Подведем некоторые итоги рассмотрению данной темы. Одной из основных задач историко-научных исследований всегда считалась хронологическая систематизация и каталогиза­ция накопленных научных знаний, идей, по­иск пусть «забытого», но полезного. Новая интерпретация прежних теорий и представлений в свете современного знания — один из возмож­ных путей осознания целей и задач историко-научных исследо­ваний. Однако этот путь далеко не единственный. Если в XX веке во главу угла были поставлены задачи реконструкции прошлого знания, воссоздания различных исторических этапов развития научной мысли во всем их неповторимом своеобразии, то сегодня история естествознания и техники осознана как дисциплина, принадлежащая вовсе не к семейству естественно­научных или технических наук, а как дисциплина гуманитарного профиля, как важный раздел истории культуры. Есть и еще одна существенная особенность - сама специфика предмета изучения. История науки изучает познание во всех его ипостасях: знание различных типов и видов, науку как особый социальный институт, научное мышление (или творчество).

Можно обратить внимание, что предмет изучения истории науки совпадает с тем, что традиционно принадлежало сферам гносеологии, логики и ме­тодологии науки, и что сегодня чаще всего относят к философии науки. Соотношение истории науки и философии науки в этом плане можно сравнить со взаимоотношением палеоботаники и ботаники. Палеоботаника специфична тем, что анализиру­ет прошлые органические формы, однако она неразрывно связа­на с теми представлениями, классификациями, методами, кото­рые характеризуют современную ботанику.

Сложилось так, что поначалу история науки и философия науки, выступавшая в Новое время прежде всего как логика, очертили предметы своего исследования как совершенно не­зависимые друг от друга. Известно, что логика как самостоятельная дисцип­лина имеет более чем двухтысячелетнюю историю: со времен Аристотеля она выступала как нормативная дисциплина, ста­вила своей целью выработку критериев истинности знания и процедур доказательств, которые приводят к установлению истины. Бурное развитие эмпирической науки в Новое время, становление науки как социально организованного института, осо­знание ее как особого способа производства знания, поставили перед логикой новые цели. В свете отмеченных выше трансформаций логика трактовалась теперь в связи с установкой содействовать «росту наук». В контексте этого проекта Ф. Бэкон ставит перед собой задачу разработать логику, ко­торая была бы «учением о методе» («Новый Органон»), т.е. выступала бы методологией, указавая уче­ным кратчайшие пути к «новым истинам». Не боясь ошибиться, можно утверждать, что именно в этом заключен идейный пафос «Рассуждения о методе» Р. Де­карта, «Критики чистого разума» И.Канта и даже «Науки логики» Г.-В.-Ф. Гегеля.

По традиции, сложившейся еще в Новое время, логик созна­тельно стремился «дистиллировать» путь научного познания, от­бросив все то, что не приводило к успеху, и ставя целью эксплицировать нормы и стандарты самого постижения истины. Как известно, разработка «норм» истинности (критериев истинности) и «норм» движения к истине (методов, процедур) составляет ядро логических исследований. Цели логики в ушедшем столетии были осознаны в контексте решения проблемы обоснования научного знания. Думается, что именно в этом контексте логика выглядит, вообще говоря, «по­лезной». Широко популярная в первой половине ХХ века неопозитивист­ская традиция рассматривает логику именно в этом ключе. Не­опозитивисты сумели достаточно подробно проанализировать структуру научного знания, изучить проблему объяснения и предсказания в науке, рассмотреть вопрос о соотношении вероятностного и достоверного знания. Иными словами, объективно сложившиеся в науке приемы и способы исследования получили описание в логике как определенные регуля­тивные процедуры, и, с другой стороны, с точки зрения этих нормативных процедур, подвергались анализу и оценке конкрет­ные научные теории и результаты.

Победа эйнштейновой физики в начале XX века поставила традиционную логику в тупик. Следует подчеркнуть, что кризис в физике вовсе не означал какой-то стагнации научного творчества — напротив, ученые долж­ны были «сменить парадигму», чтобы успешно работать дальше. Однако и в сфере философии науки спокойствие было нару­шено сильнейшим образом. Предстояло заново осмыслить вопрос, что такое наука и в чем суть ее кризисов, насколько законо­мерна смена основополагающих теорий, каков при этих обстоятельствах логический критерий истинности и научности знания. Известно, что прежняя философия науки, логика и методология не смогли определить смысл «падения» ньютононой физики. Самосознание науки должно было радикально измениться, чтобы стали возможными ответы.

