущественное признание.

Разночтение в определении центральной проблемы философии науки не является недопустимой погрешностью. Говоря словами знаменитого отечественного философа культуры Н. Я. Данилевского, сказанным в другом контексте, поле проблем философии науки может быть пройдено («размечено») из разных его точек. Это, конечно, приведет к различиям в квалификации значимости проблем. Вместе с тем сопоставительное исследование таких разных квалификаций, несомненно, способствует приближению к взвешенному пониманию места конкретных проблем философии науки на шкале значимостей.

Стержневая проблематика современной философии науки исторически менялась. В начале XX века обсуждались преимущественно проблемы единства научного знания, построения целостной научной картины мира, демаркации между наукой и метафизикой, структурных характеристик научного исследования (соотношения теории и фактов, контекстов научного открытия и научного обоснования и др.). Затем на первый план выдвинулась проблема эмпирического обоснования науки. Далее наиболее актуальной стала проблематика научной рациональности, роста и динамики научного познания.

Не существует единства мнений и по вопросу об отношении философии науки и наукознания. Одни исследователи считают наукознание самостоятельной дисциплиной, объединяющей различные исследования по истории, социологии, экономике, логике, психологии науки, наукометрии [49. С. 144—145]. Другие трактуют наукознание в силу его предметной, методологической и теоретической разнородности в качестве «конгломерата дисциплин» (см. [54. С. 16]). Третьи сводят наукознание к изучению взаимодействия различных элементов, определяющих развитие науки как исторически изменяющейся целостности (см. [65. С. 406]). Независимо от того, как решается вопрос о статусе наукознания, перед ним ставятся, в частности, задачи изучения методами математической статистики, математического моделирования и системологии темпов развития науки, тенденций в изменении численности работников науки, затрат на развитие научных исследований, частоты последующего использования результатов однажды выполненных научных работ, индивидуальной и коллективной продуктивности труда ученых, методов планирования и наиболее эффективного управления научным прогрессом, отношений между учеными внутри научного сообщества, взаимодействия науки с различными

институтами современного общества. Область изучения динамики информационных массивов науки, потоков научной информации, потока научных публикаций, ссылочного аппарата, роста научных кадров, финансовых затрат методами статистики оформилась под названием «наукометрия». Проблематика наукознания, как видно из сказанного, не совпадает с проблематикой философии науки, которую нет оснований считать частью наукознания в очерченном смысле слова.

Нет однозначного решения вопроса о соотношении философии науки и социологии науки. Социальная философия характеризуется некоторыми авторами в качестве направления общей социологии (см., например, [29. С. 320]). В число предметов социологии науки обычно включают типологию поведения ученых в различных социальных системах, взаимодействие формальных и профессиональных неформальных сообществ ученых, динамику их групповых взаимодействий, конкретные социокультурные условия развития науки в различных типах общественного устройства и др. В объеме рассмотренной проблематики социология науки действительно является частью общей социологии, а не частью общей философии и тем более не частью философии науки. Вместе с тем социально-философский анализ науки, особенно исследование взаимоотношения науки как социального института с обществом, входит в структуру философии науки.

Гл а в а 2

ОБЪЕКТ И СУБЪЕКТ НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ

ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ НАУКИ

Слово «наука» («science») ввел в оборот английский логик и философ В. Уэвель в 1840 году в своей «Философии индуктивных наук». Известный английский физик и историк науки Дж. Бернал высказал совершенно справедливую мысль, что слово «наука» («science») следует использовать в самом широком смысле, не пытаясь втиснуть его в рамки какого-либо одного определения. Наука на протяжении истории человечества претерпевала столько существенных изменений, что ни одно ее определение не может считаться исчерпывающим. Дж. Бернал выделил основные аспекты рассмотрения науки (см. [13.С. 18]). Наука является: 1)особой формой познания; 2) системой развивающегося знания; 3) социальным институтом; 4) фактором практической деятельности, в частности фактором поддержания и развития производства; 5) одним из существенных факторов формирования убеждений человека и его отношения к миру. Комплексный анализ научного познания включает изучение динамики науки, истории науки, использование социолингвистических, культурологических, социологических, социально-психологических методов. В качестве общего понятия науки как когнитивной деятельнсти мы избираем приведенное выше «предварительное» определение этого понятия: наука — это свободный, бескорыстный, опирающийся на метод и интуицию, систематизированный, личностный поиск и обоснование знаний, описывающих, объясняющих и предсказывающих изучаемые явления.

