Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Ходатайство обвиняемого (подозреваемого) о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве подается обвиняемым (подозреваемым) в письменной форме на имя прокурора. В ходатайстве обвиняемый (подозреваемый) указывает свои действия, которые он обязуется совершить в целях содействия следствию в раскрытии и расследовании преступления, уголовного преследования других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления.
Ходатайство представляется прокурору обвиняемым (подозреваемым) или его защитником через следователя. Срок рассмотрения ходатайства следователем – двое суток, после чего он либо направляет ходатайство прокурору, либо отказывает в этом.
Прокурор разрешает ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве в течение трех суток со дня поступления. По результату рассмотрения ходатайства прокурор принимает одно из следующих решений:
1. составляет досудебное соглашение о сотрудничестве с участием обвиняемого (подозреваемого) и защитника;
2. выносит мотивированное постановление об отказе в удовлетворении ходатайства.
Приняв решение о составлении досудебного соглашения о сотрудничестве с участием обвиняемого (подозреваемого) и защитника, прокурор вызывает обвиняемого (подозреваемого) и защитника для составления досудебного соглашения о сотрудничестве. Досудебное соглашение о сотрудничестве подписывается прокурором, обвиняемым (подозреваемым), а также защитником, участвовавшем при его заключении.
Уголовное дело в отношении лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, выделяется в отдельное производство. По окончанию расследования, убедившись, что обвиняемым исполнены все действия, предусмотренные заключенным с ним досудебным соглашением о сотрудничестве, прокурор выносит представление, в котором указывает:
1. характер и пределы участия обвиняемого в раскрытии и расследовании преступления, изобличении других соучастников преступления и розыске имущества, добытого в результате преступления;
2. значение сотрудничества с обвиняемым (подозреваемым) для расследования преступления и уголовного преследования соучастников преступления
3. преступления или уголовные дела, обнаруженные или возбужденные в результате сотрудничества с обвиняемым (подозреваемым);
4. степень угрозы личной безопасности, которой подвергался обвиняемый (подозреваемый), а также его близкие родственники, родственники и близкие лица в результате сотрудничества со стороной обвинения.
В представлении прокурор также удостоверяет полноту и правдивость сведений, сообщенных обвиняемым (подозреваемым) в рамках заключенного с ним досудебного соглашения о сотрудничестве.
Важно: при рассмотрении дела в суде государственный обвинитель должен подтвердить активное участие обвиняемого в раскрытии и расследовании преступления, уголовном преследовании других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления, в ином случае суд может принять решение о проведении судебного разбирательства в общем порядке.
Важно: положения настоящей главы не применяются, если содействие обвиняемого (подозреваемого) следствию заключалось лишь в сообщении сведений о его собственном участии в преступной деятельности.
В соответствии со ст.317, ч.1 ст.389.15 УПК РФ приговор, постановленный в особом порядке вынесения судебного решения, не может быть обжалован в апелляционном порядке в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции. Обжалование возможно по иным основаниям: существенное нарушение уголовно-процессуального закона; неправильное применение уголовного закона; несправедливость приговора (мягкость или суровость).
Фактически приговоры этой категории практически никогда не изменяются вышестоящими судами.
Наказание подсудимому не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление (ч.2 ст.62 УК РФ).
Согласно пункту 38 Постановления Пленума ВС РФ № 58 от 22.12.2015 при назначении наказания лицу, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, положения ч.1 ст.61 УК РФ указанной статьи о сроке и размере наказания учету не подлежат. Таким образом при наличия явки с повинной, активного способствования расследованию преступления, оказания помощи потерпевшему, все эти обстоятельства дополнительно не учитываются и охватываются условиями досудебного соглашения.
Пункт 34 данного Постановления Пленума разъясняет, что в случае совершения неоконченного преступления указанная в этих нормах часть наказания исчисляется от срока или размера наказания, которые могут быть назначены по правилам ст.66 УК РФ.
Пример: Подсудимым совершено покушение на мошенничество в особо крупном размере. Максимальный срок наказания, предусмотренного ч.4 ст.159 УК РФ, составляет 10 лет лишения свободы. Согласно ч.3 ст.66 УК РФ срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за оконченное преступления (7 лет 6 месяцев). Согласно ч.2 ст.62 УК РФ случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве и отсутствии отягчающих обстоятельств срок или размер наказания не могут превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания. Максимальное наказание за данное преступление в форме покушения – 7 лет 6 месяцев лишения свободы. Следовательно, окончательное наказание не может превышать половины этого срока.
Правила снижения не распространяются на дополнительные наказания (к примеру, штраф).
Фактически применение института досудебного соглашения изобилует «ловушками» для согласившихся на него. Результаты протоколов процессуальных действий в рамках досудебного соглашения необратимы, при этом сторона обвинения практически не ограничена в отказе от своим обязательств на любой стадии процесса.
