Иорам, десятый царь израильский²⁴, хотя и сын нече­стивых Ахава и Иезавели, воспитался под влиянием по­следних испытаний своего отца, заставивших его не раз смиряться пред Богом, в знак чего, быть может, он дал и самое имя своему сыну Иорам или полнее — Иегорам, что значит: «велик Иегова». Он вступил на престол в 18-й год царствования Иосафата иудейского, с которым поддерживал полезный для него союз. Вероятно, под влиянием бла­гочестивого Иосафата он уничтожил в своем царстве наи­более гнусные учреждения идолопоклонства, как напр., сделанную его отцом статую Ваала, хотя, в общем, также «делал неугодное в очах Господа, держась грехов Иеровоама, сына Наватова». Ему на первых порах пришлось вес­ти войну с моавитским царем Месой. Этот царь сильного и богатого народа, обладавшего многочисленными стадами всякого скота, был данником царей израильских и платил им дань «во сто тысяч овец и во сто тысяч не острижен­ных баранов». Заметив слабость Израильского царства, он отложился от него и прекратил уплату дани, вследствие чего сделалась необходимой война против него. Война эта, которую Иорам предпринял в союзе с Иосафатом и ца­рем, эдомским, окончилась в его пользу, и именно благо­даря мудрому совету Елисея, который с этого времени вы­ступает видным деятелем в царстве Израильском. Сделан­ные по его совету канавы ввели моавитян в гибельное для них заблуждение, вследствие чего они неожиданно были застигнуты и разбиты израильтянами. Спасаясь бегством, Меса с остатками своего войска заперся в неприступном по своему возвышенному положению городе Кир-Харешете. Но когда и там стрелки израильские с окружающих высот начали производить опустошение в городе и самый город стал терпеть крайнюю нужду в продовольствии, то Меса в отчаянии, с целью умилостивить богов, хотел принесть в жертву своего собственного наследника-сына. Это произвело такое негодование в израильтянах, что они отступили от города и прекратили войну²⁵.

Между тем, по смерти Иосафата в царстве Иудейском воцарился его сын Морам²⁶, так что в обоих еврейских царствах были соименные цари, которые продолжали под­держивать союз между собою. В лице этого царя с особен­ною силой сказались вредные последствия такого союза. Женившись на дочери Ахава и Иезавели — Гофолии, он поддался влиянию своей кровожадной жены, при вступле­нии на престол избил всех своих братьев и своим неблаго­разумием и гнусною жизнью навлек на свое царство це­лый ряд бедствий. Против него восстали эдомитяне, кото­рые отняли главный торговый порт на Чермном море — Елаф; филистимляне и аравитяне сделали нашествие на его страну, напали даже на его дворец, захватили его жен и избили его сыновей. Сам он умер от безобразной и мучи­тельной болезни — в таком презрении, что не удостоен был даже погребения в усыпальнице царей. Ему наследо­вал сын его Охозия²⁷, продолжавший дружбу с Иорамом израильским, история которого с этого времени тесно свя­зывается с историей пророка Елисея, как достойного но­сителя великого духа своего учителя Илии.

Уже в войне с моавитянами Елисей оказал союзным царям незаменимую услугу, которая прославила его имя в обоих царствах. Но затем начинается целый ряд изуми­тельных чудес, которые наполняют все царствование Иорама. Еще будучи в Иерихоне, он чудесно очистил злока­чественную воду одного источника, причинявшего бес­плодие; затем умножил масло в сосуде бедной вдовы, давей возможность уплатить долг покойного мужа, за кото­рый заимодавец угрожал взять ее двух сыновей в рабы к себе; в Сонаме избавил от неплодия одну богатую жен­щину, у которой он пользовался гостеприимством, и вос­кресил ее умершего сына; уничтожил гибельные свойства ядовитых трав, случайно попавших в пищу пророческих учеников в Галгале; чудесно напитал двенадцатью ячмен­ными хлебами и несколькими зелеными колосьями сто человек и заставил всплыть на поверхность воды упавший в Иордан топор. Слава об этих чудесах разнеслась не только по всей Палестине, но и за пределы ее, и это по­служило поводом к одному из самых замечательных собы­тий в жизни Елисея.