Познание вообще и научное познание в частности, в отличие от веры [119. С. 20], является родом субъект-объектного отношения, то есть отношения между познающим субъектом и познаваемым объектом.

Человек является элементом мира, он существует в мире. Самый простой способ охарактеризовать бытие человека в .мире — свести его (человека) бытие к содержательной включенности в мир, к идентичности человеческого бытия бытию мира. Однако у человека как личности нет этой содержательной идентичности миру, поскольку он обладает особенной формой личностного бытия

(экзистенцией), отличной от форм бытия окружающего мира. Это отличие делает нетривиальным содержательное отношение человека к миру. В повседневной жизни отношение человека к миру имеет непосредственный определяемый спецификой личностного бытия человека характер. Отношение проявляется в таких формах, как любовь, доверие, восторг, ненависть, безразличие, страх и др. Названные формы, строго говоря, не являются знанием в собственном смысле слова, поскольку непосредственно к их содержанию не применимы категории истины и заблуждения. На этом уровне нет познавательного отношения человека к миру. Познание окружающего мира, как особая форма бытия человеческой личности, предполагает осуществляемый посредством некоторой установки выход человека из его обыденной связи с миром, возвышение человека над привычными, обиходными способами обхождения с миром. Результатом такого выхода оказывается появление особого отношения, взаимосвязанными и в то же время противоположными сторонами которого является человек как субъект познания и объект познания.

Взаимосвязь и противоположность субъекта и объекта проявляются, прежде всего, в формируемых в сознании субъекта образах предметов познания. Правдоподобные или вполне истинные образы показывают, что предмет познания благодаря познавательному отношению так или иначе «присутствует» в субъективных образах сознания субъекта, а субъект благодаря этим образам участвует в бытии познаваемого мира. Заблуждения, ложные образы являются наиболее зримым свидетельством противоположения экзистенциональных форм бытия личности (сознания) формам бытия или содержанию объектов познания. Таким образом, познавательное отношение человека к миру предполагает особую форму бытия человеческой личности в качестве субъекта познания, активно формирующего знания об объекте познания.

ПОНЯТИЕ ЗНАНИЯ

Конечным результатом научного познания является знание, явно или неявно (латентно) существующая в сознании информация, полученная опытным, интуитивным или дискурсивным путем и реализующая себя в эмпирических и теоретических формах. При определении сущности знания полезно вспомнить тезис М. Шелера о том, что, знание в определенном смысле является формой участия субъекта познания в конкретном бытии сущего. Если признать восходящее к М. Шелеру положение о знании внешнего мира как форме «любовной отдачи» субъекта познания бытию сущего, следует признать и верность тезиса, гласящего, что знания— это способ присвоения человека реальностью, которая делает человека своим собственным элементом. Одновременно знания означают и присвоение реальности человеком, которая получает свое представительство в чувственных и рациональных элементах человеческого сознания. На рациональном языке теории познания метафорические выражения «любовная отдача себя миру», «присвоение человека миром» означают «наполнение» форм чувственного и рационального знания реальным содержанием. В такой рациональной характеристике знания отсутствует привлекательная идея непосредственного участия человека в конкретном бытии сущего. Дело в том, что формы знания могут быть как проявлением участия сознания в конкретном бытии сущего, так и формой отхода сознания от такого бытия в случае ошибочного представления об объектах познания. Объяснить возможность такого отхода можно, в частности, отсутствием тождества между психическим способом бытия форм знания и способами бытия предметов внешнего мира. Благодаря этому различию сознание оказывается внешним по отношению к природе, не сразу, не просто совпадающим с ней (см. [53. С. 170]). Слово «совпадение» применительно к отношению сознания к внешнему миру можно употреблять лишь в смысле соответствия, согласованности [52. С. 115]. Таким образом, тезис Шелера получает универсальный смысл, если зна-

ние отождествляется хотя бы с относительной истиной: истинное знание, несомненно, является формой участия субъекта познания в конкретном бытии сущего.