Рассмотрим типичные ситуации.
Обвиняемый (подозреваемый) заявляет ходатайство о заключении досудебного соглашения. Параллельно он активно участвует в следственных и оперативных мероприятиях, дает показания, генерирует новые эпизоды обвинения, документирует деятельность остальных участников группы. Через несколько дней он получает отказ прокурора от заключения соглашения, поскольку никаких новых сведений он сообщить не может, а все возможные факты к тому моменту задокументированы. Вывод: ходатайство необходимо заявлять до начала фактического сотрудничества и до момента его подписания показаний не давать, в оперативных мероприятиях не участвовать.
В суде зачастую прокуроры по формальным основаниям заявляют о необходимости рассмотрения дела в общем порядке в связи с тем, что подсудимым не выполнены все условия соглашения. Имеются примеры, когда некомпетентные защитники убеждают в этом случае «не злить судью». Необходимо иметь ввиду, что с учетом наличия в деле подписанного прокурором представления о необходимости рассмотрения дела в особом порядке в связи с исполнением условий досудебного соглашения, суду крайне сложно мотивировать отказ от рассмотрения дела в особом порядке. Однако, если такое ходатайство поступит от самого подсудимого, это не вызовет затруднений и оспорить данное решение будет невозможно.
Наличие досудебного соглашения гарантирует обвинительный приговор, однако ни при каких обстоятельствах не является гарантией наказания более мягкого, чем остальным членам группы, вину не признававшим.
В нашем производстве имеется ряд дел, в которых «досудебщики» осуждены либо к аналогичным, либо даже к более тяжким наказаниям, чем остальные члены группы. Есть пример, когда не признававшие вину члены группы осуждены к лишению свободы условно, в то врем как «досудебщик» приговорен к реальному отбыванию наказания.
Гражданские иски при указанном порядке рассмотрения дел несут особую опасность. При совершении преступления в группе, иск к «досудебщику» заявляется персонально, не в долевом порядке, что лишает его возможности регрессных требований к солидарным ответчикам при его погашении. Зачастую даже профессиональные защитники проявляют некомпетентность и опасаются отказа в признании иска, несмотря на то, что это не влияет на рассмотрение самого уголовного дела в особом порядке. Между тем, отказ от признания иска не является отказом в признании вины и не является основанием для изменения порядка рассмотрения уголовного дела с особого на общий.
Резюмируя, отмечаем, что институт досудебного соглашения о сотрудничестве лишен сколь-либо эффективного механизма контроля исполнения своих обязательств стороной обвинения и не гарантирует назначения значительно более низкого наказания, чем в обстоятельствах рассмотрения дела в общем порядке без признания вины.
29. Основные аргументы противников суда присяжных следующие:
Суд присяжных - отмирающий институт и его введение является слепым копированием западных образцов.
Тем не менее, в России создана оригинальная национальная модель суда присяжных на базе дореволюционной российской модели, но с учетом опыта тех стран, где успешно действует современный суд присяжных (США, Великобритания, Франция, Австрия). Это не слепое копирование западных образцов, поскольку:
1) в действующий суд присяжных дела поступают после проведенного предварительного следствия (чего нет в других странах), с обвинительным заключением;
2) в деле имеются доказательства, уличающие и оправдывающие, свидетели строго не делятся на «свидетелей обвинения» и «свидетелей защиты»;
3) обвиняемый по окончании предварительного следствия сам выбирает форму судопроизводства, независимо от того, признает он вину или нет;
4) присяжные решают только вопросы факта и виновности и не ограничены жестко напутственным словом;
5) в российском суде присяжных приговор провозглашается сразу после вынесения вердикта.
Суд присяжных не способен разобраться и принять объективное, правильное решение, поскольку не профессионален.
Сторонники этой точки зрения ссылаются на неэффективность суда присяжных, большое число оправдательных приговоров. Закоренелые преступники ограничиваются небольшими мерами наказания, в то время как если бы их дело рассматривалось обычным судом, они понесли бы более жесткое наказание.
Сторонники суда присяжных, обосновывая непрофессионализм присяжных заседателей, возражают: суд присяжных как раз и предполагает разделение труда - юрист решает правовые вопросы, обеспечивает законность, руководя ходом разбирательства, присяжные же констатируют вопросы факта. Для этого вовсе не требуется юридических знаний, достаточно житейского опыта. Вердикты присяжных могут быть менее законны, но более справедливы по сравнению с приговорами, вынесенными обычным судом, потому что присяжные более приближены к реальной жизни.
Поддерживая точку зрения о неэффективности суда присяжных, противники такой формы судопроизводства утверждают, что присяжные заседатели, несведущие в юридических тонкостях, решают вопрос о виновности. В то же время, решение о наказании предоставлено профессиональному судье, который «повседневно сталкивается с криминальными ситуациями, неизбежно черствеет душой, и далеко не всегда задумывается над судьбой стоящего перед ним человека». В этой связи некоторыми юристами предполагается изменить существующий порядок судопроизводства. Одни полагают, что необходимо поменять функции присяжных и судьи - профессионала: «Виновность подсудимого, квалификацию его действий должен определить специалист - профессиональный судья, а назначение меры наказания следовало бы поручить присяжным».