Именно в этот период была переосознана роль истории науки и значение ее результатов для построения логико-методологических мо­делей и вообще для философии науки. Разрыв между логико-методологическими представлениями о знании и историко-научными описаниями часто объясняли раз­личием «нормативного» и «описательного» изображений. В самом деле: логико-методологические модели научного знания и на­учного поиска претендовали на роль «нормы» или «об­разца», согласно которыми следует действовать в науке, тогда как история науки дает описание реально проис­ходившего процесса научного исследования. При этом выяснялось, что в «норме» вовсе не заложена необходимость и возможность преобразования знания, в то время как реальная научная практика постоянно испытывает трансформации существу­ющих теоретических представлений. Новый этап развитии философии науки уже к середине ХХ века характеризовался именно обращением к истории науки как к своему эмпирическому базису, а также попытками привести в соответствие логические нормы, методологические правила и практику научного поиска.

Серьезная переориентация философии науки, ее стремле­ние приблизить свои модели к реальности научной жизни приве­ли к критическому переосмыслению уже имеющихся традиций историко-научных исследований. Нельзя сказать, что проблема бесконфликтного сосуществования и плодотворного объединения уси­лий двух дисциплин уже решена полностью. Однако попытки синтеза этих двух подходов не прекращаются. Решающий поворот для обеих дисциплин произошел, по видимому, примерно в 30 - 60-е годы ушедшего столетия, в русле работ методоло­гической школы, возглавляемой тогда Карлом Поппером. Огромную роль сыграли работы американского философа Томаса Куна, который привлек внимание к тому обстоятельству, что философия науки также должна отказаться от «нормативного» видения научной деятельности и постараться построить модели реального поведения исследователя[12]. Естествен­но, что такая постановка вопроса непосредственно сближает фи­лософию науки и историю науки. Ученик Поппера Имре Лакатос (1922—1974) выразил самый дух этого долгожданного союза в следующих словах: «Философия науки без истории науки пуста; история науки без философии науки слепа»[13]. При этом в споре конкурирующих моделей философии нау­ки решающее слово останется за историей науки: именно исто­рия науки - пробный камень для любых концепций в области философии науки, подчеркнул он. Дальнейшее развитие философии науки пошло именно в этом русле.

словарь терминов

Кумулятивизм – основополагающий принцип классической эпистемологии, в соответствии с которым прогресс науки состоит в добавлении, приращении нового знания к массиву приобретенного ранее знания.

Научная революция – радикальное изменение процесса и содержания научного познания, связанное с переходом к новым теоретическим и методологическим предпосылкам, новой научной картине мира, с новыми способами оценки и интерпретации эмпирических данных, а также с качественными преобразованиями средств наблюдения и экспериментирования.

ПАРАДИГМА — понятие, введенное в философию науки Т.Куном. Па­радигма — это общепринятая в конкретном научном сообществе фундаментальная теория в определенной области знания. Например, в области астрономии функции такой теории выполняла долгое время геоцентрическая система Птолемея (со II в. вплоть до XVII в.); в области физики — механика Ньютона (с XVII в. вплоть до XX в.); в области математики — геометрия Эвклида (с IV в. до н. э. вплоть до середины XIX в.). Парадигме принадлежит решающая функция в орга­низации всего процесса научного познания в отдель­ной науке, начиная от формулировки проблем («голо­воломок») и вплоть до их удовлетворительного реше­ния. Когда число аномалий (внутренних противоречий между «курируемыми» парадигмой теорией и опытом) достигает некоторой интуитивно неприемлемой черты, осуществляется интенсивный поиск новой парадигмы. После ее нахождения происходит обращение ученых в «новую веру», принятие ее сторонниками в качестве нового образца по­становки и решения проблем. Согласно Т. Куну, смену парадигм в науке и процесс обращения части ученых в новую научную «веру» невозможно объяснить только с помощью поня­тий логики и опыта. Переход от старой парадигмы к новой - сложный социально-психологический про­цесс, где гораздо легче зафиксировать сам результат, нежели те причины, которые привели именно к данному результату.

Тексты для самостоятельного изучения

Имре Лакатос