Задолго до Шелера близкие его тезису положения развивал Гегель. Как известно, нечто, существующее само по себе, вне каких-либо отношений к чему-либо другому, Гегель обозначал термином «в-себе-бытие». Сознание отличает от себя «бытие-в-себе» и тем самым соотносится с неким «нечто». В этом соотнесении «бытие-в-себе» становится «нечто для сознания». Как пишет Гегель, «определенная сторона этого соотношения или бытия "нечто" для некоторого сознания есть знание». Знание есть «бытие предмета для сознания» [24. С. 46—47].

На уровне элементарных форм знание свойственно животным, являясь необходимым условием их жизнедеятельности и поведения. При этом речь идет именно о знаниях, а не о врожденных физиологических механизмах реагирования на факторы внешней среды и управления поведением (рефлексы, инстинкты). Примечательно в этой связи утверждение Ф. Энгельса об одинаковости у человека и высших животных «всех видов рассудочной деятельности», формирующих рациональные формы знания,—индукцию, дедукцию, абстрагирование, анализ, синтез и даже эксперимент [113. С. 357].

ОБЫДЕННОЕ ЗНАНИЕ

Гл а в а 4

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ НАУЧНОЕ ЗНАНИЕ,

ЕГО ОРГАНИЗАЦИЯ

И МЕТОДЫ ФОРМИРОВАНИЯ

Гл а в а 5

НАУЧНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ КАК ФОРМА ОРГАНИЗАЦИИ НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ

ПРОБЛЕМА

ГИПОТЕЗА И ЕЕ МЕСТО

В HAУЧ HOM ИССЛЕДОВАНИИ

В ходе решения научной проблемы исследователь прибегает к формулировке различных гипотез, касающихся «положений дел» в предметной области познания. Термин «гипотеза» в логике, философии и методологии науки употребляется в узком и в широком смысле слова. В узком смысле слова гипотеза — это предположительно выполняющееся в некоторой предметной области высказывание. В этом смысле каждый отдельный элемент позитивной или негативной предпосылки исследовательского вопроса является гипотезой. Гипотеза в широком смысле слова трактуется как предположительная развернутая картина какого-либо положения вещей в предметной области исследования, выражаемая системой высказываний. В этом последнем смысле гипотеза по своему логическому строению и способу развертывания своего содержания (например, с помощью дедукции) приближается к теории (является теорией в «предположительном модусе»).

Гипотезы в узком смысле слова обычно являются элементами или дополнениями к научной теории. Более сложный характер имеет соотношение между гипотезой в широком смысле слова и научной теорией. Общие теории включают в свой состав, как уже отмечалось, общие положения неограниченной квантификации. Такие положения не имеют строгого (логического) доказательства и появляются, как правило, в результате индуктивного обобщения. В силу этого обстоятельства универсальные положения теории являются по существу гипотетическими, и поэтому сама теория, в которой тесно увязаны друг с другом универсальные положения, может рассматриваться в качестве гипотетической картины предметной области познания.

118

Однако теория не характеризуется «банальной» гипотетичностью. Индуктивное обобщение, как отмечалось выше, дает правдоподобные обобщения, степень правдоподобия которых зависит в первую очередь от широты базиса индуктивного обобщения. Универсальные положения теории, как правило, и являются такого рода индуктивными обобщениями. Поэтому полное отождествление теории с гипотезой в широком смысле слова не является адекватным решением вопроса об их соотношении. Гипотеза в широком смысле слова и теория явно различаются в гносеологическом аспекте. Гносеологическая граница между гипотезой в широком смысле слова и теорией пролегает по линии оценки истинностных значений входящих в них положений. В теории эти положения прошли через некоторые этапы подкрепления (не обязательно только индуктивного) и принимаются за относительные истины. Положения гипотезы в широком смысле слова в момент ее выдвижения но значениям истинности, строго говоря, принципиально неопределенны. Им однозначно не приписывается ни значение истины, ни значение ложности, их истинность или ложность еще предстоит установить. Таким образом, можно сказать, что гипотеза в широком смысле слова является теорией лишь в потенции и при условии подтверждения ее положений в процессе проверки. В этой связи гипотеза в широком смысле слова может быть названа прототеорией. Неопределенность значений истинности положений заставляет развести гипотезу в широком смысле слова именно как гипотезу (конкретные значения истинности ее положений еще не «высветились») и теорию (исходные предпосылки которой уже определились со своими значениями истинности). Последующее подтверждение исходных положений гипотезы в широком смысле слова переводит ее в научную теорию: выражаемое гипотезой знание приобретает статус научной теории.