Другие считают, что в силу этих причин в состав суда, рассматривающего коллегиально дело по первой инстанции, должны входить и профессиональные судьи, и заседатели, как при решении вопроса о виновности, так и при решении вопроса о наказании. Вместо суда присяжных по делам о преступлениях, за которые может быть назначена смертная казнь, следовало бы предусмотреть состав суда, расширенный за счет увеличения как заседателей, так и профессиональных судей.
В-третьих, суд присяжных - это дорогостоящий институт, не «по карману» бюджету.
Для распространения этого эксперимента на всю Россию потребовались значительные средства, выделение которых из бюджета было проблематично. Сторонники суда присяжных возражали: то, что присяжные дорого обходятся казне применительно лишь к отдельно взятому процессу: два народных заседателя обходятся дешевле, тем более что платить им приходится предприятиям по месту их работы. Дороговизна же судопроизводства в масштабе субъекта Российской Федерации может быть снижена редким созывом суда присяжных.
Что же касается нехватки помещений, проблемы в настоящее время существуют. Одна из них в том, что в некоторых судах не имеется условий для рассмотрения дел судом присяжных.
В-четвертых, некоторые правоведы высказывали точку зрения относительно того, что присяжные заседатели не пойдут в суд, что повлечет массовый срыв процессов.
Этого не случилось. Так как граждане с достаточно большой ответственностью отнеслись к исполнению обязанностей присяжных заседателей.
В-пятых, другие считают, что 12 присяжных заседателей - это слишком много, что такому числу присяжных трудно прийти к согласию.
Однако во многих цивилизованных странах и дореволюционной России суд присяжных выносил свои вердикты коллегией в составе 12 присяжных заседателей. Посредством проб и ошибок веками вырабатывалось оптимальное число присяжных. Это как раз тот случай, когда 9 мало, а 18 слишком много. В первом случае велика вероятность ошибки - меньшинству легче навязать свою волю. Во втором случае трудно прийти к согласию.
В-шестых, противники суда с участием присяжных заседателей полагают, что нельзя в столь сложной государственной деятельности как отправление правосудия, возлагать обязанность ее осуществления профессионально не подготовленным лицам.
В доказательство вышесказанного они (противники) утверждают, что отдельные оправдательные приговора суда с участием присяжных заседателей шокируют не только обывателя, общество, но и профессиональных судей своей, на первый взгляд, некомпетентностью и непредсказуемостью принятия решения.
Однако судебная практика Верховного Суда Российской Федерации свидетельствует о том, что приговоры суда с участием присяжных заседателей отменяются вследствие ошибки присяжных заседателей единично. Ошибки, влекущие отмену как обвинительного, так и оправдательного приговора, в подавляющем большинстве случаев допускают сами профессиональные юристы.
Эти ошибки основываются на неправильном применении норм уголовно-процессуального законодательства, недостаточной компетентности судьи, а также государственного обвинителя и других участников судопроизводства.
Судебная практика свидетельствует, что возможность осуждения невиновного судом с участием присяжных заседателей весьма ограничена. Сторонники исключения случаев осуждения невиновного утверждают, что лучше не осудить десять виновных, чем осудить одного невиновного. Однако представляется, лучше создать условия судопроизводства такие, которые бы позволяли признать виновным любое лицо, вина которого объективно доказана в суде допустимыми доказательствами.
30) Судебная ошибка – это, прежде всего, не соответствующая целям и задачам правосудия деятельность судьи либо последствия такого действия, носящие непреднамеренный, случайный характер. В этой связи не может не возникнуть вопрос о целевых установках судопроизводства. Для определения целенаправленности используют термины «задачи» и «цели», различая цели, достигаемые в судебном разбирательстве, и те, достижению которых судопроизводство способствует. В качестве задач выступают правильное и быстрое рассмотрение и разрешение дела. Специфика целей правосудия заключается в том, что они нормативно установлены, обращены к суду и подлежат реализации при рассмотрении и разрешении конкретных дел. Невыполнение указаний закона, установившего цели, неправомерно и служит основанием для применения соответствующих процессуальных санкций.
Выделяют три подхода по вопросу связи судебной ошибки и суда (судьи) при вынесении решения по уголовному делу.
По их мнению, именно это положение позволяет отграничить ошибки от других сложных явлений (правонарушений, должностного произвола и т.п.)[301]. В этой части судебная ошибка отождествляется с объективно-противоправным деянием.
Как полагает Е.В. Леонтьев, судебная ошибка лежит в плоскости интеллектуальной деятельности судьи и состоит либо в неверно познанных фактах или норме права, либо в неправильном определении прав или обязанностей суда[302].