Когда, после разделения еврейского народа на два враждебных царства, политическая сила его ослабела, то различные завоеванные единодержавными царями народы отложились от них и составили независимые государства. Одним из самых сильных было царство Сирийское, со сво­ей столицей — древним Дамаском. Цари этого новообра­зовавшегося государства скоро сделались столь могущест­венными, что вступали в борьбу даже с грозными царями Ассирии, и смотря по обстоятельствам — то дружили, то враждовали с соседними царствами Израильским и Иудей­ским, которые иногда призывали их на помощь в своих взаимных войнах. Эти постоянные сношения, естественно, сближали их между собою и в других отношениях — в торговом и даже религиозном, так что влияние израиль­ских пророков чувствовалось и в Дамаске. И вот случилось, что главный военачальник сирийского царя Нееман, на военном гении которого держалась вся сила государст­ва в те бурные времена, поражен был проказой, страш­ною и отвратительною болезнью, повергшею в горе не только самого Неемана, но и царя — Венадада²⁸. Болезнь считалась неизлечимою, и злополучному полководцу оста­валось в горе и отчаянии сложить свои славные доспехи. В это время среди рабынь, прислуживавших жене Неемана, была одна израильская девочка, захваченная сирийцами в плен при одном из тех неожиданных набегов, которые были обычным явлением при враждебных отношениях со­седних государств. Пораженная бедствием своего велико­го господина, она с детскою сообразительностью вспомни­ла о пророке Елисее, слава о чудесах которого гремела по всему царству Израильскому, и сказала своей госпоже, что этот пророк, несомненно, исцелит Неемана, — стоит только обратиться к нему. Так как народная молва об из­раильском пророке, несомненно, доносилась и до Дамас­ка, то убитая горем жена Неемана с проблеснувшим лу­чом надежды в душе доложила об этом своему мужу, а чрез него и самому царю. Обрадовавшись случаю хоть чем-нибудь утешить своего знаменитого полководца, Венадад написал официальное письмо Иораму, с которым он в это время находился в мирных отношениях, и просил его оказать зависящее от него содействие в предприятии, при­чем приложил большие дары в десять талантов серебра и 6 000 сиклей золота, кроме десяти перемен одежд. С этим письмом Нееман, в сопровождении блестящей свиты ивооруженного конвоя, отправился в Самарию. Венадад, как язычник, написал письмо в чисто языческом духе, не упомянув даже о пророке, а прямо выразив желание, что­бы сам царь израильский позаботился об этом. Но Иорам, пораженный столь странною просьбою, увидел в этом лишь повод со стороны Венадада начать против него воен­ные действия, и от раздражения и страха даже разодрал на себе одежды. Тогда сам пророк Елисей выручил его из этого затруднения, и послал царю сказать, чтобы он к не­му направил знатного иноземца, и последний узнает, «что есть пророк в Израиле». Нееман действительно направил­ся в дом пророка, но незнанием обрядовых законов иу­дейской религии едва не испортил всего дела. Елисей, как строгий иудей, не мог приблизиться к прокаженному, и поэтому выслал к Нееману лишь своего слугу с наставле­ниями. Привыкший к восточному низкопоклонству себе, Нееман не мог понять и стерпеть такого пренебрежитель­ного отношения к своей высоко-сановной личности. При­том и самое средство, предлагавшееся пророком, казалось ему почти насмешкой. Пророк чрез своего слугу велел ему пойти к реке Иордану и выкупаться в ней семь раз. Оза­даченный таким, на его взгляд странным предложением, высокомерный Нееман открыто выразил свое негодование и сказал своим приближенным: «вот я думал, что он вый­дет, станет и призовет имя Господа, Бога своего, и возло­жит руку свою на то место, и снимет проказу». А он вы­слал лишь какого-то слугу и велит просто выкупаться в этом мутном Иордане! «Разве Авана и Фарфар, реки Дамасские (с своими прозрачными водами), не лучше всех вод израильских?»