Изложенная трактовка соотношения гипотезы и научной теории является формой их крайнего разведения (на момент выдвижения гипотезы). Динамический аспект соотношения гипотезы и теории более адекватно представляется «комбинированной» моделью теории. Указанная модель предполагает выделение в научной теории инвариантного ядра фундаментальных (для данной теории) положений, не доступных прямой эмпирической проверке и трактуемых в качестве относительных истин, и гипотез в узком смысле слова (а в отдельных случаях и в широком смысле слова), вопрос о значении истинности которых является открытым и которые в первую очередь должны «подкладываться иод пресс» проверочного эмпирического материала. Гипотезы пояса в случае

119

их несоответствия обнаруженным эмпирическим данным в определенных пределах допускают переформулировку. Существенную роль в процессе отбора ящерных положений теории и периферийных гипотез на стадии их первичного введения играет критерий простоты объяснения или описания явлений с их помощью.

Таким образом, гипотезы, которые именуют периферийным поясом теории, в отличие от ядра принципиально принимаются за проблемно-гипотетическое знание. Конечно, изложенная структуризация научной теории не устраняет принципиальную гипотетичность строго универсальных положений ядра теории, так что отличие ядра от периферии достаточно условно и даже конвенционально. В силу этого обстоятельства теория с гносеологической точки зрения должна рассматриваться как одна из возможных точек зрения на явления предметной области. Другими словами, научное знание сложных объектов и сложно устроенных предметных областей содержит в себе неустранимый момент неполноты и гипотетичности, в силу чего оно и имеет дело не с реальными явлениями, а с мысленными моделями изучаемых явлений. Разграничение ядра и периферии позволяет', таким образом, выделить в теории элементы, имеющие разную степень гипотетичности и выполняющие различные гносеологические функции.

В философии науки существует тенденция связывать периферийные гипотезы с более фундаментальными ядерными положениями теории отношением логического следования. В этом случае ядерные положения именуются положениями-основаниями, тогда как вытекающие из них периферийные гипотезы относятся к числу следствий. Подобная трактовка связи ядра с периферией теоретически допустима, но ее значение ограниченно. Эта трактовка рассчитана на «укорочение» процедуры эмпирической проверки ядерных положений теории путем сведения проверки к подтверждению или опровержению логически следующих из них гипотез-следствий. Подтверждение гипотезы-следствия трактуется как подкрепление соответствующих ядерных положений теории, эмпирическое опровержение гипотезы-следствия трактуется как однозначное свидетельство ложности релевантных положений теории. Подтверждение гипотезы-следствия демонстрирует правдоподобность (повышение правдоподобности) ядерных положений теории, опровержение гипотезы-следствия ниспровергает соответствующие ядерные положения. Один из способов селекции гипотез с использованием понятия вероятности рассмотрен нами в [90. С. 267—269].