Ошибка судьи, по его мнению, это явление объективное, и не может быть осознано ее носителем, поскольку в таком случае имеет место заведомо незаконное процессуальное действие, влекущее за собой либо наложение на судью дисциплинарного взыскания за действия умоляющие авторитет судебной власти, либо наказания, предусмотренного уголовным законом в случае установления в его действиях признаков состава преступления[303].
Данный подход нами разделяется полностью, поскольку этимологическая составляющая «ошибки» предполагает случайность, непреднамеренность.
Сторонники второго подхода полагают, что при допущении судебной ошибки имеет место вина допустившего его суда. Они полагают, что, если отсутствует вина, то ошибки в таком случае быть не может. Так, например, Г.А. Жилин пишет: «отнесение судебной ошибки к виновному противоправному поведению является правильным... Судебная ошибка по делу является правонарушением и в качестве таковой может расцениваться лишь при наличии вины судьи (суда). Если задачи и цели судопроизводства небыли достигнуты по независящим от суда причинам, неправильное рассмотрение и разрешение дела нельзя расценивать как судебную ошибку»[304]. Приведенные суждения, по нашему мнению, не свободны от дискуссионных моментов. Авторы необоснованно исключили из судебной ошибки те нарушения, о которых судья и не мог знать во время производства по делу. Например, следователь не предпринял мер к установлению обстоятельств, характеризующих обвиняемого (не представил документов о том, что обвиняемый был награжден государственными наградами за участие в боевых действиях), и направил дело в суд. В суде же данный вопрос не возник, и судья вынес обвинительный приговор без учета таких сведений. Приговор мог быть признан несправедливым в части наказания и вынесенным с нарушением уголовно-процессуального закона, так как не установлены данные, характеризующие личность подсудимого. В данном случае, судебная ошибка является случайностью, не предполагающей виновности судьи, поскольку он не мог знать того, что подсудимый имеет награды, если об этом не заявлялось в судебном процессе.
Сторонники третьего подхода считают, что судебная ошибка представляет собой как объективно противоправное деяние, так и правонарушение. По мнению И.М. Зайцева, судебная ошибка «включает как процессуальные правонарушения, когда неправильности и упущения допускаются по прямому или косвенному умыслу, по неосторожности, самонадеянности и небрежности, так и случаи, когда должностное лицо не предвидело и не могло предвидеть ошибочность своих действий и последствий[305]. В продолжение данной позиции Н.А. Колоколов, априори, указывая на любую виновность суда независимо от того, будет ли опущена судебная ошибка, утверждает: «Суд, как и любой орган государственной власти, не застрахован от принятия ошибочного решения. Сказанное означает, что участники процесса, равно как и общество в целом, вправе подозревать, что вынесенное судом решение ошибочно, поскольку оно может базироваться на неправильных действиях суда»[306]. Не разделяя данного подхода, заметим, что действующие законодательные акты Российской Федерации позволяют обращаться гражданам к правовосстановительной практике без необходимости разрешения вопроса о вине суда или ее отсутствии в принятии неправосудного решения. Возмещение имущественного и морального вреда согласно ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации производится независимо от вины должностных лиц, что, по мнению Б.Т. Безлепкина и его сторонников, нетипично для наступления гражданско-правовой ответственности. Для наступления гражданско-правовой ответственности в рассматриваемом случае не имеет значения: причинен ли вред в результате виновных или безвиновных нарушений уголовно-процессуальных норм или действиями, совершенными в точном соответствии с предписаниями уголовно-процессуального закона, также не является определяющим, какова правовая природа возникшего деликтного отношения.
Анализ подходов к понятию «судебная ошибка» и определений позволил констатировать, что исследуемое правовое явление имеет следующие специфические черты (признаки):
1) их допускают суды и судьи, управомоченные рассматривать и разрешать соответствующие дела, пересматривать решения, определения, приказы и постановления;
2) они представляют собой нарушения юридических норм (как путем действия так и бездействий) и свидетельствуют об отклонениях от целевых установок судопроизводства;
3) судебная ошибка – это результат добросовестного заблуждения;
4) суд, вынесший решение при рассмотрении уголовного дела, в случае обнаружения своей судебной ошибки не правомочен инициировать ее исправление;
5) судебная ошибка должна быть констатирована вышестоящим судебным органом;
6) все судебные ошибки могут быть устранены только правовыми средствами, предусмотренными законом в процессуальном порядке;
7) судебная ошибка является причиной возникновения специфических правоотношений, связанных с ее исправлением. При этом гражданин вправе воспользоваться своим правом на обжалование.