Разгневанный всем этим, Нееман повернулся от дома пророка и поехал в обратный путь. Но, к счастью, в чис­ле его свиты нашлись люди, которые умели утишить гнев своего господина. Они сказали ему, что ведь пророк тре­бует лишь весьма немногого, и что если он, наверно, сде­лал бы гораздо больше для своего исцеления, то отчего же ему не исполнить этого простого предложения пророка, которое кажется оскорбительным лишь вследствие своей необычайной простоты. Убежденный этими доводами, Нееман согласился, и направился к Иордану, который на­ходился верстах в сорока от Самарии. И вот, когда он дей­ствительно семь раз выкупался в священной реке израиль­ского народа, «обновилось тело его как тело малого ребен­ка, и очистился». Обрадованный таким чудесным исцелением, Нееман тотчас же направился опять в Сама­рию, к дому пророка, чтобы выразить ему свою живей­шую признательность и предложил богатые дары. Теперь и пророк лично вышел к нему навстречу, хотя честь Ие­говы и запрещала ему принять подарки, чтобы Нееману не показалось, будто исцеление произведено продажным волшебством языческих жрецов, как это бывало в Дамас­ке. Это бескорыстие еще больше поразило Неемана, и в душе его совершился полный религиозный переворот. «Вот я узнал, что на всей земле нет Бога, как только у Из­раиля. Не будет впредь раб твой, воскликнул Нееман, приносить всесожжения и жертвы другим богам, кроме Господа». Чтобы достойно поклоняться истинному Богу, Нееман даже просил позволения у Елисея взять с собою священной израильской земли, на которой бы и можно было ему в своем Дамаске совершать всесожжения Иего­ве. При этом, однако же, Нееман попросил снисхождения к себе как лицу официальному, так как ему по обязанно­сти своего положения придется присутствовать при идо­лопоклонстве своего царя и наружно также преклоняться пред сирийским идолом Риммоном. «Да простит Господь раба твоего в случае сем!» говорил он пророку. Сердце его предано Господу, но обстоятельства требовали от него хоть внешнего, формального идолопоклонства. Елисей видел ис­кренность его сердца и ответил только ему: «иди с ми­ром». И Нееман действительно отправился обратно в свою страну с миром и искрою истинной веры в своей до­брой, возрожденной душе, а проказа его перешла на ко­рыстолюбивого слугу пророка, Гиезия, захотевшего обма­ном воспользоваться хоть частью тех богатых даров, от ко­торых отказался сам пророк.

При обычной враждебности древних государств даже чудесного исцеления Неемана недостаточно было для того, чтобы упрочить мирные отношения между царями си­рийским и израильским, и скоро между ними возгорелась война. В этой войне пророк Елисей опять оказал важные услуги Иораму, давая ему такие мудрые советы, что ими расстраивались все военные планы неприятеля. Раздра­женный этим, Венадад сирийский послал отряд своего войска, чтобы окружить находившийся неподалеку от Самарии город Дофаин и схватить находившегося там Ели­сея²⁹. Но войско было поражено слепотою и заведено бы­ло в Самарию, хотя пророк не допустил до его истребле­ния и велел царю отпустить воинов с угощением. Тем не менее, Самария была крепко обложена неприятелем со всех сторон. Жизненные припасы необычайно вздорожа­ли, так что «ослиная голова продавалась по 80 сиклей се­ребра, а четвертая часть каба голубиного помета — по пя­ти сиклей серебра». Две женщины в отчаянных муках го­лода согласились по очереди заколоть своих детей в пищу, и одна из них явилась с жалобою к царю, чтобы прину­дить свою товарку к исполнению страшного условия. Ус­лышав об этом, царь в отчаянии разодрал на себе одежды и надел вретище, в котором и ходил по стенам столицы. Иорам хотел уже отомстить это ужасное бедствие на Ели­сее, как пророк предсказал скорое избавление столицы от осады и неожиданное изобилие и дешевизну жизненных припасов. Предсказание вполне оправдалось. Четверо не­счастных прокаженных, не вынося больше мук голода, с отчаяния решились идти в стан сирийцев, говоря: «что нам сидеть здесь, ожидая смерти? Пойдем лучше в стан сирийский. Если оставят нас в живых, будем жить, а если умертвят, умрем». Но с приближением к вражьему стану они, к своему необычайному изумлению, нашли его остав­ленным, со всем богатым запасом жизненных припасов. В отдалении лишь слышались отзвуки беспорядочного бегст­ва сирийцев, которые, как оказалось, услышав шум при­ближающегося войска и думая, что это грозная армия египетского царя, пришедшего на выручку Самарии, были поражены внезапной паникой и бросились в бегство. Бо­гатая добыча вознаградила жителей Самарии за вынесен­ные ими страдания. Один сановник, не поверивший пред­сказанию пророка, видел исполнение этого предсказания, но сам не воспользовался добычей, как и предсказал ему пророк, потому что был задавлен в городских воротах на­родом, бросившимся за собиранием добычи. После этого события пророческая слава Елисея распространилась дале­ко за пределы царства Израильского, так что сам Венадад сирийский во время своей болезни послал к нему воена­чальника Азаила спросить об исходе этой болезни. Про­рок, открыв Азаилу близкую смерть царя, в то же время с слезами предсказал ему, что к несчастью израильтян он будет царем Сирии. И действительно, на другой день Азаил задушил Венадада намоченным одеялом и провозгласил себя царем Сирии.