По нашему мнению, практике реального использования гипотез больше соответствует трактовка соотношения ядерных

120

положений и периферийных гипотез в смысле содержательной конъюнктивной совместимости. В случае логического следования гипотезы-следствия из ядерных положений ложность первой является достоверным свидетельством ложности вторых. В случае отношения конъюнктивной совместимости периферийной гипотезы с ядерным положением ложность гипотезы не затрагивает значение истинности ядерного положения. Из истинности (ложности) периферийной гипотезы не вытекает истинность (ложность) ядерных положений. Иначе говоря, опровержение гипотезы непосредственно не затрагивает значения истинности ядерных положений теории и свидетельствует лишь о том, что гипотеза сама по себе должна быть отброшена. Опровергнутая гипотеза-следствие устраняется из комплекса «ядро + периферия», открывая возможность дополнения ядра новой периферийной гипотезой, предназначенной для дальнейшего испытания. Этот процесс дополнения не может продолжаться бесконечно. Рано или поздно обнаружится, что добавление периферийных гипотез в содержательном плане не повышает ни объяснительного, ни предсказательного потенциала комплекса «ядро + периферия». Соответствующая теория исчерпывает себя. Изложенная трактовка связи теории и гипотезы делает конструкцию «ядро + гипотеза» типично предположительной.

Функционально гипотеза выдвигается как предварительное объяснение или описание некоторого явления или группы явлений. Она формулируется исходя из предположения об имплицитном существовании некоторого порядка, позволяющего делать заключения о структуре объектов, характере и тесноте (существенности) фиксируемых связей объектов, признаков, параметров и др., детерминированности одних явлений другими.

В случае гипотезы в узком смысле слова ее проверка состоит в прямом сопоставлении с эмпирическими данными (наблюдение, измерение, эксперимент). Опровержение обладает большим эвристическим потенциалом, чем подтверждение, так как подтверждение всегда проблематично. Таким образом, эмпирическое обоснование гипотезы в узком смысле слова и простейших случаев гипотез в широком смысле слова предполагает или наблюдение явлений, описываемых гипотезой (что редко возможно, поскольку гипотезы могут выдвигаться по повод)⁷ скрытых факторов), или соотнесение следствий из гипотезы с наличными или вновь обнаруживаемыми данными oi 1ыта. В более сложных случаях гипотеза в широком смысле слова сохраняется до тех пор, пока работает объяснительный и предсказательный потенциал комплекса «ядро + периферия».

121

'■ Совпадение вытекающих из гипотезы предсказаний с факта-

ми является самым эффективным способом обоснования гипотезы. Иногда это совпадение демонстрируют с. помощью «решающего эксперимента». Так было, например, в случае проверки гипотезы А. Эйнштейна об искривлении пространства в окрестностях больших концентраций масс вещества. В начале XX века наблюдением полного солнечного затмения было показано, что часть лучей полностью закрытого лунным диском Солнца «огибает» лунный диск и воспринимается наблюдателями на Земле (полностью закрытое лунным диском Солнце частично «наблюдаемо» в этот момент). Однако использование решающего эксперимента сталкивается с трудностью однозначной интерпретации его результатов.

Теоретическое обоснование гипотезы предполагает также обычный порядок проверки ее на непротиворечивость, совместимость с принятыми, «известными» знаниями. Для обоснования гипотезы существенное значение имеет ее согласованность с принятыми научным сообществом знаниями. Однако не следует абсолютизировать эту согласованность, поскольку это может мешать выдвижению новых научных идей, выходящих из строя традиционных научных представлений. Дело в том, что гипотеза по своей сущности и является формой организации научного знания, обеспечивающей движение к новому знанию, выходящему за рамки наличного знания. Кроме того, необходимо очень корректно трактовать согласованность гипотезы с имеющимся знанием. Некоторые исследователи утверждают, что «гипотеза выглядит» как положение, которое с логической необходимостью следует из имеющегося знания. Согласно такой характеристике гипотезы как схемы условно-категорического умозаключения основанием условной посылки указанного умозаключения должно быть «известное знание», из которого логически и вытекает гипотеза (как заключение условной посылки). При таком подходе получается, что задачей указанного умозаключения является подтверждение или опровержение «имеющегося знания». Но по схеме условно-категорического умозаключения, как уже неоднократно отмечалось, подтвердить основание условной посылки («имеющееся знание») логически невозможно (из истинности гипотезы-следствия условной посылки логически не вытекает истинность основания импликации). Вряд ли согласованность гипотезы с «имеющимся знанием» адекватно выражается логическим следованием гипотезы из «имеющегося знания». Скорее, и здесь должна работать модель конъюнктивной согласованности. Целью проверки и обоснования гипотезы является перевод ее положений из статуса неопределенности их значений истинности в статус относительной истины.