8) на признание судебного решения ошибочным, оказывает влияние множество факторов: правоприменительная практика, наличие в законе относительно-определенной терминологии, судейское усмотрение, политический контекст в виде основных направлений борьбы с преступностью и пр.;
9) судебная ошибка по своей сути носят латентный характер;
10) судебная ошибка представляет объективно противоправное деяние[307];
11) совершение судебной ошибки связано не только с совершением противоречащих закону или соответствующих ему действий или принятием решений судом, а также действиями других участников уголовного судопроизводства;
12) к судебной ошибке может привести не только нарушение норм уголовно-процессуального, уголовного закона, но иных законов, не противоречащих Конституции России и УПК РФ, которые подлежали применению при производстве по конкретному уголовному делу.
В целом было бы уместно ошибки в уголовном процессе разделить на две большие группы: ошибки, допускаемые в ходе досудебного производства и ошибки, допускаемые в ходе судебной деятельности. Последнюю группу ошибок традиционно называют судебными ошибками. Если в ходе предварительного расследования возможно определить ошибочное решение или действие правоприменителя, так как по большинству решений выносится постановление, а действий – составляется протокол, то при обнаружении судебной ошибки такая возможность существует только при составлении отдельного акта правоприменения по разрешенному вопросу либо занесении в протокол судебного заседания. И только при исследовании содержания протокола и (или) судебного решения, облаченного в постановление или определение, возможно выявить судебную ошибку.
Также возможно выделить судебные ошибки, допущенные в ходе подготовки и назначения судебного разбирательства, судебного разбирательства, производства суда второй инстанции, производства надзорной инстанции. Причем такие судебные ошибки могут носить как материально-правовой, так и уголовно-процессуальный характер, но, тем не менее, они будут лежать вне плоскости нашего исследования, поскольку требую самостоятельного изучения.
Наряду с термином «судебные ошибки» часто употребляется термин «процессуальные ошибки». Понятие «судебная ошибка» уже понятия процессуальной ошибки, так как предпосылки возникновения судебной ошибки могут быть заложены не только в судебном разбирательстве, но и в досудебном производстве.
· Данные понятия не являются тождественными и соотносятся как часть и целое. Судебные ошибки могут быть не только процессуально-правовыми, но и уголовно-правовыми, а также выражены в несоответствии фактических обстоятельств дела с доказательствами, изложенными в приговоре, т.е. ошибки оценочной мыслительной деятельности, а также с точки зрения оценки справедливости назначенного наказания. При этом полагаем, что материальная ошибка и может включать в себя последнюю, но может и носить самостоятельный характер. Предмет нашего исследования – судебная процессуальная ошибка включает в себя ошибочный результат деятельности суда первой инстанции при рассмотрении уголовного дела связанный: с непреднамеренной неверной оценкой доказательств, производства досудебной и судебной деятельности, составления процессуальных документов, справедливости принимаемого решения, а также соответствия выводов суда фактическим данным, изложенным в материалах уголовного дела. Согласно позиции Пленума Верховного Суда РФ, указанной в Постановлении № 5 от 15 сентября 1975 г.[308], при рассмотрении отдельных уголовных дел по первой инстанции все еще допускаются нарушения процессуального законодательства, в связи с чем не выясняются с достаточной полнотой многие вопросы, подлежащие разрешению в подготовительной части судебного заседания и при судебном следствии: нарушается порядок разрешения ходатайств, исследования доказательств, в том числе производства экспертизы и осмотра вещественных доказательств. Имеют место факты нарушения общих условий судебного разбирательства. Указанные нарушения уголовно-процессуального законодательства лишают суды возможности всесторонне, полно и объективно исследовать все обстоятельства дела, выявить причины и условия, способствовавшие совершению преступления, что, как правило, влечет постановление необоснованного приговора, то есть совершение судебной процессуальной ошибки при рассмотрении дела по существу (выд. нами).
Исходя из этого, считаем, что разграничение, хоть и весьма условное стоит проводить, поскольку основания классификации предложены в законе, а также с целью сужения темы диссертационного исследования, поскольку изучение судебной материальной ошибки представляет самостоятельный научный интерес.
Таким образом, в контексте целей, задач и предмета настоящего исследования более предпочтителен среди рассмотренных понятий будет термин «судебная процессуальная ошибка, совершаемая при рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции» поскольку речь будет идти об ошибках, допущенных в процедурном режиме при осуществлении судом полномочий по рассмотрению и разрешению уголовных дел по существу и способах их исправления.
Соответственно, в уголовном процессе ошибки могут иметь место при принятии процессуальных решений и производстве процессуальных действий, которые, в свою очередь следует разделить на: существенные и несущественные. Характеристика последних с точки зрения предмета нашего исследования будет дана во второй части работы как критерий способов исправления судебной процессуальной ошибки, допущенной в судебном разбирательстве.
Допускаемые судом существенные процессуальные ошибки при производстве по уголовному делу, нашедшие отражение в актах правоприменения, ведут к прямому нарушению законности.