Этим переворотом хотели воспользоваться цари изра­ильский и иудейский для того, чтобы возвратить себе Рамоф Галаадский, остававшийся все еще под властию сириян. Иудейский царь Охозия до того подчинился влия­нию своей нечестивой матери Гофолии (дочери Ахава и Иезавели) и дяди своего Иорама израильского, что идо­лослужение Ваалу и Астарте водворилось и в царстве Иу­дейском. Но восседание внука Ахавова на престоле Дави­довом переполнило меру долготерпения Божия, и потому это военное предприятие еврейских царей должно было послужить поводом к наказанию их обоих, как представителей дома Ахавова. Иорам был ранен при самом на­чале войны и возвратился в Изреель, куда отправился и Охозия — навестить больного, Елисей, между тем, во ис­полнение воли Божией, послал одного из учеников проро­ческих помазать на царство Ииуя, военачальника царя из­раильского. Узнав об этом, войско также провозгласило его царем. Не медля больше, Ииуй, отличавшийся изуми­тельным наездничеством и неукротимостью духа, лихо помчался в Изреель, чтобы упрочить за собой царство. Обоих царей он встретил в винограднике Навуфея, этом ужасном доказательстве гнусной кровожадности дома Ахавова. Во время грозного предсказания Илии Ахаву Ииуй был с ним в этом самом винограднике и теперь по­спешил исполнить это предсказание. Натянув лук, он прострелил Иорама, сидевшего в колеснице, и велел вы­бросить его тело на участке Навуфея на съедение собакам. Охозия бросился было в бегство, чтобы спастись в Сама­рии; но был настигнут и также убит. Престарелая Иеза­вель, услышав о смятении, хотела отвратить от себя бед­ствие чарами своей поблекшей, нарумяненной красоты", но Ииуй велел евнухам выбросить ее в окно из ее высо­кого терема. «И они выбросили ее. И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее»³⁰. Ииуй, впрочем, велел «похоронить ее проклятую, так как царская дочь она», но от нее уже не нашли ничего, кроме черепа, ног и кистей рук. Тело ее было съедено собаками, как пред­сказано было Илией. Не зная меры в своей ревности, Ии­уй потребовал от старейшин Самарии голов 70 сыновейАхава. По пути в Самарию, встретив 42 человека родст­венников Охозии, которые, не зная ничего о случившем­ся, шли посетить сыновей Ахава, умертвил также и всех их, оправдывая свою кровожадную лютость определением Божиим.

В Иудее владычество дома Ахавова было продолжено еще на шесть лет захватом престола со стороны Гофолии; но она ускорила свою гибель поголовным истреблением царского рода, от которого спасся лишь один новорож­денный сын Охозии Иоас, скрытый от неистовства своей нечестивой бабки своею теткою Иосавефою. Муж ее, пер­восвященник Иодай, тайно воспитал его при храме и на седьмом году провозгласил его царем. Узнав об этом, Гофолия завопила: «заговор, заговор!» но тотчас же была убита. С ее смертию погибла последняя отрасль дома Аха­вова, «и веселился весь народ земли, и город успокоился». Первосвященник Иодай воспользовался этим для пробуж­дения религиозно-нравственной совести народа, торжест­венно «заключил завет между Господом и царем и наро­дом», и обрадованный народ «пошел в дом Ваала, и раз­рушил жертвенники его, и изображения его совершенно разбили, и Матфана, жреца Ваалова, убили пред жертвен­никами», после чего восстановлен был порядок истинного богослужения в храме.

Так с уничтожением нечестивого дома Ахавова были истреблены, отчасти, и нечестивые дела его.