122

Итак, гипотеза — такая форма нормативно-процессуальной организации знания, которая не может быть непосредственно оценена с точки зрения ее истинности или ложности. Она задает некоторое поле неопределенности. Снятие этой неопределенности и происходит в ходе теоретического (логического) обоснования гипотезы и (или) ее опытного подтверждения или опровержения. Предположения, оформленные как гипотезы, всегда в лучшем случае вероятностны (и в этом отношении в той или иной мере неопределенны); процедуры обоснования (проверки) исходных исследовательских гипотез всегда являются движением в сторону уменьшения этой неопределенности, в пределе — к ее снятию вообще.

Зарождение метода гипотезы исторически связано с ранними этапами развития античной математики. Древнегреческие математики широко применяли выдвижение гипотез и вывод из них следствий с помощью аналитической дедукции с целью проверки правильности первоначальных догадок. Концепция Аристотеля исходила из невозможности использования гипотез как посылок силлогистического доказательства (поскольку в качестве посылок мыслились лишь общие, необходимые истины), что обусловило последующее негативное отношение к гипотезе как форме недостоверного или вероятного знания. Лишь в методологии и философии конца XVII — начала XIX в. в процессе осмысления успехов эмпирических исследований постепенно стала осознаваться эвристическая роль метода гипотез. Однако ни рационалистическому, ни эмпирическому направлениям в классической методологии и философии науки не удалось обосновать необходимость гипотезы в научном познании. Так, например, Кант пытался дать гносеологическое обоснование научным гипотезам и сформулировать критерий их отличия от гипотез чисто спекулятивного характера. Однако он ограничил сферу применения научных гипотез узкой областью сугубо эмпирических исследований, приписав методу гипотез вспомогательный, подчиненный статус по отношению к априорному знанию в форме безусловно всеобщих и необходимых истин. Пожалуй, лишь Ф. Энгельс обрисовал содержательную значимость научных гипотез: гипотеза есть форма развития науки, поскольку она мыслит. В основе этого положения лежит мысль об отсутствии обязательного подтверждения выдвинутой гипотезы. Гипотеза может оказаться ложной, и научное познание устремляется но пути выдвижения все более адекватных гипотез. Эвристическая роль метода гипотез в развитии современного научного знания нашла отражение в гипотетивно-дедуктивных теориях, представляющих собой дедуктивно организованные системы.

123

ПРОВЕРКА И ОБОСНОВАНИЕ

ЦЕННОСТЬ НАУКИ

КАК СОЦИАЛЬНОГО ИНСТИТУТА

При оценке полемики между сциентизмом и антисциентизмом полезно вспомнить положения, высказанные итальянским философом и логиком Эвандро Агацци. Во-первых, Агацци утверждает, что «сциентизм и наука — не одно и то же», сциентизм «представляет собой, в сущности, обобщающую деформацию науки» [ 3. С. 79—80], которая характеризует науку в качестве абсолютного и безусловного блага [Там же. С. 5J. Лгацци высказывает положение о том, что антисциентистская полемика против науки как таковой «есть в конечном счете иррационализм» [Там же. С. 80], считающий науку в корне противоположной благу [Там же. С. 5]. В действительности, подчеркивает Агацци, наука и сегодня продолжает оставаться высшей ценностью цивилизации и высшим выражением человеческой рациональности, дающим человеку власть, особенно власть над природой [Там же. С. 138]. Наука увеличивает силу человека и тем самым может многократно умножать его способность как к злу, так и к добру [Там же. С. 44]. Но наука как система знаний лишена морального измерения. Моральным измерением обладает деятельность человека по использованию научного знания. Поэтому проблема не в отрицании науки как системы знаний, но в правильном приложении способностей человека. Наука, несмотря на элементы зла, появившиеся в ходе ее современного практического использования, не отвергнута ни одним современным обществом, способным материально содержать науку.