Законность – это юридический термин, в виду чего уголовно-процессуальной литературе высказывается мнение, что незачем вводить не юридический термин «ошибка», когда можно использовать понятие нарушение законности[309]. Судебная ошибка – это нарушение закона, законности, выразившееся в недостижении назначения уголовного судопроизводства. Понятие судебная ошибка гораздо уже, чем термин нарушение законности, поскольку допустить нарушение законности можно различными путями: преднамеренно нарушить нормы материального или процессуального права или допустить судебную ошибку – действие или решение на основе заблуждения, не приводящее к достижению поставленной цели – установлению истины по каждому делу, – принятие неверного решения в уголовном судопроизводстве.
Сущность процессуальной ошибки, совершаемой при рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции представляет собой результат деятельности судьи по уголовному делу не соответствующий целям уголовного судопроизводства, которые носят непреднамеренный характер во имя, по мнению судьи, в целом положительного результата. И как раз заблуждение судьи состоит в том, что он полагает, что совершает полезные действия или принимает решения. При этом судья исходит из презумпции правильности своих действий.
Небезынтересным является вопрос о том, что является исключительной величиной, мерой судебной ошибки.
Качество рассмотрения судами уголовных дел оценивается, прежде всего, в соответствии с закрепленными в уголовно-процессуальном законе целями, достижение которых в полном объеме зависит непосредственно от уровня судебной деятельности и не связано с факторами, не поддающимися регуляции внутри судебной системы[310].
Наряду с вышеуказанными позициями, стоило бы отметить, что процессуальная ошибка, совершенная при рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции, является достаточно разносторонним явлением и может быть рассмотрена как юридический факт, юридический состав и объективно-противоправное деяние, что представляет ее правовое значение.
· Качественное правовое регулирование это важнейший фактор преобразования общественных отношений в целом и уголовно-процессуальных правоотношений в частности. Но оно может выполнить свои задачи лишь в том случае, если опирается на объективную реальность, учитывает действительное положение дел. В процессе создания уголовно-процессуальных норм правотворческий орган должен стоять на твердой почве реальности: необходимо учитывать те обстоятельства, которые сложились на настоящий момент в уголовном судопроизводстве при отправлении правосудия. Для этого нужна полная информация о социальной обстановке действия норм уголовно-процессуального права, регулирующих отправление правосудия; необходимо знать объективные интересы участников правовых отношений, их установки и мотивы деятельности, изучить возможные побочные последствия и многое другое. Только на базе такой информации можно разработать оптимальную модель правового регулирования, в том числе и модель юридических фактов, способную оказать позитивное воздействие на развитие уголовно-процессуальных правоотношений при рассмотрении уголовных дел по существу и при обжаловании судебного решения в целях достижения назначения уголовного судопроизводства и предотвращения судебных процессуальных ошибок.
Судебные ошибки по своей юридической природе представляют собой юридические составы[311]. Эти юридические сложные составы, являются основанием для применения того или иного способа исправления допущенной ошибки. Вместе с тем сами меры восстановительного характера не всегда в законе находят логическое завершение, которое в свою очередь не позволяет эффективно исправить допущенные ошибки. Например, уголовные дела, рассмотренные в порядке гл. 40 УПК РФ не могут быть обжалованы в суд второй инстанции в виду несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, а в суде надзорной инстанции таких ограничений нет. В этой части не понятно, что будет исследовать суд надзорной инстанции, если в приговоре не приводится анализ доказательств[312]. Полагаем данная ситуация требует обязательных законодательных коррективов.
В теории права выделяются признаки (обстоятельства), характерные для юридического факта[313], которые могут быть наложены и на судебную процессуальную ошибку, допущенную в стадии судебного разбирательства.
1. Конкретность, индивидуальность. Судебная процессуальная ошибка, совершаемая при рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции, представляет собой явление действительности, существующее в определенном временном пространстве, так как рассматриваемое правовое явление совершается определенным субъектом – судьёй (судом) и имеет конкретное социальное и правовое содержание.
2. Несет в себе информацию о состоянии общественных отношений, входящих в предмет правового регулирования.Судебная процессуальная ошибка в суде первой инстанции выступает таким обстоятельством, которое прямо или косвенно затрагивает права и интересы личности, общества и государства.
3. Судебная процессуальная ошибка, допущенная судом первой инстанции должна иметь определенное выражение (объективирована) вовне, т.е. найти свое отражение в протоколе судебного заседания, определении, постановлении суда.
4. Процессуальная ошибка, совершенная при рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции состоит в наличии либо отсутствии определенных явлений материального мира. Любое решение суда должно быть не только законным, мотивированным и справедливым, но и обоснованным. Именно объективно выразившиеся факты или их отсутствие должно определять вынесение того или иного решения. В противном случае, домыслы и догадки судьи положенные в основу судебного решения делают судебное решение ошибочно-необъективным, а значит необоснованным.
5. Возможность совершения судебной ошибки предусмотрена нормами права. Законодатель использовал заочное указание на возможность совершения судебной процессуальной ошибки, путем регламентации способов ее исправления в объективном смысле, т.е. как действительность, но не как право на ошибку у правоприменителя.
6. Судебные процессуальные ошибки должны быть зафиксированы в установленной законодательством уголовно-процессуальной форме.
7. Судебная ошибка вызывает предусмотренные законом правовые последствия.
Согласно общепринятой в теории права[314] классификации юридических фактов, судебную процессуальную ошибку можно рассматривать как:
1) действие (бездействие), т.е. не только ошибочная деятельность судьи при рассмотрении уголовного дела, но и решения, принимаемые им в процессе отправления правосудия промежуточного и итогового характера;
2) носящее правомерный или неправомерный характер. Под результатом правомерной деятельности в виде судебной процессуальной ошибки мы понимаем, во-первых, случаи, когда предпосылки таковой были заложены еще в предварительном расследовании выразившиеся в неправомерной деятельности других участников уголовного судопроизводства при условии, что отступления суда (судьи) от процедуры производства судебного разбирательства не допускалось, во-вторых, в случаях, когда деятельность судьи основана на законе, но в виду неверной оценки тех или иных сведений с учетом недостаточности знаний, что впоследствии искажен результат судебного рассмотрения уголовного дела;
3) юридический акт, т.е. действие и решение посредством которого создаются, изменяются и прекращаются правоотношения.
Судебная процессуальная ошибка, допущенная в судебном разбирательстве – это сложный юридический факт, выразившийся в пределах правового поля путем противоправных безвинных действиях и (или) решениях суда (судьи) при рассмотрении уголовного дела по существу, процессуально зафиксированный в акте правоприменения промежуточного или итогового характера, посредством которого возникают, изменяются или прекращаются правоотношения между участниками судебного разбирательства.
Заканчивая рассмотрение вопроса о правовом значении судебных процессуальных ошибок, еще раз подчеркнем, что по своей юридической природе они представляют собой сложные юридические составы. Эти составы представляют собой единство трех элементов объективно противоправного деяния. Выяснение субъективной стороны в судебной процессуальной ошибке позволяет отграничивать случаи, когда достаточно правовосстановительной санкции, а когда наряду с ней требуется применение и карательной санкции. Выявление точного содержания объективной стороны позволяет определенно выяснить род и вид способа исправления судебной процессуальной ошибки.
Представляется, что разработку проблемы юридических составов, являющихся фактическим основанием для применения процессуальных способов исправления ошибок, следует вести в части ошибки как объективно противоправного деяния[315]. При этом считаем необходимым судебные процессуальные ошибки в данном ракурсе разделить на две подгруппы: объективно противоправные деяния, причинившие существенный вред охраняемым законом интересам и объективно-противоправные деяния, не причинившие существенного вреда.
Кроме этого, хотелось бы сделать оговорку, что мы не отказываемся от утверждения, что судебная процессуальная ошибка есть только лишь объективно противоправное деяние[316]. Но с учетом того, что меры восстановительного характера сходны независимо от природы принимаемого судом решения по уголовному делу, анализ позиций о разграничении составов правонарушений и объективно противоправных деяний позволит предложить более унифицированные меры исправления судебных процессуальных ошибок в последующих параграфах.
Правовое значение судебных ошибок определяется их местом и ролью в правоприменительной деятельности суда первой инстанции, а также судов второй и надзорной инстанций по исправлению допущенных судебных процессуальных ошибок в суде первой инстанции.
Такие ошибки связаны с трудностями толкования соответствующих правовых норм, обусловленными особенностями законодательной техники. Однако, оценка качества деятельности судьи также зависит от уровня его профессиональной подготовленности, правосознания, опыта, стажа, образования и т.п.
31) Вступление приговора в законную силу принципиально меняет подходы к логике построения механизма обжалования и пересмотра приговоров. Прежде всего потому, что спор по поводу приговора, которым почти всегда кто-то недоволен, если учесть противоположные интересы участвующих в уголовном процессе частных лиц (потерпевшего и обвиняемого, гражданского истца и гражданского ответчика), не может длиться бесконечно, о чем уже говорилось. Вступление приговора в законную силу означает приобретение им характера, после чего он становится обязательным и должен беспрекословно исполняться, что делает его юридический авторитет почти непоколебимым. В то же время нельзя, конечно, исключать, что какие-то правовые ошибки будут обнаружены и после вступления приговора в законную силу. Если эти ошибки существенны, то мириться с ними также нельзя, так как речь идет об уголовных делах, связанных с преступлениями (общественно опасными деяниями) и достаточно суровыми санкциями (наказаниями). Поэтому непоколебимость вступившего в законную силу приговора должна являться не абсолютной (иначе ошибки нельзя будет исправить), а относительной. Именно поиск компромисса между с одной стороны непоколебимостью судебных решений (принципом res judicata) и с другой стороны необходимостью исправления существенных ошибок определяет политику построения способов пересмотра приговоров после их вступления в законную силу в духе так называемого принципа правовой определенности.