Наука не только не отвергнута современным обществом, но реализует себя в этом обществе в качестве особого социального

158

института, социальной системы, в которой представители науки объединяются на основе устойчивого комплекса формальных и неформальных правил, принципов, норм, установок, регулирующих деятельность ученых, организующих ученых в систему их социальных ролей и статусов (общую характеристику социального института см. в [83. С. 116—118]). Наука как социальный институт формируется на основе особенных ценностей, особенных форм мотивации действий. Единство этого института, как и любого другого, относительно, поскольку объединяемые в нем личности способны выходить за рамки нормативно определяемого поведения (аномия). Закрепление допустимых рамок такого выхода во имя сугубо личных целей, а также санкции за отход от допустимых отклонений — отличительная черта так называемых регулятивных социальных институтов. Наука и высшее образование, реализующие ценности компетентности, независимости, личной ответственности и рациональности, в современном обществе относятся к социальным институтам достиженческого характера.

Наука как род деятельности распадается на личностную и коллективную формы. Со своими коллегами ученые объединяются в научные сообщества на основе совместного исследования общих объектов познания, решения общих проблем и задач, достижения единых целей познания, использования общих средств достижения целей. В социальный институт науку превращает коллективная научная деятельность в составе локальных и международных отраслевых и межотраслевых научных сообществ. Наука как социальный институт характеризуется относительно устойчивым комплексом правил, принципов, норм, установок, ценностей, определяющих статус, роли, мотивы, характер деятельности и взаимодействия ученых. Общим признаком науки как социального института является объединение ученых и обслуживающего научную работу персонала в рамках профессионально организованных структур, учреждений (кафедра, лаборатория, конструкторское бюро, научно-исследовательский институт, академия и др.) и межучрежденческих структур (научных школ). Другими признаками науки как социального института являются кооперация труда в процессе научного познания, система коллективного контроля результатов научной деятельности (конференции, критика, дискуссии), система поощрений и санкций по результатам деятельности. Как социальный институт наука выполняет «социальный заказ», который в обобщенном виде можно обозначить как обеспечение технического развития общества, образования людей и др. Социальный заказ заставляет ученых сосредоточиваться на узло-

159

вых проблемах текущей практики. Примером проявления такой социальной ориентации является поиск антибиотиков в XX веке.

Ученый имеет мало шансов реализовать свои проекты, если не может рассчитывать хотя бы на молчаливую поддержку своих коллег-ученых через различные институты и общества, к которым они относятся. Эти организации призваны поддерживать интеллектуальный уровень науки. Профессиональная солидарность — один из существенных моментов науки как социального института. Другой важной характеристикой науки как социального института является использование специального языка. Все ученые пользуются, как правило, специальным языком, создание которого объясняется потребностью обозначения новых открытых учеными объектов, свойств и отношений.

Общей, конечной, генеральной целью науки как социального института считается методологически организованное познание законов природы и общества, а также разработка технологий технического и социального использования научных знаний. Выполнение этих функций обеспечивает ориентацию социума в окружающем мире, управление протекающими в мире процессами, преобразование природы и социума с целью их приспособления к потребностям социума и принадлежащих ему людей. К целям науки относится также «самовоспроизводство» науки в форме подготовки научных кадров. При помощи науки человечество развивает материальное производство, преобразует общественные отношения, формирует научное мировоззрение, совершенствует умственные способности людей. Через эти функции наука реализует свое участие в коллективном творческом миротворении.

Как члены научного социального института ученые несут узкопрофессиональную ответственность перед научным сообществом за качество своей исследовательской работы, объективность ее результатов, за использование эффективных средств решения научных проблем. Узкопрофессиональный род ответственности диктуется такими познавательными ценностями и нормами науки, как объективность, рациональность, логическая последовательность, адекватность эмпирическому материалу, доказательность, обоснованность, объяснительная и предсказательная плодотворность результатов и др. Эти ценности призваны обеспечивать независимость, беспристрастность ученого, автономность отдельного исследователя от внешних факторов (идеология, власть, религия, военная сила, «воля большинства» и др.) в ходе поиска ответов на проблемные вопросы. Указанные нормы делают работу ученого в рамках фундаментальной науки, занимающейся открытием

160

новых явлений и законов, в определенной мере целерациональ-ной деятельностью, в рамках которой исследователь в идеале занят поиском решения поставленных проблем на путях приближения своих знаний к содержанию объектов познания. В ходе своей работы по овладению предметным содержанием объектов познания ему, конечно, не удается полностью освободиться и от влияния социокультурных контекстов.

Работа на уровне фундаментальной науки в идеале предполагает соблюдение ученым определенных нравственных норм, поскольку его деятельность является одним из аспектов коллективной общечеловеческой деятельности миротворения. Действующие внутри науки нормы получили название «этос науки». Его наиболее существенными элементами являются: объективность в смысле способности прислушиваться к хорошо обоснованным аргументам и фактам, даже если они противоречат сложившимся личным убеждениям; систематический критицизм, самокритичность и рациональная критика научных достижений; эмоциональная нейтральность и др. Представляется, что в случаях, когда невозможно предусмотреть отрицательные, нежелательные для социума последствия практического использования результатов фундаментального исследования, ученый не должен нести юридическую и нравственную ответственность за эти последствия. Если же отрицательные последствия результатов фундаментальных исследований в принципе можно предусмотреть, ученый должен подчинить свою исследовательскую деятельность установленным требованиям морали (и права). Практика показывает, однако, что в силу действия вненаучных факторов (конкурентная борьба, гражданский долг укрепления национальной безопасности, узкокорыстные интересы различных социальных групп и др.) ученый может отступать от норм этоса науки, так что, подчеркиваем, лишь в идеале весь комплекс этоса науки регулирует отношения ученых внутри и вне научного сообщества.

Иная ситуация с социальной ответственностью ученого в прикладных областях науки. Прикладная наука, которая представляет собой в основном область изобретений, должна ориентироваться на особый набор ценностей: адекватность социальному заказу (борьба с голодом, поддержание экономического роста, поддержание равновесия с окружающей средой, создание вооружений и др.) и общественным интересам, эффективность решения социально значимых проблем, безопасность для пользователя и населения, экономичность, ответственность за будущее и др. В названной области науки социальная ответственность — это ответ-

161

ственность за биологические, экологические, социальные последствия практического использования научных знаний. Такая ответственность для проектировщиков новой техники и технологий в основном может быть, по нашему мнению, лишь моральной и только в некоторых случаях — юридической. Для эксплуатационников технических систем ответственность за результаты своей работы в основном, за исключением форс-мажорных случаев, имеет юридический характер. В качестве примера можно сослаться на чернобыльскую катастрофу. По окончании расследования причин этой катастрофы директор атомной станции предстал перед судом, а проектировщик из-за морального давления, как говорят, покончил с собой.

Научная деятельность в прикладной области является ценностно-рациональной: ценности кладутся в основу выбора направлений и средств практического использования соответствующих научных знаний («моральная приоритетность»). Вместе с тем, как в фундаментальной, так и в прикладной области науки не должен применяться принцип «для достижения благой цели допустимы любые средства». Благими в равной мере должны быть и цель, и средства. При этом, конечно, следует иметь в виду относительный характер понимания блага людьми, делающий дискуссионными многие примеры использования конкретных средств ради достижения цели.

Гл а в а 7 ДИНАМИКА НАУКИ

ДИНАМИКА НАУКИ

СУХАНОВ Ким Николаевич

ОНТОЛОГИЯ, ЭПИСТЕМОЛОГИЯ И ЛОГИКА НАУКИ

Монография

Редактор И. Н. Козырева Верстка А. М. Бытова

Дизайн обложки Т. В. Ростуновой

Подписано в печать 28.11.11.

Формат 60х84'/_1в. Бумага офсетная.

Усл. печ. л. 12,8. Уч.-изд. л. 15,1.

Тираж 200 экз. Заказ 134.

Цена договорная

ФГ'БОУ ВПО «Челябинский государственный университет» 454001, Челябинск, ул. Братьев Кашириных, 129

Издательство Челябинского государственного университета 454021, Челябинск, ул. Молодогвардейцев, 576