Если оттолкнуться от идеи вступления приговора в законную силу, становится понятной разница в подходах между пересмотром приговоров, не вступивших в законную силу, и пересмотром приговоров, вступивших в законную силу. Эта разница лежит в плоскости понимания свободы обжалования и ее пределов.
До вступления приговора в законную силу свобода обжалования существует в максимально возможной степени - одного лишь волеизъявления стороны, облеченного в надлежащую форму жалобы (представления и т.п.), достаточно для того, чтобы вышестоящий суд принял к производству и рассмотрел уголовное дело. В этом случае возникает так называемый суспенсивный, или отлагательный, эффект, когда подача жалобы приостанавливает вступление приговора в законную силу. На этом эффекте, сопровождаемом описанным выше деволютивным эффектом, преимущественно и строится концепция построения способов пересмотра не вступивших в законную силу приговоров. Понятно также, что уголовно-процессуальная система не может долго ждать, пока стороны выразят свою волю на пересмотр приговора, и откладывать его вступление в законную силу. Поэтому обжалование приговоров, не вступивших в законную силу, всегда ограничено относительно небольшим сроком, исчисляемым определенным количеством суток (пять, семь, десять и т.п.). Кроме того, ясно, что право не согласиться с приговором и отсрочить своей волей его вступление в законную силу не может предоставляться неограниченное число раз, иначе ни один приговор так в законную силу и не вступит. Оно дается один (в России) или максимум два раза (в континентальной Европе <2>), что и определяет инстанционность движения уголовного дела. После вступления приговора в законную силу свобода обжалования понимается совершенно иначе: исключительно как право обратиться в соответствующую судебную инстанцию с просьбой о пересмотре приговора. Но это обращение в отличие от обжалования приговоров, не вступивших в законную силу, не гарантирует рассмотрение жалобы данной инстанцией. Между жалобой стороны и ее рассмотрением вышестоящим судом в данном случае непременно должен существовать какой-то механизм в виде фильтра, отсекающего основную часть жалоб и обращений. Этот механизм может быть организован по-разному. Скажем, в период действия УПК РСФСР таковым являлись протесты в порядке надзора высших должностных лиц суда и прокуратуры (заинтересованное лицо вправе было обращаться лишь к ним для принесения протеста, но не непосредственно в надзорную инстанцию). Сегодня по УПК РФ подобным механизмом стали решения судьи кассационной или надзорной инстанции, который либо допускает жалобу к рассмотрению (если ее доводы основательны), либо отказывает в ее допуске к рассмотрению (если доводы не выглядят убедительными). Гипотетически возможны и иные варианты такого рода механизмов (фильтров). Но их наличие здесь является обязательным. Естественно, что после вступления приговора в законную силу ни о каком суспенсивном эффекте не может быть и речи (хотя деволютивный эффект, как правило, сохраняется, пусть и не обязательно, как показывает опыт гл. 42 ГПК РФ). Совершенно иначе выглядят и сроки обжалования: их либо нет вовсе (судебную ошибку надо в любом случае исправлять, иногда даже после исполнения приговора), либо они являются достаточно продолжительными и исчисляются месяцами или годами, так как подача жалобы не откладывает исполнение приговора.
В современном российском уголовном процессе всего существует четыре способа пересмотра (обжалования) приговоров, один из которых представляет собой ординарный способ обжалования приговоров, не вступивших в законную силу, а три остальных - экстраординарные способы обжалования приговоров, вступивших в законную силу. Речь идет о следующих способах пересмотра приговоров:
1) в апелляционном порядке (приговоры, не вступившие в законную силу);
2) в кассационном порядке (приговоры, вступившие в законную силу);
3) в порядке надзора (приговоры, вступившие в законную силу);
4) по новым и вновь открывшимся обстоятельствам (приговоры, вступившие в законную силу).
Однако нынешнее состояние российского уголовно-процессуального регулирования системы пересмотра (обжалования) приговоров и, что самое главное, вектор его эволюции невозможно понять вне сравнительно-правового и исторического контекстов. С одной стороны, российская система пересмотра приговоров испытала очевидное влияние классической континентальной модели, сохранив ее отдельные черты, в том числе на понятийном уровне. С другой стороны, на определенном историческом этапе развития мы несколько отдалились от данной модели, чтобы сегодня попытаться вновь к ней приблизиться, пусть и не всегда последовательно. Поэтому обратимся теперь к анализу классической континентальной системы способов пересмотра приговоров, а уже вслед затем проследим отечественные метаморфозы развития этих способов. Только такой подход позволит нам уяснить не только смысл, значение и перспективы современных реформ, подчас достаточно фундаментальных, но и общую логику развития российской системы пересмотра (обжалования) приговоров
Дата: 2019-05-28, просмотров: 240.